Нашел на книжной полке старую детскую книгу, мягко погладил ее по обложке и, не заметив, как это получилось, скоропалительно прочел. Предлагаю вашему вниманию один абзац, который меня снова – сновасноваснова – покорил.
Как бы я хотел попасть туда, потеряться, раствориться в этой феерии спокойствия и уюта.
Андрей приземлился в центре города на большой и совершенно пустынной площади со множеством аптечных вывесок на мрачных фасадах домов. Город сразу произвел на него удручающее впечатление. Все здания в нем были построены из грубого серого камня разных оттенков. Давно немытые темные окна были затянуты паутиной, с которой тяжелой бахромой свисала пыль. Улицы города были страшно загажены, и ветер гонял по ним мелкий мусор, словно пытаясь навести порядок, подмести все эти пыльные бумажки и давно пожухлые листья. Площадь то и дело пересекали жирные серые крысы, которые, похоже, не боялись здесь никого и ничего. А на редких чахлых деревьях стаями сидели вороны и громко между собой перекрикивались. И даже небо в этой стране было затянуто серой дымкой, отчего солнце казалось холодным и тусклым.
Белый
Не станет наигранно чистым
Прекрасным
Взлетая под головы судей
Разбив прокурора протест неумелый
Отчаяньем горечи
Словами тумана
Ведь вам же все мало?
Пусть белый для вас станет пафосно блеклым
Запятнанным вскорости
Сгнившим, покрытым коростой и плесенью
Чьей-то фальшивою песенью
Таким безответным
С запашком разложения
Вплоть до того уж мгновения
Когда наступил конец повести.
Что б после, стуча каблуком по столешнице
Кричать про падение нравов и общей картины падения
И в трупные пятна потыкать с острасткой
Как в рот молодому коню
Да что же ему
Позволить так просто уйти?
Повесить ярлык и покрыть плохой краской!
А может быть и запереть в той лечебнице
Дальше по улице
В каморку поменьше, что начал сутулиться
И вмиг позабыл про сомнения,
Что всенепременно уйдут при лечении,
Народ засмущавшие.
Книги опасные
Лица прекрасные
В них промелькнувшие
И явно спугнувшие
Налеты осмысленных слов: на той самой пятой странице
Где бога десница
Карает таких же, как он
Листья опавшие
Вплетаются в грань миражей
Зал захлестнувший:
Ведь ветер послушный
Стирал придорожную пыль
Возомнившую
Игры в распутье судейное –
С крайним постением
И пусть не кончается славная быль
Себя подарившую
Гнусную низшую!
На благо белейших осенних ветров
Не знавших слогов
Забытой, истрепанной книге на дальней скамейке пустынного парка
А, впрочем, - вчера были жарко.
Боги, я закрылся настолько сильно, что не могу переварить те эмоции, которые люди испытывают по отношению ко мне, даже если эти люди близки мне, едва ли не выблевывая обратно ласку, доброту и нежность, которой я совершенно не достоин.
Меня неотрывно преследует сон, в которой я падаю в шахту лифта вместе с ним самим, переломав руки, ноги. Получив повреждение позвоночника, из-за которого я долгий месяц не могу встать с кровати, пребывая в искусственной коме, как единственном средстве для сохранения разума и моего существа. Выходя из больницы я похожу на обтянутый кожей скелет, разлагающийся, трухлявый, не способный к жизни и созиданию, но мне уже не суждено это увидеть, потому что при падении пыль и щебенка раздробила мои глаза, оставив меня незрячим. И мне это нравится.
Что-то во мне испортилось и начинает отдавать тухлецой, медленно заражая все то чистое и здоровое, что еще было во мне.
Отчаянно цепляясь за все, что вижу яркого, интересного, бьющегося, тянущегося ко мне, словно в попытке выжить, но – по прежнему – яростно ограждаюсь ото всех попыток ко мне притронуться, словно я внутри совсем жидкий. Будто позволь притронуться лишь к оболочке – и все содержимое вытечет, выпуская наружу все то затхлое, смрадное, гнусное, то, тщательно ото всех скрываемое. Может – это такая забота об окружающих? Страх? Если да – то я не знаю, чего я боюсь и боюсь ли.
Я, кажется, совсем потерялся. И никому – никому – я не позволю помочь себе обрести себя. Даже тем, кто мне действительно близок. Не могу. Не_могу. Извините.
Приятно, проснувшись утром и зная, что есть возможность никуда не идти, встать к плите и наполнить квартиру запахом свежеприготовленной еды. Вид заползающих в прихожую усталых людей, оживленно двигающих носами и торопливо напровляющихся в кухню согревает мое сердце. Как-то сразу теплее становится, что ли.
Под морем весьма и весьма большая карточка, предупреждаю сразу. И - да, у меня голубая вспышка.
