Вот. Отсидела полторв часа урока, час проболталась с гитарехой по улице. Покурила (перед вокалом.хи).

Отчень жаль, что жизнь устроена так, что приходится иногда отказываться от многих приятных вещей...К тому же не всех можно включить в список своих знакомств. У меня всю жизнь были люди, которые меня влекли так или иначе, но общаться с ними нельзя было по тем или иным причинам. Раньше я аЦЦки переживала, но сейчас мне забить.

Собственно, я в очередной раз решаю удалять днев и заводить новый, ибо непостоянство во мне вечно, как не крути...

Темное марево. Черное солнце просит сожри меня...Наш тигр уже давно сдох и лежит себе где-то в снежной пустыне. Открываю глаза, на меня смотрят сотни глаз. Отвожу глаза. Переключаю рычаги. А эскалатор едет вниз, прямо в горячую затхлую утробу родного метро...Спаси меня...Хотя бы поиграй на барабанах, хотя бы расскажи про индастриал, хотя бы поспи рядом. Есть человеческие чувства типа "я понимаю, что тебе плохо, поэтому буду с тобой, несмотря на то, что у меня свои проблемы и друзья..." Долго же мы плелись - я и мой тигр. Пока он не умер...Пока не умерло наше счастье, твое и мое...А по стенам мелькают рекламные щиты. Какой же это щит...Схожу со ступеньки и клокочущая масса людей пожирает меня.....

Не так давно відвідала це загадкове місце. Таке, велике, з масою сплутаних ланцюгов енергії. Ось де справжній потік натхнення, океан вражень, та тяжкий гніт мрій, які не стають дійсністю...Просто ходи та дивись та насолоджуйся чиїмось святом життя. А ти вже майже мертва, хоч і маєшь чудове тіло, чарівну посмішку та талант обманювати людей. А поряд мій готичний друг та нам усе так байдуже, лише б продовжувалося свято, лише б крутилась карусель...І ми піємо, сміємось та куримо. Я живу доки крутиться карусель.

Ипты твою налево...Дуже готичный сайт! Ахренеть! Надо и себе такого забацать!

Вчерась написала рассказец. Теперь уж устоялся новый герой - Илья Малюткин, или просто Малюта. И друган его - Андрюха Багрин, конечно, все списано с реальных людей. Знаю - этим реальным людям насЦать на мою творчисть, засим не боюся я. Читала Мураками. Очень мрачно. Не люблю читать - не читаю вообще. И так ума - дальше некуда. Пишу, пишу, пишу...Снова пишу. Нашла детские свои стихи - то ли пела ты, то ли плакала...Не знаешь, что и думать. Какая-то языческая любовь к жизни. Не то что щаз - все мрачными стали...Немецкие дети.
И вот, одну за одной примеряя маски, сижу перед зеркалом. Уже два года сижу - ни одна из них не подходит. Замесили тортик - ни в один ротик не влазит. Что делать - не знаю. Наверное, это и есть судьба...

Образ жизни оставляет желать лучшего. Слишком много нельзя, чтобы улыбаться. Слишком много всего...Очень устали мы. Причем никакая жизнь не устраивает. Совсем хорошоо тоже плохо. Тропа в лесу завела немецких детей в темную чащу. Ночь все короче, а день все страшнее. Пить или не пить - все равно умирать. Нас было так много, огромная рать. А может быть бросить и просто съебаться, не думать, не нервничать, не спотыкаться.

В моей стране очень плохой климат. Началась цепочка болезней. Творческий кризис, тусовки на хатах. Много пива, и головная боль на утро...Как все это не радует...

Нужно что-то поменять. Очень обидно когда удаляют из списка друзей...Сорроу.

Вот и снова...
Вспоминаю, как мы смотрели фейерверк. Точнее, все смотрели, а я сидела, уткнувшись носом в бутылку, воротила нос и ворчала, что это все детские забавы.
Вспоминала, как мы поднимались вверх по покатой горе, а вокруг бушевала бесконечно волнующее свежее пьянящее счастье...Мое и твое время. Очень болезненные воспоминания, очень ранят, кроят душу своими острыми осколками. Пытаюсь не думать, но мозг уже залез в глубины детства и роется там, пытаясь выудить новую порцию боли...
И снова мы сидим в парке, уставившись в небо, искрящееся разноцветными огнями фейерверка. Точнее, все уставились, а я уставилась на дно бутылки и ворчу...

