Они приходят и уходят.
Не забирают
Не оставляют
Ничего особенного.
Ватные палочки
Которыми они красятся.
Ватные палочки
В моей пепельнице.

Об искусстве могу сказать, что я всегда терпеть не мог, когда рядом со мной присутствуют какие - нибудь всеми любимые известные культурные деятели.
Помню, на вписке у театралов все сильно ждали одного актера, назовем его мистер Z.
Я блевал с балкона, а мистер Z в этот момент как раз подходил к подъезду. Знай я его в лицо, может поосторожничал бы, но я не знал. Несколько досадных капель попало на пальто юному дарованию, и я уверен - это была одна из самых справедливых случайностей.
Я завалился спать и не стал с ним знакомиться.
Что тут смешного?

Многие, знакомясь со мной, говорят, что мой любимый фильм наверное Рок - н - ролльщик.
Да я люблю этот фильм, а еще Бойцовский клуб, Страх и Ненависть, Карты - деньги, все три Перевозчика и еще херову тьму фильмов про личность.
Мы кончаем от личностей.
Меня, как и большинство прельщает незаурядность, смелость, изящная пошлось, принципиальная беспринципность.
Каждый раз, выходя из кинотеатра я ловил себя на мысли, что если бы я задумал фильм, который только что посмотрел, я бы его никогда не закончил.
Придумывая шутки, действия и вообще весь "класс" главного героя, я бы ежесекундно плевался и говорил сам себе : "Господи, да это дерьмо. Даже не смешно. Банально и сто раз уже было".
В итоге я вижу топы по сборам и всеобщую популярность этого "Даже не смешно". И понимаю, что это очень даже смешно и круто. И банально и уже было.
Как - то раз я сидел и рисовал, как всегда своих друзей и у меня получился толстяк с огромным членом вместо головы и шеи. Оценив, я сказал: "Бля, полный остой."
Через день я увидел похожий рисунок, только вместо члена была рука. Я подумал - вот это гениально.

07.11

Одна из тех душных ночей, когда воздух прозрачен, а располневшая до предела луна смотрит прямо тебе в окна, обволакивая комнату до самого верха, и вновь вспомнившееся безумие начинает постепенно накатывать на тело, как первые признаки тяжкой лихорадки.
Безумный не подозревает о своем безумии.
Каждый из нас обожает говорить о безумии. Безумцы чаще молчат.
В мире идеальных образов и законченных фраз нет места полоумным.
Мы их не интересуем, как и все непричесанное, незавершенное, лишенное стиля.
Утром мы все будем задыхаться от жары и быть может мой ковер на полу начнет тлеть, как в тот раз, когда я забыл задернуть шторы.
Ладно.

06.11

Мне нратвится дурить копов, но я этого боюсь. Изредка это все – же получается, как в тот раз, когда я пил пиво с Блядом на территории школы.
В Про с полицией дела обстоят своеобразно. Ночи напролет в пьяном угаре мы можем шататься по улицам, подобно обезумевшим толпам узбеков, распивая на ходу виски, разбивая стекла, швыряясь пакетами с мочой в окна закомплексованных полноватых дам.
Но днем, стоит оказаться с открытой бутылкой пива, как к тебе уже подваливает тот самый пухлый надменный коп.
- Распиваем молодые люди?
Минутная заминка и я еду на Блядовом велосипеде через лес, оставив его разбираться
во всем.
Позже он орал мне в трубку, что еле удержался, чтоб не заявить о краже, что я чертов отморозок, которого давно пора пристрелить.
Как бы там ни было, один штраф пополам лучше, чем два, и вряд- ли кому удастся меня в этом переубедить.

06.11

Это были недели бездействия. Бесцельное пьянство и безуспешные попытки делать больше одного важного дела в день.
Мой менеджер дернул в Италию, а мне не оставалось ничего как отправиться в Про и «насладиться» прелестями провинциального графика.
Здесь можно было спать до полудня, совершать ежевечерние пробежки к реке и заменять свои тренировки в душном зале легкими спаррингами без перчаток.
Я подсел на спорт. Неведомая сила мысли о том, что два дня без хорошей разминки выведут меня из формы, могла подорвать в любой момент и заставить бежать, отжиматься и подтягиваться.
Днем я жарил себе стейки и выпивал, любуясь с балкона на ярко – зеленые жаркие дни.
Мы наконец – то дождались тепла.
Вечерами я ошивался по улицам, чаще с Джонсом, реже у невнятных блядей с хроническим дефицитом витамина Е в организме. Они рассказывали мне веселые истории о радостях семейной жизни с копами и норовили пригласить в гости.
Джонс сменил безбожное прожигание зарплаты в тухлых закусочных и планировал в скором времени вообще убраться отсюда в Мск, в надежде обжиться там.
Я обещал помочь, и до сих пор толком не знаю, что я смогу сделать, кроме того, как предоставить ему крышу на пару дней.
Он одержим поисками !ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!, а меня это раздражает.
Так, день за днем я развлекал себя наблюдением за огромной толпой молодых неудачников с полным отсутствием фантазии, уже махнувших рукой на свою жизнь.
«Я вырос из такой музыки», - твердили они, возвращая мне мой плеер, елозя рукавами по барным столам под мелодичные ноты шансона.
Время вытворяет с людьми дерьмо, и все, что тебе остается – вспоминать, как ты начинал играть металкор с этими парнями.
Веселые были дни.
Я давно свыкся с тем, что моя жизнь - это непрерывная цепь попыток стать нормальным. Удачных и не очень. Еще вчера мы все были подростками в цветных курточках и пирсингом везде где можно. Мы смело Уродовали себя в попытках хоть как - то выразить непохожесть.
Мы шли, каждый только своим путем, и умудрялись держаться вместе.
Вот он - секрет пьянящего мира детства.
В те дикие годы мы все пытались принадлежать контркультуре. Не зная зачем. Когда страну качает на волнах перестройки, толпы злобных уродов бродят по опустелым улицам, когда закон бессилен, и неизвестно кто носит улыбчивую маску президента, вообще тяжело понять против чего ты и за что. Тем более детям.
Эпоха теней и недоверия породила особый вид мышления. Когда ясным солнечным днем ты прогуливаешься по улицам, ничем, собственно, не отягощен и беззаботен, вдруг начинаешь задумываться и пытаться копнуть глубже, мгновенно переносясь на обратную сторону медали. В измерение бесконечной неуверенности.
Туда, где твой сосед по площадке - жестокий псих с приводами в психушку, у родителей опасный бизнес, а отъехавшая столетняя соседка сливает кучу денег и поит чаем телефонных мошенников, которым ничто теперь не мешает вломиться в твой дом.
Туда, где тебя ловят кавказцы за неаккуратные высказывания или неуместный секс, и кучки озлобленных гомосеков ошиваются на лестнице ночи напролет с непонятной целью.
Туда где твой босс ведет себя совсем не как босс, а собственная газовая плита готова воспламениться как только ты выйдешь из дома.
Спустя каких - то пять лет, каждый из нас неизбежно приходит к выводу, что так и не избавился от того, от чего должен был.
Взгляни на свой офис. Каждый второй здесь - безнадежный фрик в строгом ряду однотонных деловых костюмов.
Индивидуальность начинает мешать,нередко перерастая в странность, и счастлив тот, кто сумел направить ее в нужное русло.
Последнее - не про меня.

Дорогой Сэм.