В подвальном помещении, уровень которого, пожалуй, пролегал, пожалуй, где-то на уровне лондонской подземки, соседствующей с канализацией, омывающей стены и подтачивающей камни, передавая всему, что ее окружает, невероятный холод, было полутемно. Основным источником света служили закрепленные под самым потолком бра, освещавшие помещение мертвенным, ирреально белым светом, которого катастрофически не хватало, что создавало дикий резонанс между естественной теменью помещения и пробивающимися белыми пучками.
Взгляд приковывала металлическая каталка, вывезенная, судя по желобкам по бокам, выходы которых заканчивались привязанными одноразовыми перчатками для сбора жидкости, из морга, на блестящей поверхности которой, отполированной человеческими телами, пропитанной чужими естественными жидкостями и неестественными смертями, возлежало стройное до худобы тело. Кожа его, смешиваясь с потоками света, оставляла впечатления застывшего слоя молока, который образуется при его кипячении, формируя отвратительную пенку, мерзким склизким комком оседая на поверхности горячего пойла. Появлялось ощущение, что, если надрезать кожу этого существа, кровь его не будет окрашена в красный цвет; о нет, красный бы не вписался в невозможную восхитительность момента, испачкал бы это тело неряшливыми густыми потоками, оставляя на точках прикосновений отвратительные пятна. Всплывало воспоминание из детства, когда соседского мальчишку укусила собака, а из двух аккуратных дырочек на лодыжке, будто оставленных степлером, вытекала непонятная – и оттого пугающая – густая белая жидкость, впоследствии охарактеризованная как лимфа. Вот, чем должен быть наполнен этот сосуд души – прохладной белой влагой, загустевшей от холода. Отриньте мысли о сперме – запах ее, бывший столь возмутительным, оскверняющим, не должен присутствовать здесь.
От невыразимого желания разорвать поверхность гладкого живота, погрузить руки в белую пелену, а после наблюдать за тем, как густые капли медленно текут по рукам, заставляя тело покрываться мурашками от невозможности собственного действа, напряжения ситуации и температуры, подкашивались ноги и напряженно метался кадык, тщательно пытаясь протолкнуть в горло вязкую слюну, проступившую во рту.
Когда ты поешь у тебя так голос изменяется. Становится таким.. нежным. А как говоришь - сразу мужик такой. (с)
Французским сонетом порвана полночь
Молчи, я прошу тебя, будь милосерден
Я добавлю тебе красок осени,
Возвращая каштановый волосам цвет
Пусть деревья еще лист не сбросили
А я старый забросил сонет
Будь ладонями на висках, направляй меня
Помоги воссоздать отголоски
Что забыл я. А память, звеня
Да на звенья, огрызки, полоски!
Я отдам тебе воздух нагретый
С легким запахом горьких цветов
Только пусть же вернутся сонеты,
Что утратил я с крахом слогов.
Я писал, истончаясь от дрожи
Опоясовшей тело тесьмой
Крохи солнца на бархатной коже –
Воск твоею ниспослан рукой.
Что там время – застывшие комья
Здравствуй, холод. Я ждал столько дней..
Клин надежд улетел для зимовья.
Угол губ в перехлесте ночей.
Бывает воспоминание-ощущение, воспоминание-картинка, воспоминание-видеоряд. Индейцы ассоциировали воспоминания с запахами, помогавшими им запоминать той или иной эпизод, поэтому прошедшие времена пахли смолой, шишками и лесными ягодами.
Когда я был маленьким, у меня были довольно длинные волосы, но – как и сейчас – были они крепкими, пористыми и быстро пачкались, поэтому приходилось промывать их раз в два дня примерно, ибо на исходе второго дня волосы слипались в б-гмерзкие сосульки и я – вместе со своим носом с горбинкой – мог косплеить Снейпа.
Поэтому иногда, когда отец бывал дома в тот момент, когда я мылся, - он меня расчесывал. Как я любил эти моменты.. Я сидел к нему спиной и он мягко, медленно, методично разделял мою гриву на прядки и начинал расчесывать каждую отдельно с самого низа, что бы не сделать мне больно и распутать все колтуны. Мы довольно долго так просиживали, разговаривая, - и мне это ужасно нравилось.
А потом как-то раз, в школе – класс пятый, наверное – меня решила расчесать одноклассница, взяв большую щетку. От ее прикосновений к моей голове у меня по рукам пробежались иголочками мурашки, а от мягких линий, черченных расческой по моим волосьям было так уютно и хорошо.
С тех пор прошло много лет и ощущения притупились, потерялись. Теперь я уже не ощущаю такого бешеного восторга от того, как кто-то меня расчесывает – строго говоря, меня с тех пор и не расчесывал никто никогда. Так, максимум – за ухом или у затылка. Но это все равно здорово.
первые две строки - безразмерные. это не должно было быть стихом и не стало.
полгода же.
