Ушмаль: пирамиды
Лестницы пирамид Храма надписей в Паленке и Кукулькана в Чичен-Ица оказались легкой забавой по сравнению с той, которая вела по южному склону на вершину Пирамиды чудотворца в другой крупнейшей столице древних майя — городе Ушмале. Ступени ушмальской пирамиды были высотой с голень человека среднего роста, а число их превышало почти вдвое количество ступеней самой высокой пирамиды Паленке. К тому же она намного круче, и от этого создается впечатление, что лестнице нет конца. Между прочим, высота ступеней пирамид и других сооружений породила легенду, что майя были необычайно высокого роста, однако остальные предметы материальной культуры свидетельствуют, пожалуй, об обратном.

Но нам показалось, что не рост человека, а нечто совсем иное сыграло решающую роль, когда строители майя определяли высоту ступеней и крутизну склонов возводимых пирамид. Несомненно, они учитывали, как уже упоминалось, оборонное значение культовых сооружений. Однако предусмотрительные и хитрые жрецы скорее всего имели и другие, не менее важные соображения на этот счет.

Представьте себе, что обыкновенный смертный, не принадлежащий к жреческой касте, в силу каких-то причин должен подняться на вершину пирамиды. Без тренировки сделать это чрезвычайно трудно. Уже после первого десятка ступеней дыхание сбивается, затем появляется одышка и вместе с нею желание хотя бы на минутку передохнуть. А жрецы, отлично натренированные многократными ежедневными восхождениями на пирамиды, торопят, не дают остановиться. Безжалостное тропическое солнце палит в спину и затылок, человек задыхается... Лестница кажется бесконечной, и вот тут-то он начинает всерьез верить, что она действительно ведет прямо на небо...

Одеревенелые ноги с трудом подымаются на каждую новую ступень; глаза видят только их — ...еще одна, еще одна, еще... — и вдруг человек замечает, что ступеней больше нет, что впереди ровная площадка. Не веря своим глазам, он подымает голову... и ужас сковывает все его тело: прямо перед ним огромное, искаженное яростью и ненавистью чудовище. Оно сияет золотом, ослепляя отраженными брызгами лучей солнца, и неотвратимо движется прямо на вас... Слева и справа в огромных каменных чашах горит жертвенный огонь, а вокруг, сложив руки на груди, в развевающихся по ветру красных накидках и высоких головных уборах из перьев стоят мрачные фигуры служителей этого отвратительного божества.

Автор - Владимир Александрович Кузьмищев

Конец гегемонии Чичен-Ица
Лишь немногим из людей ица удалось спастись после разгрома Чичен-Ица войском Хунак Кееля. Они бежали в дикие, непроходимые леса. В неприступной местности Таншулукмуль у озера Петен-Ица им удалось укрепиться и построить свою новую столицу. Там же нашел спасение и халач виник Чак Шиб Чак.

Так закончилась двухсотлетняя гегемония Чичен-Ица, могучего государства, власть которого распространялась далеко за пределами земель, населенных народом майя. Сохранились документы, засвидетельствовавшие огромное влияние этого города-гегемона. Так, например, Гаспар Антонио Чи в своем «Сообщении из Текауто и Тепакана» писал:
«В некие времена эта страна была под властью одного владыки, который жил в древнем городе Чичен-Ица; его данниками были все владыки этой провинции (Юкатана), и даже извне, из Мексики, Гватемалы и Чиапаса и других провинций, ему посылали дары в знак мира и дружбы».

О могуществе и влиянии Чичен-Ица свидетельствует также дошедшее до наших дней единственное произведение эпоса народа кичэ (майя и кичэ принадлежат к единой языковой семье) под названием «Пополь Вух». Эта книга — один из важнейших литературных памятников древних народов, населявших Америку до прихода испанцев. «Пополь Вух», как и «книги Чилам Балам», был переписан латиницей, по-видимому, с древних иероглифических текстов или с заученного наизусть рассказа одного из сказителей кичэ вскоре после завоевания испанцами Гватемалы. В «Пополь Вух» (в переводе с кичэ — «Книга народов»), в частности, говорится, что местные правители-кичэ ходили в дальние земли Юкатана к своему «отцу и владыке Накшиту», чтобы получить знаки отличия и звания, утверждавшие их право на власть. Между тем известно, что именно Топильцин Се Акатль Кетсалькоатль носил имя бога путешественников Накшитля, что в переводе означает «четвероногий».

