Только та любовь
Истинно прекрасна,
Которую венчает смерть…

- И еще, - Tagava, глава Странников Туманных Снов, оглядела немногих собравшихся, мысленно вздохнула и обратилась к эльфу стоящему, опервшись на одну из колонн. – Valle, я слышала ты спас гному из светлого клана. Ладно, сами когда то воевали за свет, но как ты посмел встречаться с ней дальше? Темных что ли нехватает?
Valle улыбнулся впомнив эту непоседливую гному, которая умела доставать его до самых печенок, в тоже время оставаясь ненавязчивой. С ней ему было весело. Что уже давно не случалось. Слишком он непонимал Агни. И слишком любил Айрис, чтобы отпустить.
- Таги, сложно сказать, что я в ней нашел, но я кажется в нее влюбился.
Tagava изумленно приподняла бровь. Мало кто смел называть ее так. Правда, еще больше изумил ее ответ эльфа. Влюбиться в гному. Кому скажи – не поверят.
Глава покачала головой и, вздохнув, произнесла.
- Ладно. Разбирайся со своими любовными делами сам. Но не мог бы ты делать это как-то незаметней. Я вчера достаточно наслушалась шуточек от Areus’а. Все, собрание окончено.
На выходе из Зала Собраний эльфа нагнал Бродяга, и, схватив Valle в охапку, прыгнул с добычей в одну из тайных ниш Замка Грез.
- Ты!!! Влюбился в эту!!! – У гоблина явно не хватало слов чтобы выразить свое то ли возмущение то ли восхищение, а, похоже, и то и то вместе.
- Брод. – Поморщился Valle. – Ты можешь выражать свои эмоции потише? И к тому же что такого? Скажешь, я в первый раз влюбляюсь?
- Да, нет. – Стушевался Бродяга. – Но. Как же Агни. И твоя верность Ай…
Взгляд эльфа не сулил собеседнику ничего хорошего. Только через пару секунд эльф сумел взять себя в руки.
- Давай не будем об Агни. И уж тем более про Нее. Если пойму что теряю контроль, может и спрошу совета. Но пока не лезь в мою жизнь. Я ж не лезу в твои отношения с Кармен. Разговор окончен.
Сказав это, эльф вышел из ниши, раскланялся с удивленными внезапным появлением из ниоткуда новичками, и вышел на балкон.
В воздухе веяло свежестью. Ночью над Белериандом бушевала гроза. И сейчас, ранним утром, земля и природа приходила в себя после ночной бури, расцветая всеми возможными красками.
Эльф вдыхал, свежий, наполненный запахами дождя и трав воздух, и пытался справиться с бурей бушевавшей у него внутри. Бродяга сам того наверно не желая задел старые, но дох пор незажившие раны у него на сердце. И от этого было очень тошно. Поняв, что справиться с собой не может, но и пугать молодых внезапным выбросом сырой силы не стоит, Valle, еле сдерживая себя, наугад переместился в одно из излюбленных мест, где мог провести время один, и рухнул на траву, отдаваясь рвущейся изнутри боли.
В сознании мелькали вспышки воспоминания, сменяясь одно за другим в беспорядочной последовательности и надевая уйти в спасительное обморок-забытие, терзая тело и истощая ауру. Наконец приступ кончился и обессиленный эльф, тяжело дыша, лежал на потемневшей от крови траве, невидяще уставившись в небо. Каждый вздох давался с трудом, сквозь клекот разодранных криком и залитых кровью легких. Тело покрывали многочисленные ранки, из которых кое-где все еще текла, а то и была тонкими фонтанчиками, кровь. Ногти на пальцах также были содраны и часть из них торчали в теле белесыми айсбергами. Это была кара Valle. Кара, которую он сам на себя наложил. Кара за то, что не сумел спасти единственную, кого он любил за свои 257 лет. Смертную. Айрис. Он понимал, что не мог в тот момент быть рядом. Но все равно винил себя в ее смерти.
- Айри. Милая Айри. – Простонал эльф и, закрыв глаза, бесслезно заплакал. Не обращая внимания на то, что тело начало регенерацию и восстановление. К ночи уже ничто не напоминало о том, что несколько часов назад тут катался от боли молодой эльф, раздирая себя.
Valle с трудом поднялся и, шатаясь, побрел к берегу горного озера. Ледяная вода обожгла тело и впилась в каждую ранку ледяными иглами. Но эта боль уже была спасением. Спасением того, что очередной приступ позади. Лежа на воде, эльф безучастно смотрел в ночное небо, составляя очередную ложь для Агни и Странников, где он был все это время. Но особенно для Агни. Агни была нынешней его спутницей. Но сейчас он понимал, что им обоим от этого союза только больнее, но как разойтись, чтобы это не ударило, ни по нему, ни по ней, он просто не знал. Фраза «я тебя не люблю, прощай», тут не подходила. Он все еще, где то в душе, любил ее. Но и она не была не слепой. Да и вечные ссоры никак не давали благополучия. И если раньше ссоры происходили из-за Айри, что порой очень сильно злило его, то теперь вмешались его верные исчезновения и игнорирование ее вызовов, когда он был вместе с Лоран.
Лоран. Это чудо гномячье, как в мыслях порой называл ее эльф, и вправду умело доводить его до белого каления двумя-тремя фразами. Но весь гнев разбивался об ее веселый смех, стоило ему всерьез попытаться «заняться воспитанием одной симпатичной Лораниной окружности, Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Lacrimosa - Alleine Zu Zweit

