"За каждым богатством кроется преступление" Оноре де Бальзак


"Ах, Джонни, ты всегда был и останешься глупым и романтичным итальянцем. Даже любовью ты занимаешься, как ребенок. Тебе все еще кажется, что с женщиной спят, как в песнях, которые ты любил петь".


"Я не советую тебе снова жениться на Джинни. Делай, что хочешь. Но плохой отец никогда не будет настоящим мужчиной. А чтобы ты мог быть хорошим отцом для своих детей, их мать должна принять тебя. Кто сказал, что ты не можешь видеть их каждый день? Кто сказал, что ты не можешь жить с ними в одном доме? Кто сказал, что ты не можешь сам распоряжаться своей жизнью?".


"Главное - это дружба. Дружба значит больше таланта. Никогда этого не забывай. Заведи себе настоящих друзей, тебе не пришлось бы обращаться ко мне за помощью".


"Адвокат с его папкой может своровать в сто раз больше, чем человек с пистолетом".

"Том, не позволяй никому насмехаться над собой. Каждый кусок дерьма, который человек вынужден съедать - личное дело. Они называют это бизнесом. О'кэй. Но это так же личное дело, как и ад. И знаешь, у кого я этому научился? У дона. У моего отца. Если градом било его друга, старик считал это личным оскорблением. И именно это сделало его великим. Великим доном. Он, подобно богу, все считал своим личным делом".


"Сам он никогда много не ел, но хорошо знал, что красивые молодые девушки часто морят себя голодом, чтобы отложить деньги на наряды, и во время свиданий набрасываются на еду: поэтому на столе было множество всякой снеди и самые разнообразные напитки: шампанское в ведре со льдом, виски, водка, коньяк".


"Потянулась обычная, пустая беседа: где родилась, была ли в детстве красивой или уродливой, замкнутой или веселой... Он знал, что подобные расспросы трогают девушку и возбуждают ее, а это необходимо для нормального финала".


" - Но все же проиграй мне несколько твоих пластинок, - попросила она. - Или спой. Как в фильмах. Я растаю, как те девушки на экране.
Он засмеялся. Несколько лет назад, он точно так и поступал, и результат был всегда одним и тем же: девушки старались казаться более сексуальными, чем были на самом деле, и вели себя так, словно за ними следило невидимое око телекамеры".


"Наконец, кому-то в голову пришла гениальная мысль: надо организовать публичное совокупление обладателей приза. Актриса разделась, остальные женщины набросились на Джонни, срывая с него одежду. Нино, единственный трезвый среди присутствующих, взвалил полураздетого Джонни на плечи, пробил себе путь к выходу и сел в машину. По дороге домой Нино подумал, что если это и есть успех, то ему он не нужен".


"Он утверждал, что нет большего бедствия, чем враг, преувеличивающий твои недостатки или друг, недооценивающий тебя".


"Мир невозможен до тех пор, пока количество государств не будет сведено до минимума".


"Родители казались безразличными к ее горю. Мать, правда, попросила отца поговорить с Карло, но отец отказался. "Она моя дочь, - сказал он, - но теперь она принадлежит мужу. Он знает свои обязанности. Даже король Италии не осмелится вмешаться в отношения между мужем и женой. Иди домой и учись вести себя так, чтобы он тебя не бил".


"Но время расправляется с благодарностью еще с большей скоростью, чем с красотой".


"С безразличием на лице она накрыла стол. По своему опыту она знала, что страх и горе уменьшают голод; по своему опыту она знала, что еда облегчает боль. Предложи ей врач успокоительное, она запротестовала бы, но кофе и хлебная корка - дело другое; она, разумеется, была представительницей примитивной культуры".


"Хагену пришла в голову мысль, что Гамильтон поддержал бы проведение подобной конференции в стенах банка. Нет ничего более успокаивающего, заставляющего вести себя с умом, чем атмосфера денег".


"Я надеюсь, что дети моих внуков станут (кто знает?) Губернаторами, президентом - в Америке все возможно. Но и мы должны шагать в нигу со временем. Прошло время пистолетов и убийств. Мы должны обладать хитростью бизнесменов, - в этом больше денег и это лучше для наших детей".


"Поздно ночью они отправились на машине на Боулдер-Дам, где он начал заигрывать с ней, но, поняв после нескольких поцелуев, что днем она не шутила, остановился. Свое поражение он воспринял с юмором.
- Я ведь предупреждала, - упрекнула его Люси.
- Но ведь я бы оскорбил тебя, не начав приставать, - ответил Джул. Он был прав, и она рассмеялась".


"Знаешь, я обычно говорил людям: "Не ешьте так много, иначе помрете; Не курите так много, иначе помрете; Не работайте так много, иначе помрете; Не пейте так много, иначе помрете" Никто меня не слушал. И знаешь почему? Потому что я не говорил: "Помрете завтра". Так вот, Нино вполне может завтра умереть".


"Женщины не любят, когда их мужчины слишком преуспевают. Это их сердит. Это создает у них чувство потери власти над мужчинами, власти, покоящейся на любви, половых привычках и супружеских обязанностях".


" - Итак, ты научил меня всему, кроме этого. Как же говорить Читать далее...

"Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше".


"Вот маленький факт. Когда-нибудь вы умрете".


"Прошу вас, поверьте. Я еще как умею быть легким. Умею быть дружелюбным. Доброжелательным. Душевным. И это на одну букву Д. Вот только не просите меня быть милым. Это не ко мне".


"Роза Хуберман непрерывно говорила, а для нее говорить, значит - schimpfen. Постоянно что-то доказывала и жаловалась. Спорить вообще-то было не с кем, но Мама умело использовала любой подвернувшийся случай. У себя на кухне она могла спорить с целым миром - и почти каждый вечер спорила".


"Хуже мальчишки, который тебя ненавидит, только одно - мальчишка, который тебя любит".


"И хотя внутренний голос шептал ей, что это преступление - в конце концов, три книги были у нее самой большой драгоценностью, - ей обязательно хотелось увидеть, как загорится куча. Она не могла удержаться. По-моему, людям нравится немного полюбоваться разрушением. Песочные замки, карточные домики - с этого начинают. Великое умение человека - его способность к росту".


" - Ты же понял. Расскажешь Маме?
Ганс Хуберман еще смотрел - высокий, далекий.
- О чем?
Лизель подняла книжку:
- Об этом. - И потрясла ею в воздухе, будто пистолетом.
Папа растерялся.
- Зачем?
Лизель терпеть не могла таких вопросов. Они вынуждали ее признавать ужасную правду, изобличать себя как гнусную воровку".


