Людям – мир.

Белый, встань, Желтый, встань,
Черный, стань в наш строй
Крышам мир, Людям мир
Мы дадим с тобой.

Мы сильны, Мы должны
Дружбу укреплять.
Мирных уз, Наш союз
Танками не смять.

Если мы Все дружны,
Выдох – ураган.
Не посметь Сеять смерть
Мирных дел врагам.

Белый, встань, Желтый, встань,
Черный, – в наш союз.
Крышам мир, Людям мир
Отстоим в строю.

Встречают звезды.

Давно поколенья ученых мечтали –
Достигнуть просторов Космических сфер.
Далекие звезды вдруг близкими стали –
эпоху приблизил пилот СССР.

Сегодня и звезды космической дали
Ликуют: «Просторы покорены!
На крае Галактики Юрий Гагарин
Прорвал притяжение масс земных.

И это настало на той планете,
Где труд и дерзанье – свободный народ.
Лети, космонавт, к нам тебя мы встретим,
Как встретим любого, кто рвется вперед!»

Куба – да, янки – нет!

Годами Куба вассальной вотчиной
была для «дяди» из США.
Питанье Кубы – банан порченный,
А дядя Сэм – млел в барышах.

И вдруг по Кубе лавиной магменной
«Цунами братства» пронесся вал,
И засветился, как тонны магния,
СВОБОДНОЙ КУБЫ морской овал.

У дяди Сэма глаза навыкате
От яркой вспышки в морской дали,
Из жадной пасти клокочет рыканье –
Он рвется злобой огонь залить.

Беснуйся, Сэм, но когти грязные
Не суй на остров жемчужных вод,
Не то заранее свой гроб заказывай,
Лишь успевай захлопнуть рот.

Сегодня Куба не одинокая, –
Два полушария ее друзья;
У дружбы плечи столь широкие,
Что не согнуть их и не разнять.

И слышишь! – Куба, народом острова,
Клянется: «Родина иль – смерть!».
Беснуйся, Сэм, в бессилье злобствуя.
Но «Куба – да!», а «Янки – нет!».

Памяти патриота.

По всем континентам: «Вон бельгийцев!»,
Лавой бурлит Возмущенье народов:
«Да здравствует Конго! Позор убийцам!
Колониям – НЕТ! Африканцам – СВОБОДУ!

В Африке траур… Приспущены флаги.
Но знамя свободы не смять террором.
Лумумба погиб, но горящий факел,
Зажженный им не залить и морем.

Над Африкой круче сгустились тучи,
Тучи народной силы и гнева.
Буря расколет громом могучим
В отблесках молний грозовое небо,

И, разбивая, путы колоний,
Гордый народ со всего континента
В шею торговцев рабства погонит,
Капитализм выметая с планеты.

Фундамент свободы.

Историю общества перелистать
Десятки эпох различных.
Возьми их рядом друг с другом поставь
У всех однобокие лица:

Припудрены «правдой» в накрашенных масках
Не хищники – робкие лани
Но стоит стереть маскарадную краску –
Акулы – их общее звание.

Народы учились…И жабры акулы
Вдруг порваны штормом восстания
История в новый канал повернула
Эпоха свободы настала.

Пусть тело последней акулы

Пегас перо мне уронил в ладони

Пегас перо мне уронил в ладони.
Легка строка, но он ли виноват,
Что без труда?! От пота дохнут кони:
Он – та же лошадь, но мальца крылат.

Узда в руке, и, не страшась погони:
На каждый стон ложится слов набат,
На плахе фраз не каждый удостоен,
Глухой толпой наплаканных, наград.

Гордыни гон – ирония в загоне,
Но бьёт глагол, как кнут, витиеват.
Один, но волен, если слога воин
На минном поле поднимал солдат.

И лишь навоз, как не топи – не тонет,
Даря сердцам свой едкий аромат,
Давно Парнас укрыт туманом вони:
Он – та ж скала, но малость плутоват!

Ушла в народ, как пламя революций

Ушла в народ, как пламя революций,
Что треплет нервы, души, кошельки.
Пока дают, мне б не забыть вернуться,
А если бьют – собрать на угольки.

