не настолько беспричинные срывы.
какова вероятность успеха?
улыбаешьсяулыбаешьсяулыбаешься,
цветение снежного неба.
ты открываешь глаза,
отрываешь
фрагмент
-ами ко-
жи-
знь перетекает
акварелью через
тяжелую вязь
антикварной ра-
мы.
мы стоим
на краю
этого города,
года,
столетия.
друзья любили и бросали первые камни,
а собаки ласкалиcь и кусали за ноги.
я смотрел в окно - смерть захлопывала ставни,
а дороги в клондайк приводили в остроги.
не о такой я мечтал - не тебе чета.
ладонь в ладонях держал - не перечила.
в ее глазах прочитал в поле кречета,
дикий мед и зверобой.
а разум запахом трав задурманило,
бросало в пламень костра - не поранило.
хватало сил до утра и, как правило,
костры над рекой.
на фонарных столбах на улицах ада
линчеванный вождь по воле народа.
не болей за косматого сторожа сада,
который не займет свое место у входа.
а музыки столько, что можно оглохнуть.
а света побольше, чем можно представить.
а тепла - только чтоб не подохнуть.
спички, сигареты и память.
не о такой я мечтал - не тебе чета.
ладонь в ладонях держал - не перечила.
в ее глазах прочитал в поле кречета,
дикий мед и зверобой.
наша немецкая блядь и не выменять,
ее не снять, не продать за тот гривенник.
кабы потоп не начать снова с имени...
Бог мой!
курим в темноте, на полу. наследники времени. с твоим прошлым. чрезмерно не_настоящее. не можешь не помнить - вырезано подобие чувств. шаг назад. закрыть от света рельефами, комьями грязи, обрывками, клоками ткани. слышишь эхо? последняя эпоха. роль эстетики без внешних проявлений впечатана глубоко в сердце. рассветами, ударами, падениями, вопросами, вдоль стен и стёкл. целовать воздух. стихотворные замерзшие строки. с дымом и без. вспомнишь остановки, серость и каждое утро. апрель. последнее рассыпется на множество пустых, неоконченных..
а через пол года молча стоять у стены или лестницы, не касаясь ограждений, курить, и снова слышать -
"поверь, сминается настоящее движением безвременной вечности, дыхание сопровождает твой бег, полуулыбки, теневое мелькание, осторожность и небо извне. тёмно-красные линии на чистом декабрьском, и снова
тишина, снег и холод.
и механически -
звуки волнами."
стены
стены
стены
зеркальные стены,
бункер, мать его.
курим.
скулы, ресницы,
теперь
тишина приравнивается к огнестрелу.
в библии ничего не сказано о том, что делать,
когда подставишь под удар другую щеку.
и что же это означает?
это означает, что в дальнейшем ты свободен.
абсолютно.
ненавижу надежды
как факт,
как сам факт их существования
это, блядь, как если стоишь в изголовье умирающего друга,
а тебе говорят "может быть..."
не может.
не может, блядь, он быть.
потому что его нет больше.
потому что вместо того, чтобы сделать хоть что-то,
вы стоите в углу, в стороне и твердите
"надейтесь.."
ещё слово в его сторону.
ещё одно только слово.
эй вы, там,
я прошу -
разучитесь дышать.
тонкость рук,
связанных за спиной,
и грубость верёвок-реплик,
предельно точно
расставляющих акценты.
вернись на место.
и будь готов умирать,
поэтому встань с колен.
улыбнись:
беззащитность дыхания,
изнутри - ржавчина,
сплав отчаяния и безмолвия
и внезапно внутреннее откровение
скрытое, светом пронизанное,
льдами вспоротое -
я здесь. один.
с изломами слов
и ночей
ничей
не воин,
не человек.
проигранный шаг [ход?] в поддавки
клянёмся клеймлённым небом
и россыпью рос из слёз и крови
и туманом из дыма сожжённых мостов.
мой проклятый художник,
я прошу, -
нарисуй мне шёлком тканное
октябрьское золото
и лепестки миндально-сладкого времени
ответвлениями этой реальности.
а после
потеряй меня.
я буду сидеть на полу,
обняв руками колени,
молиться, плакать
и не дышать.
дотронься, -
зимние ветры
бьют одиночеством
по горлу и по щекам,
ладонями по стеклу,
расчерченностью
подчеркнуто вишнёвых линий
чужих судеб и прошлых жизней, -
бьёшься,
смеешься брошенным вызовам,
сызнова,
просишь, -
тонкостью касаний
тела о душу
дать свободу
молитвам о боге
и о войне,
[ведь ты не знаешь, что мне дороже].
рвёшься навстречу
настежь распахнутым душам и серому,
пепельно-серому небу,
воздуху,
не нужно.
постой.
слышишь? флейты,-
цветочные
северные
звонкие
безумно-тонкие
голоса
играют с ягодным
предельно белым
снежным настоящим.
послушай!
твоя судьба в твоих же ладонях, -
сожми кулаки.
молчишь.
бесслёзно, бесследно, под-сердечно
в груди гулко бьётся твоё нерв-но
тихое дыхание.
родна-я, мне незачем здесь - в ожидании
ловить в кружеве теней твои силуэты.
да, помню, бутылка мартини, расширенные
зрачки,
молящая память - боем - в виски.
молчишь.
забудь!
дыши.
стряхиваю пепел, целуешь запястье,
оддергиваю руку, как от удара или ожога.
молчишь.
через пару минут твоё сдавленное,
тихое, тёмно-алое "прости".
с придыханием.
с-п - ростов.
не-поэтично-е,
чужое "ты"
за ты_сячи киллометров от_.
не_спокойствие не нарушив
я не могу уйти.
я тобой больна,
не-любимая женщина.
уснуть на твоём плече.
рассветное. и улыбки.
не-слышное.
успокой.ся
садишься.
молчишь и куришь.
возможно ли?
не люби.
ти-ше. я здесь. с тобой.
проездом по сотням вёсен.
в окна бьется весна
тысячами напевов
кружевом голосов
глотаю дым не_зимних костров
выращиваю себе изнутри
титановый каркас из нерво-сплетений
но мне по-прежнему
снисходительно-нежно улыбаются чужие женщины.
твои.