"Она даже решила рассмеяться. Паранойя в одиннадцать лет свирепая. Прощение в одиннадцать лет опьяняет".


"Вы можете не согласиться, что Лизель Мемингер было легко. Но ей было легко в сравнении с Максом Ванденбургом. Конечно, у нее, можно сказать, на руках умер брат. Ее оставила мать. Но все лучше, чем быть евреем".


" - Ты же знаешь - твоя Мама...
- А что Мама? - Лизель воспользовалась вопиющим правом любого человека, у которого когда-нибудь была семья. Для него вполне нормально скулить, ныть и распекать других членов семьи, но никому другому он этого не позволит. Тут уж он лезет в бутылку и выказывает верность семье. - Разве с ней что-то не так?".


"Лизель поднесла свой к губам, ее ужалил колючий и тошнотворно-сладкий вкус шампанского. Рефлекс заставил ее выплюнуть прямо Папе на робу, и вино, пенясь, растеклось по ткани. Все пальнули смехом, и Ганс посоветовал ей попробовать еще. На сей раз она смогла проглотить и насладиться вкусом восхитительно нарушенного запрета. Здорово. Пузырьки жевали язык. Щекотали желудок. И даже по пути к следующей работе Лизель слышала в себе тепло тех иголок и булавок".


"Жил-был один странный человечек. Он решил, что в его жизни важны будут три вещи:
1. Он будет укладывать волосы не как все, а в другую сторону.
2. Он сделает себе маленькие странные усики.
3. Однажды он будет править миром".


"Знаешь, Лизель, что я тут подумал. Ты никакой не вор. - И возразить он ей не дал. - Та тетка сама тебя пускает. Господи, она даже выставила тебе печенье. По-моему, это не воровство. Воровство - это что делают военные. Берут твоего отца, моего. - Он пнул камень, и тот звякнул о чью-то калитку. Руди прибавил шагу. - Все эти богатые фашисты на Гранде-штрассе, Гельб-Штрассе, Хайде-Штрассе".


(с) Маркус Зузак

"Закон убивает радость жизни! Я - за преступление! За него и выпью".


"Почему Энтони Марстон решил умереть? Ей умирать вовсе не хотелось. Она даже представить себе не могла, как это можно - хотеть умереть. Смерть - это для других..."


" - В свое время, молодой человек, - сказал он, - мне не раз доводилось разбирать дела людей, обвиненных в убийстве своих жен, - и каждый раз обвинение подтверждалось.
- О! Вполне согласен. Убийство жены - дело весьма возможное, и даже естественное, я бы сказал".


"Планеты срывались с орбит, галактики уносились вдаль... время остановилось... Оно застыло и пребывало в неподвижности тысячи веков... Хотя нет, прошла всего одна минута..."


"Полицейские, как слуги закона, должны быть кристально честными людьми. Ведь им обычно верят на слово уже потому, что они одеты в мундир".


(с) Агата Кристи

"Меня с копыт не сковырнешь, я и гвозди жевать могу. А вот сейчас никак не переварю, чего вы говорите".


"-Надо же! - тихонько воскликнул он. - Этот обалдуй решил, что я пьяный. - Он улыбнулся про себя и задумался. - И верно, пьяный я, - прибавил он. - Вот не думал, чтоб поглядеть на женское лицо и такое с тобой сделается".


"Но перемены коснулись не только внешнего вида, они шли глубже. Он еще курил, но больше не пил. Прежде ему казалось, выпивка - самое что ни на есть мужское занятие, и он гордился, что голова у него крепкая и уж почти все собутыльники валяются под столом, а он все не хмелеет. Теперь же, встретив кого-нибудь из товарищей по плаванию, а в Сан-Франциско их было немало, он, как и раньше, угощал их, и они его угощали, но для себя он заказывал кружку легкого пива или имбирную шипучку и добродушно сносил их насмешки. А когда на них нападала пьяная плаксивость, приглядывался к ним, видел, как пьяный понемногу превращается в животное, и благодарил бога, что сам уже не такой. Каждый жил не так, как хотел, и рад был про это забыть, а напившись, эти тусклые тупые души уподоблялись богам, и каждый становился владыкой в своем раю, вволю предавался пьяным страстям. Мартину крепкие напитки были теперь ни к чему. Он был пьян по-иному, глубже, - пьянила Руфь, она зажгла в нем любовь и на миг дала приобщиться к жизни возвышенной и вечной; пьянили книги, они породили мириады навязчивых желаний, не дающих покоя; пьянило и ощущение чистоты, которой он достиг, от нее еще прибыло здоровья, бодрость духа и сила так и играли в нем".


"Руфь не очень понимала, что происходит. Она никогда еще не испытывала серьдечных треволнений. Все познания по этой части она брала из книг, где по прихоти автора, все повседневное преображается в сказку; она не подозревала, что этот неотесанный матрос прокрадывается к ней в сердце, что там копятся потаенные силы, что однажды они вырвутся на свободу и в ней забушует пожар. Истинного пламени любви она не знала. Ее понятия о любви были чисто теоретические, ей представлялся ясный огонек, ясный, как роса на заре или легкая зыбь на озере, нежаркий, как бархатно-черные летние ночи. Пожалуй, ей казалось, что любовь - это безмятежная привязанность, нежное служение любимому в неярком свете напоенного ароматами цветов неземного покоя. Ей и не снились вулканические потрясения любви, палящий жар, что испепеляет сердце, обращает в бесплодную пустыню. Не знала она, какие силы таятся в людях и в ней самой; пучины жизни прикрывала красивая сказка. Супружеская привязанность, соединявшая ее родителей, представлялась ей идеальной любовной близостью, и она предвкушала, как, рано или поздно, без потрясений и волнений, и сама вступит в такую же исполненную тихой прелести жизнь бок о бок с любимым".


"Но даже, если человек как раз для того и создан, чтобы стать кузнецом, я не слышала, чтобы кто-нибудь стал кузнецом, не обучившись этому ремеслу".


"А, вот оно! Тайна приоткрылась ему. Вот что, оказывается, делали великие писатели и замечательные поэты. Вот почему они стали титанами. Они умели выразить то, что думали, чувствовали, видели. Дремлющие на солнцепеке собаки часто скулят и лают, но они не способны рассказать, что же им привиделось такое, отчего они заскулили и залаяли. Он часто гадал, что же они видят. Вот и сам он - всего лишь дремлющий на солнцепеке пес".