Не спешу расспрашивать тебя насколько успешно проходят твои петербургские ночи.
В тот вечер, когда мы виделись последний раз, ты наверное уже вовсю хлестал остатки джина в поезде со своими новыми знакомыми, когда я, с трудом соображая где нахожусь, исступленно кружил по вокзальной площади в попытках найти вход в метро. Старухи в синих комбезах уже закрыли основной вход, и я с трудом нашел нужный подземный переход.
Проклятый джин.
Я не знал что все пойдет так, когда мирно сидел с тобой в «СПБ» на Цветном и потягивал пиво, которое мы щедро бавили тем самым джином прямо под столом.
Где ты его берешь? От его крепости на третьем глотке у меня начала ехать крыша, хотя я вполне привычен к подобным экспериментам.
Не суть.
Мы видмся редко, Сэмми, и я был удивлен, когда после двух часов разговора зашел в тупик. Я ясно ощущал стену, выросшую между тобой и мной в ходе беседы, между тем я уже изрядно поддал, и мне было лень ее ломать.
И тогда я совершил ошибку. Я подумал, если разговор ни к чему не приводит, почему бы не подцепить тех двух цыпочек за столом по соседству. Их кувшин с пивом пустел синхронно с нашим, а глаза игриво стреляли по сторонам.
Помню, ты одернул меня и сказал, что одна из них тебя разглядывает, и начал таращиться в ответ как подлинный долбоеб..Сейчас я понимаю почему они смотрели на нас. Ты был одет как металист, а твои волосы то и дело рассыпались по столу как у шлюхи, бухой в говно. Сейчас не часто встретишь подобного персонажа. Не 90-е уже.
Не сердись, Сэмми, я бываю резок. Я просто пытаюсь тебе все объяснить..
Я выглядел не лучше, и даже мои скинни кэрот в данной ситуации не могли помочь. Нужно было что – то предпринимать, и я пошел к ним, понимая,что еле стою на ногах. Ты прекрасно помнишь детали. Подойдя к их столу, я чуть был не завалился на стул, где лежали их сумочки, но вовремя опомнился и начал беседу стоя.
Черт возьми, я уверял их в том, что ты, мой колоритный друг, не в состоянии
просто подойди и познакомиться, убеждаешь меня, что для этого тебе потребуется потратить часть своей бесценной души. Я был почти искренен и прикидывал, насколько упоротым надо быть , чтобы поверить в мой лепет, глядя на то как ты сидишь, вытирая рукавами крошки с ресниц, стараясь не блевануть бирным чикеном себе в тарелку.
У них, кстати, неплохой цыпленок.
Несомненно, как "профессионал" я должен был предвидеть такой исход, почти как в тот рождественский вечер, когда мы с Беном и двумя его подругами выволакивались из бара в Про.
Все было неплохо, пока секьюрити не подошел ко мне и не начал поторапливать, прерывая мой душещипательный рассказ не помню о чем. В тот самый момент я нащупал в кармане новогоднюю хлопушку. Простая хлопушка, ничего серьезного. Не задумываясь, я дернул шнурок. Хлоп - смесь конфетти и дыма обдала отскочившего охранника, женские визги и смех вокруг, только пьяный Бен, не разобрав что к чему заверещал от страха, упал и принялся ворочаться в дверях как жирный пидор, напрочь блокируя путь к отступлению. Подруги ушли, сказав что я псих, и это тоже был мой просчет.
Так вот.
Пошел ты нахуй, Сэм. Легче, я вернусь лет на шестьдесят назад в те времена, когда секса еще не было и уговорю двух грудастых швей в возрасте пописать друг на друга прямо посреди цеха, чем еще раз попытаюсь склеить девочек вместе с тобой. Ты, как и я, блядский параноик, а корни твоих уебищных депрессий уходят так глубоко, что бродяга Фрейд спятил бы окончательно, пытаясь объяснить, отчего ты до сих пор носишь эту сраную джинсовую жилетку поверх косухи и хвастаешься, что не стирал ее лет пять.
Что вообще можно сказать о человеке, в 23 года всерьез утверждающим, что ходит исключительно в военных ботинках и носит взрывчатку в рюкзаке только из-за страха внезапной войны.
Кому ты пиздишь, Сэмми? Ты можешь пороть это санитарам в психушке, куда несомненно загремишь, но только не мне. Это дерьмо вылетит из тебя само, стоит мне хоть раз взять тебя с собой в один из тех увлекательных трипов с сумасшедшими внедорожными гонками по заснеженным просторам Про, стрельбой и музыкой на всю, и в тот момент, когда в разгаре вечера Джонс в очередном припадке вонзит лезвие в стену в сантиметрах от твоего виска, ты почувствуешь, как ошибался.
Вспомни, наконец, далекий 2006. Готов ли ты снова вдоволь поблевать на капоты миникуперов с балкона с видом на Красную Площадь, или под видом курьера спиздить документацию из страховой конторы в центре города? Боже, мы были сопосбны на все в безудержных попытках сублимировать то, о чем еще не знали.
Кислород.
Да-да, кислород.
Тот самый, которого всегда мало. Он появляется также внезапно, как исчезает, и ты никогда не знаешь, получишь ли ты его вновь. В тот вечер, когда ты мне показал этот фильм, я понял все.
Дело в том, что мы обречены. Нам пиздец, Сэмми. Остается лишь гадать, когда в очередной раз ты проснешься утром и, заглянув в глаза лежащей рядом, осознаешь, что пропал, более того это - только твоя проблема.
Теперь это твой Читать далее...

Я был недалеко от центра в обычной двухкомнатной квартире.
Одна из тех квартир, где кухни настолько малы, что в нее все время не вмещается стиральная машина, которую туда навязчиво пытаются впихнуть, потому что ванная еще меньше.
Сейчас мы были как раз на кухне. Я и мой новый знакомый.
Около трех часов назад я сидел на работе, мечтая о кофе с печеньем, как вдруг мне позвонил этот ублюдок и попросил привезти заказ.
Когда я приехал, он уже еле шевелился. Входная дверь была открыта, а он валялся в луже собственной крови и соплей посреди этой вонючей кухни и выл как шавка.
На нем были лишь царапины. Думал вспороть себе живот, да не смог ударить как следует. Я отвел его в совмещенный сортир и помог кое - как отмыться и перевязаться.
Он был неудачником. Кретин, полный страхов, без всякой гордости, наверняка любящий вздрочнуть на изнасилования по телеку, но не как все мы, а используя подушки и плюшевых мишек с дырками в заднице.
Он работал в фирме, с которой мы сотрудничали, но я видел его впервые. Причина его крайнего отчаяния, как выяснилось, состояла в том, что он, любитель халявного порошка, имел неосторожность влюбиться в свою сотрудницу из кадрового отдела, с которой снюхался и взялся выполнять ее поручения по доставке мелких партий кокса. От случая к случаю. Он всерьез верил в ее любовь, и естественно его подставили.
Скрываясь от преследования, он сбросил весь товар в урну, но все равно был задержан и доставлен в отделение, где ему выписали штраф за сопротивление и отбили почки. В ту же ночь присланные владельцем товара отморозки отмудохали его и отобрали оставшиеся деньги, а на утро любимая лично уволила его за ночной "административный проступок".
- Ты мудак, - сказал я ему. - Никогда не путай личное с деловым.
- Пойми, черт, она.. она поразительный человек. Взгляни, там в комнате ноутбук.
- Да я вижу. Отвали с этим от меня.
Я прошел в комнату. На столе стояла недопитая бутылка виски. Ее я и стащил, налил ему и сам сделал пару глотков. На экране красовалась фотография "поразительного человека" в купальном костюме где - то на море.
Я помнил эту девицу. Я возил им заказы и отдавал ей лично в руки под расписку. Пару раз у нас с ней возникали проблемы. Она очень убедительно пыталась доказать мне что я потерял часть доставки. Видимо это у нее в крови.
Помню смотрел ей в глаза около семи секунд. Они не выражали ничего, только слегка слезились.
Я решил что от спида. Черт знает... они все на чем - то сидят, иначе невозможно работать по 72 часа без перерыва.
Кадровый отдел на то и нужен, чтобы там ошивались грудастые загорелые девочки с хорошо поставленной речью и холодным выворачивающим тебя наизнанку взглядом. Для работы с людьми. Да.
А уж эта была тот еще экземпляр, бесстыжая вороватая блядь с мыслями, несущимися во всех направлениях со скоростью света, с моральными устоями молодой шлюхи. Наверное с детства насмотрелась фильмов, где секретарши отсасывают боссу, но так и не опробовала это сама. Все и так шло по маслу.
- Собирайся, черт, я должен ехать. - заорал я, как только он подошел и уставился на фотографию через мое плечо.
- аа.. куда?
- Мне все равно. Тут ты не останешься. Вали к родственникам, куда хочешь. Я не хочу быть последним кто тебя видел. Ясно? Пошел.
Он заковылял к прихожей, а я последний раз взглянул на фото, допил виски и выключил ноут...

