Жила Она. Где-то еще жила Она. Не знают друг друга лично, но знают в лицо. И даже, встреться они на улице – узнали бы друг друга. Такие разные и такие похожие одновременно.
Большие глаза. У обеих светлые. Обе невысокие, темноволосые. Думают похоже. И грусти их почти идентичны. Они умеют страдать совершенно одинаково. И подсознательно заточены под это, хоть и единственное, что делают – это пытаются стать счастливыми. Но, это роднит всех людей до единого.
Им было бы чему поучиться друг у друга. И, возможно, где-то в другой жизни они могли бы стать лучшими подругами, живущими в унисон.
И не известно, что будет дальше. И, может, Она ошибается в этом. Но пока у судьбы другие планы. Они негласные соперницы. Но как трудно бороться против собственного отражения.

Катится по щеке… всегда стираю…убираю их…а сейчас не хочу…..пусть катится, оставляя влажный холодный след на коже...падает на одежду…превращается в мокрое пятнышко…и высыхает…оставив о себе только настроение.
Громкая музыка бьет по воспаленному сознанию, но не в силах заглушить тишину телефона, молчащего в отсутствии твоего звонка.
Рай без тебя – это мой личный ад.
«Пусть взрываются звезды за преступность желаний, лишь бы ты был со мной за секунду до смерти…»
Научи его быть добрее. Прошу тебя…
Как пустой сосуд…пустой так хрупок, готов расколоться от мановения ветра…гораздо более хрупкий, чем полный…
Я теперь понимаю, что наполненная до краев я гораздо сильнее, чем опустошенная, как сейчас. Тобой наполненная. Тобой опустошенная.
Безрадостно. Все не имеет смысла.
И вот уже собрала вещи…
Так разбрасываешься мной, будто меня много…будто я нескончаема. Но ты не прав здесь…
Меня разрывает. Как ты не видишь?! Ты же меня рвешь на части!..
Ты же сердце моё исполосовал всё… Оно же всё кровью залито…
И никто не знает чем лечить такие раны. Кроме тебя. Ты сам не знаешь, но умеешь это. Только ты.
И катятся по щекам… влажные полосы… высыхая, стягивают кожу… и оставляют за собой надежду…