Каков приход, в того и поп рядится,
На свечке жгут обёртки мотыльки.
Непониманье отражая в лицах,
Моих улыбок греют камельки.

Ружьё на стенке может разрядиться,
Не дожидаясь шороха кулис,
Коль порох слов зарыженной водицей
Добро таможни получал у лис.

И перевод мой на исконно русский,
Что заставлял неметь любой язык,
Провалится в разрез неброской блузки,
Чтоб припечатать: истинный мужик.

Пристрелить бы уже, чтоб не мучилась

Пристрелить бы уже, чтоб не мучилась,
Только палец дрожит на курке,
Удремучилась с нею по случаю,
Задержала синицей в руке.

Пристрелить бы, да совесть захныкала:
С ней ещё не окончен вояж,
Колесует дорожными стыками,
И заныкала где-то багаж.

Пристрелить бы уже окаянную,
Да, патроны, как мокрый горох:
Целишь бережно в стынь конопляную,
А ложатся крестом между ног.

Пристрелить бы, да горе-попутчица,
Привязалась, как беглый щенок.
И скулит: ничего не получится,
Зуборезно мусоля зарок.

Пристрелить бы… Душа, или к лучшему?!
Есть с кем выхлебать банку «ерша».
И забегала радость дремучая,
Самобранкою рай вороша.

Ребро ладони

Ребро ладони. Горло. Стенка. Другая – хлёстко по щекам.
И в пах впечаталась коленка. Очухался?! Конечно, дам!

Ты чукчу вспомнил; я – эвенку. Ты по губам, да по складам;
Я – вертикально и нетленку. Осилил?! Да, конечно, дам!

Я кровь не пью – снимаю пенки, хоть тресни, лести лью бальзам;
You as the teacher переменки, указкой тычешь. Точно, дам!

Ох, напугал! Раздулись венки… На шейке. Ну, конечно, там!
Огонь ты мой: вулкан и гренки! Раздел? Распял? Подумал? Дам!

Разуй глаза! Как очи?! Зенки! Хоть вестового к Небесам,
Не убедил дешёвой сценкой. Всё. Отпустила. Дальше – сам.

Доколь нам слать фашисткой гидре

Доколь нам слать фашисткой гидре
Для отращения голов
Сынов, чью кровь прибалты вытрут,
Смеясь, с янтарных берегов?!

Доколь, Европа – мать порядка,
Рыжьё по норам разметав,
Играть намерена ты в прятки,
Заполнив глупостью

Как только сказка станет былью

Как только сказка станет былью,
Подрежу крылья на авось,
Веревку умникам намылю,
И улыбнусь: «Не верь! И брось!»

С утра проснемся, став мудрее,
И бед ночных тугую ось,
Смеясь, приставим к батарее,
Поняв, что снова не срослось.

И замахнемся на Севилью –
Там брадобреев целый воз,
И твоему в угоду стилю
Я причешу копну волос,

Чтоб, наконец, царица Болдинь
Нашла ответ на свой вопрос:
Как, просыпаясь ровно в полдень,
Умыть мечты в купели рос!

Любви мы учимся всю жизнь

Любви мы учимся всю жизнь,
Ловя блаженство абсолюта,
И просим душу: удержись
От поражения и смуты.

Сердцами, устремляясь ввысь
До первозданного салюта,
Кричим, уверовав, молись,
Лишь вечность подарив кому-то…

Не осуди, не возгордись.
Покорно слабости минутной,
Не допусти, чтоб мысли слизь
Смогла сомнением опутать.

Чтоб возлюбить, нам жизнь дают,
Не требуя иной валюты,
Но и у смерти на краю
О ней молчим мы… почему-то.

Зима-наркоманка иголки сосулек

Зима-наркоманка иголки сосулек
Вонзает в набрякшие вены карнизов.
И ветер-бродяга, пройдоха и жулик,
Сквозь щелочки дня потакает капризам.

Ногтями мизинцев законную пайку
Цыганят деревья у хладной зазнайки.
И как вожделенный дурной порошок,
Она насыпает ночами снежок.

