Настроение сейчас - поганое:(((Солнечный зайчик
Я врач-реаниматолог травматологического отделения "Склифа", в своей жизни видел очень многое: смерть и слезы, радость и отчаяние, гнев и угрозы, но этот февральский день я запомнил на всю жизнь...
Вечером "скорая" привезла женщину: она попала в автомобильную аварию. Ее состояние было очень тяжелым, множественные переломы, порезы битым стеклом, большая кровопотеря, но особенно сильно пострадали почки. На вид женщине было чуть больше тридцати, красивая, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами.
Я редко испытываю к своим пациентам какие-то чувства: мне нельзя отвлекаться, ведь это работа, личным ощущениям здесь не место, но эта женщина мне понравилась. Я ловил себя на мысли, что она хороша, что в ней есть какая-то неуловимая женская привлекательность, изюминка, которую мы, мужчины, любим в женщинах.
Операция прошла успешно, угроза жизни миновала. Женщина осталась лежать под аппаратом, который контролировал ее дыхание и работу сердца. Обычно я не интересуюсь кто мой пациент - какая разница? Главное - это человек. В этот раз я почему-то спросил у медсестры, есть ли данные по этой женщине. Узнал, что зовут ее Зоя, не знаю почему, но мысленно я назвал ее Зайкой. Было уже около трех часов ночи, я чувствовал себя смертельно уставшим и прилег в каморке на кушетке. Сколько я спал - не знаю, мне показалось, что всего мгновение. Сквозь сон я услышал голоса, которые были сначала приглушенными, но потом тональность стала нарастать. Я с трудом открыл глаза, поднялся с кушетки, выглянул за дверь.
В конце коридора я увидел странную картину: медсестра, активно жестикулируя, с резким шепотом выталкивала в дверь какого-то мужчину. Он стоял как вкопанный, не двигаясь назад, и о чем-то просил ее. Я подошел к этой странной паре.
- Как Вы сюда попали? Немедленно уйдите! - шипела сестра.
- Девушка, милая, - молил мужчина. - Я прошу Вас, только одним глазком. Что с ней? Она жива?
- Я сейчас вызову охрану, - не унималась сестра.
- Кто Вы? Как Вы сюда попали? - спросил я.
Мужчина взглянул на меня. На вид ему было около пятидесяти. Он был чуть выше среднего роста, достаточно крепко сложен, в волосах седина. Но больше всего меня поразили его глаза. В них были и боль, и отчаяние и решимость. Я понял, скорее даже - почувствовал, что он никуда не уйдет, пока не получит то, ради чего он пришел сюда.
- Доктор, она жива?
- Кто? - спросил я, хотя сразу понял о ком идет речь, и тут же ответил: - Жива.
Минуту мы молча смотрели друг на друга. Я вдруг заметил, что в глазах его стоят слезы, он резко взмахнул головой, словно ему стало стыдно за свою слабость.
- Доктор, насколько тяжело ее состояние?
- Сейчас сказать трудно. Надеюсь, что худшее уже позади.
- Могу я увидеть ее?
- Нет, это исключено. Утром придете и получите информацию о ее здоровье.
- Доктор, я никуда не уйду. Я должен быть рядом с ней.
Я поймал его взгляд: его глаза горели такой неистовой решимостью, граничащей с безумием, что мне стало не по себе. Я растерялся: что делать? Еще не хватало здесь шума и драки. Пока прибудет охрана, бог весть, что он тут успеет натворить. Я попытался успокоить его:
- Уважаемый, не знаю как Вас, я прошу, идите, пожалуйста, домой. Я готов встретиться с Вами утром и обо всем поговорить.
- Доктор, я должен увидеть ее. Я заплачу любые деньги.
- Ну-у, - протянул я. - Все, разговор окончен, я вызываю охрану.
Он дернулся и схватил меня за плечи:
- Простите. Я... я... я не знаю что говорю. Если надо, я готов выполнить здесь любую работу, помыть полы, туалеты, только бы хоть одним глазом взглянуть на нее.
- Я не имею права. Поймите, здесь у нас тяжелобольные, им нужен покой. Своим поведением вы только навредите ей.
- Я прошу Вас, - тихо произнес он. Его глаза потухли, и теперь в них было только одно отчаяние.
Не знаю почему, но я вдруг почувствовал уважение к этому человеку, к его боли, к его страданию.
- Только пять секунд, обещайте мне.
- Я обещаю, - он сбросил на пол свою дубленку, я протянул ему халат.
Мы подошли к окну ее палаты: она лежала неподвижно. Мягкий притушенный свет падал на ее лицо. В эту минуту я пожалел, что я не был художником: я мог бы написать ее портрет. Мужчина стоял неподвижно, прижавшись лицом к стеклу. Казалось, что самого его здесь нет, что передо мной только его телесная оболочка, а сам он там, возле нее. Я тронул его за плечо, он обернулся: по его щекам текли слезы, сейчас он их не стеснялся. В его глазах было столько света и любви, столько в них было щемящей душу теплоты и нежности, что я почувствовал, как комок подкатывает к моему горлу. Он снова повернулся к окну. Его губы шептали: "Зайка моя, солнышко мое, единственная моя..." Я поймал себя на мысли, что тоже назвал эту женщину Зайкой. Но так, как произносил это имя он, с такой
Читать далее...