Не было мира богаче и приятнее, чем он. Его мир тоже завлекал. Своей необычностью, непохожестью. Нет, он, пожалуй, для кого-то вполне себе обыкновенен, но для меня совершенно непривычен.
Этот мир – это не только то, что его окружает. Это еще и он сам. Это главный мир, который меня интересует больше всего. Окружение важно только как среда обитания интересующего объекта.
За объектом ведется наблюдение, конечно. Но ни в коем случае нельзя показать, что ты наблюдаешь и тем более зависишь от поведения данного лица. Никогда не устраивать истерик. Это ведь совершенно ни к чему. Кому интересны ваши ультразвуковые вопли и крокодиловы слезы, которые способны помочь лишь излить эмоции, что вполне можно сделать в полном одиночестве, закрывшись, например, в ванной и включив душ на полную. А больше и не за чем. Слушать это, как слушать оперу для неприученного к этому высокому искусству человеку – громко и ничего не понятно, сюжет читается по программке, распознается по заранее прочитанному произведению или выспрашивается у соседа; но чаще всего такая публика не выдерживает окончания спектакля.
Что касается ограничений. Тоже совершенно ни к чему. Чем сильнее вас ограничивают, тем слаще кажется свобода. Так что это тоже не вариант. Выразить свое мнение, конечно, можно. И даже, наверное, нужно. Но сугубо в политкорректной форме, четко, без намеков. Как там у Грибоедова? «С чувством, с толком, с расстановкой» и без лишних эмоций. Так сказать, проинформировать и достаточно.
Человек всегда делает то, что хочет делать. Никакие упреки со стороны не способны ничего изменить. Если изменения происходят, значит, у человека появилось стремление к ним. Если поводом стали ваши желания, то вам чрезвычайно повезло.
В некоторых случаях, пожалуй, лучше недодать. Как ни странно, чем глубже и серьезнее то, что ощущаю, тем бывает сложнее это показать. Во-первых, просто трудно решиться это сделать, все-таки, глубокое – это глубоко, и достать это из себя наружу непросто. А во-вторых, такое часто бывает просто сложно выразить. Слов недостаточно. Кажется, объятий тоже. И поцелуй, возможно, расскажет не совсем о том. И смотрю в глаза, или совсем отвожу взгляд. И переполняет. Так переполняет, что просто выворачивает наизнанку. Это так сильно внутренне, этого так много, что ощущения выливаются на физический уровень. Иногда от этого хочется плакать. Редко, но даже немного наворачиваются слезы.
Я люблю тебя.
И тишина в ответ. Может, не слышишь. Может, не видишь. Может, не можешь ответить. Может, не хочешь.
Но я здесь и сейчас. Стучу по клавиатуре и думаю о тебе. Думаю, где ты. С кем. Что ты делаешь. И почему молчишь…
Я сегодня виновата перед тобой. И как всегда, сказала, что это не повторится больше. Но… это правда не повторится, если я буду думать, прежде чем говорить. Но как-то мысли не долго держатся в голове, почти тут же выскакивают и бьют воздух.
Не было мира больше твоего. Мир, который невозможно обхватить и остается только раствориться в нем, если с твоего позволения – то…это прекрасно…
Вечный двигатель моего сердца.
Ты заставляешь его биться быстрее в разы или останавливаться на мгновения совсем. Самостоятельно разгоняешь кровь и поднимаешь температуру тела. Счастье, сказанное тобой, с привкусом твоих губ, не оставляет сомнений и заставляет безоговорочно верить.
Критика. Твоя. Мое восприятие в эволюции выглядит примерно так: удивление, недоумевание, агрессия, растерянность, расстройство, депрессия(возможно), желание меняться. И последнее стоит всего предыдущего.
Я буду привыкать к твоему миру, пытаясь раствориться в нем. Но я не буду забывать одной недавно прочитанной у Марты Кетро мысли о том, что вместо того, чтобы искать место в чужих жизнях, нужно найти место с воей.

Ты никогда меня не поймешь. Раньше ты так говорил мне. Теперь мне хочется сказать это тебе. Ты никогда не поймешь ничего! И намёки мои все пусты до единого для тебя. А мои прямые слова приводят только к злости, агрессии. Я всё равно останусь виноватой. И поэтому боюсь что-то сказать. И переживаю всё тихо, сама с собой. И внутри кричу от бессилия.
Ты стараешься, я вижу это. Я не могу тебе ни в чем отказать. А как немногого мне на самом деле хочется…
Сейчас хочу снова удалиться, чтобы не выходить и не видеть тебя там. Чтобы не лезть на твою страницу. Не смотреть твои фотографии. Не читать информацию о тебе.
Мою страницу можно назвать… «Тебе посвящается…» На твоей странице ни слова о моем существовании. Теперь совсем ни капли. Ты закрыл все напоминания обо мне. Жаль… И обидно как-то…
Банальная женская глупость, подумаешь ты. Скажешь, что снова начинаю на тебя «гнать». Нет. Говорю же, ты не понимаешь. Я просто хочу успокоиться.
Не знаю, схожу завтра за успокоительным, что ли. Может, я и вправду не в себе. Сумасшедшая.
Да нет, я понимаю, что не в этом дело, не это главное. Главное, что ты приезжаешь ко мне в гости, что беспокоишься обо мне. Что я думаю о тебе всё время, что имею возможность прижаться к тебе. Или набрать номер и услышать твой голос. Правда, это я тоже стараюсь не делать часто. Слишком боюсь надоесть. Или попасть в неудобный момент.
Понимаю, что именно это главное. Но ничего не могу поделать. Такие, по сути, мелочи портят впечатление. А главное, может, что я…я не отошла еще. И всё, мне кажется, начинает повторяться. Я веду себя, как параноик, но я, правда, не хочу повторения. Теперь, сегодня, я не представляю, как смогу это пережить. Время идет, а я только слабею в этом плане. Но это-то и нормально.
Я не могу тебя контролировать. Даже не потому что не имею такой возможности, что, конечно, тоже правда. Даже если бы имела, всё равно не могла бы. Ты не моя собственность. Чем сильнее привязываешь, тем сильнее хочется сбежать. Это, кажется, только меня не касается…
Не буду удаляться… опять поругаемся… да и проблемы это не решит. Я всё равно буду ползать к тебе и всё видеть.
Просто теперь у меня будет на это табу. Поставлю в статус. Словно надпись на лбу. Табу.