Свинцом беспредельно заряжены тучи,
Метелят пургою последний зарок,
Амнистией вьюжат назначенный срок,
Тиранят, ласкают, прощают и мучат…

На залп снегопадов открылась тюрьма.
Вся в белом свободу вдыхает Зима!

Полночью мысли твои разметало

Полночью мысли твои разметало.
По небу чувств несгоревших обрывки.
Лесть для души, словно ржа для металла –
Правда, как к кофе вечернему сливки.

Мало, кто ценит уют самоварный
На угольках откровений томлённый,
Сердце вверяя премудрости барной –
Страсти вульгарной угар воспалённый.

Не тороплю: всё придет постепенно.
Жизнь откатает рекламный свой ролик.
Истина, сделав прозрачными стены,
Нас пригласит за свой собственный столик.

Примешь, попросишь, чтоб не рассветало,
Дико пеняя на краткость побывки,
Каплей последней ночного бокала
Вспомнишь иронию давней улыбки.

Я не гоню, но и не возвращаю,
И не вздыхаю, как все, обреченно –
Как от похмелья, так и от печали:
Чай лишь без сахара, кофе лишь чёрный!

Осеннее солнце, как старый любовник

Осеннее солнце, как старый любовник,
Касается сердца небритым теплом…
Забывшись, лучами скользит в подголовник,
Щекочет мечтою о страсти былой…

Стекая в овраги, припудрив склерозом,
На длинные тени кромсает уют…
Пугает неверных забвеньем, морозом,
Целует, как милость пред храмом дают…

Мне жалко тебя, пожилое светило,
Сусального злата последний каприз!
Забудь, мой хороший, я просто любила…
Я душу раскрыла – ты ж думал: стриптиз….

Омутами и грёзами,

Я шут его величества – Забава короля!

Я шут его величества – Забава короля!
И дурь в большом количестве проходит сквозь меня…
Терпенье и веление… Шути – не пыльный труд!
Склоняются в почтении мудрец, гордец и плут!

Я шут… Веками плакали под окрик палача.
Мечи секли… И саблями владыку мир венчал…
Иконы… Поп… И ладаном заткнуть хотелось рот…
Вожди и царства падали, стонал честной народ!

Я шут… В каком столетии родился смеха дар?!
Прошли… И не заметили! Награда… Миг… Угар…
И скрою за поклонами Иронию… Каприз…
Стою я над законами – Свобода главный приз!

Не падай, мир, к моим ногам

Не падай, мир, к моим ногам –
Я не готова. Я не стою.
Армагеддон ли, балаган –
В делах любви они пустое.

Не падай ты, не бей челом
Грехов обычные баклуши –
Я не приму привычный лом.
Не падай, а садись и слушай.

Нет, не меня – я обману,
С тобой из одного мы теста,
А сердца тонкую струну,
И слова боль, что льет невеста.

Не мне поверь, а только ей –
Там рай и ад, и их законы,
А мне, изгнаннице морей,
Слышны не души – только стоны.

Но если разорвется круг,
И разобьются все устои,
Ты вспомни – у тебя есть друг,
А остальное – всё пустое.

И мир я подниму с колен –
Тебе – лишь за любовь в награду.
Подстрочник «Книги перемен»
Соврёт… И упадут преграды.

Соболями сметая бедово

Соболями сметая бедово
Звёзд лузгу на небесном краю,
Подою я ночную корову
И парным молоком напою.

Пусть товарки судачат, что дойка
По утру, по росе хороша,
Пену облака, как первотелку,
За сосцы нежно тянет душа.

Теплый ливень без молний и грома
В пальцах трепетно я соберу.
Зазвенит, как по стенкам бидона,
Благодатная речь на миру.

И луны унесу я подойник,
Расплескав на небесную грудь
Млеко ночи! Мой звездный любовник,
Видишь, Млечный нам выдался путь.

Не печалься и следуй им смело.
Нет преград – мы с тобой не в раю.
От бессонницы и королевы
С пастушками их песни поют.

