Их хватит на многое, если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте... Закрыв глаза, мы сидели вдвоем и слушали, как мир вокруг нас стремительно сжимается. Он был уже мертв, но еще не понимал этого. И только отдельными искрами в нем, как в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.
Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний. Когда в городе еще не завыли сирены, мы уже всё знали. Знали, потому что мы должны были увидеть их последние минуты. И простить их. Нас было двое. Мы вышли из трамвая, дошли до набережной и сели на первую попавшуюся скамейку. Я закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, превращаясь в мелкие острые иголки. Мой друг положил свою голову на мое плечо. Сирены раскололи вечер надвое – время «До» и время «После», которого оставалось так мало.