"Он забылся, и снова жил, и, ожив, в миг озарения ясно увидел, что он сам обращает себя в животное - не тем, что пьет, но тем, как работает. Пьянство - следствие, а не причина. Оно следует за этой работой так же неотвратимо, как вслед за днем наступает ночь. Нет, обращаясь в рабочую скотину, он не покорит вершины - вот что нашептало ему виски, и он согласно кивнул. Виски - оно мудрое. Оно умеет раскрывать секреты".


"- Пиши, оба уходим, стирать больше некому, - вдруг объявил Джо. - Дай-ка, я подпишу.
- А т-то с чего уходишь? - спросил Мартин.
- С чего и ты.
- Но я пойду в море. А ты не можешь.
- Ага, - был ответ, - зато я бродяжить могу, вот что.
Мартин посмотрел на него испытующе и потом воскликнул:
- Черт подери, Джо, а ведь ты прав! Бродягой быть куда лучше, чем ломовой лошадью. Поживешь, парень! Ты ж еще никогда и не жил.
- Нет, я раз в больнице лежал, - возразил Джо. - Во была красота. Тифом хворал... я тебе не рассказывал?"


"Он объявил Руфи, что, как только хорошенько отдохнет, вновь отправится в плавание, и она не скрыла разочарования.
- Зачем вам это? - спросила она.
- Для денег, - был ответ. - Надо запастись для следующей атаки на редакторов. Деньги - ресурсы войны, в моем случае деньги и терпение".


"К тому же Руфь любила природу, и щедрое воображение Мартина переносило их чтения в иные места. И вот они читают в долине, отгороженной от всего мира крутыми обрывистыми скалами, или на лугу, высоко в горах, или же среди серых песчаных дюн, и у ног пенятся волны, или далеко-далеко в тропиках на каком-нибудь острове - детище вулкана, где низвергаются водопады и взлетает облако мельчайших Читать далее...

"Однажды в блоке Е появилась женщина, Беверли Макколл. Черная, как туз пик, и прекрасная, как грех, совершить который у тебя никогда не хватит духу. Шесть лет она сносила побои мужа, а вот измены не пожелала терпеть и дня".


"Что бы ни говорили нам в детстве родители, игнорировать их советы не следует, какими бы глупыми они ни казались".


"Никто из нас не жаловался - бесполезно. Планета вращается, знаете ли. Можно вращаться вместе с ней, а можно зацепиться за что-то и протестовать, но тогда тебя свалит с ног".


"Делакруа показывал фокус с катушкой всем надзирателям... кроме Перси. К нему отношение Делакруа не изменилось, пусть Перси и предложил купить коробку из-под сигар и принес для нее вату. В этом Делакруа напоминал некоторых собак: пни их хоть раз ногой, и больше они доверять тебе не будут, как бы хорошо ты к ним ни относился".


"Он не решался встретиться со мной взглядом, стыдясь, что позволил себе распуститься до такой степени. Не любят люди, когда их видят в таком состоянии. Могут даже возненавидеть того, кто стал невольным свидетелем столь открытого проявления чувств. Я, правда, подумал, что Мурс выше этого".


"Рука, что обнимала мои плечи, теперь поглаживала спину. Я начал отходить. В этот момент я любил Элейн Конноли всем сердцем и мог бы зацеловать ее, о чем и сказал. Может, и следовало зацеловать. В любом возрасте одиночество и испуг не в радость, но особенно они ужасны в старости".


"Я, возможно, слишком стара, чтобы жить, но вот думать я еще способна".


"Узнав, чего хочет человек, ты узнаешь человека. Эту истину опровергнуть мне еще не удалось".


"Делакруа аж побелел от ужаса. Отдать мышонка-гения в лапы ребенка! Да разве сможет ребенок держать его в форме, учить новым трюкам? А если он потеряет интерес к мышонку и несколько дней не будет его кормить? Просто забудет о его существовании? И Делакруа, который сжег шестерых, чтобы замести следы своего преступления, задрожал от негодования. Разве можно допустить подобное издевательство над животным?"


"Он мне улыбался. И недолюбливал меня. Может, даже ненавидел. Но за что? Не знаю. Иногда причин и не требуется. И это пугает".


"Коффи прав. Преси выглядел злобным. Злоба - как наркотик, уж я-то в этом разбираюсь, и Перси уже прочно сел "на иглу".


"Нарушать правила - нет проблем. Попадаться на этом - ни в коем разе".


"Где-то на полпути я даже всплакнул, чего от себя не ожидал. Но особого стыда не почувствовал. Во-первых, говорил я с женой, которая никогда в жизни не стала бы меня за это укорять, а во-вторых, бывают ситуации, когда можно пустить слезу, во всяком случае, я так думал. Вообще мужчина с хорошей женой - счастливейшее из созданий Божьих, а без оной - самое разнесчастное. И спасает таких только одно: они просто не знают, чего лишены".


"- Я доволен, что смог порадовать тебя. Молись за мою Мелинду, Пол.
Я пообещал, подумав, что не намерен ограничиться молитвой. Бог помогает тем, кто помогает себе сам, говорили в церкви, где славили Иисуса, всемогущего Господа нашего".


"Нет в этом ничего забавного или странного, - возразил Зверюга. - Я думаю, так практически всегда происходит с людьми, когда они сталкиваются с чем-то необычным. Самое простое для них - обо всем забыть. Зачем помнить то, что не имеет никакого смысла? Пол, а когда он излечил тебя, из его рта тоже вылетели эти насекомые?"


"Никому такое просто в голову не пришло, - ответил я вновь, подумав о Хаммерсмите, репортере, который окончил колледж в Боулинг-Грин, полагал себя просвещенным человеком и подновременно ставил дворняг и негров на одну доску в твердой уверенности, что и те и другие когда-нибудь да укусят безо всякой на то причины".


"Однако, наблюдая за Джоном, не отрывающим взгляда от звезд, я, к своему ужасу, понял, что уже в это не верю, если вообще-то верил. Урологическая инфекция забылась, как забывается все неприятное и болезненное, оставшееся в прошлом (если бы женщина действительно могла помнить, с какими болями доставался ей первый ребенок, как-то сказала мне мать, она никогда не стала бы рожать второго)".


