Это мой братик. Санчесом зовут... Прелесть...
[700x525]

В колонках играет - Like A Boy
Настроение сейчас - замечательное

Выкладываю для человека, которого очень люблю... Тебе Black Angel 777. Отличному другу, писателю и отпадной девчонке...

Название: Когда кончается небо
Пейринг: ГП/ДУ
Жанр: Роман/Ангст
Саммари: "А я всё ещё врезаюсь в прохожих на улицах, а Гарри до сих пор открывает все окна. Наверное, он думает, что так становится ближе к небу."

Я люблю его слишком болезненно. Отчаянно.
Я иду на работу и вглядываюсь в витрины, смотрю на своё отражение и врезаюсь в прохожих на улицах, потому что не вижу ничего вокруг.
Я боюсь за него слишком сильно. Остро.
Я покупаю все газеты, журналы, надеясь прочесть хоть где-то что-нибудь, последние новости, любые слова, упоминания его имени.
Я скучаю по нему чересчур часто. С обидой.
Я не понимаю, как можно было передать мне лишь короткую записку, записку, которая не говорила ничего. Почти.


Я помогала в годы войны Ордену Феникса всем, что было в моих силах. Я привыкла беспокоиться, отчаиваться, это состояние врезалось, въелось в кожу, я не ложусь спать, пока не выкурю сигарету, сидя на подоконнике. Послушайте, должна же в этом мире быть справедливость?
Ночи длиной в три-четыре часа сна. Крики, сумасшествие, убийства. Я практически не помню, я держу в руках чашку зелёного чая и говорю себе, что «Джинни, солнышко, ты же вцепилась в эту свою влюблённость в Гарри, как чёрт знает во что», а потом призываю себя же «Давай уже, остынь. Он – общенародная ценность».

Война закончилась. Во всяком случае, основная часть. Гарри победил Волдеморта; прекрасно. Небо снова синее, солнце опять светит ярко, все вспомнили, что значит просто жить. Кроме меня.


Рон и Гермиона пришли однажды в парк, мимо которого я обычно хожу на работу. Они молчали – он курил, она нервно теребила в руках серебряную цепочку. Я давно, очень давно ждала этого. Я прождала их почти пять лет. Я бесилась от бессилия, я спрашивала, почему мне было нельзя, я кричала, что лучше умру с ними.

Гермиона вздрогнула, когда я осторожно подошла к ним. В глазах Рона была вековая усталость.

- Я просплю две недели, - поделился он со мной своими соображениями по поводу дальнейших действий. – Мы победили, понимаешь?

- Да, - просто ответила я и удивилась, когда поняла, что плачу.

Гермиона улыбнулась краешком рта.
- Гарри сказал, что ему надо пока никого не видеть. Но он вернётся, правда.

- Он просил передать тебе записку.

«Постарайся понять». Чудесная записка. Я пытаюсь понять уже пять лет, пять пустых чертовых лет. Я выкурила, кажется, миллиард сигарет. Я выпила полужизненный запас зелёного чая. Я съела горы грейпфрутов. Я чуть не рехнулась. Я говорила с чайником. Я рассказывала ему, что всё это дерьмо – мой личный Азкабан. Он меня понимал, вроде бы.

- Да, - согласилась я.

- Гарри тоже скучал по тебе, - проницательно глядя на меня, заметила Гермиона.

- Да, - повторила я. – В штаб-квартиру?

- Мы там уже были, - Рон пожал плечами и достал ещё одну сигарету. Дурацкие у него сигареты были, кстати. – Теперь на отдых. Мы же предупреждали заранее, что вернёмся.

- Я знаю, - я тоже пожала плечами. – Тогда что сейчас?

- Всенародный праздник. – Мне только показалось, или Гермиона действительно сказала это с ненавистью? – Гарри поэтому и сбежал.

- Что, Тёмный Лорд был герою предпочтительнее обезумевших от радости волшебников? – зло прищурилась я.

- Да, - серьёзно ответил Рон. – Да, Джинни.

И я ему поверила. И опять заревела.


Я люблю его слишком отчаянно. Я привыкла любить его так. Я привыкла ждать его, беспокоиться о нём. Это единственное постоянство в моей жизни. Наверное, я и люблю Гарри именно за это.
Я хочу, чтобы он вернулся. Я работаю на автомате.

