Проникающее ранение
1.
Поезд летел в утренней дымке. До восхода солнца оставалось около часа, когда огромный солнечный диск, вздымаясь над горизонтом, обрушит свои по-летнему жаркие лучи на покрытую капельками росы землю. Деревья за окном проносились с огромной скоростью, словно их распугал, ворвавшись в размеренную и степенную жизнь состав из пяти вагонов. Полупустые вагоны светились изнутри желтым электрическим светом. Движение поезда, как и движение судьбы, казалось неумолимым. Стук колес эхом разносился по застывшему в своем величавом спокойствии лесу.
Парень сидел в последнем вагоне, и тряска заставляла его, стиснув зубы постоянно бороться за равновесие. В этом же вагоне были еще пара человек, один из них, пьяный вдрызг, несмотря ни на что, спал, свернувшись на лавке калачиком, как, бывает, дворняги спят в самых неприветливых местах.
Через рокот и рев парень чувствовал, как огромная волна вопля подкатывает к нему, и при этом растет с каждой секундой, словно цунами, приближаясь к берегу. Эту волну он почувствовал еще вчера, но тогда она не была такой сильной. Вчера он был в Таллинне, и боль, вцепившаяся в его плоть, хотя и казалась неотвратимой, но была далекой. Теперь он стал явно ближе, и все еще не знал, где находится источник. Волна затмевала собой все вокруг, он перестал чувствовать что-либо, кроме нее. Кажется, еще немного и до нее можно будет дотронуться руками, но она все медлит, набирая силу. Парень почувствовал страх. Что если она в этот раз сметет его, что если боль, наполнив тело, все-таки взорвет его, разбрасывая осколки разума во мраке бесконечности? Что если он на этот раз не выдержит? Дрожь пробежала по телу. Он сжал кулаки так, что затрещали кости. Ожидание неизбежности наводит ужас, тем более, когда знаешь, что боль уже возросла до невиданных размеров. Неожиданно для себя он обнаружил, что стоит возле своего сиденья. Превозмогая собственный страх, сковавший судорогой тело, он потянулся за своей сумкой и зажал в кулаке ее кожаный ремень. Вновь распрямившись, он на негнущихся ногах направился в тамбур. Поезд трясло, но парень был на столько напряжен, что казалось, держится за воздух. Каждый мускул его тела дрожал. Теперь он хотел только одного, добраться до тамбура, прежде чем волна захлестнет, погружая сознание в водоворот страдания и мук. Он успел как раз во время. Волна ударила как всегда внезапно, вонзая стеклянные когти в его грудь, и голову, и руки. Судорожным движением, почти теряя сознание, он вынул из сумки нож с острым ребристым лезвием и ткнул им в свою ладонь. Взрыв собственно живой боли, словно вспышкой, озарил мрачную бездну чужого страданья. Но, все-таки он опоздал…
Ему не удалось избежать самого страшного виденья, которого он боялся с каждым днем все больше. Видения, которое иногда приходит к нему в чудовищных, кошмарных снах, когда он вскакивает с постели в слезах, от собственного бессилия. Он увидел жертву, истекающую предсмертным воплем, в котором слились и боль, и страх, и ненависть, и молитва. Молитва, обращенная не к Богу, а к собственному мучителю, терзающему душу. Он увидел, как последняя капелька жизни покинула ее тело, унося страдания прочь. Волна миновала. Дрожь, охватив парня, бросила его на колени на грязный пол тамбура. Он плакал. Каждый раз одно и тоже. Он плакал, и ему казалось, что жгут глаза не слезы, а кровь, застилающая розовой пеленой его взор. Он плакал, чувствуя, как напряжение в его мускулах спадает, как гаснут искорки боли, он чувствовал горечь оттого, что снова не может ничего изменить, и от обиды.… Неужели судьба не могла обойтись с ним как-то иначе?
Кровь, словно смывая остатки боли, стекала по его запястью на пол, образовав уже небольшую лужицу, почти невидимую в темноте. Ее запах кружил голову, пробуждая давние воспоминания. Парень опустил заточенную сталь в ножны и достал освободившейся рукой из кармана кусок льняной тряпки, которую он постоянно носил с собой, в том числе и для таких случаев. Он намотал ткань на кулак и крепко сжал его.
В вагоне ничего не изменилось, только свет, словно стал ярче. Парень болезненно щурился, постоянно отводя взор к темным углам. Он сел на свободное место и только тогда позволил себе расслабиться. Как это обычно с ним бывало, после волны, наступила слабость, с которой не хотелось бороться. На несколько долгих минут все окружающее потеряло для него всякий смысл. И поезд, и ночной пейзаж за окном, и даже эхо стонов жертвы, чьи отголоски он все еще слышал, все это превратилось в картинки из книги, которую можно отложить в сторону, и страсти, кипящие в умах персонажей, станут далекими и ненужными. Короткое забытье, сменилось сном, покрывшим его тяжелым темным покрывалом, в котором не было ни единой дырочки, чтобы сквозь нее могло просочиться хотя бы одно сновидение.
После волны он никогда не помнил снов, и в этот раз случилось также. Однако ему показалось, что он проснулся с криком.

