в гарри поттере были пожиратели смерти, у меня есть пожиратели жизни

с тем, с кем давно не получалось никакого диалога он вдруг выходит, такой молодой и вроде бы статный. и всем своим видом, юношеской жеманностью говорит "все будет" и мигает мне левым. я его признаю, как старого знакомого, но пока теряюсь.
с тем, с кем всегда было проще всего, вдруг становится тяжко и разговор начинает походить на такую тринадцатилетнюю милую девочку, которая не познала никаких радостей и горестей жизни, а её вышвырнули, наговоря кучу гадостей и махнув в след рукой. и вот она сидит и плачет, утирая слезы рукавом и ей обидно и тяжело.
с тем, с кем всегда было тяжело, вдруг становится страшно, а разговор вдруг походит на такого бывалого, уверенного в себе мужика и сначала у него течет одна слеза, а потом ручьи.
и ты вообще не знаешь, что тебе делать

я вытягиваюсь на кровати и знаю, что проведу тут весь день. это блаженное состояние заложенного носа и чертовской усталости убаюкивает и все бы ничего, но я вдруг точно осознала, что если все события в нашей жизни я подводила под две черты: "за что мне это?" и "зачем мне это?", то игра была бы серьезнее.
потому что, наверное, после такой субботы должно было прийти именно такое воскресенье

и так не помогает и так не помогает
врочем, они говорят, что я, наверное, очень восприимчива

Сделай так, Господи, чтобы наши любимые оказались нас достойны. Чтобы мы, по крайней мере, никогда не узнали, что это не так.
10/08/04
(с) в.п.

когда мы шли друг с другом в последний раз счастливыми и любящими я не осознавала, что больше этого не повториться. я даже толком и не вспомню когда именно мы так шли и когда именно и кого именно из нас отпустило первым. когда мы сегодня медленно шагали по улице, быть может, в последний раз вместе, то я чувствовала только холод и больше ничего. мы друг друга не проебали, мы просто иссякли до конца, поизмотались и не уловили самого главного. через столькое нам довелось пройти и так скудно все это кончить. кинули в яму, да сверху закидали песком все, что с таким упоением строили последние пару лет. я то ещё поношу цветов на эту могилку и не раз посижу у нее в тишине, потому что так, наверное, со мной было впервые. и если меня спросят "эй, что было и как так вышло?", то я навсегда знаю ответ - "мы были самые лучшие и самые отважные. мы, черт побери, прошли и море и горы, и медные трубы и вообще все на свете. все люди нам были ни по чем. и я ни разу в нас не усомнилась. просто всему приходит своё время, но мы сделали все, что смогли".
может мне одной от этого не по себе
и я бы добавила сюда какую-нибудь грустную такую, совсем саундтрековую песню, чтоб наверняка. но за четыре года так и не узнала как это сделать

что-то прочитаешь и тоска, будто это тебе пишут, будто о тебе вообще такое могут написать, будто ты так можешь.
все хорошо у тебя, чувак, все хорошо.

потому что делая то же самое, глупо ожидать других результатов. все это до идиотизма примитивный и скучный вопрос времени, который уже решился и вариантов на то в чью именно сторону пока миллионы. но знать, что ты делаешь все правильно, в ситуации, когда тебя так отчаянно не любят - действительно пиздато. потому что мы всегда будем делать выбор и всегда будет сто недовольных, да парочка озлобленных. круче, наверное, было бы ничего не понимать. но это что-то вроде тех ситуаций, когда кто-то умирает за свою работу.
это моя единственная реакция на то, что происходит
я больше не захочу об этом говорить

заведу рыбок

как же хочется делать

мне всегда казалось, что смотреть кино для того чтобы заснуть - кощунство. и это в какой-то мере характеризует твое отношение к искусству. если ты искал пищу, то ешь. вот, на тебе, бери сколько угодно. потребительское отношение в этом, пожалуй, не для меня и вообще не для меня, но я так делаю
мама сказала, что я сегодня слишком восхищена и серьезна.

от того, что видеть себя в ком-то - невероятно.
объективность в представлении себя всегда в конечном итоге оказывается субъективной. одно дело быть внутри, другое быть снаружи. и вот когда я сижу и слушаю логические ряды вытащенные из моей головы, то вдруг осознаю, что это вовсе не зеркало, и даже не что-то вроде того. это такой немыслимо наглядный пример того как жизнь иначе, имея то же.
я уже знаю чему могу у тебя поучиться.

все же людей, с которыми ты будешь общаться видно сразу

потому что твои роли я уже никому не смогу вручить,
мол "эй, чувак, сыграй-ка вечность, да только так,
что б тот, кто здесь, не посмел даже имени уточнить"
мне теперь не заключить даже равный контракт

потому что я не смогу прийти к тебе нутром наружу
ни в осень, ни в зиму, ни в погоду любую
я теперь тебя на балконе не обнаружу,
когда до утра захочу говорить с тобою

потому что когда-то не твои слова будут теми,
что ежедневно я прокручиваю перед сном
будем жить в абсолютно другой системе,
где так же год за годом и день за днем.

потому что не моё плечо упрется в твои кости,
не моим словам и делам впредь тебя гневить.
пять минут улыбаясь, а после крича от злости-
этим ты сможешь кого-то другого теперь удивить

потому что толковые нынче вещи
будут отныне кому-то ещё в цене
мы, пожалуй, не сделались даже резче,
но остались, наверное, на ровне

ты двигатель моих слов, их вездесущий обозреватель,
когда ты действительно вдруг посмеешь меня забыть,
задавшись одним вопросом "чего же ради?"
вот тогда я совсем перестану быть

во сне обнявшись с тобой,
говоря обо всем на свете
мы приходим к тебе домой,
где играют укутавшись
наши дети

все намного проще. когда достигаешь абсолюта в каком-то деле, ты понимаешь, что до реального абсолюта ещё далеко, если быть честной, то примерно вечность

у меня всегда это получалось, но я никогда этого не умела

первое лучшее, пожалуй, что я помню за свои недолгие это то, как крепко он держал мою руку. как ни разу не предал, хоть и не чист. поезда отходят с ленинградского, самолеты улетают с неведомых мне полос, все, что ты оставляешь доступным мне - это скучать и носить твои рубашки, пока ты не дома.
в моей хрупкой памяти, которую я единственно с таким упоением берегу в себе, той самой, что меня облагораживает и выдает, в ней ты всегда немой. и становишься все не мой

мне, пожалуй, хватило б цинизма или сарказма,
чтоб признаться, что без тебя я не так прекрасна.
твои руки, как и слова уже выглядят неказисто.
упираюсь в одно - я всегда искала в них много смысла

я могу цитировать лермонтова, бродского, маяковского, цветаеву и ещё. варить щи, брощи, макароны. писать статейки, заметки, любые тексты. но что толку, если мы с тобой вот так
пока я не сплю со вчерашнего утра, подпитываясь чем попало. все, чего я хочу - чтобы брат поскорей приехал обратно, вот тогда я усну и все будет хорошо.
тут лампочка мигает

можешь ты или не можешь
дело в желании