Капучино

- Когда голуби вырастают, они становятся ангелами.
...
- Но только белые. Остальные загибаются на помойках.


Кофе по-французски

- Так пусто кругом. Иногда хочется взвизгнуть, резко так, или выкраситься в фиолетовый.
- Сочувствую.
- Меня, видимо, заметят только в случае пропажи.
Вздыхает. Хмыкает.
- Ладно. Давай я тебя украду.
- Да! Точно. Действительно, выход. Но лучше, чтобы это был не ты.
- Почему?
Опускаются уголки губ.
- Ну... Если украдешь ты... Кто же тогда будет меня искать?


Лате

- Перестань вести себя, как... Перестань вести себя! И дай уже я тебя поведу.

Американо и другие...
[608x480]

В номере у Льва и Страшилы было таинственно-мутно, как всегда. А тяжелый трубочный дым и львиные неврозы делали комнату действительно опасной для жизни.
- Как провели ночь? – спросила Элли и отшатнулась.
В деревянный порог по самую рукоять был вбит зазубренный нож для масла.
- Я так без пальцев останусь!
- Не. Не останешься… - успокоил Лев откуда-то из клубов. И добавил голосом человека, не уверенного ни в чем: - Эти ножи прекрасно спасают от ведьм! Ты же не ведьма? Не бойся.
- Я, между прочим, собиралась покраситься в рыжий!
- И что?..
- Гхм... Лев, послушай меня. Нельзя вот так жонглировать своими фобиями. Это делает окружающим боль и печаль. Не так давно ты боялся любого ножа и вилки, даже заколок! И где теперь?.. А?
- Мяу! – возмущено сказал Лев и отвернулся.
Помолчали.
- Э-э-э… Как мы провели ночь? - флегматично спросил Страшила. – Знаешь, Дороти, я всегда хотел провести ночь. Но она гораздо умней. Пока еще Она проводит меня…
- Не называй меня так.
- Дороти?..
- Да.
- Я постоянно забываю… Эпп… Извини.
Расталкивая локтями дымовую завесу, Элли приблизилась к обитателям номера. Оба они были в базовых гуманоидных телах: Лев – подтянутый, кошачий тип, похожий на кучерявого Клинта Иствуда, с большими глазами. Страшила – добродушный амбал в штатском.
Видимо, город допускал существование скромных говорящих собак, но разгуливающий по улицам лев и курящее пугало оказались чересчур фантастичными.
- И чем вы тут занимаетесь?
- Мы играем.
Эл подошла достаточно близко, чтобы увидеть стол, за которым сидели друзья.
Сначала она решила, что суть происходящего однозначна – шахматная партия. Потом заметила лежащие на доске карты – дам, королей, вальтов – прямо среди фигур. Сбоку, как рефери, расположились старшие арканы Таро, - разложены веером. Все, кроме них, было уперто из вестибюля гостиницы. Таро принадлежали Страшиле.
- А во что?
Переглянулсиь.
- Э-э… Я думаю, в шарты. Мы с Лёвочкой пытаемся выяснить, какая из игр ближе к реальности.
- ?..
- Карты, они… э… выстраивают иерархию так. Дама – Король – и Что-то вроде стихии. Шахматы же ставят королеву наверх, а король, хоть и важен, - почти ни на что не способен. В картах король силен, но с потерей короля игра не кончается… Ключевое – отношение к дамам. Я играю за пики, Лёва – за белые.
- И кто выигрывает?
- Пока что пат…
Внезапно что-то стукнулось в форточку, а у порога громко взвыл – завибрировал нож.
Лев покосился на здоровый тесак, воткнутый в оконную притолоку (видимо, украденный из столовой) и довольно мяукнул. Страшила передвинул Таро.
(с) Арчет

Это цитата сообщения Mrs_Kotyashka Оригинальное сообщение

Люстра из борщевика

Люстра из борщевика

Вам знакомо это растение? Это борщевик Сосновского.

[307x409]

Читать далее...

Это цитата сообщения keltma Оригинальное сообщение

Мастер-класс № 1 по росписи контурами в технике "Point-to-Point"



[показать]
читать дальше>>>

Это цитата сообщения keltma Оригинальное сообщение

Мастер-класс № 2 по росписи контурами в технике "Point-to-Point".