Похороны проходили под аккомпанемент дождя. Капли выбивали Читать далее...

Вздох.Ещё один.Боже, с каким трудом они давались!Она слегка подняла голову и посмотрела вглубь заполненного мглой коридора: на кухне было светло.Девушка попыталась встать, приподнялась и с шумом повалилась на пол.Заледенелые губы задрожали, становилось холодно...
-Ничего, потерпи...-успокаивала Она Себя- Черт, Мне бы только добраться до батареи...
И Она поползла на брюхе, словно раненый зверь, поползла, цепляясь сломанными ногтями за паркет, оставляя за собой кровавую дорогу.Она думала только об одном, этот Голос...Он не оставлял Её ни на минуту, рвал сознание...Это Он рисовал на Её теле пентакли, если она вырезала крест...Это Голос оберегал Её и давал уверенность в себе...Но куда же Он исчез?Его так не хватало...Она уже не понимала, слышит ли Она Его или просто разыгралось воображение...Он пришёл, когда Она делала всё наоборот, а сейчас Она повиновалась , даже душу заложила...
Она доползла до батареи и обхватила её окровавленными руками, прижимая к Себе. Долгое время Она не могла понять, почему Он выбрал именно Её. Она не понимала, почему особенная не приобретает какую-нибудь сверхестественную силу, как вдруг Её осенило: ЧТОБ ПЕРЕРОДИТЬСЯ, НУЖНО УМЕРЕТЬ. И вот Она, искромсанная собственными руками, жалкая и безропотная, как умирающее животное, жмется к батарее, среди моря крови...
Она плакала. Плакала от счастья, не понимая, что это конец. В Её голове не укладывалась мысль, что Он Ей не поможет. Покорность- не лучшее качество для того, кого выбрали за характер бунтарки.
В глазах темнело, все цвета стали похожи, все вокруг стало словно вклеточку...Тело неприятно ныло, стало очень холодно.И тут, перед самой смертью Она услышала то, что ждала так долго...Этот голос...но не с благосклонной усмешкой, как раньше...Теперь он звучал с презрением.Всего три слова.
-ТЫ СТАЛА ПОКОРНОЙ...
И Она умерла.Умерла глупо и безвозвратно.И больше никогда не возвращалась в этот мир.
[428x496]

вроди готика..)
[525x411]

а это готическое здание моего города,-Калининграда(Кёнигсберга)
[700x525]

нравятся вам такие?
[600x413]

очень красиво!!
[600x451]

С волками

1 [693x95]

2 [696x154]

3 [696x103]

4 [210x210]