"Зверюга выступил вперед, оттеснив меня в сторону, и его лапища легла на физиономию Перси: четыре пальца вжались в правую щеку, большой - в левую.
- Сейчас снимем. Но сначала послушай меня. Пол у нас большой босс, так что иной раз ему приходится говорить красиво.
Я попытался вспомнить, какие это я произносил красивости, но без особого успеха."


"- Ты солгал, - заметила она. - Ты солгал Холу.
Что ж, на то человеку и дана жена, не так ли? Всегда ищет проеденные молью дырки на твоем лучшем костюме и зачастую находит".


"Я действительно устал от боли, которую слышу и чувствую, босс. Я устал от того, что постоянно куда-то иду, одинокий, всеми покинутый. У меня никогда не было друга, который составил бы мне компанию, сказал, куда мы идем и зачем. Я устал от людей, которые так ненавидят друг друга. Их мысли режут меня, как осколки стекла. Я устал от того, что часто хотел помочь и не смог. Я Читать далее...

"Никогда не бываешь в расчете с теми, кто нам помог, - сказал Дантес. - Когда денежный долг возвращен, остается долг благодарности".


"Поверь мне, искать ссоры с человеком - плохое средство понравиться женщине, которая этого человека любит".


"- Если ты так на это смотришь, тогда другое дело! - сказал Кадрусс. Я-то думал, что ты каталанец; а мне рассказывали, что каталанцы не из тех людей, у которых можно отбивать возлюбленных; при этом даже прибавляли, что Фернан особенно страшен в своей мести.
Фернан презрительно улыбнулся.
- Влюбленный никогда не страшен!"


"Это правда - сказал Данглар. - У французов перед испанцами то преимущество, что испанцы обдумывают, а французы придумывают".


"Как подумаешь, - сказал Кадрусс, ударяя рукой по бумаге, - что вот этим вернее можно убить человека, чем подкараулив его на опушке леса! Недаром я пера, чернил и бумаги всегда боялся больше, чем шпаги или пистолета".


"Верно говорят, что вино - предатель".


"Это-то и пугает меня, - отвечал Дантес. - Мне кажется, что человек не создан для такого легкого счастья! Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы. Надобно бороться, чтобы овладеть ими".


"За столом царило то шумное и непринужденное веселье, которое всегда сопровождает конец обеда у простых людей. Недовольные своими местами встали из-за стола и подсели к другим, более приятным собеседникам. Все говорили зараз, никто не отвечал на вопросы, каждый был занят только своими собственными мыслями".


"- Ну, знаешь! - ответил Данглар. -Если бы пришлось отвечать за все то, что говоришь на ветер!
- Должен отвечать, когда то, что говоришь на ветер, падает другому на голову!"


"Нет, не злой, но я слышал, что он честолюбив, а это почти одно и то же".


"Я прощаю теюе, Рене, - сказала маркиза с нежной улыбкой, которую странно было видеть на этом холодном лице; но сердце женщины так уж создано, что как бы ни было оно иссушено предрассудками и требованиями этикета, в нем всегда остается плодоносный и живой уголок, - тот, в который бог заключил материнскую любовь".


"- О, отцеубийцы - этих мне не жаль. Для таких людей нет достаточно тяжкого наказания, - сказала Рене. - Но несчастные политические преступники...
- Они еще хуже, Рене, потому что свергнуть или убить короля - значит хотеть убить отца тридцати двух миллионов людей".


"- Таким вы мне нравитесь, - сказала маркиза. - Пусть теперь явится заговорщик, - добро пожаловать!
- А я, мама, - сказала Рене, - молю бога, чтобы он вас не услышал и чтобы он посылал господину де Вильфор только мелких воришек, беспомощных банкротов и робких жуликов; тогда я буду спать спокойно.
- Это все равно, что желать врачу одних мигреней, веснушек, осиных укусов и тому подобное, - сказал Вильфор со смехом. - Если вы хотите видеть меня королевским прокурором, пожелайте мне, напротив, страшных болезней, исцеление которых делает честь врачу".


"- Король? Я думал, он философ и понимает, что в политике нет убийств. В политике, мой милый, - вам это известно, как и мне, - нет людей, а есть идеи; нет чувств, а есть интересы. В политике не убивают человека, а устраняют препятствие, только и всего".


"Только несчастье раскрывает тайные богатства человеческого ума; для того чтобы порох дал взрыв, его надо сжать".


"Да, это в испанском стиле: убийство, но не подлость".


"Старый моряк, бывший в ожно и то же время и шкипером и судохозяином, смотрел на него с эгоистическим сочувствием, обыкновенно испытываемым людьми при виде несчастья, которое вчера миновало их, но может постигнуть завтра".


"Вы находите, что я небогат, не правда ли, господин аббат? - сказал, вздяхая, Кадрусс. - Но что поделаешь; мало быть честным человеком, чтобы благоденствовать на этом свете".


"- А отчего он умер? - спросил Кадрусс сдавленным голосом.
-Отчего умирают в тюрьме на тридцатом году жизни, как не от самой тюрьмы?".


"Ах, господин аббат! - отвечал Кадрусс. - Можно утешать того, кто ищет утешения; а он его не искал".


"Нам кажется, что бог забыл про нас, когда его правосудие медлит; но рано или поздно он вспоминает о нас".


"Эта приписка сразу охладила радость молодой девушки. Не угрожает ли ей беда? Нет ли тут ловушки? Она была так невинна, что не знала, какой именно опасности модет подвергнуться девушка ее лет; но не нужно знать опасности, чтобы бояться ее; напротив, именно неведомая опасность внушает наибольший страх".


"Кровь смывает бесчестие".


"Природа борется против этой божественной травы, ибо она не создана для радости и цепляется за страдания. Нужно, чтобы побежденная природа пала в этой борьбе, нужно, чтобы действительности последовала за мечтой: и тогда мечта берет верх, мечта становится жизнью, а жизнь - мечтою. Но насколько различны эти превращения! Сравнив горести подлинной жизни с наслаждениями жизни воображаемой, вы отвернетесь от жизни и предадитесь вечной мечте".


"Когда показываешь приятелю город, в котором сам уже бывал, то вкладываешь в это Читать далее...

"Сам импортирует сырье, сам его перерабатывает, сам фасует и сам же выкуривает. Все-в-одном".


"Если жара кажется вам нестерпимой, покиньте горящее здание".