И вот принцу-наследнику по имени Кокаиб, рассказывает «Пополь Вух», пришлось совершить пеший переход не менее чем в полторы тысячи километров, чтобы доставить эти звания и знаки в свой родной город:
«Кокаиб прибыл и дал отчет (отцу-правителю Балам-Кице) в своем поручении. Он доставил звания ах-попа (верховный правитель), ах-цалама, цамчиниматля (также звания, но более низкого ранга) и многие другие; он показал отличия, которые должны сопровождать эти звания, а это были когти ягуара и орлов, шкуры других животных, а также камни, палки и другое».

Вряд ли стоило совершать столь долгое и невероятно тяжелое путешествие только ради того, чтобы получить подобного рода «товар», материальная ценность которого весьма сомнительна! Очевидно, «когти, шкуры, палки и камни» таили в себе куда более могучие моральные ценности и даже обязательства, преодолеть которые на этом этапе своего развития народ кичэ не мог. Несмотря на огромные расстояния, отделявшие Гватемалу, где обитали кичэ, от города-гегемона Юкатана Чичен-Ица (в те далекие времена такое расстояние само по себе служило вполне надежной защитой), правители кичэ все же признавали главенствующую роль Верховного правителя Чичен-Ица!..

Рассказ о крушении могучей империи Чичен-Ица и невероятных приключениях правителя Майяпана Хунак Кееля закончим словами начальной строки неизвестного автора эпической поэмы «Песнь о взятии города Чичен-Ица»:
«Такой след оставил владыка Хунак Кеель...»
Возможно, когда-нибудь найдут новые «книги Чилам Балам» или иероглифические тексты майя, и они внесут поправки, уточнят детали и заполнят недостающие страницы из увлекательной повести о жизни и борьбе за власть этого исторически достоверного персонажа, сумевшего обмануть не только хитрых и жестоких жрецов, но и самих богов...

В первые десятилетия XIII века люди ица сумели на короткий срок вернуть былое могущество. В 1224 году войска ица, разрушившие до этого под предводительством полководца Какупакаля города Ицмаль, Мотуль и, возможно, Ушмаль, берут штурмом Майяпан. Однако уже через двадцать лет (1244 год) в Майяпане к власти приходит династия Кокомов, и в истории майя начинается период, известный под названием «Гегемония Майяпана». Он длится около двух столетий.

К середине XV века власть нового города-гегемона постепенно ослабевает и наступает тяжелое время раздробленности. Междоусобные войны, кровавая борьба за власть, не прекращающиеся набеги кочевников-варваров и диких племен, в том числе и людоедов, вторжения воинственных мексиканских народов на Юкатан, поставлявших на службу правителям майя свои отряды наемников, и, наконец, катастрофические последствия повальной эпидемии оспы, завезенной испанцами (1516 год), и не менее ужасное бедствие — невиданное нашествие саранчи, полностью уничтожившей растительность на гигантских пространствах, вконец обескровили раздробленные и обессиленные города-государства маня.

Разгром
Ровно через тридцать дней Чан Токиль во главе огромного войска выступил из Машкану. А еще через неделю, преодолев в стремительных переходах расстояние в несколько тысяч полетов стрелы, его боевые отряды встретили у селения Чик-ин Цонот — Западный колодец — армию Чичен-Ица. Как и ожидали заговорщики, людей ица повел в бой сам Верховный жрец Хапай Кан. В жестоком сражении, длившемся целый день, Чан Токиль наголову разбил дотоле непобедимых воинов Чичен-Ица. К великой радости правителя Ушмаля, среди пленных оказался жестокий и ненавистный Хапай Кан. Его втащили на платформу самой высокой пирамиды Ушмаля — пирамиды Храма чудотворца — и здесь же казнили, расстреляв из лука...