Кровь опять стекает по моему подбородку. Я больше не могу противится этой жажде. А ведь я считал что это всё брехня, что нечисти нет. Как видно я ошибался. Уже идёт второй год, как я стал другим. Все знакомые, родные. Я забыл о них. А ведь раньше, раньше я был как все. И вот мою жизнь прервало, какое то существо. Я бежал от него. Но оно меня загнало в подворотню. Я хорошо помню, как моё лицо отражалось в его холодных, абсолютно чёрных глазах. Хорошо помню как его молочно белые клыки сомкнулись на моей шее. Как моя кровь брызнула на серую шкуру этой твари.
Какая жестокая ирония! Я всю жизнь считал что став бессмертным я успокоюсь. Как я был наивен! Да, я получил возможность заращивать раны, меня очень сложно убить, а сам я вряд ли умру. И буду обязан пережить всех кого я знал и любил. Мне пришлось уйти от них, чтобы однажды не убить их. Я пронесу это проклятье через вечность. Проклятье жажды крови. Что мне сделал этот человек, который лежит сейчас на земле, а его кровь впитывается в землю. Я гляжу на луну. Моего единственного спутника и друга, она никогда не предаст и выслушает.
- Господи! Почему именно я? За что?
Стая птиц испуганных моим полу криком полу воем взметнулась ввысь. Из села находящегося рядом с лесом раздался вой собак. Мне пора уходить из этого леса.
Я шёл долгое время. Уже прошло три дня, жажда становится невыносима. Вокруг тянется степь, смеркается. Вдруг, я чувствую запах. Рядом, метрах в ста-двухстах есть кто-то- Человек! Я больше не могу сопротивляться. Череп ломает трансформация. Я вою от дикой боли. Хребет изгибается. Ноги и руки меняют форму. Я остаюсь стоять на задних. Теперь уже лапах, хвост дёргается в ожидании когда я кинусь в погоню. И тут моё сознание улетучиваетсяю. Осталась лишь пара мыслей: "Еда! Кровь! Убью!"
Я бегу по полю на запах чужого тела. Я слышу как впереди шуршат травинки от того что кто-то идёт. Пасть раскрывается, оттуда капает слюна. Этот кто-то рядом.
"Убью! Сьем! Раздеру!"
Я слышу, как он ускоряет шаг, бегу за ним.
"Кровь! Мясо! Убить!"
Будущая жертва кричит. Он как я (определил по голосу) уже бежит. Я издаю победный, ликующий вой.
"Кровь! Рядом! УБИТЬ!"
Я прыгаю и настигаю жертву - молодого парня лет пятнадцати. Он падает и я подмяв его под себя начинаю терзать его тело... Кровь брызжет мне на морду- Я вгрызаюсь в его трепещущее горло и его сопротивление слабеет. Желанный эликсир вливается мне в глотку. Я поднимаю морду к луне и вою.
Человеческие чувства постепенно возвращаются ко мне. Я вижу, что сижу рядом со своей очередной жертвой. Остатки одежды забрызганы свежей кровью... Я опять сделал это! Опять позволил зверю вырваться наружу! Я чувствую как моё проклятье прячется глубоко внутри меня. До следующего приступа.. А он наступит быстрее, ведь моя воля слабеет. А он с каждым глотком крови становится сильнее.
Я опять бреду вдаль- Жажда становится сильнее... Прошёл уже месяц. Я впадал в бешенство уже двадцать раз... Вскоре я не смогу держаться и зверь вырвется наружу. Его чувства уже частью стали моими. Я ощущаю людей. Их настроение. Примериваюсь, куда вцепиться, опять подходит желание вонзить зубы в кого-нибудь.
Гремит гром. Я опять в лесу. Вокруг ели. Я не помню как сюда попал. Наверное лучше остаться тут. Здесь вряд ли кто-нибудь будет проходить. А я уж постараюсь не выбраться отсюда.