Тот маленький мальчик сидел неподвижно, прямо напротив меня и внимательно следил как я вырисовываю в своем черновике непристойности с участием моих друзей. Люблю время от времени порисовать, особенно когда до конца обеда еще много времени, за окном дождь , а в этом заведении чертовски приятный теплый свет.
На вид ему было не больше 12, и он был совсем один. Без взрослых. Впрочем, я не обращал на него внимания, пока он не перегнулся через стол, приблизившись ко мне и не сказал:
- Неплохо было бы еще нарисовать Эдгара По, блюющего собственными строками, не находите?
Слегка растерявшись, я взглянул на него.
- Я конечно рад, что у нас теперь такие образованные дети, но тебе бы стоило помягче отзываться о великих людях. А то они могут восстать и дать тебе ремня. - ответил я, достал пачку и закурил.
Промолчав, он взял из моей пачки сигарету, смешным детским движением вставил в рот, прикурил моей зажигалкой и откинулся на спинку стула, выпустив струю дыма.
"Шикарно", - подумал я."А если я запротестую, ублюдок вытащит ствол и пристрелит меня."
- Тебе чего надо, мальчик?
- Дядя, а что такое терпимость? Ты психуешь потому что тебе жаль одной сигареты, или потому что одинокий маленький ребенок с сигаретой в зубах и мозгом в башке это нечто за рамками принятого?
- по обеим причинам психую. Я тебя почти ненавижу.
- А что такое ненависть?
Ну вот, к словам цепляется.
- Как бы тебе объяснить...Вот. Видишь того дядю? Я его ненавижу. И ты тоже. Ты просто не знаешь этого. Я ненавижу его, кажется, с тех пор как в прошлой жизни я был белой бабочкой, а он черным носорогом, и мы мирно сосуществовали, потому что он был слишком большой и сильный для меня, а я - слишком красивый и мог легко сьебаться, улететь. С того самого дня я ненавижу его, хотя он, по сути, ничем от меня не отличается. Теперь мы даже одинакового цвета и уж точно не входим в пищевую цепочку друг друга.
Сейчас я сдерживаю себя изо всех сил, потому что закон суров, да и он опять получился мускулистей меня, и тоже явно не хочет проблем. Толерантность, терпимость. У этой вещи столько названий потому, что ни одно из них не отражает правды. Различие всех трех понятий в том, что их нет. Есть только неосведомленность или страх. Если ты неосведомлен - тебе плевать, если ты боишься - легче закрыть глаза. Придумав все это, мы облажались, также как и при любой попытке загнать животные инстинкты в рамки. Но главная ошибка в том, что те, кого мы охраняем даже не попытались искоренить в себе хоть каплю звериной ненависти. Как тот зоопарк, в котором ты сидишь в клетке, а бегемоты разгуливают мимо и плюют тебе в морду. Понял?
- Кажется да.
Он затушил сигарету и медленно поднялся, направившись к "тому дяде", которого мы оба видели в первый раз.
- Стой, ты куда? - крикнул я. Я знал, что сейчас будет.
Он достал пистолет, и я зажмурился. Грохнуло два выстрела, а когда я осмелился открыть глаза, на полу лежало два тела. Он убил "того дядю", а следом пустил пулю и себе.
Когда оцепенение и ужас утихли, до конца обеда оставалось еще пять минут. Я люблю иногда порисовать.
---

Ее блядские глазки бегали по мне, нервно и хаотично, как тараканы, мгновенно перемещаясь от лица
к ширинке через живот, моментально возвращаясь обранто, на доли секунды задерживаясь, изучая, видимо что-то интересное.
Что ей нужно от меня?? Что она забыла здесь в эти мертвые минуты мокрого осеннего дня?
Сидя тут третий час, я слегка приуныл, уставившись в мутное окно, наблюдая за двумя прозрачными каплями, несущимися наперегонки
к самому низу стекла, сближаясь и отдаляясь, путая и пересекая свои следы. Я давно перестал быть любителем той меланхоличной банальности,
вроде "Бесконечной как дождь тоски", или "увядших прелестей природы", но эти капли завораживали меня все больше.
Кроме того я сделал ставки и ждал, какая из них будет первой. Они напоминали мне диких псов, несущихся не зная зачем сквозь пустынную степь, по зову оголтелого вожака.
Вероятно, они даже не были знакомы, как и мы с той, что сидела напротив. Или наоборот, знали друг друга очень хорошо и неосознанно стремились к самому дну, цепляясь друг за друга, пытаясь не упустить из виду, в надежде на награду в конце пути.
Очень скоро они достигли конца своей лишенной смысла дороги и умерли, их след растаял, а награду получил я. И то сам от себя.
Покончив с этим, я принялся пялиться в ответ, так же отрывисто, скривив рот в загадочной полуулыбке, пытаясь показать милое смущение.
Тщетно. Не то.
Я вспомнил то страшное место.
Помню, я пил пиво у барной стойки и разглядывал людей вокруг. Сколько их там было? Сотни? Тысячи? Пестрая толпа, все на одно лицо, блестящие улыбки затуманеных прищуренных глаз.
Молодые и веселые. Цветные коктейли в бокалах, поцелуи взасос то там то тут, повсюду. Сигареты. Тонкие и толстые. Одинаковые. Давалки.Я привык к пробуждающейся в такие моменты ненависти. Я был будто посреди проклятого аквариума, полного губастых рыб. Они кружились в танце хватаясь за бедра и животы, проплывали мимо меня, бессловесно скалясь и растворясь мгновенно в клубах синеватой дымки.
Я стянул свою пиво со стойки, уворачиваясь от мелькающих в воздухе каблуков танцующей на ней девочки.
Через полчаса она пританцовывала ко мне сквозь толпу, и я было обрадовался, но через секунду меня охватила паника.
С ней было что - то не так. Отрешенный взгляд в сторону, черные как уголь глаза на белом лице. Она покачивалась в дыму и приближалась, подобно куклам, пугающим сонных обывателей в фильмах ужасов.
Я поспешил прочь, пролил пиво, споткнувшись, налетел на кого - то и был вынесен волной рук за пределы танцпола.
Еще с полчаса я остервенело сновал среди людей, в попытках что - то найти. Не знаю что. Я был в ловушке. Кто додумался продавать этим гадам выпивку?
Помню, выволакиваясь на улицу рано утром, пытаясь осмыслить произошедшее, я слышал собственный лепет: "Кто - то кого - то поимел, а ты,еврей, опять поимел всех.
Стоп.
Я бежал по улицам, моросил дождь. Помню, мы очень спешили. Рядом шел Джонс, на ходу предлагая мне несколько шариков аскорбиновой кислоты. Впереди шел еще кто - то. Может, это был Джереми.
Какой то горбатый скрюченный мальчик прокладывал нам дорогу. Кидая в рот аскорбинку, я надеялся поскорее зайти в помещение. Дождь промочил нас до нитки, кроме того я сильно замерз.
Я лежал в кромешной тьме, глаза, казалось были открыты, я видел лишь то, что передо мной, будто из моего зрачка исходил узкий луч света. Маленький прожектор или фонарик.
Я пытался понять где нахожусь, луч медленно перемещался, освещая люстру, узоры потолка. Я не мог двигаться.
Время, казалось, остановилось и чтобы пошевелить пальцами требовалась минута, как если бы я находился глубоко под водой.
Давление.
Я хотел выплюнуть витаминки. Сладкая глазурь рассосалась и стало кисло. Вот мой язык лениво пподталкивает один из шариков, протискивая его к выходу. Губы нехотя разжимаются, каждый миллиметр дается мучительно и долго.
Вот он показался снаружи, упруго вылетел с глухим всплеском вязкой слюны. Еще и еще. Как круглые пули из пневматического автомата. Резко. Туго.
Две капли ударились о стекло и стали медленно стекать к самому низу. Они стремились ко дну, цепляясь друг за друга, боясь навсегда упустить из виду, в надежде на награду в конце пути.
Они даже не были знакомы и неслись, не зная куда,подобно диким псам в пустынной степи.
Они даже не были знакомы.