[показать]
[показать]
читать дальше>>>

Это цитата сообщения Татьяна_Троценко Оригинальное сообщение

АФРИКАНСКИЕ УЗОРЫ

ШАБЛОНЫ, ТРАФАРЕТЫ.

Читать далее...

И ладно бы постучался, хотя бы из вежливости. Ладно бы заглянул в окно: можно, мол, мне зайти? А он идет, как к себе домой, молчит, как немой, не здоровается, как не мой, пропусти, впусти. Ты у себя дома, а он – в пути, тебе до него еще расти и расти, у него даже шарф из седой шерсти и в глазах черти, чего его зря трясти. Иди, говорю, руки мой.

А руки у него холодней зимы, ты бы еще попросила у него денег взаймы, ты бы еще попросила его полы подмести, глупости. И он садится за стол, устал, а ты ставь на стол, чего Бог послал, он не будет есть, но ты достань салфетки, тарелки, противень. Он не спросит «что у тебя, пирог?», ему все равно – что творог, что горох, а ты поставь еду, как сдают урок – и садись напротив.

Он выплевывает слова, он их давно носил, он давно молчал из последних сил, он их выдыхает, рассказывает, вздыхает, воздух вдыхает, весел, и, кажется, отдыхает от всего, что его окружает – и бесит. А меня не бесит, я же не у него внутри, я в игре замри, я в глаза смотри, а главное, время не пропусти, когда он скажет: умри. Отпусти.

Я тогда встаю, подхожу к краю, воздуха в грудь набираю – и умираю. А он за мной, летит, как шальной, смеется, как заводной, он на небе не добрый, не злой – он там свой, как облако над скалой. Как рассвет в горах, как журавль в руках, как огромное больше неба «ах», он там всегда один, как монах, а я рядом с ним, рукавами путаясь в собственных снах.

А если бы ты, кричит, не умерла тогда, то до сих пор пасла бы свои стада, доставала бы сметану со льда, еда, страда и прочая ерунда. А я киваю – конечно, да, рукава закатаю сейчас, не беда, лечу-летаю, собой горда, а потом спрашиваю тихонько: «назад – когда?»

А он услышал и как воздух выпустили. Как из пушки палили-палили, да все ядра вылетели. Было много всех, а теперь все ушли и только мы остались, одинокие корабли. И он говорит - да пожалуйста, только потом, предупреждает, не жалуйся, назад не просись, не оправдывайся – мол, смелая была, да вышла вся. Летит, как с листа, распоряжается, и я знаю уже – обижается, расстраивается, снижается – иди, говорит, пожалуйста.

И снова кухня моя и мука в горсти, и тут меня начинает трясти. Только бы он еще раз сумел зайти, только бы еще раз меня выпустил. Мне-то не привыкать выть на звезды, мне пока рано летать, а ему поздно, у меня дом в мирах, а у него воздух, мне еще рано во мрак, а ему поздно, он уже был в бездне, ему дом небо, он только во мне ни разу не был, а ведь мне совсем недолго осталось здесь. Пусть только помнит, что я у него есть.
(с) neivid

Это цитата сообщения Byyf_S Оригинальное сообщение

Урок. Рисуем руки...



[700x462]
Читать далее...

В дверь постучи —
Тебе не ответят.
Вновь постучи —
Тебе не откроют.
Вышиби дверь —
И увидишь тогда,
Что путь свободен
И дом свободен,
И в дом этот можно
Войти без труда.
Так и в любви, и в жизни бывает..
Но не всегда.
(с) Деснос
[614x698]

Это цитата сообщения Dancing_Witch Оригинальное сообщение

CORN DOLLY, хлебные куколки - кельтские обереги из соломки



[показать]
Кукурузные куколки или хлебные куколки, либо просто узлы из соломки...
[показать]
...с разными замысловатыми, интригующими названиями - "валлийский веер", "мост невесты", "узел возлюбленного", "мост Святой Бригитты" - так же как и "павуки", и "дидухи" на Украине символизируют божества хлеба, зерна, урожая. Плетут их практически ко всем основным поворотным точкам года - на Имболк фигурка из соломки символизирует девичью ипостась богини, во время Ламмаса, когда собирают урожай, она будет Матерью, и даже в Самайн делают особые узлы-обереги, а так же символические фигуры изготовляют к Рождеству.
[показать]
Я уж решила собрать их все вместе, раз пошел разговор об амулетах из соломки, теплого и доброго материала.
[показать]
А так же это мощная магия кукол, которую применяли не только кельты и славяне.
По материалу из Wikipedia, the free encyclopedia и не только...
[показать]
Кембриджшир, колокольчики из пшеничной соломки