...
[700x525]

...
[300x285]

В колонках играет - 69 Eyes - Wasting the dawn

Тёмной октябрьской ночью он вышел из дома, закутавшись в свой любимый длинный чёрный плащ. Он шёл, словно бы не замечая окружающего мира. Луна вела его в то место, где он чувствовал себя живым. В то единственное место.
Когда он был почти на пороге старого полуразрушенного склепа, послышались уже ставшие привычными крики вороньей стаи. Они всегда встречали его, эти благородные птицы чувствовали родство...
...в этом склепе уже давно не появлялось никого живого. Кроме этого одинокого, мертвенно-бледного и днём, и ночью, человека. Он приходил сюда, садился на какой-нибудь замшелый саркофаг и впитывал смерть. И смерть давала ему жизнь. Вот и теперь, он сидел, склонив голову, не двигаясь и молча дыша смертью. Всё бы закончилось как обычно, но вдруг под едва уцелевшими сводами раздался гулким эхом голос, от которого, казалось, исчезал кислород, будто бы сгорал, в радиусе десяти километров:
- Зачем ты пришёл сюда, смертный?
- Я... - человек не выглядел испуганным, но он не знал, что ответить. - Я... Я дышу здесь. Я здесь живу. Только здесь.
- Здесь... - отозвался демоническим шёпотом кто-то. - Здесь не место для живых, знаешь?
- Я давно уже умер.
- Ха-ха-ха! - казалось, склеп вот-вот обрушится под тяжестью громогласного хохота. - Значит, ты нежить?
- Да. Я нежить.
- Ха-ха-ха! - вновь разразился ужасающим смехом невидимый кто-то. - Нежитью назвать себя может лишь тот, кто умер от анальной дефлорации! Что ты знаешь об анальной дефлорации, смертный?
- Я... Ничего. Я ничего об этом не знаю.
- Тогда как ты можешь называть себя нежитью?! О, тебя постигнет кара! Или ты готов к инициации?
- Готов.
- Тогда, - от демонического голоса уже закладывало уши и пропадало ощущение реальности, оставался только страх, животный, первобытный страх. - Подставляй жопу!
- Зачем?! Где ты?! - человек был напуган не на шутку, он зябко кутался в свой плащ, наивно пытаясь спрятаться от неведомой силы.
- Ты должен встать раком и снять штаны! Сейчас же! ТЫ назвал себя нежитью - ты должен быть инициирован!
- Хорошо, Мастер, - человек понимал, что тот, кто говорил с ним, прав. И сопротивляться бессмысленно. Плащ упал на холодный пол, чёрные кожаные штаны соскользнули следом. Человек стоял, согнувшись и почти касаясь голым анусом старого саркофага. Послышался скрежет, от которого всё окружающее пространство казалось скручивающимся в бесконечную спираль абсолютного ужаса. Так открывался саркофаг. Когда крышка отодвинулась наполовину, из своего последнего обиталища начал вылазить полуразложившийся труп. Он встал на пол, разогнулся и еле слышно, но очень отчётливо прошептал:
- Это тело было прахом, но я его собрал специально для тебя. Собрал именно до такой степени, до которой это необходимо. Теперь ты, смертный, будешь терпеть, пока не умрёшь. А потом - станешь Великим. Великим Бессмертным. Раздвигай жопу.
Человека пронизала острая, нестерпимая боль. Из задницы хлынула струя крови. Но труп продолжал, не останавливаясь, не изменяя частоты фрикций, словно механический, разрывать человеку анус. Человек кричал, чувствуя, что тело его превращается в лёд и только одно место словно горит адским пламенем - жопа. Прошло меньше минуты, а инициируемый уже кричал изо всех сил, боль не давала ему даже перехватить дыхание - человек умирал от недостатка кислорода. Тело его обмякло, но цепкие руки восставшего мертвеца не отпускали это тело, продолжая методично и жестоко трахать человека, ни на секунду не останавливаясь. Вдруг крик прекратился. Резко. Наступившая тишина оглушала. Труп рассыпался вековой трухой, а человек упал на пол. Он не потерял сознание. Он потерял жизнь. От его задницы остался окровавленный ошмёток, висевший вровень со спиной, прилипший к телу так, что нельзя было определить, где заканчивается спина и когда-то начиналась жопа.
- Вставай! - тот же громогласный замогильный голос прорезал ночную тишину. - Теперь ты - нежить. В твоей заднице вечно будет иссохший член мертвеца. Ты обречён скитаться по миру, вечно скрываясь от людей, зверей и солнечного света. И только волки и вороны не будут разрывать твоё дряхлое тело в клочья. Но ни один маг в этом мире не сможет сравниться с тобой. Ни светлый, ни тёмный. Ни даже маги хаоса. Теперь ты - Великий Бессмертный.
Человек поднялся. Одел, пошатываясь, штаны и плащ - так же, как и раньше, когда был живым, на голое тело - и прошептал:
- Благодарю тебя, мой Мастер. Благодарю за то, что тьма теперь не покинет меня. Никогда...
Бессмертный вышел из склепа, вдохнул полной грудью ночной осенний воздух и улыбнулся. "Живой..." - мелькнуло в его голове. - "Наконец-то, живой..." Твёрдым быстрым шагом он двинулся в сторону леса, и только вороны кричали вслед да холодящим шёпотом всё неслось из склепа эхо его последнего слова: "Никогда... Никогда... Никогда..."