Бродяжничество. Последние пару недель я проводил у себя в квартире лишь несколько часов в день, чтобы выспаться. Остальное время я шатался по улицам
По делам или без. Однако, меня все - же умудрились застать дома и сделать заказ, от которого я запаниковал и хотел было сразу отказаться.
Речь шла о статье - отзыве о Фримене. Мне всегда тяжело говорить на подобные темы.
Трудно остаться наравных, отзываяcь честно. И тут не играет роли, сколько раз ты впихнул в статью обороты типа "Не мне судить", или " не хочу никого обидеть". Я сужу и обижаю, а эти обороты издевательски зияют, лишний раз напоминая Вам Ваше место, зрительно возвышая меня
и давая Вам повод расценивать всю статью как фарс.

----------------------------------------------------------------------------------------------------


Суета вокруг тебя, Фримен, напоминает мне упорядоченный бег по кругу. Мы имеем несколько видео и несколько миллионов комментов, большая часть из
которых - грызня, сродни грызне под нацистскими демотиваторами. Масла в огонь подливаешь ты сам, ежесекундно указывая бесенятам на то, как они смешны
в своих попытках понять хоть что - то. Браво. Да, мы любим слушать о своей ничтожности. Иллюзия первого шага. К исправлению.
Лишь немногие пытаются выразить свои мысли членораздельно, после чего утопают в дерьме
еще глубже. Те, кто действительно о чем - то думает, никогда не пишут комменты. Нигде.
Итак, стоит быть готовым к тому, что трезвые попытки оценить что - либо воспринимаются как порыв показаться оригинально мыслящаим, взрослым, "уловившим месадж".
Это довольно смешно, когда речь идет просто о старых как мир темах под свежим ( ну или почти свежим) соусом.
Действительно, что можно откоментировать под видео "про проститутку? Да ничего. "То есть вообще ничего. Можно лишь развести руками". - так, Фримен?
Да и сам видос впринципе не претендует стать сенсацей и сверкать новизной. Так, рассуждения... Это невдомек основной массе, которая воспринимает действительно сильную и яркую подачу как
нечто новое. Хотя, что вообще можно говорить о толпе, которая считает Нойза МС гением мысли и слова, в то время как я слушаю Киркорова для расслабления.
Что касается меня, это мой любимый видос. Я вообще за лигалайз проституции. Молодец, Фримен. Кстати, как тебя зовут? Или ты тоже безымянный? Но тебя хотябы нарисовали, не то что меня. Этой статьей я уже окончательно забил себе теплое местечко среди этих суматошных дрочил, ловящих твои послания, и рвущих их на куски, подобно псам. Поэтому я был бы непротив поставить памятник еще и тебе. Бегать вокруг него в смертоносном хороводе и орать, что я - то тебя точно понял.
Мне вспоминается разговор с одной знакомой. Помню, я тогда заговорил о тебе, и услышал в ответ простые слова: "Во Фримене нет смысла. Он создан для тех, кого осуждает и
про кого говорит, но никто из них не способен понять что делать. Самые одержимые даже всерьез подумывают о призывах к политической борьбе, напрочь игнорируя необходимость борьбы с собой."
Радует лишь то, что я, как ни странно, не подпадаю под большинство твоих вероломных обличений. Видимо, меня не так просто ткнуть носом в свое дерьмо. Я не уловил месадж, не пишу комменты, занимаюсь тем, чем я хочу, и если у меня что - либо не получилось, в этом виноват я и моя лень. Я ненавижу себя не меньше, чем остальных. Быть может я просто уже не школьник? И я не чувствую себя особенным. Таких как я миллионы. Еще больше тех, кто состоятельнее.
Да, я слегка призадумался после видоса, где ты попал в прошлое с флешкой. На этих словах я имел неосторожность окинуть взглядом себя и свою комнату, обнаружить там небритую пьяную обезьяну,
погрязшую в куче мусора среди пустых бутылок из - под лимонада и прикинуть, действительно, что - же я стал бы там делать, в прошлом то? Но я нашел ответ. Кроме знаний, которые неприменимы там такой скотиной как я, есть еще умение управлять людьми и огромный опыт современности в этой сфере. Я думаю, я бы смог их там научить кое - чему.
Да, и про получение электрозаряда с помощью лимонов и картофеля всем звестно со школы. Интересно,
ты там бывал?
Ты говорил, что твоя миссия - пробудить самостоятелность. Правильно ли ты выбрал аудиторию? Я уверен, ты вкурсе, что культивировать непохожесть, такую, чтобы это был не "Оскар на лучшую имитацию оргазма", "Зеленые волосы", "веганство", "пидерастия", а действительно непохожесть в мышлении и самоопределении, способная бороться с системой, сохраняя при этом доброту и понимание к другим людям, вкупе со стремлением к коллективному, как ты говоришь, самосознанию, в силах единицы. И этих единиц нет среди тех, кто воспринимает тебя всерьез. Ты - рисунок.
И заметь, до этой строки, никто не задумался, что я разговариваю с мультяшным героем.
Эти неуверенные в себе лошки и невростеники будут дальше сидеть дома, менять прически, дрочить в зеркало и мучиться, глядя в монитор, от хуевой работы, хуевой личной жизни, хуевых, Читать далее...