Я буду общаться сама с собой. Такая странная. Вся слабая. И беззащитная. Ты всегда со мной? Нет, это неправда. Со мной даже тень не всегда, куда уж тебе.
Но если ты уйдешь от меня сейчас, меня разорвет на мелкие части. Меня не будет.
Тело – это разве я? Разве это я целая? Это тоже я, но не вся. И второй меня не станет тут же. Исчезнет, растворится, но не будет. Такая бездыханная душа в дышащем теле. Только ополчившаяся на всех. И на всё. Так даже сейчас бывает, не то что тогда. Я помню себя такую. Была как-то похожей.
Но теперь всё глубже, всё серьезнее. Всё хуже будет в тысячи раз, если ты снова сделаешь это. Не отпускай и не уходи.
Нет. Погоди.
Ты встанешь передо мной на колени? Просто, быть нужно не с той, которая стоит на коленях перед тобой, а с той, перед которой ты встанешь на колени. Если больше ноги твои не захотят сгибаться передо мной, всё-таки, лучше уходи.
Пусть гордая дура. Но так лучше всем будет.
Не люблю ложь. Но так надеюсь на неё, спрятанную во фразе…самая любимая та, которая так и не стала твоей…надеюсь на ложь в ней. Потому что я-то твоя вся. Вся по мелочам, вся целая…телом или душой…всем существом ли…не вещь, но всё-таки, твоя…
Да не будешь ты моим даже если я приклею тебя к себе. А можешь моим быть за сотни километров.
Я тоже откроюсь.
И сделаю заметку про это.
Может, однажды тебе нечего будет делать, и ты наткнешься на неё случайно.
Хочу тебе написать, но передумываю. Боюсь тебя. Боюсь тебя огорчить. Боюсь тебя расстроить. Боюсь тебя разозлить. Боюсь тебя потерять.

И не было времени летать. Крылья сложены за спиной, руки заняты тобой.
Вокруг страх. Вокруг любовь. Незаслуженная мною во многом. Но любят ведь не за что-то. Такая мысль умеет греть.
За спиной отражение. Отвернулось. Отвернулась.

Я читаю, ем яблоки и закусываю их бананом.

Выхожу в icq. Терпеливо жду, когда ты тоже выйдешь, чтобы послать тебе смайлик-поцелуйчик и дальше заниматься своими делами, временами поглядывая на твою зеленую ромашку. Ты on-line. Твоя ромашка редко бывает в солнечных очках. Но это мои любимые ромашки. Они означают, что человек с ромашкой в очках рад общаться со мной даже тогда, когда с другими ему общаться не очень хочется.

Еще рядом с твоей ромашкой всегда мой зеленый глаз. Нет, у меня, конечно, и вправду зеленые глаза, но этот означает, что ты тоже можешь видеть мою ромашку в очках. Глупо. Путано. Но очень мило выходит. И приятно.

Ты называешь меня «милая». Не знаю, скольких ты еще так называл до меня, но даже думать об этом не хочу. Главное, чтобы после меня не было. Не хотелось бы. Очень не хотелось бы.