Вторая часть великолепнейшего фильма.
[700x525]

...
[409x336]

Жарким июльским вечером к окраине маленького городка подъехала старенькая темная машина. Из нее вышла тоненькая хрупкая девушка с коротко остриженными черными волосами. Ее лицо нельзя было назвать красивым: слишком хищный, орлиный нос выступал над тонкими губами, а огромные зеленые глаза, казалось, излучали тревогу.
Девушка – а ее звали Катарина – скользнула взглядом по обшарпанным домам маленького провинциального городка и, увидев вывеску «У Фила», зашла в бар.
В зале сидело несколько человек. Никто из них не обернулся на стук двери, лениво потягивая холодное пиво.
Катарина прошла внутрь. Желая привлечь внимание бармена, она постучала монеткой по старому потресканному дереву стойки. Крупный человек неопределенного возраста – возможно, сам Фил – лениво обернулся и не слишком вежливо спросил:
–Ну, чево?
Девушка заказала стакан холодного пива. Выпив несколько глотков, она вдруг спросила бармена:
– Вы не подскажете, как проехать к старому дому Лесвудов?
Мужчина смерил ее подозрительным взглядом:
– Вам зачем? Там давно никто не живет.
– Я новая хозяйка этого дома. Мой дед оставил мне этот дом в наследство, но я даже не знаю где он находится.
– Барышня, лучше б вы никогда и не знали про этот дом. Говорят – да я и сам в это верю, – что в нем живет привидение этого старого хрыча – Джона Лесвуда. Рассказывают, что он, построив дом, заперся в нем, отгородился от всего мира, да там и подох, оставив кругленькую сумму в подвалах своего детища. Да только, насколько я знаю, никто из его многочисленных наследников так и не нашел деньги. Знаете, этот дом после смерти старого Джона никому не принес счастья – все живущие там умирали странной смертью, а то и вовсе исчезали.
– Но все равно, я хочу его увидеть.
– Ну, барышня, как знаете. Поезжайте по главной дороге, потом выедете за город и доедете до первого поворота налево. Это и будет дорога к дому Лесвудов.
Заплатив за пиво, Катарина вышла из бара и села за руль. После рассказанной барменом истории ей было немного жутковато, но она, будучи упрямым человеком, все-таки хотела посмотреть на этот дом.
Около часа вокруг нее простирался ничем не примечательный скучный пейзаж: пожухлая трава и где-не-где одинокое скрюченное деревце тянуло ввысь свои тонкие голые ветки, уронив наземь свои пожухлые листки. Везде лежал отпечаток жары и скуки. Этот монотонный пейзаж прямо убаюкивал девушку, так что она едва не пропустила нужный поворот. Выехав на боковую дорогу, Катарина с удивлением начала замечать изменения в окружающей ее природе. Чем ближе, по ее меркам, она подъезжала к дому, тем страннее становился пейзаж. Сначала появились какие-то деревья, со скрученными ветвями и поникшими листьями: казалось, несмотря на то, что был жаркий июль, здесь царила промозглая и сырая осень. Потом появились какие-то кошмарные кусты, норовившие запрудить своими ветками дорогу.