Между тем войска городов-союзников под командованием Хунак Кееля и его полководцев двинулись на неприступный город-крепость, город-гегемон, священный Чичен-Ица.
Не встречая по пути сопротивления, они вскоре оказались у городских стен столицы людей ица. Семь отрядов-колонн одновременно ворвались в город и приступом взяли гигантские каменные бастионы-пирамиды, храмы, дворцы. Врагов не щадили; в плен брали только самых знатных и богатых, остальных убивали на месте.

...Теперь горе.
Враги идут!
Внимайте, сказал он, я умираю на городском празднике...

Ликующие победители устроили грандиозный праздник на центральной площади Чичен-Ица, завершившийся казнью наиболее знатных вельмож и служителей многочисленных храмов бывшей столицы людей ица. По приказанию Хунак Кееля они были принесены в жертву богам — покровителям победителей на той самой Платформе тигров и орлов, на которой правитель Майяпана впервые предстал перед людьми на троне владыки после своего «возвращения» от богов.

...покинул правитель Чичен-Ица
свои дома второй раз
из-за заговора
Хунак Кееля из рода Кавич
против Чак Шиб Чака, правителя Чичен-Ица,
из-за заговора Хунак Кееля,
правителя Майяпана-крепости...

В 10 год двадцатилетия 8 Владыки,
в этот год была покинута
Чичен-Ица, этому причиной
Ах Синтейут Чан,
Цунтекум,
Ташкаль,
Пантемит,
Шучвевет,
Ицкуат,
Какальтекат,
это имена семи людей
из Майяпана,
семи…
— Это имена семи моих полководцев. Они поведут семь боевых отрядов, как только ты скажешь, Владыка Улиль. — Хунак Кеель говорил тихо, не повышая голоса.
Три правителя трех крупнейших городов страны — Ушмаля, Майяпача и Ицмаля — сидели на мягких шкурах вокруг невысокого каменного стола в самом конце длинной узкой комнаты дворца правителя Ицмаля. Далее

Священная игра
Заиграли трубы, забили барабаны, и на площадке появились игроки обоих отрядов. Они были одеты точно так, как скульптор изобразил игроков в мяч на великолепном барельефе, украшавшем панель восточной трибуны. Отлично натренированные, ловкие, безумно храбрые и решительные игроки-воины не боялись страшного удара литого каучукового мяча, способного убить здорового и сильного мужчину. Стеганые щитки, кожаные налокотники и наколенники не спасали от увечий. Игроки привыкли возвращаться после ритуальной игры в синяках и ссадинах. Но не это печалило их. Закон священной игры требовал смерти капитана побежденного отряда, и обезглавливал его... капитан отряда-победителя! Так их и изобразил скульптор на своем барельефе: капитан-победитель с отсеченной головой капитана побежденных...

Литой тяжелый мяч размером с человеческую голову, будто живой, метался по площадке. Игрокам разрешалось действовать только на своей половине поля, ни в коем случае не переступая линию, делившую площадку пополам. Два больших каменных кольца были вделаны в стены обеих трибун по этой же самой линии. Противники стремились забить мяч в кольцо-ворота, перебивая его на чужую сторону. Бить по мячу разрешалось только локтем либо коленом, а также резной битой. Бросать рукой или ударять ступней категорически запрещалось.
Побеждала команда, которой удавалось попасть в кольцо, однако это было невероятно трудно, ибо его диаметр был лишь на ничтожную малую величину больше диаметра мяча. Между тем каждый неудачный удар, заканчивавшийся столкновением мяча с кольцом, засчитывался как штрафное очко; кольцо имело вид свернувшегося Пернатого змея или головы священного гуакамайя (попугая), прикосновение к которым считалось великим кощунством.
Далее