Слушать этот музыкальный файл

Otto Dix - Любимый немец

Слушать этот музыкальный файл

одна из первых песен мельницы услышаной мну

Слушать этот музыкальный файл

Ария - Потерянный рай

Максим Макаренков

Крепость


Эта крепость запирала перевал. Спуститься в долину можно было только войдя в огромные ворота, пройдя по площади под пристальным взглядом узких бойниц и, выйдя через другие ворота, за которыми продолжалась дорога, уходящая вниз, в долину, к зеленым деревьям, деревням с аккуратными белеными домиками, к обычной человеческой жизни.
А здесь, наверху, господствовали ветер и солнце. Летом оно накаливало камни, зимой – слепило, отражаясь от снега.
Правда, я этого не видел. Я выхожу во двор своей крепости только ночью. Иду через площадь, поднимаюсь на стену, обхожу крепость как часовой, по кругу. Останавливаюсь там, откуда видна долина, смотрю на деревни, считаю огоньки в домах. Дышу ночным горным воздухом. Дышу одиночеством.
Я вошел в крепость сто сорок лет назад. Мне пришлось бежать из родных мест. Хотя…..
Они уже не были мне родными. Были просто привычными, густонаселенными и удобными для охоты. Приходилось быть охотником, охотником поневоле, ибо устремляться в ночь, идти по следу, настигать и впиваться в горло добыче, заставляла меня неуемная, холодная и неутолимая жажда крови. Я старался сохранять хотя бы остатки того, кем я был, когда был человеком. Не пил кровь женщин и детей, давал шанс своей добыче – предлагал поединок на мечах. Однако это было не более чем лукавство – поскольку меня почти невозможно одолеть один на один, да и нельзя убить сталью. Я – вампир.
Но охота в этих местах не могла продолжаться вечно. Я прорубился сквозь толпу крестьян, орудуя двумя мечами и, оскалив клыки, шипя в перекошенные от животного ужаса лица, уворачиваясь от деревянных кольев, нырнул в лес и растворился во тьме.
Долгие ночи шел я, не разбирая дороги, подкрепляясь кровью лисиц, зайцев и прочей лесной живности, пока не забрался в горы. Здесь, в свете луны, грозная и одинокая предстала передо мной крепость. Стены тяжело нависали над перевалом, ворота были крепко заперты, свет виднелся только в караульном помещении, рядом с небольшой дверцей, слева от ворот, да на стене горели редкие факелы. Я подошел к воротам и три раза постучал в них кулаком, закованным в тяжелую стальную перчатку. Спустя некоторое время раздался звук шагов, хриплый голос произнес: «Кто?»
Усмехнувшись, я дал ответ: «Передай командиру, прибыл барон Дарк.»