Вот и стал дневник совсем не личным. Вот и полились сопли наружу, затопили маленькую комнату, потекли из окон по стенам, прямо на соседей. Опрокинули бутылку портвейна, испачкали кошку, застряли в раковине...Волной напористого протеста вырвались на бескрайние просторы общественного мнения, и там угасли...Лови феерверк!

Поймать мальчика-ЭМО. Трахнуть и выпотрошить. Погадать на внутренностях. Пирсинг пропить, значки растоптать, челку продать в пункт приема волос. Внутренности завернуть в плакат Amatory и выкинуть.

Встретить на улице девочку-ЭМО. Показать фак и пойти дальше.

Встретить на улице 20 скинов. Находясь на расстоянии 10 метров накричать гадостей и убежать...если получится.

Купить бутылку портвейна и отдать бомжу в переходе.

Купить скрипку

Перелезая через забор, зацепиться и остаться там висеть всю ночь.

Замазать татуировки тональным кремом и пойти в клуб.

Набрызгаться духами.

Обблевать в метро бывшего учителя по физике.

Поджечь церковь.

Отбуцать мента.

Поймать ЭМО...

Поймать 2 ЭМО...

Сказать, что ты не ЭМО...

Сказать, что ты не панк (в школе)...

Повесить плакат Amatory.

Посадить дерево.

Написать двести раз слово "хамиз" и раздать бомжам в переходе.

Написать психоделический рассказ.

Замазать окна черной краской изнутри (для готов).

Сказать, что ты не гот (для панков).

Сказать, что ты не панк (для готов).

Сказать, что ты не блядь..гм, сорри...

Найти себе блядь. Уговорить...

Сделать вид, что ты умный. (Выучить двадцать трудных названий из "Властелина колец", прочитать 3 книги Кастанеды, звпомнить 8 названий блэк команд). Уметь оперировать названиями и вставлять в предложения, чтобы связно было.

Сказать, что тебя 5 раз выгоняли из дома и 7 оставляли на второй год.

Пошариться по лавкам с товарами для ЭМО.

Пропить 5 гривен.

Заплатить за подругу в метро.

Заснуть пьяным на Майдане.

Заснуть пьяным на выходе из метро.

Заснуть пьяным при входе в метро.

Заставить эскалатор остановиться.

Срезать пальцы с варежек.

Купить черный лак.

Поймать ЭМО и заставить полюбить себя...

Поймать труп...

Чувствуешь себя ТРУЁВЫМ?