Говорящие камни
Уже с утра у трибун стали собираться местная знать и прибывшие со всех концов огромной страны правители важнейших городов подвластных столице-гегемону Чичен-Ица. Они оставляли у городских ворот свои носилки, рабов-прислужников и стражу и пешком направлялись в сопровождении свиты придворных к Большому тлачтли. Не спеша подымались по крытым ступеням западной трибуны на широкую крышу-площадку и, подойдя к самому краю, глубоким поклоном приветствовали храм Оселотов, среди массивных колонн которого на циновке из шкур ягуара восседал Чак Шиб Чак. Затем вновь прибывшие поворачивались вправо к Южному храму и высоко поднятой рукой приветствовали Верховного жреца Хапай Кана, подлинного властелина страны. Лишь после этого они удостаивали своим вниманием виновника столь необычного праздника.

Хунак Кеель сидел один у подножия Северного храма. Храм построили в честь легендарного Кетсалькоатля, который привел сюда тольтеков-правителей. Его стены были покрыты барельефами тонкой работы. Они повествовали о правлении этого бородатого человека-полубога. Храм имел всего 10 метров в длину по фасаду и шесть в глубину, но его почитали, пожалуй, не меньше, чем пирамиду Кукулькана.
Прямо перед троном, на котором сидел Хунак Кеель, лежал огромный круглый камень темно-бурого цвета. Середина его была аккуратно выдолблена. «По-видимому, сюда складывают жертвоприношения или сжигают благовония», — подумал Хунак Кеель. И вдруг услышал тихий вкрадчивый голос: Далее

Трон владыки
Три дня от восхода до заката солнца восседал Хунак Кеель на невысоком деревянном троне владыки, установленном специально для вернувшегося на землю посланца к богам на Платформе тигров и орлов. Трон украсили дорогими тканями, золотом, драгоценными камнями, морскими раковинами и перьями редких птиц. Жрецы каждый день наряжали Хунак Кееля в пышные ритуальные одеяния и лишь затем отводили его к платформе и усаживали на троне.
Жрецы даже разрешили доступ в священную столицу простым крестьянам и свободным ремесленникам. Им позволили посмотреть на великое чудо, сотворенное всесильными богами, чтобы простой народ мог лишний раз убедиться в их благосклонности к правителю и жрецам города Чичен-Ица. И люди молча гуськом шли к Платформе тигров и орлов; так же молча смотрели на живое изваяние, утопавшее в ярких одеяниях, и, пораженные, уходили из города, не проронив ни единого слова. И только вдали от устрашавшего своим беспредельным могуществом города Чичен-Ица, в родном селении или в жалкой хижине крестьянина-полураба их языки развязывались, и рассказ об увиденном чуде обрастал самыми невероятными подробностями, на которые только была способна их фантазия.

Три дня Хунак Кеель, словно гипсовое изваяние, восседал на троне, и все три дня страдал от палящего солнца, жажды и голода — никто не смел даже приблизиться к посланцу к богам. Лишь с наступлением темноты жрецы помогали ему покинуть этот трон славы и жестоких пыток. Далее

Это цитата сообщения Перуанка Оригинальное сообщение

Нашла большую подборку фотографий Тиауанако из частного путешествия.
Отобрала сюда чуть-чуть, на остальные дам ссылку в конце поста, кого заинтересует можете пройти посмотреть, читать особо там нечего, но фото мне понравились.
[показать] c/3/75/808/75808709_7a8458955597b9e97b414a7698346a0c_P1120708.JPG" width="700" height="525" alt="7a8458955597b9e97b414a7698346a0c_P1120708 (700x525, 223Kb)" />
Mas

Соприкосновение с культурой Североамериканских индейцев.

