<<Смерть -- это маленький мусорщик, тихий, как мышь.
Он ездит в общественном транспорте
и никогда не скажет ничего интересного>>.
Тибор Фишер <<Пальчики оближешь>>
1
Нельзя прожить жизнь и ни разу не получить кулаком в челюсть. Это было
первое, о чем я подумал, отрываясь от земли. По всем законам физики, мое
тело должно было двигаться по отрицательной параболе с конечной точкой на
кафельном полу сортира в трех метрах от первоначального положения.
Восемьдесят килограмм меня так и сделали -- не в моей компетенции
высказывать недоумение по поводу гравитации.
Так что я летел и целое мгновение мусолил ту философскую банальность.
Сказать откровенно, не первый раз в своей практике я обращался к подобному
автотренингу. Потому что моя физиономия помнит отпечатки трех сотен
кулаков.
В полете меня развернуло, так что я ляпнулся на бок, сильно ударившись
правым локтем и успев подложить под щеку левую ладонь. Иначе, я выплюнул бы
несколько зубов, хотя один все равно выплюнуть придется. Это было второе,
до чего я додумался, ощупывая языком ротовую полость на предмет
повреждений.
Наручные часы на левом запястье находились в пяти сантиметрах от моего
лица, я скосил на стрелки глаза, пытаясь сфокусировать зрение на таком
коротком расстоянии, и отметил, что времени осталось полторы минуты --
вполне достаточно, чтобы успеть сломать мне пару ребер.
У меня заурядная и скучная работа, но иногда в ней появляются интересные
моменты, -- это было третье, о чем я подумал, считая удар в челюсть точкой
отсчета. Следом я заключил, что слишком много мыслей лезет из моей головы,
за интервал времени в пару секунд.
Я давно заметил, что моя голова работает лучше, если ее немного встряхнуть.
Но инстинкт самосохранения пресек поток тех размышлений -- он уверял, что в
данной ситуации надо не мысли генерировать, а отползать в сторону, пока
тяжелый ботинок не постучался в почку. Так я и сделал. Перевернулся на
живот и пополз к унитазу. Наверное, я собирался за ним спрятаться.
Отползая, я думал о том, что удар, который мне отвесил верзила, заслуживает
быть помещенным в коллекцию. Такие удары можно собирать, как марки. Яркий,
правильный, без единой лишней детали. Сразу чувствуется, что человек,
обладающий способностью к таким хукам, не разбрасывает их направо и налево,
но всегда абсолютно точно знает, кому и зачем тот хук предназначается. Так
что подобное можно рассматривать, как дань уважения. А можно, как наказание
глупости.
Вот в чем причина -- глупость, это грех, до которого человек додумался сам.
Не Господь. В списке смертных грехов она не фигурирует. Потому то я
глупостью и злоупотребляю -- не в силах посягнуть на запреты божественные,
я с удовольствием посягаю на запреты людские. С моей однообразной работой
это хорошее развлечение, хотя начальство (если прознает) за подобные
выходки по голове не погладит.
-- Ну что, еще будут наставления? -- с угрозой спросил верзила.
Я облокотился спиной об унитаз и потрогал пальцами челюсть. Немыслимо, но
она оказалась крепче, чем следовало -- хук ее не сломал и даже не вывихнул!
Хотя, к чему эта патетика? Если бы эта челюсть была менее прочна, моя
коллекции первоклассных хуков не насчитывала бы двести тридцать восемь
экземпляров.
-- Хороший удар, -- похвалил я довольно искренне и поспешно добавил, дабы
верзила не успел сменить гнев на милость, -- но ты, баран, так ничего и не
понял! Да, я вижу, что слово у тебя не расходится с делом, и мое тебе за
это уважение. Только, видишь ли, времени у тебя осталось меньше минуты, а
ты тратишь ее на физические упражнения, хотя впору позаниматься
умственными, а то и духовными!
-- Я смотрю, с первого раза ты не понимаешь, -- он сделал шаг в мою
сторону. -- Я ведь и убить могу...
Явился в этот бар я пятнадцать минут назад. Опоздал немного -- планировал
быть пораньше. Что тут поделаешь -- пробки. Если транспортные коммуникации
-- артерии города, то автомобильные пробки -- их затычки.
Я умостил свою задницу на высокий табурет у стойки и с надеждой посмотрел
на бармена -- бесполезно, он меня не замечал. Я не обиделся, я уже привык,
что бармены, кассиры, продавцы, секретарши, etc -- одним словом обычные
живые люди, не воспринимают меня, как раздражитель зрительного нерва.
Так что я решил не затягивать игру в гляделки и обслужить себя сам. Я
встал, зашел за барную стойку, снял с полки стакан и бутылку текилы, и
вернулся на место. Я успел пропустить три порции, прежде чем бармен с
удивлением обнаружил сие беззаконие -- он молча таращился на початую
бутылку и стакан рядом с ней секунд десять, потом настороженно оглянулся по
сторонам, наконец, сгреб все и спрятал под стойку. Меня он так и не
заметил, но четвертую порцию мне уже не хотелось, потому я сосредоточил
внимание на <<клиенте>>.
Он сидел за столиком в десяти метрах от меня и
Читать далее...