Послесловие


Организм выплюнул кровь, и воздух окрасился бурым. Все когда-нибудь заканчивается, закончится и это. И то, что под глазами у меня лиловые брызги – это тоже временно. Не хочу я страдать, делать это не представляется для меня увлекательным. А я все жду, что придет сюда Майя, красивая и легкая, как кузнечик, придет и осветит меня лучами своего горячего чувства. Вокруг цветут яркие маки, но реальность меркнет как голограмма, и в приоткрытых глазницах моих скользят в пространстве холодные снежинки. Вокруг одинокая и заснеженная тайга. Далекий небосвод прорезает голубое сияние полярной звезды, у горизонта черной лентой стелется лесная чаща. Кто-то забыл у дерева санки с оборванной веревочкой. Они наполовину вросли полозьями в сугроб, покрылись ледяной коркой. Безлюдно и тоскливо, замерзшие пальцы вырвали веревку из снега, везут санки. На санках дремлет ребенок, худой и тощий, с голубыми ресницами, с остекленевшими губами. Вдали воют волки…Одинокая безлюдная тайга…Вот он твой дом, ребенок. Там пусто, там темно. Ребенок плачет, но мне это кажется. Его замерзшие синие губы уже никогда не будут шевелиться, он навсегда успокоился. Моим депрессивным мыслям невозможно вернуться в порядочное состояние и я закрываю глаза и вдыхаю холодный вохдух. И тут же реальность меняется. Моя голова кружится и я шатаюсь и от тошноты меня рвет на части…Я бы выплюнул монстра, живущего внутри меня…Но он меня сдавливает и я готовлюсь к смерти каждую минуту. И тут все меркнет и становится легко. Ребенок открывает глазки и моргает ими быстро. Его розовые губки растягиваются в улыбку, и он соскакивает с санок и бежит, раскинув руки, в дом. Там горит огонь…Я уже сижу в лесу на замшелом пне, и из рук у меня высыпаются крошки коры. Тепло. Над головой шумит листва деревьев. За что мне это временное потепление? Наверное, за то, что ребенок наконец-то обрел свой дом и там его мать…И никто больше не будет спорить друг с другом и плакать. Почему никто не заботится о спокойной и счастливой жизни? Почему я до сих пор плачу, думая о семье…
И в тот же миг внезапно появившийся лес меркнет, и пелена заволакивает зеленые трепещущие верхушки деревьев. Виденье растворяется в океане безрассудства. Где окажусь я сейчас? Что будет со мной дальше?
Под моей виселицей растет мандрагора. Холодная, мертвая, она не трепещет на ветру, она не живая…Кто выдумал ее? Кто взрастил ее в земле? Зачем вешают людей? Теперь не должны эти вопросы интересовать глупое насекомое…
Красные маки больно ранят мой взор своими яркими пятнами и покачиваются на тоненьких ножках. Организм выплевывает последний сгусток крови и успокаивается навеки. Теперь не надо дышать, чувствовать, думать…Смысл жизни пережит, растворен в одном моменте, съеден с солью на завтрак…И я роняю в траву твердую слезу, почему-то вспомнив прохладный полдень за городом, когда я и еще кучка наркоманов курили траву, расположившись прямо на асфальте. Не было тогда еще мандрагоры…
Как можно жить на севере? Как зверушки? Как дети? Есть ли правда в этих спящих снежинках, которые никогда не растают? Холодное, мертвое солнце в замерзших небесах и в самой снежной глубине теряешь всякую надежду…
И вот моя бестелесная сущность ведет свое особенное и глупое существование, сливаясь с мерзлым снегом, впитываясь в вечность, растворяясь навсегда…А я все всматриваюсь в снежную стену и пытаюсь разглядеть всего лишь одну тоненькую черную фигурку на фоне заснеженных сумерек. Я ищу Майю. Чистую и нежную, как весенний ручей…Она легкая. Она вечная. И все булавки и шипы в ее ушах совсем не делают ее образ грозным или зловещим. Майя придет, как всегда, взглянет на меня своими выцветшими глазами, сливающимися с темными синяками, заплачет, умоляя об очередной дозе, и, расплатившись своим нежным теплым телом, уйдет с циничным и погасшим взглядом. Вот так ее сломали в шестнадцать лет…

Мандрагора


Сделав выбор, мы сами решаем, по какой
дороге идти. И никто не смеет нас за это упрекать.

Глава 1. Марена.

Ему нравилась девушка по имени Марена. Это было ее ненастоящее имя, но это не имело значения. Вот уже вторую неделю он не мог избавиться от мысли о ней. Раз увидев ее на улице, он с тех пор каждый день, направляясь в институт, выходил на остановку раньше, чтобы пройти мимо ее дома. Марена – так звали ее…Больше о ней он не знал ничего.
Примерно он знал, в какой тусовке она проводит вечера. Он знал, что она довольно сдержанный и замкнутый человек, что она много пьет из-за того, что ее мучают депрессии и она не спит ночами…И еще она совсем одна. Этот факт его немного радовал. Марена была одна – значит, на его пути не было соперников, но то, что она не подпускала к себе никого, не прибавляло ему уверенности в себе. Он не спал ночами, думая о том, что сделать, чтобы стало легче. Впервые в жизни его влекло к девушке не физическое желание, а нечто большее. Ему хотелось смотреть на нее, называть ее своей музой. С тех пор он стал даже лучше стучать, (этот факт изрядно радовал нашу группу).
Кстати сказать, он очень изменился. Он стал более молчалив. Стал опаздывать на репетиции, стал рассеянным, невнимательным, равнодушным, эгоистичным, иногда даже грубым…В общем, он полностью вышел из-под контроля.
Это все продолжалось до того дня, точнее, утра, когда Марену нашли мертвой, завернутой в полиэтиленовый пакет, недалеко от Ребунского леса, за городом. Ее тело кинули в ручей, но оно зацепилось за камни и его не унесло за пределы города. На теле не было следов насилия, но убийцы зачем-то обезобразили ее лицо. По вздутым рубцам удалось определить, что на нем пытались написать какое-то слово…
Дело Марены было подозрительно быстро закрыто. За неимением информации полиция отказалась вести следствие. Ее родители сразу после смерти дочери продали дом и уехали из города. Так быстро подняв шум в городе, трагедия быстро улеглась и перестала обговариваться местными газетами и жителями. Марена была забыта…







Глава 2. Паулина.