"У меня плохо получается убеждать людей, но я могу быть более убедительным с пистолетом в руке".


"- Да ладно тебе, Лин! - рассмеялась она. - Что бы еще осталось в этой жизни, не будь искусства?
- Секс, - ответил я. - И еда. А после еды снова секс".


"Я любил Кадербхая. Несчастливые сыновья, как правило, имеют двух отцов: первый дает им жизнь, но не в состоянии дать любовь, а второго они находят сердцем, прежде не знавшим отцовской любви. Я сердцем нашел Кадербхая и полюбил его, как отца".


"Юношеская целеустремленность и юношеское упрямство - величайшие силы из всех, какими нам случается обладать в этой жизни".


"Как-то раз она сказала мне, что у каждой женщины есть четыре улыбки.
- Только четыре? - спросил я тогда.
- Первая улыбка, - сказала она, игнорируя мою иронию, - возникает неосознанно, когда, например, ты улыбаешься ребенку на улице или кому-то, кто улыбается тебе с экрана телевизора.
- Я не улыбаюсь телевизору.
- Все люди улыбаются телевизору. Потому мы им и пользуемся.
- Я никогда не улыбался телевизору!
- Вторая, - продолжала она, - это вежливая улыбка. С ней мы приветствуемдрузей, когда они приходят к нам в гости или встречаются с нами где-нибудь в ресторане.
- Еда и выпивка за их счет? - уточнил я.
- Ты хочешь меня выслушать или нет?
- Если я скажу "нет", ты разве замолчишь?
- Третью улыбку мы используем против тех, кто нам не нравится.
- Это как понимать: отпугиваем людей улыбкой?
- Так и есть. И это здорово. У некоторых девушек самая лучшая из улыбок именно та, которой они держат других на расстоянии.
- Ладно, верю тебе на слово. Подходим к четвертой.
- Да! Четвертая - это улыбка, которую мы дарим только любимому человеку. Она показывает этому человеку, что ты считаешь его единственным и неповторимым. Никому другому эта улыбка не достается. Пусть тебе легко и хорошо с кем-то, пусть он тебе очень нравится, пусть ты испытываешь к нему самые теплые чувства, но твою четвертую улыбку получит лишь тот, кого ты по-настоящему любишь".


"Наверно, ты меня возненавидишь, узнав обо мне всю правду. Прости меня, если сможешь. Эта ночь кажется мне бесконечной. Думаю, если раскрыть абсолютно всю правду о любом человеке, всегда найдется что-нибудь, за что его можно возненавидеть".


"Воспринимай войну как бизнес, а бизнес воспринимай как войну".


"Можно уважать права и мнения человека, даже не будучи с ним знакомым. Но самого человека ты сможешь уважать лишь после того, как найдешь в нем что-то достойное этого слова".


"Нас формирует не прошлое, а то, какими мы хотим видеть себя в будущем".


"Пить в одиночестве - это все равно что в одиночку заниматься любовью".


"Страх подобен волку, посаженному на цепь: он опасен только тогда, когда ты спустишь его с цепи".


"Есть две вещи, которые я уважаю. Это право человека уничтожать своих врагов и право человека уничтожать самого себя любым способом, какой ему нравится".


"Впрочем, драться за что-либо попросту невозможно; в любом случае дерешься против".


"Приветствие может иной раз солгать, но прощание всегда правдиво".


"Путь к любви - это любовь к пути".


"Чужие секреты страшнее любого проклятия".


"Чем слабее ваша связь с реальностью, тем страшнее для вас окружающий мир".


"Вернейший признак фанатизма - это отсутствие чувства юмора".


"Жизнь коротка, но она состоит из длинных ночей".


"- Знаешь, в чем разница между войной и миром? - прошептал мой сосед с улыбкой в голосе.
- Полагаю, ты мне сейчас объяснишь, - шепнул я.
- В мирное время приносят в жертву многих ради спасения одного. А на войне жертвуешь одним для того, чтобы спасти многих".


"Знаешь, когда нужны надежные люди, враг твоего врага - прекрасный выбор".


"Она сказала, что ей хочется немного выпить и хорошо повеселиться или хорошо выпить и немного повеселиться".


"А отсутствие сомнений означает недостаток интеллекта".


"Женщины на время превращают нас в женщин. Лин, это жестоко. С женщинами разговаривать страшно, а мужчины страшного боятся. Когда мужчинам страшно, они лезут в драку".


"Ища одно, мы неизменно обретаем и другое".


"Вот взять, к примеру, меня - я обязан вызывать раздражение у заказчика, это часть моей профессии. Аты раздражаешь людей без всякой на то причины".


"О человеке легче всего судить по смеху и походке".


"Мужчины обычно избегают быть настолько откровенными в любви. Это все равно что дать женщине в руки пистолет, приставить дуло к своей груди и сказать: "Вот так меня можно убить". Но я не боялся этого. Я знал, что все будет в порядке".


"Деловой костюм - это то же самое, что воинская форма, только он, в отличие от формы, не делает чести носящему его".


"Ты выходишь за них, и надеешься, что они изменятся, повзрослеют. А они женятся, надеясь, что мы останемся прежними".


"Без знания и Читать далее...

"Войну ведут богачи, а кровь проливают бедняки".


"Я не стану думать об этом сейчас. Я сейчас не выдержу. Подумаю потом".


"Земля - единственное на свете, за что стоит бороться. Ибо она - единственное, что вечно..."


"Эллин О'Хара была для него тем зрительным залом, перед которым он разыгрывал увлекательный спектакль под названием "Жизнь Джералда О'Хара". Теперь же огни рампы потухли, занавес опустился навечно, зрительный зал внезапно куда-то исчез, и старый актер остался как громом пораженный, один на пустых подмостках, тщетно ожидая очередной реплики".


"Плакать бесполезно теперь. От слез может быть толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться".


"Дитя мое, это очень плохо для женщины - познать самое страшное, потому что тогда она перестает вообще чего бы то ни было бояться. А это скверно, когда у женщины нет страха в душе".


"Бог предназначил женщине быть скромным, боязливым существом, а если женщина ничего не боится, в этом есть что-то противное природе... Нужно сохранить в себе способность чего-то бояться, Скарлетт... так же, как способность любить..."


