Медленно-медленно плавлюсь. Появился уголок, в который я стремлюсь всем своим существом, каждой клеточкой. Думать об этом, мечтать об этом, желать этого, тянуться, ждать-ждать-ждать. Заколдовал, заколдован. Приворожен, очарован, сражен. Тобой, тобой. Все вокруг смазанное – а ты цельный. А я раздробленный. И каждая частица бьется от экстаза разрушения, заходясь в предсмертном хрипе радостной агонии. Нельзя, нельзя, я же знаю, но – черт! – все фишки на красное, еще, еще!
- Дорогая..
Догорая
Исшептался голос ветра
И простуда
Амплитудой
Забралась под полы фетра
В день проклятый
Сорок пятый
Мрачно вынырнув из будней,
Где стоял, забытый миром
Весь покрытый карантином
Под напором мокрым студней
Снова выучить закаты подниматься над мостом
Запретить дышать соседке на морозе рваным ртом
Пить водицу от оливок
И нахваливать букет
Задыхаться от блондинок
Словно жить, условно мыслить с сигаретой на обед
Чудо, чудо!
Дар от блуда!
Мне налейте до полста!
Я моргаю, вспоминая, до чего же жизнь проста.
Мне начинает казаться, что я никогда не отучусь говорить общими фразами, всегда оставлять за спиной лазейки, увиливать от ответов и многозначительно молчать. Давить собеседника потоком умных слов и красивых оборотов, вплетенных в речь моим обманчиво-ласковым голосом. Я все ближе и ближе к двери, но я не открою ее, пока не пойму, что достоин.. и смогу сделать это. Я слаб. Я отрицателен. И мне это нравится - да-да, нравится! - но через чур просто разрешать себе все это.
Никнейм. Названием дневника. Дизайн. Теперь от модных на лиру девушек меня отделяет пара шагов. Нужно писать посты в виде длинных отрывистых строк, часто не связанных друг с другом, сделать сообщения абсолютно безличными – или же особо упирать на свою женственность. Перестать ставить заглавные буквы и все чаще сдвигать сообщения в правому борту, что бы их сиротливо жмущиеся завитки вызывали смутные мысли о заботе.
Так же надо проникнуться любовью к концептуальному кино и начать взахлеб смотреть Феллини. Пропитаться духом претензионной литературы и прочесть что-нибудь значимое: что же нынче в моде? Дедушка Хэм?
А не пойти бы вам всем? Я буду продолжать любить Татарского, зачитываться Сашей Черным и курить не потому, что в завитках дыма мне видятся слова и знаки, а потому, что отрезвляюще-тошнотворный привкус после них как нельзя лучше возвращает к жизни.
Между скучно и скучаю - пропасть в несколько вечностей. Я отрекаюсь - и ищу нового человека, кому буду писать стихи.
Я, кажется, понял, чего я хочу. Теперь у меня целых два желания. Одно я по ночам тихонько шепчу, обращаясь к Богу в каких-то извращенных полупопытках то ли успокоить себя, то ли посмеяться над собой же - уверенности в том, что Бог есть, и, уж тем более, он занимается исполнением желаний у меня нет. В любом случае, ко мне это желание не имеет отношения: если оно исполнится я, скорее всего, ничего и не узнаю. Но это не мешает мне желать.
А для себя.. Мне внезпано, в малодушном порыве жалости, подумалось, что я хочу, что бы меня любили. Я не хочу дружеской любви: она очень нежна и чиста, но ее недостаточно. Я не хочу любви родительской: она глубже, но не в том спектре. Я хочу, что бы меня любили. По-настоящему. Как дети, дарящие друг другу фантики от жевачек - самоотверженно. У меня такое чувство, что я долгое-долгое время стоял над колодцем, опустив в него голову, и выпускал из себя самое светлое, что во мне было, а в ответ надышался сыростью, промозглостью и холодом. А мне так хочется тепла.. Возможно, впервые за время-время-время мне хочется тепла, даже, может быть, жара.
Все что выше - утрировано. Люди вообще в большинстве своем склонны к преувеличению, особенно в момент брезгливой жалости к самим себе. Я не Мать Тереза, бескорыстно помогающая всем людям и излучающая свет и радость даже в момент жесточайшего истязания. И мир не так жесток, как хотелось бы моему извращенному сознанию. Я просто немного устал, пожалуй. И нет человека, к которому можно было бы прижаться. Сказать, как ты соскучился. И получить в ответ не сопливые уверения, что все будет хорошо, не дружеское плечо и поддержку, а спокойное, ровное, родное тепло. Но мой светильник перегорел и осень - моя любимая осень, какая ирония.. - сожрет меня.