Паулина была новой вокалисткой в нашей группе. Мы записывали второй альбом. После смерти Марены Никас ушел из группы. Он сменил номер телефона, перестал отвечать на звонки и нам ничего не оставалось как начинать потихоньку стирать его из памяти. Мы негласно тосковали о нем и о том, что с ним случилось. Мы даже не знали, в городе ли он. Но мы старались держаться и не падать духом. А тема Никаса была под запретом. Все делали вид, что ничего не случилось. Когда пришла Паулина, стало немного веселее. Она была улыбчивой и скромной, но, признаюсь честно, мне она сначала не понравилась. Слишком много было в ее глазах скрытого презрения и цинизма. И хоть она всегда улыбалась, взгляд ее был недобрым. Даже насмешливым. Я подозревал ее во многих вещах, которые со временем подтвердились (на мой взгляд). Но здесь я не хочу об этом рассказывать. Хотя бы из уважения к ней, хоть она и не достойна была уважения (опять же, на мой взгляд)…
В общем, мы скрепя сердце пытались писать новый альбом, делая вид, что целиком сосредоточены на музыке. Мы избегали смотреть друг другу в глаза – факт немаловажный, казалось, мы все испытываем вину друг перед другом…А как-то наш бывший вокалист (теперь барабанщик) Джейсон упомянул в разговоре Никаса…и Марену, и при этом он как-то странно отвернулся, махнул рукой и сказал: «Мы его не уберегли…»
Положение усугубилось, когда мы должны были давать концерт в клубе «Ирото» в понедельник вечером. Была суббота, а мы сидели в гараже и понимали, что не готовы…Не готовы психически. Морально. Как мы не старались этого скрывать, но все же со временем выплыло то, что мы не готовы были принять такую потерю и дико скорбим…Мы сидели молча в гараже Джейсона и никто даже не пытался проронить ни слова. Только Паулина расхаживала от стенки к стенке, окидывая нас любопытным и каким-то насмешливым взглядом. Мне очень не нравился этот взгляд, и я по возможности старался его избегать. Хоть мне и хотелось встать, встряхнуть ее за плечи и грубо выругаться. Или еще лучше выгнать ее отсюда навсегда, я не хотел, чтобы она была в нашей группе. С тех пор как она пришла, мы перестали разговаривать друг с другом. Мы стали даже как-то сторониться друг друга. Мы постоянно грустили, и только она оставалась спокойной, будто выжидая какого-то момента.

Я выглянул за двери. На небе сгустились тяжелые тучи, была пасмурная погода. Я закурил, усаживаясь в траву, и увидел, как Паулина выскальзывает за мной на улицу. Она покрутилась передо мной, несколько раз искоса на меня взглянула. Я сделал вид, что не замечаю ее, или, по крайней мере мне нет до нее никакого дела. Казалось, она поугасла и теперь растерянно ерзала у входной двери, не зная, что делать дальше. Мне не понятно было, чего она добивается. Она неоднократно намекала мне о своей симпатии, но через некоторое время я видел, что она подает такие же знаки внимания и другим. Я не могу сказать, что она мне нравилась, но когда Читать далее...

Вчера был холодный мерзкий день, когда психика расстраивается до предела, и твоя личность давит на тебя тупым незнакомым бревном. Хочется спрятаться от себя, потому что никто так тебе не чужд, как ты...ТЫ? Кто ты? Кто я? Ты бы подумал над этим вопросм, но надо как-то жить и отвечать требованиям В ТЕБЕ людей, который знают тебя ЛУЧШЕ чем Ты сам!!
Так вот я сидела, пытаясь собрать в кулак расслаивающуюся неумолимо психику, кроящуюся голову и не дать уплыть последней нити, связующей мозг с реальностью...
Рецепт против расслаивания психики:

называется он...

ВЕЩЬ В СЕБЕ

Что такое вещь в себе? Это ты. Ты и никто другой. И пока ты не научился понимать, что в этом мире есть только одна вещь - ЭТО ТЫ, попытки СООТВЕТСТЫВОВАТЬ будут тщетны. Твоя психика расслоится, растолчется в порох, и ты умрешь как личность...