"Сьюлин не получала вестей от Фрэнка Кеннеди с самого Рождества и не знала - плохая ли работа почты тому виной или непостоянство ее возлюбленного, который лишь играл ее чувствами и уже забыл о ней. А может быть, он погиб в последние дни войны, что было бы, конечно, все же предпочтительнее, чем оказаться брошенной".


"К тому же он нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь".


"Мадам теща - она что угодно делать заставит. Надо ей генералом быть, и мы бы выиграли войну, а, Томми?"


"Фрэнк довольно скоро постиг, что, если ей не перечить, жизнь может быть очень приятной, но если идти наперекор..."


"Влияние - это все, Скарлетт. Помните об этом, если вас арестуют. Влияние - это все. А вот проблема вины и невиновности представляет чисто академический интерес".


"Смерть, налоги, роды. Ни то, ни другое, ни третье никогда не бывает вовремя".


" - Вы когда-нибудь думали о том, что можно выйти замуж - ради удовольствия?
- Удовольствия?! Не говорите глупостей! Никакого удовольствия в браке нет.
- Нет? Почему?
- К ней вернулось некоторое спокойствие, а вместе с ним и природное свойство говорить все напрямик, усиленное действием коньяка.
- Это удовольствие для мужчин, хотя одному Богу известно, что они тут находят. Я этого никогда не могла понять. А женщине замужество приносит лишь бесплатную еду, прорву работы да еще необходимость мириться с мужскими причудами. Ну, и, конечно, по ребенку в год".


"Как только она получила эти сережки, они утратили для нее всякую ценность, как утрачивало ценность все, что она получала, - кроме денег".


"Скарлетт, я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины".



(с) Маргарет Митчелл

"Наравне с землей, водой, воздухом и огнем, - деньги суть пятая стихия, с которой человеку чаще всего приходится считаться".

(с) Иосиф Бродский

"А женщины, братец ты мой, все могут простить тебе - и пьяную рожу, и измену, и побои, и старость, но не простят они тебе бедности".


"На то она и добродетельна, чтоб не прощать грешных".


"Порок не в том, что мы пьянствуем, а в том, что не поднимаем пьяных".


(с) А.П. Чехов

"Разумными доводами тщетно было пробивать прочную стену иррациональных чувств, из которых, говорят, соткана душа женщины".


"... Дон Жуан. Это же был завоеватель. Причем с большой буквы: Великий Завоеватель. Но, скажите, пожалуйста, можно ли быть завоевателем на территории, где вам никто не сопротивляется, где все доступно и все дозволено? Эпоха Дон Жуана канула в Лету. Нынешний потомок Дон Жуана уже не завоевывает, а лишь собирает. На смену Великому Завоевателю пришел Великий Собиратель".


"Неудовлетворенные женщины всегда приносят несчастье".


(с) Милан Кундера

"Публика любит театральные недоразумения, и если бы вместо пьес давали недоразумения, она платила бы вдвое больше".

(с) А.П.Чехов

" - Это была хитрая штука. Долго рассказывать. Но лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Как тридцатилетний?
Я отмахнулся:
- Так, как будто мне шестнадцать и пятьдесят лет одновременно. Ничего особенного.
- И ты называешь это "ничего особенного"? - возразил Ленц. - Да ведь лучшего не может быть. Это значит, что ты властно покорил время и проживаешь две жизни."

"Если человек чего-то стоит, - он уже только памятник самому себе. А по-моему, это утомительно и скучно".

"Стойка бара была капитанским мостиком на корабле жизни, и мы, шумя, неслись навстречу будущему".

"Я сунул записку под стопку книг. Позвонить? Пожалуй... А, пожалуй, не стоит. Ведь на следующий день все выглядит совсем по-другому, не так, как представлялось накануне вечером".

"Только не принимать ничего близко к сердцу, - говорил Кестер. - Ведь то, что примешь, захочешь удержать. А удержать нельзя ничего".

"Скромность и добросовестность вознаграждаются только в романах. В жизни их используют, а потом отшвыривают в сторону".

"Видимо, так привыкаешь гнуть спину на работе, что даже маленькая толика свободы как-то мешает".

"Это мой друг, - сказал я девушке. - Товарищ по фронту. Он единственный человек из всех, кого я знаю, который сумел из большого несчастья создать для себя маленькое счастье. Он не знает, что ему делать со своей жизнью, и поэтому просто радуется тому, что все еще жив".

"Я нахожу, что нельзя быть слишком молодой. Только старой можно быть слишком".

"Вкус не имеет значения. Ром - это ведь не просто напиток, это скорее друг, с которым вам всегда легко. Он изменяет мир. Поэтому его и пьют".

"Но, деточка! Так ведь это же все обман. Чудесный обман, придуманный мамашей природой. Погляди на эту сливу. Ведь она тоже обманывает. Притворяется куда более красивой, чем потом окажется. Ведь было бы отвратительно, если бы любовь имела хоть какое-то отношение к правде".

"Заметь себе, мальчик: никогда, никогда и никогда не покажется женщине смешным тот, кто что-нибудь делает ради нее. Будь это даже самая пошлая комедия. Делай что хочешь, - стой на голове, болтай самую дурацкую чепуху, хвастай, как павлин, распевай под ее окном, но избегай только одного - не будь деловит! Не будь рассудочен!"

"Никогда не просить прощения, детка! Не разговаривать. Посылать цветы. Без письма. Только цветы. Они все прикрывают. Даже могилы".

"А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка".

"Вам хорошо, вы одиноки", - сказал мне Хассе. Что ж, и впрямь все отлично, - кто одинок, тот не будет покинут".

"Нельзя вступать в борьбу против возбужденных материнских чувств. На их стороне моралисты всего мира".

"Благоговение к памяти умерших это не что иное, как сознание вины перед ними".

"Человек зол, но он любит добро... Когда его творят другие".

"Ее рукопожатие, более крепкое, чем можно было ожидать, понравилось мне. Я терпеть не мог людей с руками вялыми, точно дохлая рыба".

"Пусть наши дети имеют богатых родителей".

"Уж коли еврей возвращается обратно, то он покупает".

"Женщина - это вам не металлическая мебель; она - цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше ей говорить каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее".

"Счастье - самая неопределенная и дорогостоящая вещь в мире".

"Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви".

"Но ведь без любви человек - не более чем покойник в отпуске".

"От водки ты делаешься злобным, а я - человечным. Вот в чем разница между нашими поколениями".