До размеров игольного ушка сомкнутый мир
Неприветливо смотрит утренней слабостью
Тщетно пафосных строчек пунктир
В пальцах колкой отзвучится радостью
Мир-навыворот, мордой на выходе
Окропите водою студеной
Что бы мерзость его снести к выгоде
Что бы мука звучала истомой
Стеклодув довершает фантазии
Построения воспоминаний:
Тот стеклянный ком, с видом Абхазии
Будет сумрачным скопом желаний
Россыпь шариков детской симпатией
Подкатилась к родительским распрям
Я забыл совсем сказать матери
Что уж вырос. Такой лоботряс прям..
Те, что жутко кривятся, черненые,
Постарайся забыть; в самом деле!
Не тебе же надежды фантомные
Сохранять в каменеющем теле.
У меня есть забавная отличительная черта.
Когда я смотрю фильмы ужасов или кровавые триллеры, такие как Пила или Хостел, я едва ли не подпрыгиваю на стуле и не хлопаю в ладоши в особо зверских и жестоких местах. Я, все же, извращенец.
Исчез со всех точек и перечеркнул все координаты, но так и не смог достигнуть джена.
Смешал все карты, пытаюсь найти точку равновесия, но до сих болтаюсь где-то между мыслей.
Но пусть хотя бы одно верно принятое решение перечеркнет.
Я постараюсь.
* скучным голосом *
количество трупов не может быть посчитано, ввиду растерзанности последних. Расследование не ведется, ибо все заебались.
Однажды уже играл в подобную вещичку, но тогда, помню, чуточку жульничал. Сейчас попробую этого не делать, хотя и уверен, что из-за дикой мешанины музыки на харде получится неебический пиздец. Но посмотрим, что скажет обо мне моя музыка.
Танцующая в темноте.
Название фильма удивительно точно передает то, что происходит на экране. То, что происходит с молодой женщиной эмигранткой, постепенно лишающейся зрения, бросающей всю себя для одной единственной цели - спасения сына. Любя его больше своей жизни, она готова пойти практически на что угодно, лишь бы.. он сумел увидеть своих внуков.
Это первый фильм с момента просмотра мною аниме Air, последние серии которого заставили меня рыдать навзрыд, вызвавший у меня столько эмоций. Я действительно рыдал, едва ли не воя.
Фильм кажется легким, не смотря на то, что концовка его невероятно тяжела. Однако она как-то так легко выходит с очистительными слезами, что, кажется.. нет, я не допущу фразы " это было верно и все закончилось правильно " Ни за что. Все должно было закончиться совсем иначе...
Мечтательные настроения главной героини, участвующей в некоем жизненном мюзикле удивительно нежны и красивы, являясь тем немногим, что помогает ей раскрыться. Восхитительная Бьорк. Первая четверть, наверное, фильма заставляет думать о том, что она не слишком привлекательна - отдельная заслуга гримеров и режиссера - но потом... она прекрасна. Ее нежная улыбка, небольшой нос, мечтательно уставившийся в небеса и удивительный голос отпечатываются в сознании.
Я не в праве рассказывать сюжет, но замечу, что каждый, в чьей жизни есть какие бы то ни было социальные проблемы, особенно проблемы семейного плана, - обязаны посмотреть; по большому счету это скорее обращение к женской части аудитории, подозреваю что. Первые пятнадцать минут фильма не кажутся хоть сколько-нибудь интересными, однако потом.. для меня первым потрясением стала сцена на 38-ой минуте, когда под щелканье, посвистывание, скрежет и прочий рабочий шум заводских машин Бьорк принимается составлять мотив песни. Мое пристрастие к технике, уровню с машинным отделением в Алисе Американа МакГи и голосу Бьорк, да.. но посмотрите сами. Эта сцена поистине волшебна.
Самый отвратительный момент этого фильма? Для меня это был вопрос ее друга, звучавший как " ведь это ты виновата в его зрении. Зачем ты его родила? " ... Как можно спрашивать мать, любящую дитя больше жизни - зачем она его родила, зная о наследственности своей болезни. Как она посмела его родить. Мерзостно.
Но я счастлив, что я видел это.
You see, you can make it only last song...
Прочтя название и описание фильма просто не мог не скачать и не глянуть. Могу честно признаться - туповатый трешак без сисек, зато с кучей лесбиянок и спасением мира. Секаса не будет. Будет придурок ( одна штука ), мямля ( одна штука; зато чем-то похож на Молку ), ебнутый священник и блондинка, ударом ноги выбивающая каменную дверь к хуям. Ну и пара гэгов. Опще самые крутые - это первые полторы-две минуты, когда преамбулу рассказывают, - остальное уже не так круто и пафосно. Зато оператор порадовал. Ну и вообще - вполне себе смотрибельная жвачка для мозгов, да (:
И вообще - где вы еще видели, что бы вампиру снесли к хуям голову сковородкой? К тому же, когда вампирши дохнут - они взрываются. А внутри у них сперма. Чистый, не замутненный практическим применением, треш.