Решила, что с тобой мне нечего бояться. Только вот печатаю это и думаю, а вдруг ты это случайно найдешь и начнешь читать… Страшно? Ну, как тебе сказать… не то что бы страшно, просто ты можешь посчитать меня ненормальной. А в остальном… мне нечего от тебя скрывать. Но лучше бы ты этого не находил.

Всегда тебе хотела высказать всё, что думаю о тебе. Иногда начинаю задумываться, что же я о тебе такого думаю. Прихожу к выводу, что такое обычно не выговаривают. Такое обычно говорят на днях рождения, юбилеях, когда хотят показать, какого прекрасного человека сегодня чествуют. Пусть я всегда буду о тебе такого мнения.

Наверное, стоит записать свои мысли, когда злюсь на тебя. Но не получится, наверное. Времени будет слишком мало, пока я буду включать комп или искать бумагу и ручку. Когда я сделаю это, снова начну писать подобные приторные речи о том, как сильно люблю тебя.

Я, кажется, сухарь.

Безумно люблю видеть тебя довольным и счастливым.

Люблю целовать тебя. Усыпать твою шею мелкими поцелуями, нежно покусывать мочку, дотрагиваться языком ушка…
Люблю щекой ощущать твою нежную щетину. Забавно. Но у тебя даже она нежная. Приятно.
Люблю твои сильные руки. Сжимать их в предплечье, когда напряжены мышцы, потому что ты прижимаешь меня к себе.
Схожу с ума, когда ты сильно прижимаешь меня к себе. Когда берешь меня и переворачиваешь, укладываешь так, как это тебе удобно. Когда берешь меня.
Пошло как-то вышло. Или нет? Ну да ладно. Как есть. ;)
Хотя еще столькое оставила без описаний…

Млею, когда ты берешь мою руку и целуешь пальцы… Это просто не передать…
Обожаю лежать, положив голову на твоё плечо. Какое-то чувство спокойствия будто обволакивает. Тепло. Положу руку тебе на грудь или дотронусь до шеи. А может, положу её на живот. Спокойно и хорошо. Хочу засыпать с тобой. Вот так.
И просыпаться с тобой мечтаю. Проснуться немного раньше тебя и смотреть, как ты спишь. Встать, сварить кофе, приготовить завтрак. Принять утренний душ с тобой. Это будни. По выходным валяться до обеда или дальше. С тобой, конечно. Еще лежать, когда ты встанешь, смотреть, как ты одеваешься, уходишь в душ. Немного понежившись встать и присоединиться к тебе. Потом вместе приготовить завтрак. И всегда хорошо начинать день. Как там, у Сплинов – «лишь бы мы проснулись в одной постели».

А пока твои всегда долгожданные визиты ко мне. Кино, лежа на кровати и обняв тебя. Мои попытки подарить тебе капельку удовольствия и счастья, если повезет (тебе это удается всегда). Потом провожания, смотрение в окно, как ты уезжаешь. А потом в icq, где я терпеливо жду твоей зеленой ромашки, чтобы послать поцелуйчик и спросить, чем ты занимаешься.

А пока я читаю, ем яблоки и закусываю их бананом.