Введение.
Апрель уже подходил к концу, а моя курсовая все еще была не готова. Мало того, я настолько расслабился, что даже не начал собирать материал и что- то читать, чтобы хоть немного приблизиться к цели. Я не любил писать курсовые. «Кто же их любит», - говорили мне, но моей причиной являлась далеко не лень. Мне не нравились общепринятые планы и схемы, руководствуясь которыми нужно было писать работу. Никакой возможности разгуляться.
Основными проблемами для меня всегда были выбор темы и постоянно меняющееся законодательство. По поводу темы в голове вечно бурлило много сомнений, ну а за законом вообще всем и всегда тяжело следить. Тем не менее, выбирая, я старался, как и раньше, придерживаться принципа писать о том, с чем знаком не только из учебников, но еще и из окружающей меня действительности, о том, с чем мне приходилось так или иначе, сталкиваться. «Секс, наркотики и рок- н –ролл» - всегда были и будут основными атрибутами молодежной среды, а следовательно, правонарушения и преступления, совершаемые ее представителями были и будут непосредственно связаны с этими атрибутами. Повышенная сексуальная активность, желание попробовать всего и сразу нередко приводят молодых людей на скамью подсудимых за изнасилования, распространение наркотиков, физическое насилие или убийства из хулиганских побуждений. Необузданная молодая волна эмоций, агрессии, всевозможных видов кайфа и неудовлетворенных амбиций среди людей в возрасте от шестнадцати до тридцати, порождающая огромное количество проблем с законом.
Ближе всего мне всегда была проблема наркотиков. Я вырос в небольшом городе, в котором малое количество иных преступлений с избытком компенсировалась преступлениями, связанными с наркотиками. Мой город был в числе первых по обороту запрещенных веществ по Московской области, следовательно, я не мог не быть знаком лично с теми, кто, так или иначе, был с этим связан. Я не раз делал курсовые об этом. Теперь пришло время писать о сексе, повысить уровень своей осведомленности, в разговоре об изнасиловании и действиях сексуального характера.
Честно говоря, меня всегда отталкивала данная тема. Задаваясь вопросом, смог ли бы я изнасиловать, именно изнасиловать, а не попасть в жернова правосудия за акт, обоюдно согласованный, я отвечал себе твердо нет. Я действительно считаю так, как написано в книжках. Изнасилование – одно из самых тяжких преступлений. Более того, лично мне, оно представляется более тяжким и неоправданным, нежели, например, убийство, ибо является поистине безумным актом жестокости заведомо сильного над слабым, мало того, все это отдает острым духом похоти. Я не случайно упоминаю о правосудии. Нередко, дела об изнасиловании принимают спорный, даже абсурдный характер. Всем известная причина как всегда в том, что закон в нашей стране зачастую – лишь орудие в чьих- то руках. Спорить с этим трудно. Еще труднее не замечать этого. Очень не хотелось бы сейчас развивать дискуссию о несовершенстве права, которая всегда заканчивается фразой : «Придумай закон, который работает лучше», после которой любой аргумент, как правило, неубедителен. Между тем, недоразумения с изнасилованиями происходят, и это - проблема. Многие из нас ведь не раз слышали грустные истории, наподобие тех, в которых друзья друзей занимаются сексом со своими подругами, совершеннолетними или нет, считая, что имеют на это полное право, а потом оказываются в суде на волоске от поистине страшной кары, ожидающий их в следственном изоляторе. Или, к примеру, какой- то парень жил и никого не трогал, а его вызвали в суд, обвинили в изнасиловании девушки, которую он до этого даже не видел и никто не смог помочь ему. Услышав такое, мы кривимся в скепсисе, говорим, что это все подставы и.т. п., зарекаемся, что с нами то уж это точно не случится, заталкивая в самые глухие уголки души липкий страх оказаться на месте героев этих событий.
«Будь осторожнее с вопросами секса. Сейчас обвинение в изнасиловании строится в основном на показаниях потерпевшей и результатах экспертизы. И адвокаты, чаще всего, бессильны», - сказал мне однажды следователь прокураты, в которой я проходил практику. Я не проверял тогда, насколько достоверны его слова, мы попробуем сделать это чуть ниже, когда речь пойдет о вопросах практики и о предмете непосредственно.
Отрицательное отношение к изнасилованиям и всему, что с ними связано, сформировалось у меня еще в детстве. Видимо, меня правильно воспитывали. Или, быть может, кусочки этих грязных сцен из разных фильмов, типа « Про ментов», сыграли - таки правильную роль в моем становлении. Суть в том, что я еще тогда задумывался о причинах всего этого. Наивные вопросы крутились в голове: «Кому это нужно? Почему это происходит?» Своим детским разумом, я уже мог мотивировать убийства ненавистью, а кражи – желанием кушать у ленивых людей. Все что угодно, только не насилие над женщиной. Велико было мое удивление, когда я впервые узнал о том, что в массах мнение об этом разделяется, причем Читать далее...

Это происходит, когда ты в очередной раз доводишь себя до ручки.
Когда очнувшись утром в пустом баре, полусидя, уткнувшись в грязный стол с разбросанными вокруг окурками крошками и десятками заляпанных стаканов, проведя рукой по недельной щетине на лице оюбнаруживаешь на себе разодраную непонятно чью куртку поверх засаленной донельзя любимой красной рубахи в клетку, пытаешься наконец найти зажигалку, прикурить, и понять, что же случилось.
Это можно почувствовать также в начале третьей недели аморфного существования в квартире своего лучшего друга, охуев от виски и дури, с трудом восстанавливая в памяти лица тех кто приходил и уходил...
А еще незабываемое ощущение этого накрывает с головой, когда ты, продирая глаза после отрывистого часового сна в салоне автобуса Марино - Орланд, на седьмой день без мастурбации и секса не без удовольствия представляешь семнадцатый каблук на собственной выставленной в проход ноге и свисающее в районе бедра этой же ноги шелковое платье.
Или быть может пуститься в месячное плаванье в мир "девочек выше среднего"? Когда на исходе перепробовав пяток из них в своей постели осознаешь, что они всего - лишь маленькая категория?
Из тех, кто всегда сексуален на фотографиях, всегда зачем - то имеет длительные и мучительные отношения с единственным молодым человеком, часто, кстати, не помня, как он выглядит и зачем он нужен. Из тех, что никогда не потускнеют, но и никогда не засверкают слишком вульгарно, оставив это стеклянным представительницам категории "VIP". В личном плане у них обычно все сложно, они не пьют и не курят, хотя в фотоальбомах всегда есть что - то про "Чивас Ригал" и британских фотомоделей с пепельницами в клетчатых кроватях. Им всегда нужен лучший самец. Они "не такие", хотя всегда не против, если чивас доведет твой незаконченный образ до идеального.
До свидания.

- Тесновато. – проворчал Санчес, вынимая груду шмоток и недр шкафа.
- Да уж, придется потерпеть, - ответил Кир, - Зато знаете, парни, много плюсов. Никто не мешает, ты никому не мешаешь, никаких мусоров, недовольных соседей и прочего. Веселись сколько влезет.
Я заглянул внутрь. Обычный шкаф для одежды или чего – нибудь еще. Такие есть в каждой квартире, стоят отдельно, или вмонтированы в мебельные гарнитуры. Мы были дома у Кира. Час назад мы с Санчесом пришли к нему с ящиком пива и пинтой рома. Кроме того, у меня завалялось полбокса. Хотелось расслабиться, на исходе дня мозг вскипал беспощадно. Кир заявил, что у него дома родители, и не хотелось бы их тревожить громкой музыкой и пьяными бесчинствами, но у него есть прекрасный вариант – шкаф, в котором можно творить все что угодно, и все будет нормально.
Я был слегка удивлен. Доводилось отвисать в гаражах, сараях, мы тусили, бывало, застряв толпой в лифте с пивом и музыкой. Но о шкафе я слышал впервые.
Я принялся помогать освобождать место. Старые шмотки и прочий хлам, олдовые игрушки, фигурки японских божков, различные дурацкие статуэтки, вышедшие из моды еще лет 20 назад… Чего только там не было. Это напоминало голову какого – нибудь психопата, где в самый неподходящий момент всплывает что – то совершенно никчемное и странное, давно забытое, как детальки от конструктора Лего. Я долго вертел их в руках, откопав в шкафу. Картриджи от старых видеоприставок, книжки и тетради, вперемешку с довольно новыми «Свотч» и весьма свежими предметами гардероба, футбольный мяч и много – много пустых сигаретных пачек. Он говорил, что не раз проводил тут вечеринки. Меня подмывало спросить, сколько десятилетий похоронено здесь, но я был уверен, что ответ не знает никто.
- Почему бы нам просто не пойти в бар? – спросил я.
- У тебя проблем мало? Там одни отморозки. – резонно возразил Кир.
Резкий укол внутри заставил меня остановиться. Внезапное осознание того, что вечеринка в шкафу – всего-лишь достойное коллективное завершение начатого. Давно начатого. Тогда, когда каждый из нас неприметно для самого себя стал все чаще отключать телефон по вечерам, сидя дома в одиночестве, наслаждаясь своим самодельным миром, в котором все нормально. Где нет ментов и отморозков. Ничего, кроме голых стен, ощущения себя центром вселенной и мастурбации. Бесрерывного совокупления с мыслями о том, что завтра начнется новая жизнь, когда будет очень легко одним движением превратить себя из хозяина своего шкафа в хозяина реального мира.
Я все еще стоял без движения, застывший, с синим и красным кубиками Лего в руках, когда Кир произнес.
- Все чисто, велком, парни.
Мы поочереди влезли в шкаф. Пустые деревянные стены отдавали приятной желтизной, а из окна струились последние лучи заката, заливая помещение слепящим ярким светом. Кир втащил пиво и ром внутрь, а Санчес врубил магнитофон. Я открыл пиво и сделал глоток. Громкость нарастала, достигая пика. Я закрыл глаза, наслаждаясь жалким подобием того, что лишь недавно было привычкой. Ни единого порыва о чем – то думать. Ни единой мысли в пустом шкафу.