- Джинни! – громко говорит мне Фред. – Тебе ещё не надоело?

- Да, Фред прав. – Джордж улыбается. – Сколько можно уже?

- Пожизненно.

- Да ну тебя! – Они отмахиваются от меня одновременно. – Жизни надо радоваться, понимаешь? Ты помнишь, что значит радоваться?

- Наверное. – Я смотрю на глубокий шрам, перерезавший Фреду всю левую щеку. На левую руку Джорджа – на ней недостаёт двух пальцев. На выцветшие волосы. Только глаза такие же яркие. Это немного примиряет с действительностью, хотя и не спасает. Я вспоминаю могилу Чарли, улыбку Билла, когда ему разрешили переехать жить во Францию, седые волосы отца, заплаканное лицо матери – да, я хорошо знаю, что значит радоваться жизни.
Всё это кажется мне не таким страшным. Гарри не было уже два месяца. Я чувствовала себя так, будто меня раскрошили на мелкие кусочки. Я хотела выгрызть звёзды и сыграть ими в любимые шашки Рона. Мне хотелось заменить себе сердце.
Мне хотелось увидеть его.
Может быть, я бы поняла, что моё помешательство того не стоит.

- Наверное, - Фред фыркнул. – Надо тебя развлечь. Ммм… алкоголь?

- Ты что, - с напускным негодованием сказал Джордж, - она и так Клондайк вредных привычек. Эй, Джинни, ты Читать далее...

[525x700]
Я ненавижу его. До боли в пальцах... До дрожжи свох несчастных искусаных до крови губ... Я замираю когда он проходит рядом... Я влюблялась очень часто... Ненавижу... Я не могу его любить... Мы слишком заигрались в дружбу... Ненавижу... Люблю... Не хочу опять плакать из-за него ночью... Не хочу курить, но нервы подводят. Это из-за тебя я поехала в эту чертову Австралию. Почему ты есть Влад...
Иногда я хочу чтобы ты сдох... Ты слишком долго заставляешь меня держать чувства под контролем. Может хватит... Люблю.
Даже больше, чем ненавижу.

Любовь одним – награда,
Другим – жестокий бой.
В ней есть цветные сада
И штормовой прибой.

Мы у любви во власти
Десятки тысяч лет,
Но всё же лучше страсти,
Прекрасней чувства нет!

Нарцисса*
Название: Нарцисса.
Герои: Нарцисса, Симон, Тиджей и еще много совершенно посторонних людей, не имеющих никого значения для главной героини.
Рейтинг: RG.
Жанр: Роман/Драма.
Предупреждение: Возможно, некоторые этот рассказ уже читали.

*-Нарцисса. Это имя давали людям которые должны были родиться красивыми , холодными и неприступными. У людей с таким именем в жизни может быть только одна любовь





…Шестьсот тридцать два.

…Шестьсот тридцать три.

…Шестьсот тридцать четыре.


Воздух свежий, с горькой морской нотой, но слишком, не по-ночному, теплый. На вдохе он обжигает легкие, на выдохе – царапает горло. Впрочем, скорее всего, ей это просто кажется. Ведь она совершенно не умеет бегать.

…Шестьсот шестьдесят восемь.

…Шестьсот шестьдесят девять.

Удивительно, насколько непослушным, непредсказуемым может быть собственное тело. Если ты можешь с помощью одного-единственного звонка можешь перенестись в любую точку материка, очень легко забыть о том, как слабы и бессильны твои мышцы.

Ты даже не подозреваешь о том, что ты совсем не умеешь убегать.

…Шестьсот девяносто девять.

…Семьсот.

Сейчас почти половина четвертого ночи, так что беговая дорожка совершенно пустая – можно не стесняться случайных свидетелей, всех этих загорелых белозубых в блестящей спортивной одежде. В четвертом часу ночи ни один мускулистый мальчишка с наушниками от плейера и проводком, спускающимся по смуглой шее, не сможет убедиться, что она не может пробежать и километра, не сбив дыхания.

Она всегда бегает ночью – только ночью. Одна, в притушенном рыжем свете фонарей, которые освещают зажатую между высокими домами общественную спортивную площадку. Наедине с невидимыми в электрической подсветке городскими звездами и по-морскому горьким воздухом.