Что надо делать? Перестать думать. О других. Это не значит, что нужно пнуть ногой умирающего на дороге - это не значит ЗАБИТЬ и не помогать другим. Это значит НЕ ДУМАТЬ О ПРОБЛЕМАХ других людей. Мы думаем о них, когда они нас об этом не просят...ПЕРЕВАРИВАЕМ их. ИЗУЧАЕМ.

ЗАЧЕМ?

Затем, что лучшая переработка информации помогает лучше имитировать...БЫТЬ ПОХОЖИМ НА ДРУГОГО??? ДА!!! Вот что тебе угрожает. Это соляный раствор для твего мозга, который может разложить его так, что и имени своего не вспомнишь...

МЫ ПОХОЖИ НА ДРУГИХ БОЛЬШЕ ЧЕМ НА САМИХ СЕБЯ...

Зачем мы общаемся? Изучаем друг друга...Чтобы быть похожими друг на друга...Вот она единственная горькая правда.

Не веришь? Почему же тогда в одних компания на вопрос "что ты слушаешь" отвечаешь Red Hot Chilly Peppers, в других - Александра Башлачева... Что мешает тебе признаться в твоей любви к группе East 17?

Вопросом "чего ждут от меня" можно просверлить голову, так что он вылезет чуть пониже левого уха. Больно, наверное...А чего ждешь от них ты? Если вопринимать себя как голодного беззащитного котенка, ожидая пока кто-то возмет на руки, будешь бегать по улице, замерзая даже в теплую ночь...И не удивительно, что большинство будет пинать, потому что голодные котята не у всех вызывают жалость...

Кинуть кусок хлеба своему комплексу превосходства можно, заставив людей НУЖДАТЬСЯ в тебе. Как? А никак. Просто ходи с видом "Эй, ребята, а у меня что-то есть для вас!" А ведь действительно есть что показать. Только оно не может вылезти из-под каменного грунта неуверенности и страха показать СЕБЯ аутентичного.

Быть вещью в себе - значит существовать в рамках своего комфортного биополя, зоны комфорта (называйте как хотите), руководствоваться СВОИМИ проверенными рычагами, говорить на ПОНЯТНЫЕ ТЕБЕ темы. Другими словами, жить в себе и ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СВОИМИ ВЕЩАМИ, А НЕ ЧУЖИМИ.

Эта вещь в магазине очень напомнила мне тебя. Точнее, твою группу и то, что ты пишешь. Твои тексты полны той холодной степной тоски, которая живет у тебя в сердце. Откуда все это - я не знаю. Поэтому мне иногда стремно пить с тобой пиво за одним столом...Потому что ты поешь о высоком, а я тут о пиве...
Никогда не думала, что на обычной посудине могут нарисовать всю твою историю...

Последовательно. Постепенно проживать события. Шаг за шагом. Прожевывать каждую крупицу, чувствовать ее вкус. Не торопить события. Хотеть меньше, чем ты хочешь на самом деле.
Впитывать. Воспринимать. И думать после восприятия. Предшествующее обдумывание может привести к ложному восприятию.
Вещи в порядке. Красиво и аутентично. Прочь тревогу. Сказать ей нет. Не думать. Не воспринимать плохое.
Нравиться всем нельзя – лажать изо всех сил. Сожалеть. Но в деле полностью отдаваться делу и не думать.
Мы гибнем, потому что думаем…

Последний непрочитанный абзац.
Отмеченные «хивом»
Нас было двое – я и мой кармвагц
И мне казалось, мы жили счастливо.
В лиловой мгле, сгноенной тишине
Шепчи на ухо
А мой кармвагц все знает обо мне
Я слушаю – вокруг мертво и глухо
Он так легко болтался на ноге
Что гнуло спину
В одном едином ржавом рычаге
Мое спасенье и моя кончина
Мы бились словно птицы на заре
Туманный вечер
У меня в теле в каменной дыре
Тяжелый молот зажигает свечи
Заржавленное лезвие внутри
Раздвинув пальцы
А в небесах безжизненно горит
Бредовое созвездие кармвагца
И раздирало тело на куски
И печень кровью
Железным языком наши соски
Кармвагц срастил терзающей любовью
В глубины тела вкручивало болт
За солнцем тучи
Самый болезненный и гибельный аборт
А я не знаю, кто из вас мне лучше…
Когда я безмятежно сплю во льду
По переулкам ливней
Мне мой кармвагц приносит пустоту
В мои мертвО распахнутые бивни
Заблудший, страждущий всю ночь стучит
Не в заколоченные ставни
Нет, ничего не ноет, не болит
И ты входи в меня легко и плавно.
Кармвагц один, он на заре горит
Стирает брызги крови, лечит похоть
Он тоже дышит, тоже говорит
Жует участки несгоревшей плоти
Да, говори, что я плохая для тебя
Испорченная –ДА! Куском железа!
Что бы никто не глянул на меня
Когда бывает в здравии и трезвый
Топчи мой космогенный урожай
И кровью винограда
Заброшенных подземных станций рай
А для тебя свет и сиянье ада…
Уйди из камеры моей. Тошнит до дрожи.
Уйди, если помочь ничем не можешь…