Это цитата сообщения Sergey1958 Оригинальное сообщение

[показать]В джунглях Центральной Америки стояла удушливая жара. Два христианских монаха-миссионера, братья Хуан де Орбита и Бартоломей де Фуенсалида, и несколько аборигенов пробирались через бескрайние, неизведанные леса. Кроны деревьев и лианы были настолько густыми, что ничего вокруг дальше носа не было видно. И даже небо не открывалось глазам в этой чащобе. Монахи были на пределе сил. Они страдали от бессонницы и прожорливых москитов. Через каждые сто метров они встречались то с одним, то с другим непреодолимым препятствием: озеро, болото с крокодилами, река с предательскими течениями, мангровые заросли. Лес поглощал их, и вокруг не было ни души. Только изредка показывались стаи визгливых обезьян.

Читать далее...

Возвращение
Три дня томительных ожиданий возвращения посланца к богам подходили к концу.
Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, к жрецам, охранявшим Священный колодец, пришли старшие жрецы из главного храма, носившего имя покровителя тольтеков Кукулькана, Жрецы взошли на платформу на краю колодца, откуда три дня назад Хунак Кеель направился к богам. Старший из них, протянув руки к мутно-жирной глади воды, громко прокричал:
— Идешь ли ты, посланец?!
Голос загрохотал по скалам и умолк. Старший жрец несколько раз повторил свой вопрос, но не получил ответа. Вместе с остальными служителями он повернулся к храму великого Кукулькана, не пожелавшего и на этот раз вернуть людям их посланца. С воздетыми к храму руками жрецы хором громко затянули молитвенные слова из священных книг.

Поглощенные молитвой, жрецы не видели, как на противоположной стороне колодца среди зелени деревьев промелькнуло обнаженное мужское тело, раскрашенное красной ритуальной краской; как оно, словно стрела, метнулось с высокого обрыва-стены и почти без всплеска вошло в мутные воды колодца, но зато они услышали торжествующий крик, с грохотом вырывавшийся из круглой раковины Священного чичена:
— Я пришел!.. Я пришел!..
Далее

Прыжок
...Хунак Кеель вдохнул в легкие побольше воздуха и не шагнул, а прыгнул в Священный колодец. Тело обожгло леденящим холодом — оно быстро погружалось в воду. Потом погружение замедлилось, и, наконец, он повис глубоко под водой...

За те короткие мгновения, пока он летел с жертвенной платформы и погружался в воду, вся жизнь промелькнула перед ним: детство, юношеские годы, обучение жреческим наукам, военные походы, битвы и служба у Ах Меш Кука — тупого правителя Майяпана... Конечно, это жрецы подсказали правителю удостоить именно его, Хунак Кееля, чести стать посланцем к богам и отправить в город Чичен-Ица, прозванный так из-за Священного чичена. Жрецы никогда не любили Хунак Кееля, а когда его избрали наконом, откровенно выражали свою неприязнь молодому полководцу, опасаясь его растущего влияния. Три года прошли слишком быстро. Он счастливо воевал, приводил в Майяпан много пленных и строго соблюдал все запреты, предписанные священной верой для наконов: не знал женщин, даже собственную жену, не ел мяса, не пил пьянящих напитков, питался из отдельной посуды... Но жрецы оказались хитрее: в тот самый час, когда ровно через три года Хунак Кеель снял с себя боевой шлем накона, как того требовал обычай, Ах Меш Кук... объявил его посланцем к богам...

Жрецы Чичен-Ица отправили в колодец бесчисленное множество таких же, как и он, посланцев. Никто из них не вернулся назад, хотя каждый раз в течение трех дней жрецы охраняли колодец, ожидая их возвращения от богов.Далее

[600x427]

Известно, что ацтеки использовали какао-бобы как деньги.
В некоторых ацтекских поселениях археологами были обнаружены какао скорлупки, внутри которых была глина.
Для чего и кто это делал?