По другую сторону ворот воцарилась тишина, затем послышались торопливые удаляющиеся шаги. Ночь была в самом разгаре, я с наслаждением вдыхал свежий воздух, напоенный запахом горных трав и молодой свежей крови, бегущей по венам крепких, раздобревших от мирной жизни солдат. И вот, калитка скрипнула и отворилась. «Входите, господин барон. Командир ждет вас. Я провожу…….» – договорить солдат не успел, так как я был очень голоден. В мгновение ока, выпустив клыки, я разорвал ему горло. Должно быть я урчал, захлебываясь густой, безумно вкусной кровью. Затем я отбросил тело, выхватил меч и вошел в крепость.
До сих пор с удовольствием вспоминаю эту ночную схватку, неровный свет факелов, испуганные лица солдат, свист клинков и крики боли. Надо отдать должное их командиру. Он не стал разбираться кто перед ним, не впал в панику, а попытался организовать солдат и задавить меня количеством. Однако ему это не удалось и весь гарнизон пал. В знак своего почтения к мужеству этого человека, я даровал ему смерть от меча, а не от моих клыков.
Спустя три месяца в крепость прислали второй гарнизон. Я дождался ночи, поднялся из моего убежища и вновь кружился полночи в упоительном танце боя.
Через три дня люди из долины поднялись в крепость, боязливо оглядываясь и щурясь от яркого солнечного света, забрали тела солдат и ушли. Ночью я запер ворота и, в первый раз поднялся на стену своей крепости.
С тех дней прошло сто сорок лет. Я старался не слишком тревожить жителей долины и спускался в нее нечасто, предпочитая более долгий и рискованный путь до большого города, где смерть моих жертв оставалась незамеченной.
Я проводил дни отдыхая в одной из комнат главной башни, занавесив окна тяжелыми пыльными шторами, а ночи, если не охотился – полируя мечи и оттачивая мастерство владения ими. Иногда я тосковал по тому времени, когда был человеком, и сердце мое замирало от гнева или страха в схватке с противником, когда улыбка озаряла мое лицо и лица моих солдат, при виде поверженного врага и боевой клич рвался из наших глоток, знаменуя победу!
И, вот, однажды я проснулся от звуков боя. Да нет, не боя, битвы! Обычный человек не услышал бы их но, мое ухо чутко улавливал ржание лошадей, лязг стали, рев атакующих, крики боли и хрип умирающих. Битва шла с той стороны перевала, откуда пришел и я.
К вечеру звуки битвы стихли. А ночью тяжелые боевые топоры выбили дверцу, рядом с воротами, солдаты откинули брус, запирающий створки и, измученная битвой армия потекла через крепость. Я стоял у окна своей комнаты, наблюдая за отступающими. В их лицах не было трусливого желания выжить, лишь усталость и хмурая сосредоточенность. Читать далее...

Все в перемешку.... Ком воспоминай прошного и настоящего.... В нем трудно существовать, но мне нравится.....

эикий смех

Слушать этот музыкальный файл

Текст взял из Сборника Lomiena "Ночь и Бессмертие" опубликованного на сайте Алисы. Идея текста оригинальна. Вампиры - это падшие агнелы!