"Ведь вы боитесь собственных чувств. Вы не пишите писем - вы звоните по телефону; вы больше не мечтаете - вы выезжаете за город с субботы на воскресенье; вы разумны в любви и неразумны в политике - жалкое племя!"

"Ведь люди становятся сентиментальными скорее от огорчения, нежели от любви".

"Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником - когда видишь, что делает из нее большинство людей".

" - Поверхностны только те, которые считают себя глубокомысленными.
- А вот я определенно поверхностна. Я не особенно разбираюсь в больших вопросах жизни. Мне нравится только прекрасное. Вот ты принес сирень - и я уже счастлива".

"Мужество не бывает без страха".

"Я живу хорошо, и у меня немало вещей, которые мне вовсе не нужны. Но поверьте, если бы кто-нибудь пришел ко мне и предложил жить вместе, по-настоящему, честно, я бросила бы все это барахло и поселилась бы с ним хоть в чердачной каморке".

"Любовь, - невозмутимо заметил Готтфрид, - чудесная вещь. Но она портит характер".

"Такт - это неписаное соглашение не замечать чужих ошибок и не заниматься их исправлением".

"Только не теряй свободы! Она дороже любви. Но это обычно понимают слишком поздно".

" - Знаете ли вы, братья, что страшнее всего на свете?
- Пустой стакан".

"Братья, жизнь - это болезнь, и смерть начинается с самого рождения. В каждом дыхании, в каждом ударе сердца уже заключено немного умирания - все Читать далее...

"Дышите глубже, любуйтесь горами, благодарите Бога за свое спасение и думайте о том, что людям гораздо лучшим, чем вы, пришлось умереть."

 

"На самом деле человек по-настоящему счастлив только тогда, когда он меньше всего обращает внимание на время, и когда его не подгоняет страх."

 

"Только дилетанты думают, что гонки — это очень романтично; во время езды не должно быть ничего, кроме машины и гонщика, третьим может быть только опасность, вернее, всё прочее приносит опасность."

 

"Некоторые люди уходят слишком поздно, а некоторые — слишком рано, надо уходить вовремя…"

 

"… люди потеряли уважение к смерти. И это произошло из-за двух мировых войн."

 

"По-видимому, все решения, которые я принимаю в жизни, проходят под знаком фейерверков. А может, все, что со мной случается, похоже на этот фейерверк — на потешные огни, которые тут же гаснут, превращаясь в пепел и прах? Только бы не сейчас, только бы не сейчас. Неужели напоследок не произойдет еще одной вспышки, такой яркой, что не жаль будет отдать всю себя?"

 

"Человек, которому предстоит долгая жизнь, не обращает на время никакого внимания; он думает, что впереди у него целая вечность. А когда он потом подводит итоги и подсчитывает, сколько он действительно жил, то оказывается, что всего-то у него было несколько дней или в лучшем случае несколько недель. Если ты это усвоил, то две-три недели или два-три месяца могут означать для тебя столько же, сколько для другого значит целая жизнь."

 

"— Любовь без страха и без трудностей.
— Такой не бывает.
— Нет, бывает. Это составная часть той единственной любви, которая вообще имеет смысл, — любви к самому себе."

 

"В памяти моих возлюбленных я останусь вечно молодой; я буду сильнее всех остальных женщин, которые проживут дольше и станут старше меня."

 

"Мне бы хотелось перепутать все на свете, — сказала Лилиан. — Пусть бы я прожила сегодня день или час из пятидесятого года моей жизни, а потом из тридцатого, а потом из восьмидесятого. И все за один присест, в каком порядке мне заблагорассудится; не хочу жить год за годом, прикованная к цепи времени."

 

"Разве здоровые люди знают, что такое смерть? Это знают только те, кто живет в легочном санатории, только те, кто борется за каждый вздох, как за величайшую награду."

 

"И почему эти стражи здоровья обращаются с людьми, которые попали в больницу, с таким терпеливым превосходством, словно те младенцы или кретины?"

 

"Ты считаешь, что я бросаю на ветер свои деньги, а я считаю, что ты бросаешь на ветер свою жизнь."

 

"Она изменилась так, как меняется девушка, с которой ты расстался, когда она была еще неуклюжим, несформировавшимся подростком, и встретился вновь, когда она стала молодой женщиной: эта женщина только что перешагнула через мистическую грань детства и, хотя еще сохранила его очарование, уже приобрела тайную уверенность в своих женских чарах."

 

"Она чувствовала себя среди платьев и туфель как пьяница в винном погребе."

 

"Она слышала разговоры женщин в соседних кабинках, видела, как, выходя, они рассматривали ее, эти неутомимые воительницы за права своего пола, но Лилиан знала, что у нее с ними мало общего. Платья не были для нее оружием в борьбе за мужчину. Ее целью была жизнь и она сама."

 

"Я вообще хочу жить не рассуждая, не слушая советов, без всяких предупреждений. Жить, как живется."

 

"Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?!"

 

"Я понял, что нет такого места, которое было бы настолько хорошим, чтобы ради него стоило бросаться жизнью. И таких людей, ради которых это стоило бы делать, тоже почти нет."

 

"Превысить скорость, данную людям, ещё не значит стать

Читать далее...

"Унижал себя потому, что считал себя выше ее."


"Вы, милая моя, должны не прозябать, не жить, как все, а смаковать жизнь, а легкий разврат есть соус жизни."


"Я хочу от любви мира моей душе, покоя, хочу подальше от мускуса и всех этих спиритизмов и fin de sincle... одним словом, - смешалась она, - муж и дети."


"Мне досадно, что вы даете советы, а сами совсем не знаете жизни."


(с) А.П.Чехов

"Потому что страдающий часто склонен к самолюбованию и, кроме того, страдание возвышает обиженного, дает ему превосходство над врагом."


"Мы все же знаем, что зло начинается там, где человек начинает полагать себя лучше других."


"Решение не кончается на "Кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую", а продолжается через точку с запятой: "И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; И кто принудил тебя идти с ним в одно поприще, иди с ним в два". В таком виде строчки Евангелия мало имеют отношения к непротивлению злу насилием, отказу от мести и воздаянию добром за зло. Смысл этих строк никак не в призыве к пассивности, а в доведении зла до абсурда. Они говорят, что зло можно унизить путем сведения на нет его притязаний вашей уступчивостью, которая обесценивает причиняемый ущерб."


"А голодному безразлично, из-за кого он голоден."