А вдруг будет поздно? А вдруг не успею?
Уважаемые, это пирамида Кукулькана, та что в Чичен-Ица.
[699x466]
Mas

Сеноты близ Чичен-Ицы.
[699x466]
Mas

[699x466]

Еще в Копенгагене я слышала о том, что Перу славится своими знахарями и колдунами. Меня давно уже интересовало все, что связано с ними. Поэтому мы решили, что в Перу непременно разыщем хотя бы одного колдуна.
Мы разузнали, что люди, занимающиеся магией, живут главным образом в горах, вероятно, чтобы быть поближе к богам. Проехав около 60 километров от границы с Колумбией, мы остановились у развилки заправиться и заодно узнать, где живут брухос — колдуны. Нам посоветовали поехать в местечко Уанкабамба. Я спросила у работника бензоколонки:
— Далеко ли до этого городка?
Прежде чем ответить, он посмотрел на спидометр моей «хонды», потыкал пальцем в число 140, долго что-то прикидывал в уме, шевеля губами, и в конце концов уверенно ответил:
— Два часа.

Мне стало ясно, что расстояние здесь принято измерять в часах, и это правильно, потому что даже самая короткая дорога может оказаться очень долгой. Но, увы, заправщик был абсолютно уверен, что мы будем ехать с указанной на спидометре скоростью, и он просто разделил расстояние до Уанкабамбы на 140. Получилось 2 часа, то есть около 300 километров. Расчеты эти, мягко говоря, оказались недостаточно точны — большую часть пути нам пришлось тащиться еле-еле, поднимая целые облака пыли, а кроме того, на дорогу постоянно выбегали любопытные поглазеть на невиданные здесь машины.

Мы оказались в широкой долине, впереди виднелись горы. Долину пересекали, блестя серебром, многочисленные речушки. Вскоре мы подъехали к одной из них. Она оказалась довольно широкой, с быстрым течением, но мелкой. По следам от колес нашли брод.
К вечеру начался затяжной подъем. Там, где дорога глинистая, ехали по траве у самого края пропасти. Завидев впереди большую лужу, я решила объехать ее, но вдруг колесо мотоцикла заскользило, и меня понесло к обрыву. Я едва успела схватить свою дочку, и мы повалились в грязь. Муж весь побелел, наблюдая наш акробатический номер. Я не успела испугаться. Настоящий испуг я почувствовала, когда увидела, что «хонда» замерла над пропастью. От гибели нас отделяло несколько сантиметров.

Дорога поднималась все выше. На высоте 3 тысяч метров нам повстречался грузовик. Шофер сказал, что до Уанкабамбы еще часов шесть езды. Решили заночевать прямо на обочине дороги.

На другой день к полудню преодолели перевал. Нам встречались пастухи в высоких белых соломенных шляпах. На обочинах росли величественные эвкалипты с синеватыми влажными листьями. Вокруг небольших хижин в низине выстроились ряды сине-зеленых агав.

По деревянному мосту переехали реку и уперлись в базарную площадь. К площади примыкали несколько низких домов, полицейский участок и церковь. На углу — небольшая гостиница. Толпа любопытных рассматривает нас как инопланетян: сразу видно, иностранцы здесь — большая редкость.

Базар — это место, где можно получить любую информацию. В крошечном кафе мы попросили лимонада. Кафе, до этого полупустое, сразу наполнилось людьми. Всем вдруг захотелось выпить кофе или воды, и все старались сесть поближе к нашему столику. Узнав, что мы ищем колдуна, посетители насторожились.
— Я хотела бы немного подлечиться у брухо.
Мои объяснения несколько успокоили собравшихся, и они принялись шумно спорить о том, к какому колдуну лучше направиться. Через некоторое время выяснилось, что лучшая кандидатура для нас — Панчо Гуарнисо, самый знаменитый колдун в этой местности, да и живущий к тому же не очень далеко.
Далее

В книге рекордов Гиннеса за 1984-й год Колка каньон назван самым глубоким в мире, в два раза глубже чем Гранд каньон в Аризоне, США. Но сравнивать их почти невозможно, уж больно разные. Характерной особенностью ущелья Колка и окружающих его долин является то, что они обитаемы. Еще с до-инкских времен здесь обосновались народы Collagua и Cabana.
[700x487]
Далее

Мирадоры - площадки Cruz del Condor, откуда народ снимает парящих в ущелье Андских кондоров.
[700x522]