Карри

У тебя нет власти надо мной

Рей тихо застонал и пришел в себя. Теперь он стоял, опираясь на каменную стену, вглядываясь в темноту. Впрочем, в пустую. Его руки были крепко связаны веревкой в запястьях и закреплены над головой. Они затекли и мерзко ныли, что лишь усугубляло его положение.
Рей ждал.
Где-то не далеко прохрипела, ржавым скрипом дверь. И вот, послышались легкие знакомые шаги. Юноша повернул голову на звук, но его взгляд по прежнему наткнулся на непроницаемую черноту. Шаги замерли. Молчание. Только взгляд, внимательный, не мигающий, ощущаемый почти физически.
Боль в онемевших руках. Рей знал, что в любую секунду может уйти. Лишь несколько слов.
*У тебя нет власти надо мной.*
Вернуться к себе в комнату, домой, в свой привычный мир. Немного усилий и больше никогда не вспоминать.
Но, нет. Рей все еще здесь. В его мозгу волной проносятся тысячи вопросов.
*Где он?*
*Почему?*
Кажется, хочется кричать, но он молчит. И в ответ ему молчание. Только взгляд.

* * *
И снова утро. Будильник.
Рей проснулся у себя в комнате, встряхнул головой, как бы сбрасывая остатки отступающего видения. Новый стандартный день, пора в институт.
Встать, почисть зубы, завтрак, собраться и так каждое утро. Одно и тоже, бесконечный ряд повторений, выполняемых "на автопилоте". Бессмыслица.
Юноша бросил взгляд на стену, увешенную множеством его рисунков. И вновь мыслями вернулся в сон. Обычная жизнь уже давно перестала его волновать. Рей жил лишь видениями, и сейчас, он уже в самом деле начинал сомневаться, а сны ли это. В любом случае они были для него гораздо реальнее его настоящей жизни. Он жил лишь снами, от одной ночи до другой он лишь ждал. День проносился для него в пелене раздумий, словно бред, чарующий ожиданием и сводящий с ума бесконечной чредой доводов здравого смысла и страхов.
Родители начинали уже всерьез беспокоиться, но ему было все равно. Точнее нет, не все равно, он любил их и они были ему дороги, но видения овладевали его разумом полностью, окуная в пучину безумия и не давали думать о чем-то другом.

* * *
И опять видение.
Рей как и прежде прикован к стене. Та ли это комната? Возможно. Темнота тщательно укутала детали и очертания обстановки своим плащом.
Молчание.
Минуты… Одна за другой, тянуться медленно, не спеша, давая возможность во всем совершенстве оценить очарование покоя. Вдыхаешь его полной грудью, как воздух после грозы и от этого, где-то на самом дне души становиться тепло. Одновременно знаешь и не знаешь, что случиться в следующее мгновенье…
Снова легкие шаги, приближаются и замирают, где-то совсем рядом с юношей. Рей напряженно всматривается, но его взгляд так и не останавливается, находя образ или силуэт, а лишь скользит в пустоте окружающей черноты. Впрочем, Рей и так знает, что, то, знакомое и не знакомое существо рядом. Обоняние юноши уже улавливает аромат засохших лепестков розы, в нем увядание или даже смерть.
Чуть кружится голова.
Существо наклоняется к Рею и чуть терпкий аромат пьянит. И сладкий шепот:
– "Приди ко мне"
И вдруг, резкая боль в шее. Укус. Острые, словно иглы клыки, прокалывают кожу. Боль… с губ Рея срывается стон. Но, это лишь миг и неприятные ощущения исчезают, постепенно растворяясь в удовольствии порождаемым укусом. Юноша закрывает глаза, откидывая голову назад и отдаваясь новому чувству. Боль, так незаметно перерастающая в наслажденье, неспешно утягивает его с головой в свой омут.

* * *
Сегодня Рей подслушал разговор родителей, похоже они уже серьезно думают сдать его в психушку.
*Нет, это просто не может быть правдой*
Впрочем, неважно.
Юноша огляделся вокруг, скользя взглядом по комнате, но ничто так и не привлекло к себе его внимания. Его глаза были пусты… он был слишком далеко от сюда.
Вечер.
– "Видимо… я псих…"
Рей лежал на кровати, в его голове беспорядочно, в бешеном ритме носились мысли. Он, то сгорал от желания и предвкушения окунуться в мир грез, то раз и навсегда порывался все бросить и вернуться к нормальной жизни. Юноша понимал, что его страсть всего лишь иллюзия, но сам не мог поверить в это. Произнести лишь несколько слов и конец терзаниям, разрывающим на клочки его душу.
И вот… он казалось был уже готов сделать этот шаг, но из далека как бы издёвкой донесся знакомый бархатный голос:
– "Приди ко мне… твоя кровь в моих венах… чувствую тебя… мы одно целое…"