Фотографий много, предупреждаю, потому что, во-первых, отказаться от такой красоты и разнообразия просто невозможно, а во-вторых - см.пункт первый - в таких случаях чувство меры у меня обнуляется просто..))
[показать]
[показать]
"Задолго до христианизации, в традиционной языческой культуре Европы была распространены вера в духов зерна, живущих среди посевов и обеспечивающих сохранность урожая. Джеймс Фрэзер в своей книге "Золотая ветвь" посвящает этим верованиям целую главу "Мать Хлеба и Хлебная Дева в Северной Европе" и приводит множество примеров еропейских обычаев, собранных У. Маннгардтом. (W. Mannhardt)
[показать]
Среди обрядов, посвященных последнему сжатому пучку колосьев, было создание полых фигурок из соломки от последнего снопа пшеницы или других зерновых культур. Дух хлеба будет оставаться в них, как в домике, всю зиму, пока не будет распахана первая борозда в новом сезоне. "Dolly" возможно произошло от " idol ", или от греческого слова "eidolon", что может представлять что-нибудь еще.
...смотреть дальше...

Тысячу раз мы шлялись через тень на плетень,
в мыслях менялись по тысячу раз в день,
менялись одеждой, но так и не стал похож
друг на друга, родней не сделались ни на грош,
менялись лицами и понимали: врёшь,
вот как лицо моё на тебе смеркается и прощается -
так оно отражает то, что в нас возвращается.
Дышит. Молчит. Не просит даже воды.
Весть его разлетается на молекулы пустоты
в моём дырявом кармане. Так всегда и бывает.
А вода ключевая быстрым светом стекает с горы, сверкает.
Она такая. Мы не такие. Так всегда и бывает.

Отражённые всеми несчастьями,
сожжённые в мыслях тысячу раз,
степью бесплодной, болотами мы возвращаемся –
есть ли хоть кто-нибудь среди нас,
кто, места эти вспомнив, родиной не зовёт,
знает, что делает, кем он сюда идёт?
Помнит: всё, что я выучил, всё, что перечитал,
всё, что перешептал в одиночестве по ночам,
то, что перекричал и перемолчал –
только это будет моим мечом,
будет моим, непокорным другим мечам –
я его от рождения намечтал,
я его до рождения намечал,
всё, что вымучил, всё, что перечеркнул,
станет моим – я пойму его, я возьму.
Не для защиты и не для казни, не для войны
мы таким безоружьем вооружены.
Где же те, кого я разоружил, где они, через кого я перешагнул?
Тысячу раз умер, тысячу раз жив,
в памяти или вне, где бы вы не – а всё равно во мне,
каждый из нас в каждом из нас тонул.
Значит, вернёмся вместе – каждый из нас пропал,
до сих пор ждёт, кто бы его вернул.

Тысячу меток раньше, тысячу слов спустя
всё-таки возвращаемся – и поём.
Тысячу лет желавшие бытия,
тысячу раз сожжённые бытиём,
мы поём, а потом орём, и опять вопим и поём,
а потом парим! а потом горим!
потом поток! потоп! а потом – потом!
А потом опять возвращаемся и поём:
спасибо тебе, спасибо, спаси, спаси.
И пусть я даже себя не могу спасти,
а сам ещё собираюсь других спасать,
не перестану за это благодарить -
за горе, ужас, свободу и благодать,
и кроме них, нечего мне желать,
хотя зачем же я буду сейчас просить,
когда у меня так много сейчас отдать.
Пока меня так много – я могу говорить:
не зря я болел молчаньем целую жизнь,
не зря душа разрушалась долгую смерть,
пока говорю – могу на тебя смотреть.
Не зря это продолжалось тысячу лет.
Не зря мы есть и не зря нас нет, но приходит свет,
и мы со скоростью света жили – так времена идут.
Я не хочу сказать, что мы уходили
и приходили. Мы были тут.
И поныне тут.
(с) Рунна

Это цитата сообщения levarry Оригинальное сообщение

Колода карт



Очень уж мне понравилась эта идея!
Поэтому считаю своим долгом распространять эту информацию для привлечения новых и новых художников (и не только(а особенно директоров типографии:))))
Все права на предварительные эскизы принадлежат их создателям.