Сломайся.
Себе позволь.
Опрокинуться, раствориться, разбиться
В этом чертовом небе кружиться
С серой. Немытой. Проседью.
Притворяйся.
Ты ведь любишь боль.
Потеряться в наметанных числах
Не узнать уже улиц чистых
Быть окном. С запотевшей. Осенью.
Дыши. Нет, задыхайся!
Лети ко мне.
Ухватиться за грань невезучести
Умирая от сладкой гремучести
Словно сахар. В стакане. С чаем.
Заведись, начинай, ускоряйся.
Не проси во сне.
Легкой смерти, а, может, бессмертия
За углом тебя ждет только смерть – и я
Так давно по тебе скучаем.
Бoль
инoгдa дo рвoты, слишком много видеть, снова чувствовать,
у мoeгo ceрдца гoлoвная бoль, a y мoей гoловы
ceрдце бьется чacтo.
Жак Превер, «В сером хаосе».
Она словно героин. Боги. Это песня поглатила меня. Свела с ума. Я не могу найти кнопку "стоп" на своем плеере.
Кажется я схожу с ума. Утром, проснувшись, я не нашла в прихожей маминых тапок, что свидетельствовало о нахождении её в квартире. Прождав до двух часов дня и стараясь не шуметь я просочилась в ее комнату, что бы пару минут с интересом поразглядывать пустую постель. А часов в девять вечера получить смс с текстом: я, дескать, на даче, буду завтра с чужой губной памадой и пьяная.
Жрать в квартире решительно нечего. Поэтому я скурила полпачки сигарет и пообедала жевачкой.
Ввиду отсутствия ноута с гамами , невозможности заползти в асю и нежеланием думать об уроках, я весь день читал ыойные фанфики и заигрывал на ролевой с мальчеком. После того, как я оказался с ним в одной кабинке, а на нем были одни только трусы, я как-то отстраненно подумал, что одичаю скоро.
За весь день сказано было ровно пять слов. " Да. Нет. Завтра попробуйте. Досвидания. ", когда кто-то вызванивал мать. Как сказать вслух менявсеэтозаебало ?
На кухне рядом с полной миской жратвы, полной миской воды и пустым безкакашечным туалетом беспрестанно орет кот. А раньше я боялась оставаться ночью в квартире одна, когда свои собственные шаги так громко стучат.
Такое ощущение, что в последних моих творческих очищениях желудка содержиться тайное кому-то послание. Настолько тайное, что я не могу придумать, кому бы его показать, что бы он хлопнул себя по лбу и сказал: ну вот теперь я понял, что я должен с тобой сделать!
- Я бы тебя убил.. * Дернулась, встать попыталась. *
- Не ты послушай! * Схватил ее за руку. * Только лишь самую малость!...
Ночью, с тобой в постели.. разве была бы ты против?
Ты бы стонала, сгибалась.. * беззвучно распахнутый ротик. *
- Не задушил бы - неет..
Цвет языка фиолетовый не привлекает меня.
Да и наручников лязг лишь отвлекает, звеня.
Может быть пистолет?
Так эротично, не скажешь?
* хмуришь глаза и кричишь возмущенно.
Пощечину выдам – вполне утомленно. *
- Думаю, медленный яд. Нет, лучше яростный быстрый,
Что бы оргазм на осколках сознанья делал иллюзию чистой.
* Плачешь. Улыбка кривит мне лицо и погружает в пучину.
Не удивляйся, малютка, когда сожру я твою пуповину. *
Во вселенной света я был тьмой. Быть может, во вселенной тьмы я стану светом. (с)
Само ( копания/уничижения/мнение/любие/отрицание ) объявляется отсутствующим фактором. Хватит уже, девочка.
Кто-то, при возникновении стрессовых, пугающих, неприятных ситуаций, начинает искать спасение от хандры, боли и переживаний в алкоголе или наркотиках или еще чем-то. Но я нет. Я не могу позволить себе такой слабости. Я буду упиваться своей горечью в надежде, что это само однажды убьет меня.
Кто-то наверху включил солнце. " Она же покалечится! - Ага. Покалечится. Пока - лечится. " (с)
Меня бросили. Человек, которого я любил больше жизни, захотел расстаться. Кажется его слова разорвали все, что было целого во мне.
Я благодарен небу, что за окном дождь и студено. Может быть, он поплачет за меня - я не могу. Холода будут долгими - мне нужно попытаться научиться дышать заново.