Незаметно опустилась ночь. В компании с полной, как в классических ужастиках, луной, Катарина въехала во двор дома. Выключив фары и выйдя из машины, девушка вытащила из сумки фонарик и, зажгла его, осветив фасад. Из того, что смог осветить скудный свет фонаря, Катарина смогла уловить только то, что дом знавал лучшие времена и теперь хорошо было бы провести косметический ремонт хотя бы фасада.
Не смотря на наступление ночи, в окнах не горел свет: значит, в доме действительно никого нет. За домом виднелись густые переплетения сада. Там, в темной глубине старых деревьев, виднелся робкий огонек; со слов бармена девушка знала, что в там живет со времени смерти ее деда сторож.
Посветив себе, Катарина нашла едва заметную тропку. Осторожно, чтоб не споткнуться, она пошла вперед. Через несколько минут девушка вышла к небольшому уютному домику. Катарина постучала в двери и, не дождавшись ответа, постучала в окно. Через секунду со скрипом открылась дверь. От изумления девушка застыла на месте: она еще никогда не видела такого большого человека. Казалось, что это не человеческое существо, а сама гора вышла навстречу. Но на проверку это «существо» оказалось очень даже дружественным:
– А, новая хозяйка старого дома! Заходите. Меня зовут Рон. Не бойтесь, я только кажусь таким страшным. Мистер Роджерсон, наш городской нотариус, предупреждал меня, что вы приедете. Вы хотите сейчас отправиться в дом или утром?
Ошеломленная бешеным натиском этого не в меру говорливого гиганта, Катарина только и сумела кивнуть, так и не поняв толком сути вопроса. На ее согласие Рон подошел к столу, порылся в ящике, отчего несчастная мебель заходила ходуном, и с удовлетворенным кряканье достал здоровенную связку ключей. Все это время девушка испуганно жалась к стенке: казалось, от движения такого громадного тела в таком маленьком пространстве обрушит не только крышу, но и стены маленького домика. Рон взял с полки большой мощный фонарь и вышел за двери. Девушке только и оставалось, что последовать за ним. Читать далее...

О, если там, за тайной гроба,
Есть мир прекрасный и святой,
Где спит завистливая злоба,
Где вечно царствует покой,
Где ум не возмутят сомненья,
Где не изноет грудь в борьбе,-
Творец, услышь мои моленья
И призови меня к себе!

Мне душен этот мир разврата
С его блестящей мишурой!
Здесь брат рыдающего брата
Готов убить своей рукой;
Здесь спят высокие порывы
Свободы, правды и любви,
Здесь ненасытный бог наживы
Свои воздвигнул алтари.

Душа полна иных стремлений,-
Она любви и мира ждет,
Борьба и тайный яд сомнений
Ее терзает и гнетет.
Она напрасно молит света
С немой и жгучею тоской,
Глухая полночь без рассвета
Царит всесильно над землей.

В крови и мраке утопая,
Ничтожный сын толпы людской
На дверь утраченного рая
Глядит с насмешкой и хулой.
И тех, кого зовут стремленья
К святой, духовной красоте,-
Клеймит печатью отверженья
И распинает на кресте.

Просто картинка
[699x386]

Обалденная картинка..
[306x450]

Заметила пост с Брендоном Ли, решила тоже поделиться колекцией.
[397x497]

моя скромная работа)мой стишок...
[699x514]

прикольная вещь
[600x500]