(с) Иосиф Бродский

"Обратите внимание на этих немцев, что сидят около рубки. Когда сойдутся немцы или англичане, то говорят о ценах на шерсть, об урожае, о своих личных делах; но почему-то когда сходимся мы, русские, то говорим только о женщинах и высоких материях. Но главное - о женщинах."


"О женщинах же мы говорим так часто потому, мне кажется, что мы неудовлетворены. Мы слишком идеально смотрим на женщин и предъявляем требования, несоизмеримые с тем, что может дать действительность, мы получаем далеко не то, что хотим, и в результате неудовлетворенность, разбитые надежды, душевная боль, а что у кого болит, тот о том и говорит."


"Мы хотим, чтобы существа, которые рожают нас и наших детей, были выше нас, выше всего на свете. Когда мы молоды, то поэтизируем и боготворим тех, в кого влюбляемся; любовь и счастье у нас - синонимы. У нас в России брак не по любви презирается, чувственность смешна и вызывает отвращение, и наибольшим успехом пользуются те романы и повести, в которых женщины красивы, поэтичны и возвышенны, и если русский человек издавна восторгается рафаэлевской мадонной или озабочен женской эмансипацией, то, уверяю вас, тут нет ничего напускного. Но беда вот в чем. Едва мы женимся или сходимся с женщиной, проходит каких-нибудь два-три года, как мы уже чувствуем себя разочарованными, обманутыми; сходимся с другими, и опять разочарование, опять ужас, и в конце концов убеждаемся, что женщины лживы, мелочны, суетны несправедливы, неразвиты, жестоки, - одним словом, не только не выше, но даже неизмеримо ниже нас, мужчин. И нам, неудовлетворенным, обманутым, не остается ничего больше, как брюзжать и походя говорить о том, в чем мы так жестоко обманулись."


"Моя любовь, мое поклонение трогали Ариадну, умиляли ее, и ей страстно хотелось быть тоже очарованною, как я, и отвечать мне тоже любовью. Но любить по-настоящему, как я, она не могла, так как была холодна и уже достаточно испорчена."


"Эта жажда власти и личных успехов расхолаживают людей..."


"Ариадна старалась влюбиться, делала вид, что любит, и даже клялась мне в любви. Но я человек нервный, чуткий; когда меня любят, то я чувствую это даже на расстоянии, без уверений и клятв, тут же веяло на меня холодом, и когда она говорила мне о любви, то мне казалось, что я слышу пение металлического соловья."


"А то, можете себе представить, она вдруг обняла меня порывисто и поцеловала, - это произошло вечером, на берегу, - и я видел по глазам, что она меня не любит, а обняла просто из любопытства, чтобы испытать себя: что, мол, из этого выйдет. И мне сделалось страшно."


"Мужчина должен увлекаться, безумствовать, делать ошибки, страдать! Женщина простит вам и дерзость и наглость, но она никогда не простит этой вашей рассудительности."


"Таскаясь поневоле по этим курортам, я все более убеждался, как неудобно и скучно живется сытым и богатым, как вяло и слабо воображение у них, как несмелы их вкусы и желания. И во сколько раз счастливее их те старые и молодые туристы, которые, не имея денег, чтобы жить в отелях, живут где придется, любуются видом моря с высоты гор, лежа на зеленой траве, ходят пешком, видят близко леса, деревни, наблюдают обычаи страны, слышат ее песни, влюбляются в ее женщин..."


"-Сходиться с женщиной легко, - продолжал Лубков, - стоит только раздеть ее, а потом как все это тяжело, какая ерунда!"


"На первых порах он казался оригинальным и возбуждал жалость - вот и все. Он нахален, берет женщину приступом, и это привлекательно."


"Она просыпалась каждое утро с единственною мыслью: "нравиться!". И это было целью и смыслом ее жизни."


"Часто, глядя, как она спит или ест, или старается придать своему взгляду наивное выражение, я думал: для чего же даны ей богом эта необыкновенная красота, грация, ум? Неужели для того только, чтобы валяться в постели, есть и лгать, лгать без конца?"


(с) Антон Павлович Чехов

"И теперь, когда ему нездоровилось, его поражала пустота, мелкость всего того, о чем просили, о чем плакали..."


"Вечером монахи пели стройно, вдохновенно, служил молодой иеромонах с черной бородой; и преосвященный, слушая про жениха, грядущего в полунощи, и про чертог украшенный, чувствовал не раскаяние в грехах, не скорбь, а душевный покой, тишину и уносился мыслями в далекое прошлое, в детство, в юность, когда также пели про жениха и про чертог, и теперь это прошлое представлялось живым, прекрасным, радостным, каким, вероятно, никогда и не было. И, быть может, на том свете, в той жизни мы будем вспоминать о далеком прошлом, о нашей здешней жизни с таким же чувством. Кто знает!"


(с) Антон Павлович Чехов

"Шкодливы эти бабы, как кошки, трусливы - как зайцы..."

(с) Чехов А.П.

Я не разделяю мнения своего современника Бернарда Шоу, что человек достигнет чего-то хорошего, если сможет дожить до трехсот лет. Продление жизни не даст ничего, если в условиях жизни не будут совершены многие другие фундаментальные перемены.


Но люди не позволяли себе колебаться в своих убеждениях; чтобы подавить сомнения в Боге, они увеличили собственное чувство вины, и, может быть, уповали на "непостижимую волю Провидения", как поступают набожные люди по сегодняшний день.


Следствия травм бывают двух типов - положительные и отрицательные. Первые являются попытками снова вернуть травму - то есть вспомнить забытые переживания, или еще лучше, сделать их реальными, пережить травму заново, или, даже если она заключалась лишь в ранних эмоциональных взаимоотношениях, оживить ее в аналогичных отношениях с кем-нибудь еще.


"То, что будет жить бессмертно в песне, должно погибнуть в жизни" - Шиллер


Примитивные народы часто свергали своих богов или даже жестоко наказывали их, если те оказывались не в состоянии справиться со своими обязанностями, обеспечивать им победу, счастье и покой. Во все времена отношение к царям не отличалось от отношения к богам.


Но этика - это ограничение инстинкта.


Какую зависть вызывают у нас, не имеющих веры, те, кто убежден в существовании Всевышнего! Для этого духа мир не таит никаких загадок, ибо он сам создал все в нем существующее.


Отрицание еще не является опровержением, а нововведение не обязательно - продвижение вперед.


(с) Зигмунд Фрейд