Сегодня Контакт переживает юность. Здесь еще совсем немного мертвых,
"висящих" анкет, чьи хозяева навсегда покинули мир живых. Обреченных вечно
блуждать по людным электронным улицам, обреченных с пометкой RIP. Тех, что
почти незаметны, подобно размытым призракам в вечернем оживленном хаосе
милионного мегаполиса. Большинство здесь - молоды и красивы, а их учетки -
слепящие, искаженные проекции безумных отроческих воззрений, нерешенных
пока задач, еще не разрушенных красочных иллюзий.
Да, здесь много стариков и людей в возрасте. Они пришли сюда из реальности,
быстро освоив широкий ассортимент возможностей, предлагаемый современностью.
Они чужие. Никто из них не провел здесь всю жизнь, взрослея и старея вместе с этим
колоссальным миром лиц всех цветов и мастей, с этим бесконечным кипящим
карнавалом, объединяющим тысячи и тысячи непохожих. Непохожих, кричащих
цитатами, непохожих, звездящих аватарами, глянцевыми и матовыми, кислотными и
"под старину". Никто из них не заявит гордо, что вырос на задворках, среди этих
многоэтажных построек из аудио и видео, в отчаянной борьбе колоритных уличных
сообществ, ежедневно исчезающих и возникающих вновь и вновь.
Этот мир создан вчера.
И уже сегодня он взрослеет. Мы научились хоронить здесь своих друзей и родителей,
начали регистрировать здесь домашних животных и собственных грудных детишек. Мы все чаще отмечаем тут
свои юбилеи, а статусы "замужем" или "женат" все чаще соответствуют действительности.
Мы закончим здесь свои дни, а те, кто едва пришел, очень скоро осознают и свою
участь. Обреченных блуждать как призраки. Обреченных с пометкой RIP.

Она стояла в предвкушении.
В ярком необузданном предвкушении предстоящего перестроения.
Я видел в ее глазах бескомпромиссное понимание того, что у нее всего один шанс.
Ее губы подрагивали, видимо, она сжалась внутри до такой степени, что боялась превратиться в
маленький шарик, как вселенная до большого взрыва.
Все, что было в ней и была вселенная.
Стараясь не шуметь, я затушил сигарету и переместился в центр комнаты.
Она был опасна и я понимал это. В данный момент она не видела ничего, кроме самой себя, она пыталась за короткое время пролететь свою вселенную от края до края, и эта попытка могла обернуться чем угодно.
Она могла спятить прямо здесь и превратиться в нечто, недостойное называться хотя - бы животным. Я четко различал вероятность этого, глядя ей в глаза. Напряжение росло.
Я знал, что ей нужно. Подсознательно, не явно. Ей нужно было нечто особое в данный момент, чтобы нарушить свое опасное хрупкое равновесие в управляемую сторону. Ждать было нельзя.
Она даже не назвала имени. Ее появление стало для меня сюрпризом, и я всерьез полагал, что к этому стоит отнестись без лишней иронии. Ни услышав от нее ни слова, я ощущал на себе ее галлюцинаторное видение всего происходящего вокруг, ее единственно - верный взгляд на действительность. В этом ей уступал целый мир, и уж точно я.
Ждать было нельзя. Ее нетбук уже загрузился, а она все продолжала стоять растеряно, как первобытный человек, нетбук казался ей не более чем камнем, который можно швырнуть, привязать к палке, положить к огню. И то, если напрячь мозги.
- Запоминай. Имя. – я дал ей лист бумаги с написанным именем и фамилией. Проговорил написанное.
Повторил два раза, чтобы убедиться, что меня слышно. Казалось, она очнулась, обнаружила в руке нетбук и поднесла его поближе к себе, чтобы суметь набрать нужное на клавиатуре. Я вздохнул спокойнее. Видимо получилось.
- Я Джейн. – я знал это.
- Мне плевать. Пиши. Ты пришла сюда в три ночи без объяснения причин. Что тебе нужно, черт? Ничего? Тогда пиши.
- Зачем?
- Разберешься.
- Хорошо.
- Уходи. И действуй. Немедленно.
Она повернулась спиной. Медленно пошла к двери. Мне стало жаль ее.
Обреченный, напуганный взгляд, подрагивающие губы. Не более. Она должна уйти сейчас. У нее нет выбора. Не решившись, мы неизбежно слетим с катушек, а она будет обречена на нечеловеческие муки существования в виде обезображенной копии человеческой натуры, под завязку нафаршированной отвратительными, ублюдочными позывами и беспринципностью в крайней степени. Она станет воплощением всего отрицательного, что можно найти в осатаневшей зажиточной пьяни, для которой давно вошло в привычку нарушение всех существующих норм и запретов, злоупотребление всеми доступными поблажками, доверием и чувствами, чрезвычайно опасной сволочью, которой просто нечего хотеть.
Ее задание – перестроиться. Здесь и сейчас, сегодня. У нее нет права на ошибку.
С минуту еще я смотрел ей в глаза и отошел от зеркала.
Я хотел спать.

Ни дня без шага вперед.



Давайте видеть то, что мы хотим.(С)



На пару дней все показалось игрушечным, смешным,неинтересным.(с)




ICQ лог--------

- Лучше бы я сдохла, не мучалась.
- Это я чуть не сдох от волнения. Какого хрена? Ты ведь выздоровеешь.
- Да.
- Ходить вроде тоже сможешь.
- Да. Я стану инвалидом.
- в смысле?
- Ну, буду хромать, у меня теперь нога из титана. Я не чувствую ног.
- А мозги как? Прибавилось?