* * *
Темнота. Рей обнажен по пояс и привязан к лицом к стене. Он вздрагивает, касаясь кожей холодных камней. Невыносимо долгое ожидание.
Шаги. И в них все, радость, надежда, отчаянье и безумие.
И снова тишина. Рей чувствовал, что что-то не так, какая-то безнадежная тоска и сожаление.
Визг, рассекаемого воздуха и на спину Рея опускается плётка. Юноша вскрикнул не ожидая удара и забился, царапая кожу браслетами наручников. Свист плетки и на спине появилась новая Читать далее...

Это цитата сообщения Ellen_Rei_Kaiyu Оригинальное сообщение

1 Втяну кого угодно во что угодно. (Лестат де Лионкур)
2 Ученье свет! Но это не означает что вампирам чужда тяга к знаниям.
5 Вышел из себя. Вернусь не скоро

Слушать этот музыкальный файл

почти все говорит говорит о моем внутреннем состоянии

Дара

Разговор


Этого разговора не могло быть просто потому, что не могло быть. Но что, если бы он был?

Писано для того, чтобы отвлечься от дел насущных, а потому серьезности в этом тексте столько же, сколько изящества в бегемоте. Впрочем, при определенных обстоятельствах, и бегемота можно назвать изящным...


- Привет. Давно не виделись.
- Да. Сколько уже - лет пятьдесят?
- Сорок четыре. Годы не молодят... но это не о тебе. И как тебе это удается? - С малыми затратами энергии?
- Философствуешь по прежнему?
- А что мне остается? В этом мире, где мы выбираем, нас выбирают, мы убиваем, нас убивают...
- Только не начинай все с начала, Влад. Не твой имидж.
- А кто его определял, этот имидж? Ты по-прежнему считаешь, что мой имидж - это скулеж о тяготах бессмертного существования, клятвенные заверения каждую первую встречную девственницу сделать своей невестой в вечности и неконтролируемое психопатическое желание разорвать глотки всем жителям той страны, куда меня заносит судьба? Как это тебя инсульт не прихватил от лицезрения моей персоны не в классическом черном плаще с кровавым подбоем, а в нормальной человеческой одежде? Спасибо твоему тезке, а вслед за ним - доблестной армии графоманов, сценаристов и иже с ними за четкое определение имиджа вампира классического, вампира-страдальца, блин!
- Глазам своим не верю - в кои-то веки ты снизошел до...
- Ван Хэлсинг, успокойся. Если мы будем соревноваться в цинизме, то проиграешь ты.
- Если мы будем соревноваться в словоблудии, то я - пасс.
- Брэм, Брэм... Мы же решили просто спокойно выпить, поговорить. Не заводись. Успеем еще друг другу крови попортить, прости за каламбур. В конце концов, не так уж и часто закадычные враги встречаются за бутылочкой старого доброго "Каберне". Не ворчи, старик, еще не вся кровь выпита, еще не все осины вырублены - успеем набегаться друг за другом.
- Допрыгаешься, Влад.
- Это вряд ли. Жить пока не надоело.
- А другим?
- Вампиры - это не основная причина гибели людей, хотя наиболее разрекламированная. Тост. Приветствуем участников естественного отбора!
- Иногда мне хочется свернуть тебе шею.
