Поэтическая слава Хлебникова неизмеримо меньше его значения.
Всего из сотни читавших - пятьдесят называли его просто графоманом, сорок читали его для удовольствия и удивлялись, почему из этого ничего не получается, и только десять (поэты-футуристы, филологи "ОПОЯЗа") знали и любили этого Колумба новых поэтических материков, ныне заселенных и возделываемых нами.
Хлебников - не поэт для потребителей. Его нельзя читать. Хлебников - поэт для производителя.
У Хлебникова нет поэм. Законченность его напечатанных вещей - фикция. Видимость законченности чаще всего дело рук его друзей. Мы выбирали из вороха бросаемых им черновиков кажущиеся нам наиболее ценными и сдавали в печать. Нередко хвост одного наброска приклеивался к посторонней голове, вызывая веселое недоумение Хлебникова. К корректуре его нельзя было допускать, - он перечеркивал все, целиком, давая совершенно новый текст.
Принося вещь для печати, Хлебников обыкновенно прибавлял: "Если что не так - переделывайте". Читая, он обрывал иногда но полуслове и просто указывал: "Ну и так далее".
В этом "и т.д." весь Хлебников: он ставил поэтическую задачу, давал способ ее разрешения, а пользование решением для практических целей - это он предоставлял другим.
Биография Хлебникова равна его блестящим словесным построениям. Его биография - пример поэта и укор поэтическим дельцам.
Хлебников и слово.
Для так называемой новой поэзии (наша новейшая), особенно для символистов, слово - материал для написания стихов (выражения чувств и мыслей), материал, строение, сопротивление, обработка которого были неизвестна. Материал бессознательно ощупывался от случая к случаю. Аллитерационная случайность похожих слов выдавались за внутреннюю спайку, за неразъединимое родство. Застоявшаяся форма слова почиталась за вечную, ее старались натягивать на вещи, переросшие слово.
Для Хлебникова слово - самостоятельная сила, организующая материал чувств и мыслей. Отсюда - углубление в корни, в источник слова, во время, когда название соответствовало вещи. Когда возник, может быть, десяток коренных слов, а новые появлялись как падежи корня (склонение корней по Хлебникову) - напр., "бык" - это тот, кто бьет; "бок" - это то, куда бьет бык (бык). "Лыс" то, чем стал "лес"; "лось", "лис" - те, кто живут в лесу.
Хлебниковские строки -
Леса лысы.
Леса обезлосили. Леса обезлисили -
не разорвешь - железная цепь.А как само расползается -
Чуждый чарам черный челн
Бальмонт.
Слово в теперешнем его смысле - случайное слово, нужное для какой-нибудь практики. Но слово точное должно варьировать любой оттенок мысли.
Хлебников создал целую "периодическую систему слова". Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов.
Если развитый "пляс" имеет производное слово "плясунья" - то развитие авиации, "лёта", должно дать "летунья". Если день крестин - "крестины", то день лета - "летины". Разумеется, здесь нет и следа дешевого славянофильства с "мокроступами"; не важно, если слово "летунья" сейчас не нужно, сейчас не привьется - Хлебников дает только метод правильного словотворчества.
Хлебников мастер стиха.
Я уже говорил, что у Хлебникова нет законченных произведений. В его, напр., последней вещи "Занзеги" ясно чувствуется два напечатанные вместе различные варианта. Хлебникова надо брать в отрывках, наиболее разрешающих поэтическую задачу.
Во всех вещах Хлебникова бросается в глаза его небывалое мастерство. Хлебников мог не только по просьбе немедленно написать стихотворение (его голова работала круглые сутки только над поэзией), но мог дать вещи самую необычайную форму. Например, у него есть длиннейшая поэма, читаемая одинаково с двух сторон -
Кони. Топот. Инок.
Но не речь, а череп он
и т.д.
Но это, конечно, только сознательное штукатурство - от избытка. Штукатурство мало интересовало Хлебникова, никогда не делавшего вещей ни для хвастовства, ни для сбыта.
Филологическая работа привела Хлебникова к стихам, развивающим лирическую тему одним словом.Известнейшее стихотворение "Заклятие смехом", напечатанное в 1909 г., излюблено одинаково и поэтами, новаторами и пародистами, критиками:
О, засмейтесь, смехачи,
Что смеются смехами,
Что смеянствуют смеяльно,
О, иссмейся рассмеяльно смех
Усмейных смеячей
и т.д.
Здесь одним словом дается и "смейево", страна смеха, и хитрые "смеюнчики", и "смехачи" - силачи.Какое словесное убожество по сравнению с ним у Бальмонта, пытавшегося также построить стих на одном слове "любить":
Любите, любите, любите, любите,
Безумно любите, любите любовь
и т.д.
Тавтология. Убожество слова. И это для сложнейших определений любви! Однажды Хлебников сдал в печать шесть страниц производных от корня "люб". Напечатать нельзя было, т.к. в провинциальной типографии не хватило "Л".
От голого словотворчества Хлебников переходил к применению его в практической задаче, хотя бы описание
Читать далее...