--------------------------Offline--------------------
Черт. Я как всегда жесток с близкими. Видимо это не исправить. "Характер - это судьба" - сказал как-то Никсон. Я никогда не разделял его мнения, но видимо кое-где это все-же имеет место.
Мы были в Симферопольском Макдоналдсе. Данс и Абрам молча сидели напротив и пялились на меня. Я пытался настроить интернет на своем телефоне. Нам пришлось встать в 4 утра, чтобы приехать сюда и успеть на скорый поезд Симферополь - Орланд. Вот уж не думал, что буду так загружен к концу отпуска.
Еще только десять, а солнце печет вовсю. Надо бы взять еще колы.
Как такое могло случиться?
Речь шла о моей подруге Миффи из Серпо. Месяц назад был ее день рождения. Днем позже я получил известие о ее смерти. Естественно, я не поверил, и через день получил еще одно известие о том, что она жива, но лежит в больнице в коме. Кажется, она и еще какая то девочка сбросились с крыши в день ее рождения. Красиво однако, подумал я тогда. Дикая путаница, недостоверная информация. Дней пять мне ебали мозг. Кто-то продолжал твердить о смерти, кто-то о чем-то еще. Это все нервировало и сбивало с толку. Я сорвался было в Серпо сам, но остановился. Я ведь даже не знал в какой больнице она лежит. Лишь несколькими днями позже, ситуция хоть немного прояснилась. Из сбивчивого, невнятного рассказа, явно сдобренного хорошой дозой откровенного пиздежа и не лишенных пафоса домыслов, я уяснил, что Миффи с подругами пошла отмечать днюху на стройку. В какой-то момент все заметили что ее и еще одной девочки давно нет. Поиски окончились обнаружением обеих, лежащими на самом дне лифтовой шахты. Миффи была еще в сознании.

«Дерьмо какое, - сказал я тогда Джонсу. - Не хотел бы я увидеть это». Приглушенные стоны, попытки подняться, охуевая от боли, не понимая, что позвоночник переломан, а внутренние органы, смяты в фарш.
Мы продолжали ждать новостей. У меня не было выбора. Я не хотел отпускать ее.
" У нее ушибы легких, перелом бедренной кости, еще куча переломов ребер. Ее собирают по клочкам" - увещевали меня по телефону.
"Страшный кошмар. Миффи мертва." - до сих пор верещали самые ебанутые.
"Надежда на то, что она придет в сознание"
"они хотели убиться в день рождения. Блять, они сами говорили"
"Они прыгнули взявшись за руки".
Всем этим дерьмом кишели сообщения ИЦQ, СМС, взволнованные голоса малзнакомых людей убеждали меня в этом.
Она была обязана выжить.
Будучи не в силах сидеть на месте, я беспрестанно доил все местные новостные СМИ.
"Акция суицида. Две девочки эмо выбросились из окна".
"По словам подруг, именинница исповедовала культуру эмо, и считала, что смерть в день рождения это невероятно романтично." – черт знает что. Я упорно игнорировал жалкие попытки провинциальных газет раздуть очередной скандал вокруг молодежных сообществ. Местные "акулы пера" лезли из кожи вон, в попытке сделать частное публичным, а себе - имя и хоть какой то шанс на билет в большую журналистику. У меня, как и у всех, кто лично знает Миффи, хватало ума понять, что случившееся - несчастный случай. Миффи не лузер, скорее шоумен. Эта жизнь нужна ей для игры, и она, как мы все наблюдали, борется до конца. Результат – около недели без сознания, несколько месяцев в больнице, изнурительное и мучительное восстановление, в конце - временное нарушение функций опорно - двигательного, глубокая депрессия.
Ей никогда не узнать, как я, находясь в другой стране и получив известие о том, что она очнулась, ринулся всеми правдами и неправдами на налаживать связь, искать какие - то телефоны, любой способ услышать ее. Да и не нужно знать. У дверей ее палаты и так толпилось много народу. Кстати, в кругах этих имбицилов тоже нередко вспыхивали параноидальные версии о суициде и гибели.
Тем не менее, не обращая внимания на ком в горле при каждой мысли о Миффи в те дни, я полагал, что произошедшее пойдет ей на пользу. О чем я незамедлительно и сообщил, едва сумев связаться. В ответ я получил кучу обвинений, обид. Что - ж, наверно я и вправду свинья. Безусловно, каждая мразь, прибежавшая к палате и назвавшаяся "другом", может поставить себе галочку в графе «милосердие» и при любом удобном случаем поливать дерьмом того, кто скажет что- то не очень приятное, но искренне. Отчасти, они были правы. Она была не в состоянии тогда понять мою мысль. Читать далее...

Не верь глазам..

Не верь глазам своим..(с)


Не знаю точно, что произошло. Быть может, моя голова треснула по швам от обилия ненужной суеты, расспросов и выяснений отношений абсолютно со всеми. С появлением множества средств глобальной связи, за последнее время, люди так сильно полюбили выясянть отношени всеми способами. Телефоны, аська, контакт, скайп и прочее дерьмо. Были моменты, когда мне становилось страшно подходить к ноутбуку. Непередаваемое ощущение суровой неизбежности сваливалось на меня каждый раз, когда я тянулся к кнопке включения. Тем не менее, сегодня, я должен был отправить письмо Хаус. Она ведь была неизменным блюстителем нравственности и чести, и я просто не мог не сделать этого, в свете последних событий.



__________________________________________________________________________

Дорогая, Хаус.

Я неоднократно звонил тебе, в офис и домой тоже , но мне ни разу не удалось прорваться.
Интересно, почему?
Так или иначе, мне нужно кое - что с тобой обсудить. Вспомни, Хаус, наш разговор, когда ты отчитывала меня как школьника, обвиняя в том, что мой нравственный стержень далек от идеала, как Сидней от Вегаса. Да да, не отрицай. Помню, я даже поверил в это и решил почаще следить за своими действиями, хотя бы тогда, когда я работаю, а не развлекаюсь. Тем не менее, на днях я побывал в одном примечательном месте и, находясь там, я почувствовал себя моралистом, старым, грязным консерватором, почти таким, как наш любимый Абрам, надеюсь помнишь о ком я. Ирония в том, что я даже не знаю, где я был. Помню только, я, как обычно, в воскресение, сел в автобус Марино - Орланд, включил плеер и, скушав любимую витаминку, прикрыл глаза.
Я стоял в вагоне метро, в компании нескольких молодых людей, незнакомых мне.
Почему - то, один из них активно рассказывал мне что - то. Помню, я уловил несколько фраз, касающихся взаимоотношений полов. « Мужик, ты в каком веке живешь? Здесь же все совсем иначе. Вот смотри, ты можешь заниматься сексом с кем хочешь, где хочешь, никаких запретов, например, прямо здесь. В то же время, если ты видишь трахающююся парочку, ты можешь смело подойти, и забрать себе девочку. И никто не имеет право тебе препятствовать силой.»
«Что за чушь он порет», - думал я, разглядывая своих спутников. В них не было ничего необычного, запоминающегося. Три парня, все в белых «Найках» и джинсах из «Ньюеркера» или «Зары». Студенты наверное. Один из них обнимал девочку. Ничего такая, явно их ровесница. На ногах кеды, одета в футболку и белую короткую облегающую юбку. Я даже сначала не заметил никаких странностей. Но в следующую секунду испытал настоящий шок. Да, Хаус, это непросто, шокировать меня внешним видом. У девочки на юбке, на уровне самого интересного места, была полоска из прозрачной ткани, через которую явно и четко просматривалось полное отсутствие нижнего белья. Я попытался успокоить себя, что это такой объемный супер- рисунок, но вглядевшись, понял, что нет. Не обращая никакого внимания на меня, девочка смеялась и говорила со своим юнцом, без намека на стеснение, будто бы она вообще не знала об этой полоске. Я повернулся к продолжавшему что - то мне втирать парню.
- Что это за хрень? - спросил я, взглядом указывая на откровенный предмет гардероба.
- А что? – удивился он.
- Может я ошибаюсь, но ведь у нее весь срам наружу?
- Ну ты даешь… - казалось он даже обиделся. - Слушай, ты откуда вообще? Сейчас все так ходят.
- Что - то не видел я такого. Быть может, на секс-вечеринках или стриптиз - барах.
- Каких барах?
- Неважно. – буркнул я и уставился в пол. Почему - то меня не тянуло смотреть никуда больше.
- Почему срам, парень? Это же красиво! Хочешь сказать, нет? Хочешь сказать, она тебя не заводит?
Что говорить, в немного другой ситуации, меня бы наверняка возбудил такой наряд. О таких моментах часто мечтают подростки, превращаясь в маленьких мастурбирующих бабуинов. Такое часто увидишь в эротическом видео, особенно в художественных излияниях всяких великих развратников, типа Тинто Брасса. Но ведь всему есть предел.
- Хочешь ее? – перехватив мой последний взгляд мельком на юбку девчонки произнес ее парень.
Я ожидал всего, но только не этого. «чего пялишься?», например.
- А ты подаришь? - я попытался съехидничать.
- Ну, разбежался, не подарю, но на разок можно..
- Нет, пожалуй, в другой раз – только и выдавил я.
- Ну как знаешь. – улыбнулся он. Девочка рассмеялась заливным смехом, и я решил, что следующая станция - моя.
Да, Хаус, я слинял оттуда, будучи обескураженным и оттого бессильным. Не осуждай строго, я даже боюсь представить, что было бы с тобой на моем месте. Я не был готов к таким виражам. Впервые, наверное, я почувствовал, что либо я стар, либо у кого - то всерьез поехала крыша.
О чем это я? Ах да, нравственность. После случившегося в Читать далее...