- С чего такая злость, Брэм? Мне казалось, ты давно привык и ко мне, и к моим шуткам. За двести-то с лишним лет.
- Казалось. Если кажется - креститься надо.
- Вот спасибо. Ван Хэлсинг, ты проникся духом черного юмора?
- Общаясь с тобой, проникнешься не только кладбищенским юморком.
- Стоп-стоп. А как же образ благородного охотника на вампиров? Какой юмор, Брэм?! Отставить, капитан! Помните, святая обязанность каждого охотника быть серьезным и целеустремленным! А вы тут шуточки шутите и безобразия нарушаете, с вампиром пьянствуете. Имидж, Брэм?!
- Хочешь поговорить об этом?
- Язвишь, психоаналитик доморощенный?
- А что мне еще остается?
- Хочешь поговорить об этом?
- Да, Влад, все-таки ты изменился...
- О чем ты? Серьезность в твоем голосе меня настораживает.
- Мы стали спокойнее. И мудрее, если угодно... Я уже не тот фанатик, который ради идеи готов был идти по трупам, да и ты растерял добрую часть своего упрямства.
- Конфликт Охотника и Вампира подходит к концу? Скучно жить станет, Брэм.
- Твоя жизнь потеряет острый привкус риска, моя - цель.
- Поток добровольцев в вашу доблестную и победоносную армию охотников не иссякнет до скончания веков. Или нас. А твоя цель... Может, пришло время сменить карту, Брэм?
- Сменить карту? О чем ты?
- Бросай курить, ставай на лыжи... Зарывай свой томагавк, то бишь кол, и заказывай себе шикарный эксклюзивный гроб с бархатной обивкой.
- Что ты несешь, дитя поэта?
- Брэм, тебе не кажется, что твоя охота на меня - это дань традиции? Ну, грохнешь ты меня рано или поздно, скорее поздно... Или я до тебя доберусь, что более вероятно. Вопреки всем книгам и фильмам, рекламирующих вашу нелегкую долю борцов за добро и справедливость. И что? Чего будет стоить твое богом дарованное бессмертие или мое, дарованное силами, которые находятся в застарелом конфликте с Господом? Мы настолько сильно привязаны друг к другу, что со смертью одного из нас, второй потеряет гораздо больше. Ты прав - мы действительно старше и мудрее. Мы доводим друг друга до белого каления своими выходками, вот уже несколько сотен лет мы целиком захвачены азартом охоты. Но... у славян когда-то был обычай: не говорить с тем, кого собираешься убить. А мы с тобой? Сценаристам на смех - встречаемся каждые двадцать-тридцать лет и вместо того, чтобы на радость почтеннейшей небесной публике устраивать гладиаторские бои, ведем высокоинтеллектуальные беседы. Неужели ты до сих пор не понял, Брэм?
- Мы давно стали друзьями, Влад.
- Quad erad demonstratum. Я немало крови попил из тебя... в переносном смысле. И ты в долгу не остался... Но может, хватит? Из-за нашей многовековой драки полегли те, кого мы считали родными... Горько и Читать далее...

В колонках играет - Саундрек "Королевы Проклятых"
Настроение сейчас - хмммммммммм

Шокнутый вампир
или
Лестат тоже плачет

"Вышел из себя. Вернусь не скоро"(с).
Лестат де Лионкур
В год своего Перевоплощения
1991.