Я иду домой. Смотрю только под ноги. И нет желания поднимать взгляд. Я вижу грязный асфальт, на котором растаял растоптанный только что выпавший снег. Я вижу чужую обувь. В нее, иногда нелепо, вставлены идущие ноги прохожих.
Я иду домой. Смотрю только под ноги. На перекрестке тоже не поднимая глаз. Зеленый прекрасно отражается в грязных лужах разбитых центральных дорог.
Я иду домой. Смотрю только под ноги. Я иду быстро. И тротуарная плитка сливается в единое полотно. Даже кружится голова.
Я иду домой. Наушники. В плейлисте только три песни. Бесконечно повторяющиеся. Зато они отбивают ритм моего пульса. Так он меньше сбивается.
Я иду домой. Музыка звучит громко и заслоняет посторонние звуки. Кто-то окликает, но я не слышу. Только железный скрежет трамвайных колес о пути пробивается сквозь ритм сердца, отбиваемый в плейлисте.
Я иду домой. Смотрю только под ноги. А на улице уже давно темно и светят фонари. Я вижу тени идущих позади меня. Представляю, что это твоя тень. Но, боясь очевидного разочарования, не даю себя догнать. И еще приятнее думать, что я бегу, а ты бежишь за мной. За мной.
Я иду домой.
И прощаю тебе холод зимы, обнимающей плечи черного пуховика.
Наверное, ты просто хотел сделать меня ангелом. Его так мило занесло снегом. Снег так отчетливо видно на нем…
Скоро улечу.
Я иду домой…

А завтра падал снег...
И обнимал мороз...
Кто мерзнет до костей...
Кто до сердец промерз...
И согреваясь, кожа
От тепла горит.
Представь себе, как тающее
сердце заболит...
Зима внутри...все стынет...
И вены поломав,
В кровавой паутине
Замерз сердечный страх.
А завтра снег растаял...
Уплыл суровый лед...
И в первых числах мая
В груди опять пойдет
Кровавый маятник с названьем - сердце.

Я как сейчас помню прикосновения рук. Помню его ласки, будто чувствую тепло его губ… Мне, почему-то, так тяжело, когда я о нем думаю. Мне тяжело, потому что я не могу до него дотянуться, прикоснуться к нему, хотя бы посмотреть на него. Это словно какое-то мучение, это точно мука. Что-то внутри сжимается, чувство голода подступает. Только ни воды, ни пищи оно не требует. Это какое-то другое чувство.
Я помню его руки, его нежный и проникающий в меня взгляд. Я еще ощущаю их на себе. Мне так хочется быть с ним теперь. Потом. Всегда. Мне страшно думать, что будет дальше. Слишком дорог он становится для меня. Говорят, пока боишься – любишь. Но как же я могу влюбиться? Да не могу я. Я в этом уверена. Почти.
Мне невероятно плохо, когда его нет, но даже это лучше, чем его порой равнодушные речи. Я уже совсем ничего не понимаю. Я заблудилась в себе, в своем сознании. Это как будто я еще не проснулась, еще не могу четко осознавать происходящее. Но я не уверена, что хотела бы чего-то другого.
Но я хотела бы ясности о нем. Что у него внутри? В чем может заблудиться он? Да и блуждает ли… Когда я слышу его полуравнодушные речи, мне кажется, что он сам становится равнодушен ко мне, либо его чувство растет, и он сам его боится. Как и я. Только бы не первое… Я не знаю, как можно было бы это пережить. Не представляю, что тогда со мною случится. Я только молю, чтобы все было. Просто было.
Мне хочется, чтобы он просто был рядом. Мне так спокойнее. Мне так легче и лучше. Так я могу дышать.
Любит не тот, кто хочет видеть. Любит тот, кто не может не видеть.
Я не могу.

Иногда странно думать про бессмертие. А вот думаю. Мне кажется, это другой мир. Разные бывают мнения на этот счет. Одни говорят о реинкарнации, другие – о вечной жизни нашей души, третьи – о том, что у человека несколько жизней. Однажды я посмотрела в какой-то электронной книжке о себе. Оказывается, я живу не первый раз. Жила я где-то в Европе. Где-то в восьмом веке. Была кем-то. Женщиной, пишут.
Люди находят утешение в том, что после этой будут еще жизни. А меня, вот, это не радует. Почему? Да, просто, какой мне смысл от этой новой жизни, если я не буду помнить предыдущей? Если я не буду помнить своих родных, своих друзей. Если я не буду помнить любимых моих людей. Если они не будут помнить меня. Какой же в этом смысл? Разве будет иметь значение то, что я снова живу, что будут у меня еще жизни?
Не хочу я в это верить. Вот и все. Наверное, наша жизнь – это наша память, наше сознание, наши чувства. И если они будут жить, значит, будем жить и мы. Я не знаю, что там, после смерти. Сама смерть не страшна. Страшен конец, завершение жизни. Самое интересное, что живые люди имеют память и могут помнить о тех, кого рядом сейчас нет. Могут помнить то, что знали, помнили, любили или не ненавидели они. Значит, те, кого рядом сейчас нет, могут жить. Все зависит от тех, кто еще здесь, кто еще может, еще точно может помнить, чувствовать.
Нужно помнить, чтобы всегда был жив тот, кого сейчас рядом нет. Сейчас – потому что я не знаю, что там после жизни…