Идея родилась и начала воплощаться здесь http://vkontakte.ru/album-3840_99641677
[365x479]
смотреть колоду

У них перемазаны пальцы в латыни, и в прахе, и в вишне,
Они достроят мой облик, конечно, сами.
Я очень хочу остаться, но мой голос настолько лишний
В глубинах сирени, которой май рассчитался с нами.
Я возвращаюсь, жарю яичницу, цыкаю на пламя.
За мною вползает война, вносит меня в списки павших, предавших, падших,
Я не очень могу отследить, где мой долг, где просто несчастье,
Дракона можно поймать, если в мутной воде и с такою снастью,
Можно птиц насбивать, ниже туч никогда не летавших.
У политиков религиозность в ушах как вата,
Любая публичность сопряжена с элементами мата,
И в эти-то дни росток эмоций пробился сдуру
Сквозь асфальтовый пласт чудовищной лжи, о Боже!
Убеждаешь ее, создаешь до небес ей морок,
Всем собой безоглядно ложишься на амбразуру.
Я не могу любить, подрываясь на каждый шорох,
Мне нужно знать, что завтра настанет все же.
Очень мудро воспитан, я владею стратегией флирта,
Я обучен любить, на устах моих мед и клевер,
Но опять прорезает закат белый след стеклянного лифта,
И опять Шагающий Замок, скрипя, откочевывает на север.
(с)genji_hikaru
ЖЖ автора: http://genji-hikaru.livejournal.com/tag/

В пятнадцать казалось, мы знали истину наперёд:
Кто будет мерзавцем, кто - другом, а кто соврёт..
И вот мы сидели с тобой и сутками напролёт
Искали какой-то смысл в красивых фразах..
Я красила ногти, мешала в стакане лёд,
А ты слушал треки с отчаянным женским джазом..
И даже тогда у тебя был цветной iPod,
Хотя большинство и не видело их ни разу..
И каждое утро мы прятались по углам,
Такие не взрослые, не циничные и не злые..
И все эти блёклые шрамы, ранения ножевые
Казались далёкими и не страшными смелым нам..
Мы много смеялись, худели в месяц на килограмм
И были уверены, что так и останемся молодыми,
Хоть каждый молился каким-то своим Богам,
И что-то своё почитал образцом святыни..

Теперь мы пьём кофе со сливками по утрам,
Листаем журналы, спешим на работу в синем..
И любим кого-то, и детство уже бессильно..
И вязкая осень течёт по сухим рукам..
(с)Дарья Овчинникова

- О Госпожа моя Баст, Королева Кошек! От тебя исходит радость и любовь, ты даруешь счастье и благоденствие, ибо разве не Ра в образе Кошки сражался со змеем ночи?!. Я молюсь тебе, о Великая Богиня, и прошу за свою хозяйку; а за просьбу свою готова принести тебе вкусную мышку, о Королева-В-Зеленом!.. Дом, богиней которого я служу, светел и чист, а хозяйка моя прекрасна и разумна; дети ее добры и послушны, но сердце ее печально, а я печалюсь за нее: пошли ей любящего и достойного мужа, о милосердная Баст! Глаза ее грустны, но сердце молодо, а улыбка нежна и доверчива, как у юной девушки. Сердце мое горюет, когда я слышу ее вздох, который она прячет от всех. Прошу тебя, пошли благородного и чистого сердцем мужчину, в дом которого она войдет полноправной хозяйкой и мудрой госпожой; поверь, она этого заслуживает!..

Белая персидская кошка спит, вытягивая во сне правую переднюю лапу. Она танцует во сне веселый танец вокруг статуи Богини с четырьмя котятами у ног - под сенью деревьев священной рощи в городе Бубастисе.

------------

- О сестра моя Хатор, ты, кто хранишь небо и любовь, покровительница танца и музыки, веселья и материнства, дочь Ра, супруга Гора! Ты, Богиня-львица и Око Ра, ты, что заботишься о счастье молодоженов и крепости брачных уз!