Лестат был в шоке! Он сидел на скале и глядел в водопад, отливающий цветом свежей артериальной крови. То ли луна гляделась в воду, опечаленная скорбью дитятки ночи, то ли невольная слеза набегала на глаза Лестату … А как же! Пыль водяная столбом! А вокруг бегал Дэвид… и выщипывал волосы Лестату:
- Я просил делать меня вампиром!? – вопрошал он /24-й волос/
- Кто просил делать меня вампиром? - /185-й волос/
- Что значит: не знаю! А кто знает? Я знаю?! - /35 801-й волос/
Лестат плакал горючими кровавыми слезами и стенал глухо, драматично:
- Оставь меня, старик, в покое! Я – в печали…(с)
Жестом фокусника Дэвид извлек ножницы и начал яростно остригать Лестата. А волосы все отрастали и отрастали… Яростно крикнул Дэвид: «Я вышел из себя! И не вернусь боле!», швыряя ножницы в водопад.
Лестат плакал…
Вылакав … точнее – выплакав литра 1,5 целительных слез, самый могущественный вампир пробормотал: «Тошно мне!» и пошел домой… А дома ждал его верный друг Моджо, однажды нализавшийся слез хозяина и ставший вампиром. «Мы с тобой одной крови, Моджо! Ты - и я!»(с) – любил говаривать Лестат, наблюдая с умилением, как его домашний питомец сопит над какой-нибудь томно скулящей болонкой или мурлыкающей кошечкой. Порой Лестат, выгуливая пса по кладбищу, любил читать таблички на надгробьях: «Молли» – эту овчарку Моджо подцепил в подворотне; «Дик» – пушистый перс, решивший отсидеться на дереве… Эпизодически мелькала фигура худощавого человека, широкими глазами оглядывавшего это кладбище. Когда Лестат подошел к нему познакомиться, тот пробормотал: Кинг. Стивен Кинг.
Дэвид исчез! К этому выводу питомец гнезда Магнусова пришел на пятый день. Он искал его в канализационных трубах, искал на дохлых крысах следы ногтей, обшарил все склепы, морги, донорские пункты, бюро ритуальных услуг, плотницкие мастерские… Дэвида не было! Лестат подключил Моджо: «Ищи, Моджо! Ищи!». Но даже острый нюх пса не нашел ничего примечательного. Лестат был в шоке! На старинном вампирьем обычае - пустить слезу, - он закончил свое пребывание на Барбадосе.




***


Нью-Орлеан! О, в этом звуке
Для сердца Лестата слилось
Так много. В нем отозвалось
Любовь и боль. Печаль и муки…
Ночей шальная красота,
Луны задумчивой восходы,
И мрачные густые воды
Болот. Их тлен и простота.
Любил он тропиков молчанье,
И запах пепельных туманов,
И сладкий дым самообманов,
И кровь. И власть. И процветанье.
И Клодии воспоминанье
Являлось в сумрачных лучах,
Как времени немые руки
На вечности седых плечах.
Как примиренья – и разлуки…

(Стихи переделаны Нантен).

Суки!..
Как они могли?!. Он искал его там, а они оба, Дэвид и Луи, мило обосновались в этом доме, в доме Лестата!
Лестат был в шоке!!!
Он плакал, а Дэвид говорил, что теперь ЗАПРЕЩАЕТ ПЛАКАТЬ!!!
Лестат плакал…
Он не мог остановиться!..
Дэвид воспитывал его!..
- Мы едем на карнавал! – кричал он.
- Я не хочу на карнавал! – кричал Лестат.
Жестом фокусника Дэвид достал ножницы и вкрадчиво спросил:
- А стрижку под бобрик ты хочешь?..
- Я здесь главный… - неуверенно возразил принц вампиров.
- Да неужели?.. – изумился Дэвид.
Лестат был в шоке…
- В зуб дам! – выпендрился Лестат, изумленный своей выходкой.
- А мы с Луи дадим сдачи! – гордо заявил Дэвид.
- Сдачи не надо, возьмите на чай!
- На карнавале, на карнавале! – нетерпеливо прервал Дэвид. – Кстати, о птичках, где Луи?..
Лучше согласиться!
Уговорив Лестата, Дэвид обнаружил, что теперь снова надо уговаривать Луи…
…а когда уговорили Луи, выяснилось, что теперь снова передумал Лестат…
…а когда уговорили Лестата…
…
…
…выяснилось, что Дэвид давным-давно уехал на карнавал, и с тех пор прошло уже три месяца с половиной.
Лестат впал в шок.
А Луи в задумчивость.
А от знакомства с нью-орлеанскими вампирами Дэвид впал…
В ступор.
Необходимый вывод:

Настроение сейчас - Грусно задумчивое

Сайт Алисы умер. А сама Алиса убежала непонятно куда. даже в асе ьее не поймать. Как как-то сказала Тая: "Нет, Алиска, ты именно напрашиваешься!" Поэтому наверно днев станет таким своеобразным осколком, куда буду постепенног выкладывать стихи и рассказы других пользователей. Вот так-то