Снежинки, словно бешеные белые мухи, подстреленные на лету... Кружатся, дикие, имея возможность лишь падать... И в последней попытке взлететь врезаются в людскую плоть и умирают, тая на ней...
А ведь так плачет небо.
Если бы тело человека таило столько же тепла, сколько и его душа, то некоторые стали бы плакать так же... слез других было бы не видно, они, кипящие, испарялись бы, не успев появиться на свет...
И пусть тела у нас одинаково теплые, а горячие слезы остаются редкостью, свойственной немногим.

А кровь кипит…когда? Явно не в те минуты, когда ртутная капля, нагреваясь, дотягивается до делений выше тридцати семи. И совсем не потому, что температура кипения выше. Хотя результат всегда одинаков. Кипит кровь в венах – ты мертв. Кипит кровь, а ты здоров…или болен…неважно…ты все равно близок к ней…и придет ли она, увы, зависит не от тебя. И никакие доктора тебе не помогут. Твой организм, словно получив прививку, вырабатывает иммунитет. И…

И потом всё проходит. И летят снежинки…

Эти электронные сети... Эти социальные сети...
Друзья мои, расставшись с человеком, знающим ваши пароли - меняйте их.
Решила зайти на страницу того, берега которого оставила далеко позади.
Какой...слов правильных не могу найти. Так мерзко и противно стало. Ты же мужчина! так какого черта ты плачешься всем?! а даже если и плачешься, так зачем врать про то, что было? Зачем врать о том, как всё произошло?
Как же мерзко... Так хочется тебе всё высказать!
Не жалею. И только благодарна тебе, что не женился. Что я не проведу жизнь с тобой. С человеком, который может так просто унизить. Так просто полить грязью тебя, тут же говоря о бесконечной любви к тебе. Лицемер. Столько злости во мне мало кто вызывал.
Говоришь, "обыкновенная сука"? Маленькая девочка с ветром в голове? Некрасивая с плохой фигурой?!
Ну, "дорогой мой", а что ты делал с этим чудовищем два с половиной года? Чего плачешься по нему спустя столько времени? продолжаешь писать?
Да... а еще я такой "урод", что уже нахожусь в новых отношениях. А ты, апполон, идеальный мужчина, все плачешь по чудовищу.
Мне искренне всё равно, что ты будешь делать дальше. В отличие от тебя, я живу своей жизнью. И вполне ей довольна. Но все эти слова, унижения и оскорбления я никогда тебе не прощу и врядли забуду!
Зла.

Иногда страшно думать, что всё, что ты делаешь, возвращается тебе...
Интересно, а если ты уходишь, потому что больше не любишь? такое тоже возвратится?...
И что же тогда?
Вечно находиться с тем, кого не в состоянии любить?.. А что будет дальше? привычка...потом тихая ненависть... Но зачем это мне? И я ушла.
Без многоточия. Точка.
И не жалею о содеянном.
Его жалко. Ему причинила боль. Стыдно.
Жаль только, что расстались так, что при встрече...даже не знаю, как быть. А надеялась, что всё будет цивилизованно. Не друзьями, конечно, оставаться. Но...

Я это я. Такая, какая есть.
[показать]