И ты, о сестра моя, могучая Сехмет, Львица пустыни, Грозное Око Ра и его сияющая дочь, супруга Птаха, мать Нефертума! Ты едва не уничтожила все живое, и лишь хитрость богов спасла мир от твоего гнева. Ты наводишь ужас на противника, а пламя твоего дыхания смертоносно. Ты, кто есть Менкерот, Мент, Менхит, Шесемтет, ты можешь погубить и насылаешь болезни, и ты же – Богиня-целительница, покровительствующая врачам!

И ты, о сестра моя, сладостная Тефнут, огненный взор Ра-Атума, несокрушимый Урей, супруга Шу, мать Геба и Нут, божественная Львица, чье дыхание нежно! Ты Сешат и Мут; тебя нет – и приходит засуха; ты обнимаешь своего божественного супруга Шу – и Нил разливается, а все вокруг расцветает!


И Сехмет тряхнула головою, рассыпая по плечам черные кольца гривы, а на тонких запястьях ее запели тревожно и грозно золотые браслеты; и широко распахнулись немигающие глаза Тефнут – озёра цвета песка.

- Что хочешь ты, о сестра наша Баст, королева в зеленом, ты, что хранишь плодородие и покровительствуешь родам у женщин?..

- Я прошу вас о помощи, сестры!..

------------

- О, но я знаю этих северных женщин, - капризно протянула Хатор. – Они красивы и умны, но не знают, как обращаться с мужчиной; их священное заклятие – пусть полюбит меня такой, какая я есть! Они красят свои волосы и ногти в черный цвет или надевают строгий костюм, называют себя бизнес-леди, просыпаются с мыслями о делах и засыпают с ними же, - а потом удивляются, почему ложе их холодно.

- Она не красит волосы в черный цвет, - возразила Тефнут.

- Не одно так другое, у них своя магия у каждого племени; одни с утра до вечера пекут пироги, как будто мужчина любит их за легкое тесто и ягодную начинку, другие ожесточают свои сердца, превращаясь в мужчин, и называют это странным именем *стерва*. Какой мужчина это выдержит?.. Почему ты молчишь, о сестра Сехмет?..


Сехмет длинными острыми ногтями, выкрашенными в алый цвет, поворачивала хрустальный шар; глаза ее, черные и круглые, как маслины, сузились и загорелись.

- Вот рожден для нее мужчина, - проговорила она нараспев. – Он хитер и мудр, в нем дух властителей и жрецов, и он полюбит в ней внутреннюю силу, разум и мудрость.

Она протянула шар, едва удерживая хрустальное яблоко кончиками алых ногтей, - чтобы в него заглянула Хатор.

- И вот рожден для нее мужчина, - прошептала Хатор, вглядываясь в зеленеющую хрустальную пустоту, становящуюся вдруг плотной и вязкой. – Он мягок и добр, на устах его слова нежности, и он полюбит в ней вечного ребенка, юное дитя, неугомонную девочку.

- И ты видишь третьего мужчину, в сердце которого может расцвести цветок любви к ней, не правда ли, о сестра Тефнут?.. В нем сила и страсть, упорство и огонь, и он полюбит сладость ее уст и нежность ее рук.

- А я дарю ей встречу с тем, кто будет добрым хозяином моей служанке, белой персидской кошке; будет любить ее хозяйку и оценит ее вкусную стряпню и пироги с начинкой, - просто сказала Баст. – Пусть сравнивает и выбирает, ведь она женщина. Выбирает всегда женщина.

Сехмет предостерегающе подняла руку, и ее тяжелые браслеты снова зазвенели, как оружие перед битвой - яростно и певуче.

- И волосы, - сказала она строго. – Внуши ей мысль перекрасить волосы. Этот темный цвет ей совсем не к лицу.

------------

…По улице шла женщина. Не глядя под ноги, словно серые замшевые туфли несли ее над землей; растерянно и светло улыбаясь – так, что прохожие оглядывались на нее и улыбались сами – в руках женщина несла сорок девять красных роз, а глаза ее сияли так, как сияют только глаза женщины, которая идет со свидания. Свидания с мужчиной, которому в ней нравится все – улыбка и волосы, очертания ушей и пальцев, запах ее кожи и аромат духов, каждое Читать далее...