[542x439]
Под вечер приходит образ секса. Властный, всепоглощающий. Прозрачный. Большое облако. Ты видишь как твой зал мерцает, гаснет свет. Она тихо снимает бретельки и делает тебе минет…Не об этом ли ты мечтал весь день? Можно было бы засунуть кошку между ног, но ты же не извращенец. Хотя очень хочется думать о ее груди, вместо того, чтоб учить матан. В соседней комнате уже спят родители. Очень хочется творить. Но творить ты ничего не умеешь. Ты не можешь написать ни одной песни и не умеешь играть на гитаре. Всю жизнь ты думал, что это тебе не надо. И вот оказалось, что то, к чему тебя заставляли стремиться – ничто. Ты потратил столько времени, а получил себя – бессмысленного, с забитой головой, выглядящим не так как ты хотел бы…Плачевное состояние. Ты получил себя-робота. Вот он я, отшлифованный на заказ. Умею все, кроме того, что хочу уметь.
Вздохи и письменный стол. А от компьютера страшно болят глаза…
Учись, пока у тебя есть силы, потому что чем скорее их у тебя высосет, тем быстрее закончится эта каторга. Подставляй свой ум под беспощадную пилу самообразования, чтоб когда-нибудь подойти по форме под дырку в доске социальной желательности. Гениями не рождаются, гениями становятся, впрочем, так же как и невротиками. Шлифуй себя. Эту надпись ты бы повесил над столом, если б так не тошнило…
Ты почти идеален. Есть чем гордиться. Конечно, ты сильнее себя. Ты смог. Наверное, это и есть счастье…Но почему-то продолжает тошнить. И под вечер хочется секса, а не математики…

Позволь своим слезам немного стечь из глаз
И так и раствориться без признанья
Ты никому не нужен в этот час,
Хоть и скрываешь это в море самобичеванья.
Как плохо. Никому так не понять
Как плохо может быть, хоть и причин неясно.
И ты себя пытаешься обнять
И пожалеть в нелепых фразах разных.
Но грусть – не океан, а мелкий клещ.
Впивается в изнеженную душу.
Твой мишка мертв. Он не живой, а вещь.
И не услышит слов, что льешь наружу.
А на стене растерзанный Христос
И дом для пыли в деревянном теле.
А ты молитвы цедишь через нос
И ждешь, все ждешь неделю за неделей.
Все больше на душе черствеет боль
И пачки сигарет пустеют мигом
Растоптана твоя былая роль
Разорваны нечитанные книги.
Прощай, душа
Хоть и была
Ты частью тела моего.
Но ты не стоишь и гроша
И не приносишь ничего.

Стальные пальцы клещи гайки и шурупы…
Живая ткань – материал для трупа.
Прекрасная машина для совращенья малолетних
Для операций хирургических
Для обрядов магических
Для вскрытия и надругания.
Мое тело глубокое, оборкою окаймленное
Ладонями облапанное
На сковородке раскаленное.
Пеплом измазанное
Богом наказанное
Чертями в грязи вымазанное
Языками вылизанное
Горе зазнавшее
Врагам не давшее
Грудью налитою
Хранит сердце разбитое
Стальной скелет обтягивает
Светлыми ресницами помаргивает
Ушами внимательно слушает
Губами пороки кушает
Мое тело от неба далекое
Играет сладкими соками
Вареньем манит малиновым
Покрыто сахарным инеем
Искрится сладкими стонами
Не гнется перед иконами
С чертями и бесом скрещено
Цепями стальными увешано
Не призвано быть запрятанным
Для жалких детей инкубатором
Прекрасного зла и беды предел
Но чище небес среди прочих тел...