Оскал... Клыки... Слюна стекает с нёба...

Оскал... Клыки... Слюна стекает с нёба...
И жалит явь - язык... Горячий всплеск...
Едва прыжок... И страх-хлопок: “Не трогай!”
И полозом дыхание: “Не съест!”

И только снег... И бор...И нет не тропки...
Волков бояться - под запретом в лес...
Присела: “На!” - Ему, как стопку водки -
Ладони протянула... - Мы лишь здесь!

Откройся зверь! Тебя я не обижу!
Оскал потух... Лишь шерсть... Глаза его!
Подходит волк... С руки любовь он лижет...
О! Как же просто - лаской естество!

Испей и просто помолчи - судьба, а не вина..

Испей и просто помолчи - судьба, а не вина..
Не слушай, что душа кричит о том, что жизнь одна.
О том, что к счастью есть ключи, и нет печали дна.
И упадет

Уроню пред собой на колени

Уроню пред собой на колени
И достану до самых глубин –
Твоя суть, не чураясь велений,
Упадет пред желаньем моим!

Всё, что скрыто моралью до срока,
Затрепещет, как лист на ветру,
И ты вспомнишь и Чёрта, и Бога –
И забудешь, что значит: умру!

Вмиг вселенной и времени тени
Распахнут пред тобой небеса!
Я люблю! Пред тобой на колени
Ставлю душу, подняв телеса!

У каждого из нас своя война

У каждого из нас своя война –
И каждый род свои припомнит беды,
Когда мы называем имена
Той давней и Святой для всех победы!

Сегодня всем и каждому хочу,
Кто спас от скверны матушку-землицу:
И воину, и тылу, и врачу
До самой боли вашей поклониться!

Покой вам вечный в памяти детей
От всех потомков искренно желаю!
И жизни долгой – мало вас теперь –
Тем, кто скорбит и радуется маю!

И как наказ, как светлый дивный дар –
Желаю всем грядущим поколеньям,
Чтоб той войны невиданный кошмар
Остался там последним преступленьем!

Из скорлупы чужой морали

Из скорлупы чужой морали
Птенца сомнения достав,
Его пускаешь по спирали
В петлю неверия без прав.

Бескрылой птахе в тягость небо.
И обреченности полёт
Тебе подарит только небыль,
Да и к истоку не вернёт…

Согрей его в своих ладонях,
На зёрнах истины вскормив.
Расправив крылья над бездонным,
Он напоёт тебе мотив.

И лишь тогда свободы птица
Тебе откроет в тишине:
Как можно вольным возвратиться
Не к тяжкой доле, а ко мне.

Когда лишь страсть волною томной

Когда лишь страсть волною томной
Тела накроет в поздний час
И опрокинет мир огромный,
Ты отрекайся: не сейчас!

Когда, уставшие от ласки,
Сбивают мысли пену фраз,
Не жди желаемой подсказки –
Найдешь ее, но не сейчас!

Когда от слившихся желаний
Вулкан последний вскроет пласт,
Откроет жерло обладанья –
Совсем чуть-чуть, почти сейчас!

И лишь когда и мир, и время
Сомкнут на миг свои края –
Ты Богом стал в ее вселенной –
Владей! Она теперь твоя!

Ночное

Если ты по наивности звонко
Вдруг поманишь в ночное меня,
Попрошу: отгони жеребёнка –
Дай мне дикого нрава коня!

Я не буду уздечкой рвать губы,
Стременами царапать бока –
Вольный дух и свобода мне любы –
Так скакун узнает седока!

Только степь, только ветер и ласки
Окружают двоих до поры –
Прелесть скачки в срывании маски –
Нету правил у дивной игры!

Вне сознания, мира, закона –
Только зверь и единый порыв.
И блаженство от тихого стона.
Трепет скрытый в порхающий взрыв.

И разнеженной неги комочек
Разливается тёплой волной
По стыдливости тающей ночи,
Как отставший ленивый конвой…

Заблажит обреченностью тонко,
На прощанье тревогой маня:
Не пленяй наготой жеребёнка –