[494x699]
(С) цитаты: "Крысиная книга мудрости и наставлений" МэйЛу

Вот он, мой город - вертится по оси, солнце зажато снегом внутри вселенной; белое марево - сколько его просил - до горизонта видимой Ойкумены. Таять снежинкой, видеть на шаг вперед, прятать ладони в мнимом тепле карманов, падать на землю, на серебристый лед, где новый год ваш?
Мне говорят, что рано.

В комнате праздник, а в коридоре - тишь, елка хвоей пахнет так нестерпимо, в три часа ночи ты почему-то спишь. Дедушка, слышишь - хочется быть любимой, чтобы шампанское пачкало потолок в шумной компании, где все друзья и братья, дедушка, слушаешь? Хочется новых строк, новую шапку с помпоном, чудес и платьев.
Двадцать восьмое смотрит с календаря, снег заметает все мои злые мысли. Это не ад - просто конец декабря, и для меня он имеет не много смысла.
Здесь все так зыбко, наледь звонков друзей, где все, кто нужен, словно вода и воздух?
Выбиться в пешки из боевых ферзей.
Видеть, как падают к ночи чужие звезды.
Холод в маршрутках; здравствуйте, по газам; будьте добры, перезвоните позже; где-то простыла - умница, что сказать. Минус четыре, и шелушится кожа.

Быть бы канзасской девочкой Элли Смит, верить в зубную фею и, может, Санту, не понимать подтекста столичных СМИ, жить беззаботно, выучить эсперанто, топать по желтому, яркому кирпичу, верить, что сказка кончится хэппи-эндом..
Мы не в Канзасе. Я обо всем молчу и заплетаю в косы цветные ленты.
Если все плохо, нужно лишь выпить чай, лечь и поспать.
Лучше - часов двенадцать.
Двадцать восьмое. Холодно. Не скучай. Встретимся в новом.
Точка.
Конец абзаца.
(с) Арька

Господи, здесь немного страшно и очень грустно,
Тридцать три окна, ворох ломких книг, ни одной двери,
В ста углах - драгоценный хлам, в ста - темно и пусто,
А еще в одном - желтоглазой зверюгой - шестое чувство.
Вот так, если вкратце, я, Господи, выгляжу изнутри...
(с)
[486x699]

Будь, говорит, со мной, будь и не отпускай,
Пусть вся эта пытка изысканная и есть наш с тобой рай,
Если уж взялись дойти до края, то я рискну и за край,
Только хватки не ослабляй.

Она кивает - глупый мой, я не держу, смотри,
Просто ко мне все нити твои протянуты изнутри,
Это твои печали, детский твой страх, твой стыд,
Это ко мне из тебя тянется всё то, что в тебе болит.

Он говорит – ты космос, и я пугаюсь твоих орбит…
А время сквозь них летит.

И кость обрастает мякотью, и в мякоть врастает кость,
Они почти одинаковые,
но только когда не врозь.
Она дышит в трубку и думает – ты мой невроз.
Но вслух говорит, что, наверное, всё идёт вкривь и вкось.
И не знает, что уже срослось…

А у него воспаление сердца, и плавится нервная плоть,
И он до того обескоженный, что некуда уколоть.
Я смогу, говорит, увидишь, я выживу без проблем,
Только не отпускай меня, слышишь, и я тебе стану всем.
А она думает – зачем?..
(с) pristalnaya

Ей сказали, что 22 декабря будет самая длинная ночь в году, а потом все. А потом ночь будет становиться короче, а день длиннее. И она подумала, что после 22 декабря потихоньку начинается весна. И она мне очень этим хвалилась.

Она никогда не переводит часы с летнего времени на зимнее. Никогда не переводит. Так она верит в лучшее.
Зимой и осенью у нее появляется хобби. Она коллекционирует потерянные перчатки и варежки. Валяются такие иногда на улице и в метро. Мимо них невозможно пройти - это как трудно пройти мимо плачущего человека. Если бы варежки могли разговаривать, то они бы кричали "Мама!, мама!" Или ходили бы улице с открытыми зареванными ртами, как потерявшиеся дети по торговым центрам.

читать дальше