До океана меньше мили. Рукой подать.

…Тысяча двести сорок.

…Тысяча двести сорок один.

Когда она первый раз вышла на эту беговую дорожку, все было куда как хуже. Тогда уже на втором круге мышцы просто отказались повиноваться, и она упала – просто упала, и еще долго лежала, плача, пока не отпустила судорога. А люди толпились вокруг нее, целое полчище людей с растерянными испуганными лицами. И она все никак не могла понять, что же они говорят ей, хотя они говорили по-английски, и предлагали ей свою помощь.

– Врача, скорее, женщине плохо…

– Женщине плохо…

– Женщине…

Теперь она всегда бегает ночью. Только ночью.

Три круга без единой остановки. Неплохой результат для трех недель?

Тем более в это время она все равно никогда не спит. Не может.

…Тысяча девятьсот двадцать четыре.

Горло дерет просто невыносимо. В боку колет – очень не по-хорошему колет. Стук сердца болью отдается в ушах: вымученный, из последних сил.

Кстати, ей всего-то сорок. Выглядит она моложе. Все Брауны старели рано, но она ведь пошла совсем не в Брауны…

…Две тысячи восемь.

Боже, как больно.

…Две тысячи триста шестнадцать.

Еще один круг – и она упадет прямо на черное шершавое покрытие дороги. Упадет, ссаживая кожу на коленях. Опустит голову к самой земле, прикоснется лбом и зарыдает, точнее даже завоет – ведь сил на рыдания уже нет – от невыносимой боли.

* * *

Представьте себе самое страшное, что только может с вами произойти. То, чего вы больше всего боитесь.

Представьте хорошенько.

А теперь запомните: то, что приготовила вам судьба, окажется в тысячу раз хуже.

Поверьте Нарциссе. Она-то знает.

В тот день – день она не поверила.

Когда Амикус – бледный, весь в грязи, совсем не похожий на себя Амикус – появился у самого порога их замка, она ему не поверила. Он кричал ей, что все потеряно, и нужно бежать, что Люк и Дик погибли – а она просто слушала его, улыбалась и не верила. Разве можно верить дезертиру?

И даже когда после четырех дней тотальной сумятицы Министерство все-таки осчастливило ее официальным извещением (вкупе с ордером на обыск всех тайников замка), она все равно не поверила.

Надежда – страшная вещь.

На седьмой день она выпила зелья из лаборатории мужа. Все зелья, которые по ее предположению могли бы оказаться ядом.

Но Люк не был глуп настолько, чтобы хранить запрещенные яды там, где до них может добраться любой посторонний человек. Или его жена. Так что шесть часов спустя Нарцисса очнулась в луже собственной рвоты и поклялась больше никогда не ставить над собой подобных экспериментов.

А еще через неделю она оказалась здесь. На краю света.

Дом она продала – так быстро, как только это было возможно. Покупатель нашелся сразу, что было странно, ведь гоблины без ее согласия заломили непомерную цену. Теперь у Нарциссы было много денег, а у неизвестного ей человека был Замок с фамильными сервизами, со старинной мебелью, семейными портретами и фотографиями с каминной полки. В шкафах остались платья Нарциссы, в чулане – старые игрушки Дика, в тайниках – смертельно опасные «подарочки» Люка.

Потом уже здесь, на другой стороне Земли тот парень из агентства тоже поначалу Читать далее...

[424x600]
Обожаю этот рисунок. Такой полет жизни... Балерина, часы, легкий ветерок... В общем, классно.

Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.

Никто не знает автора сего творения?

Ну не понимают они слово: НЕТ. Не Австралия а дурдом какой-то. Вчера в клубе ко мне подкатил симпатичный молодой человек. Ну вообщем понятно с какой просьбой. Я ему нет, а этот идиот не понимает. Все идиоты. Он потом еще своих друзей позвал и от них с подругой убегала. Вчера было весело, а сегодня скучно. Сегодня даже наверное бы сама с удовольствием к этому идиоту поприставала.

Мой нику на других форумах всегда был Беллатрикс, но тут какой-то гад его уже занял. Хотя каюсь этим гадом была я, только я пароль от прошлого дневника забыла.
Так что кто меня еще помнит и знает по фрорумам WELCOM!!
[показать]