Первый день весны отозвался некоторыми неприятными, хоть и не особо значимыми фактами. Я спал как сурок, до полудня игнорируя всех, кто пытался разбудить меня по телефону. Кажется, мне снились интересные сны. Когда я проснулся, на часах было около двенадцати. Обожаю иногда поспать, но терпеть не могу просыпаться поздно, автоматически становиться аутсайдером всего происходящего. Я сделал кофе и принялся просматривать новости. Ничего интересного. Единственное, вся страна прощается со знаменитым актером, трагически скончавшимся три дня назад. Помню, я огорчился, узнав об этом. За последний месяц или два, умерло уже несколько известных людей, и эта тенденция мало кого радовала. Мой компьютер увещевал меня о том, что срок действия предварительной версии винды заканчивается через 3 часа. Я проигнорировал и как оказалось, правильно сделал.
Где- то в два мне позвонил Джереми и сообщил, что его выселяют из квартиры за пьянку и дебош. Идиот. Квартира являлась собственностью работодателя Джереми, который поселил его туда вместе с другими работниками, по комнате на человека, и они жили там уже полгода. Но то, что происходило там в прошлые выходные, явно пересекало границы. Руководство узнало об этом, и теперь у Джереми начались проблемы. Он просил меня приютить его. Он даже предложил деньги. Ему нужно было два дня в неделю ночевать у меня. Я обдумал все. Хозяйку моей квартиры недавно выписали из больницы, и по ее настроению я сразу увидел, что она собирается торчать здесь некоторое время и не потерпит стрессов. Я все-же попробовал договориться, но попытка лишь подтвердила мои доводы.
После этого мне в голову пришла идея приводить его на ночь тайно и доить как корову, сказав, что госпожа требует по пять сотен за ночь. Нет. Он был моим старым другом, и мне действительно было жаль беднягу, несмотря на то, что во всей ситуации был виноват только он один. Я припомнил несколько эпизодов той ночи.

23.00. Мы заходим в квартиру. Джереми пригласил меня и Маус попить пива. На входе он показывает нам свою комнату, и сообщает, что сидеть мы будем в ней или на кухне, просит не трогать чужих вещей и не заходить в чужие комнаты, курить только на кухне в окно, не шуметь и не включать музыку.
01.00 Нас уже пятеро. К нам присоединился мой гитарист Боб, его друг Вал и две девушки. Все свои. Толпимся на кухне и пьем пиво. По телевизору орет Южный Парк, я сижу на окне и курю. Джереми веселится вовсю, бегая по квартире и показывая всем свои нунчаки. Последнее время он усердно делает вид, что увлекся восточными единоборствами. Маус сидит в углу и вяжет. Радостные разговоры и возгласы. Все как обычно, в принципе, но я уже понял, что ни одно правило, которое было оглашено вначале, не будет сегодня выполняться.
02.00 В квартире восемь человек. Появились еще трое незнакомых. Две девушки и один парень, вроде спокойно обосновались в комнате сожителей Джереми, разбросав их вещи и включив телевизор. На полу валяются пустые стопки, все ходят по ним, не обращая внимания. Маус легла спать в этой же комнате на другой кровати. Я сижу на кухне, справа от меня Кейт, девушка, которая пришла с Валом. Слева бухой в говно Вал, сидит, пошатываясь, трогает меня за плечи и втирает что-то, еле выговаривая слова. Что – то про неправильные прически и пидарасов. Кейт грустно улыбается, я веселюсь и подбадриваю Вала, пытаюсь толкать на глупости. Кажется, я хотел чтобы он разбил окно и поссал оттуда.. Тем временем , Боб уходит со своей девушкой в отдельную комнату и закрывается там..
03.00 Двое занимаются любовью на кровати,, в комнате с рюмками на полу. Я и Маус сидим на диване напротив. Я смотрю телевизор, параллельно даю указания тем двоим. Маус вяжет. У меня болит голова. Поднявшись и сообщив развратникам, что моя бабушка трахается лучше, выливаю на них содержимое своего стакана и ухожу посмотреть где остальные. На кухне четверо совершенно неизвестных здоровых лысых парней хвастаются друг перед другом ножами. На столе бардак, пустые бутылки, бычки в чашках, на полу рассыпанный сахар. Кроме всего прочего, они совершили налет на мини – бар, явно не принадлежавший Джереми, и я подумал, какой же пиздец ожидает его завтра утром. На мои резонные вопросы, какого хрена они все это вытворяют, я получил ответ, что хозяин не против. Что говорить, будь я на их месте, делал бы то же самое. Я решил поискать Джереми. Он оказался в своей комнате, играл в шарады с толпой девчонок. Я спросил его, нравится ли ему то, что происходит, и по нечленораздельным восторженным воплям понял, что нравится. Вернувшись на кухню, я стрельнул сигарету у парней. Влетел Джереми с криками «Ребята, а не хотите позаниматься в моей секции?» . Последовал взрыв хохота, который перекрыл звук телевизора, вещавшего на полную. Действительно, это было смешно. Он был в расстегнутой рубахе на голое тело, из- под которой торчало пузо и в широких джинсах. Еще смешнее выглядел следующий момент, когда он спросил у одного из лысых, сколько секунд тот способен продержать Читать далее...

Солнечный круг,небо вокруг
Небо вокруг меня.
Черточка вверх,черточка вниз
чертит рука моя
Солнечный круг,небо вокруг
Строить ведь,не ломать
Черточка вверх,рисует рука
Мне это не понять

Красная тень, яркая тень
Справа невдалеке
Желтый мирок,мягкий клубок
Слева-в моей руке.

Желтый клубок,счастья кусок
Теплый,почти живой
Не разобрался почти ни в чем
это возьму с собой

Красная тень,ярче чем день
Что это и зачем?
Черточка вверх,черточка вниз
что то из микросхем

Солнечный круг вижу вокгруг
вроде бы даже рад
не обернусь,но позади
Кто-то шепнет "назад"

Небо вокруг,красное вдруг
Тихий рассвет,свет
Теплый клубок,счастья кусок
Черточек больше нет