мой мозг рвет болью и грязью
тишина.скоро-скоро
и велосипед до посинения

я буду ветром скучать по тебе
в окнах искать отражение
открою дверь в свой сон
ты жди меня моя любовь
[699x504]

Фотографии Pussycat79 : eee

нееет, это не для меня, скорее это про меня в недавнем прошлом, впрочем, так я думаю сейчас

мысли?
к несчатью не всегда перерастают в поступки

одиночество?
его у меня предостаточно, но я не одинока, вам лишь так кажется, это просто один из видов моей лени

второй вид ?
это просто рассказ, который мне понравился
один, безумно одинокий человек наслаждается звездами и следит за космическими кораблями, только бы не видеть ее, быть как можно дальше и дольше, на целых 4 года от людей, а потом еще на столько же, ведь он трус, и став сильней не сможет вернуться назад, лишив жизни своего сменьщика и пристально высчитывая дни в календаре...но мне его не жалко, я верю, что еще через 4 года он сможет, он должен поговорить с ней

"звезды"
разные для всех, главное не "закопаться" слишком глубоко в своих

Джордж Мартин."Второй вид одиночества"

---
Хотелось бы дополнить и порекомендовать (пока не забылось): Бесплатные шаблоны (темы) от TemplateMonster

Быть может этой весной я соберу кусочки льда в единое целое
Я в последнее время мало думала, но постепенно этого хочется все больше и больше
оно возвращается
мое сердце восстановилось
[700x525]

[604x453]
Так хочется нарисовать все на свете и радоваться тому, что человек умеет рисовать

[400x535]
Настроение сейчас - "дельфин-глаза"

Я устала вгонять себя в пластмассовые неустойчивые, но улыбающиеся рамки
Поэтому я пью кофе
Я совсем забыла о шоколаде, мне его больше нельзя
Я живу ароматом потерянных духов, и даже афрозодиаки с ферромонами не могут мне заменить оранжевой тоски
Я больше не рисую сердечки и звездочки, теперь какие-то бессмысленные узоры и треугольники
Меня тошнит от самых любимых песен, я их проклинаю
Что-то мне моя малютка не перезванивает, кстати она тоже любит "папиных дочек"
==========================================================
шоколадные пончики, антибиотики, жаропонижающее, рафаэлло, 2 очень вкусных земляничных творожка, французские круассаны, белый шоколад и море любви от самых родных людей...ради такого я готова не вылезать из кровати с t 39 еще 1 неделю, но должна выздоровить, должна...

Как же это невероятно сложно осознавать...
К тому же я выбираю сама...
Сама медленно, но стремительно уношу ту радость в прошлое...
Иду зимней дорогой весны
Как же противно понимать, что больше не будет той , невероятно яркой и родной весны...
Не будет кукол, не будет той романтики самострадания...
Кому?Зачем? но я знаю, что так правильно...по-взрослому...
теперь нельзя ошибаться
[700x525]

И снова ночь
И снова мы вдвоем
Мы будем пить
И тратить деньги
Пока ты не достанешь порошок
И не уйдешь в мир темных грез
Я буду ничего не понимать
А ты летать
А ты летать


По темным венам
Стекает вниз тоска
Я отболела и ушла
У птицы крылья забрала
Чуть-чуть себя оставила тебе любя
Что бы вернуться уходя
Только куда?
Нет маски
Нет тебя
[583x290]

Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для
него он составляет все. Чем не блестит эта улица - красавица нашей столицы!
Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все
блага Невского проспекта. Не только кто имеет двадцать пять лет от роду,
прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук, но даже тот, у кого на
подбородке выскакивают белые волоса и голова гладка, как серебряное блюдо, и
тот в восторге от Невского проспекта. А дамы! О, дамам еще больше приятен
Невский проспект. Да и кому же он не приятен? Едва только взойдешь на
Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем. Хотя бы имел какое-нибудь
нужное, необходимое дело, но, взошедши на него, верно, позабудешь о всяком
деле. Здесь единственное место, где показываются люди не по необходимости,
куда не загнала их надобность и меркантильный интерес, объемлющий весь
Петербург. Кажется, человек, встреченный на Невском проспекте, менее эгоист,
нежели в Морской, Гороховой, Литейной, Мещанской и других улицах, где
жадность и корысть, и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и
на дрожках. Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Здесь
житель Петербургской или Выборгской части, несколько лет не бывавший у
своего приятеля на Песках или у Московской заставы, может быть уверен, что
встретится с ним непременно. Никакой адрес-календарь и справочное место не
доставят такого верного известия, как Невский проспект. Всемогущий Невский
проспект! Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга! Как чисто
подметены его тротуары, и, боже, сколько ног оставило на нем следы свои! И
неуклюжий грязный сапог отставного солдата, под тяжестью которого, кажется,
трескается самый гранит, и миниатюрный, легкий, как дым, башмачок
молоденькой дамы, оборачивающей свою головку к блестящим окнам магазина, как
подсолнечник к солнцу, и гремящая сабля исполненного надежд прапорщика,
проводящая по нем резкую царапину, - все вымещает на нем могущество силы или
могущество слабости. Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в
течение одного только дня! Сколько вытерпит он перемен в течение одних
суток! Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими,
только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в изодранных платьях и
салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих.
Тогда Невский проспект пуст: плотные содержатели магазинов и их комми еще
спят в своих голландских рубашках или мылят свою благородную щеку и пьют
кофей; нищие собираются у дверей кондитерских, где сонный ганимед, летавший
вчера, как муха, с шоколадом, вылезает, с метлой в руке, без галстука, и
швыряет им черствые пироги и объедки. По улицам плетется нужный народ:
иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу, в сапогах,
запачканных известью, которых и Екатерининский канал, известный своею
чистотою, не в состоянии бы был обмыть. В это время обыкновенно неприлично
ходить дамам, потому что русский народ любит изъясняться такими резкими
выражениями, каких они, верно, не услышат даже в театре. Иногда сонный
чиновник проплетется с портфелем под мышкою, если через Невский проспект
лежит ему дорога в департамент. Можно сказать решительно, что в это время,
то есть до двенадцати часов, Невский проспект не составляет ни для кого
цели, он служит только средством: он постепенно наполняется лицами, имеющими
свои занятия, свои заботы, свои досады, но вовсе не думающими о нем. Русский
мужик говорит о гривне или о семи грошах меди, старики и старухи размахивают
руками или говорят сами с собою, иногда с довольно разительными жестами, но
никто их не слушает и не смеется над ними, выключая только разве мальчишек в
пестрядевых халатах, с пустыми штофами или готовыми сапогами в руках,
бегущих молниями по Невскому проспекту. В это время, что бы вы на себя ни
надели, хотя бы даже вместо шляпы картуз был у вас на голове, хотя бы
воротнички слишком далеко высунулись из вашего галстука, - никто этого не
заметит.
В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех
наций с своими питомцами в батистовых воротничках. Английские Джонсы и
французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению
питомцами и с приличною солидностью изъясняют им, что вывески над магазинами
делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в
самых магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут
величаво позади своих легеньких, вертлявых девчонок, приказывая им поднимать
несколько выше плечо и держаться прямее; короче сказать, в это время Невский
проспект - педагогический Невский проспект. Но чем ближе к двум часам, тем
уменьшается число гувернеров, педагогов и детей: они наконец Читать далее...

Пока не появились люди, Эйликс была очень одинока. Но о своем
одиночестве она, разумеется, и не подозревала: ведь тогда главным в ее
сознании была память, а то, что входило в ее воспоминания, состояло из
самых простых вещей. Тепло и холод, солнечный блеск и мрак, дожди и засухи
- вот и все; других понятий Эйликс не знала, хотя и была уже невообразимо
стара. Однако на своей планете она была первым существом, наделенным
сознанием.
На исследуемой же планете не возникло подобной формы защиты, поэтому-то
одно-единственное существо и овладело всей планетой, покрыв со временем
своим телом всю ее поверхность. В его распоряжении было все живое планеты,
вся ее влага, все, что ему только требовалось. Оно было вполне
удовлетворено. А поскольку ему никогда не приходилось сталкиваться с
противником, наделенным сознанием, оно и не развило в себе
сопротивляемости - своеобразного защитного экрана - против постороннего
внушения. И оказалось, таким образом, бессильным против собственного же
оружия.
Все это не имело значения, пока не появились люди. А потом, лишенное
противотелепатического экрана, оно не смогло противостоять человеческим
мыслям, человеческому воображению. Эйликс - это существо величиной в целую
планету, является, по существу, рабом любого человека, который пребывает
на ее поверхности. Оно послушно любой его мысли. Оно является живым,
самообеспечивающимся роботом, послушным слугой любого мыслящего существа,
с которым бы оно ни столкнулось".
Вот, собственно, и вся теория Кейтистайна.
"Отчет об экспедиции на Эйликс" содержит множество интереснейших
снимков, иллюстрирующих приводимые в нем описания. Там есть фотографии
непроходимых джунглей, которые Эйликс с невероятными мучениями создавала
из собственного тела только потому, что их мысленно представили себе люди.
Встречаются там фотографии огромных пирамид, построенных Эйликс по приказу
патрульных наблюдателей, есть там также снимки мощных механизмов
чрезвычайной сложности, тоже сделанных из тела Эйликс, которому она умела
придавать любые мыслимые формы. Однако приказ пустить эти механизмы в ход
не дал никаких результатов, поскольку быстрые обороты их отдельных частей
вызывали у Эйликс боль, и машины превращались в бесформенные груды.
Людям всегда не хватало имевшихся у них слуг, им недостаточно было даже
многих миллионов машин, производимых иными машинами, поэтому они тут же
решили использовать и Эйликс. Это была единственная планета, которую
удалось завоевать и покорить без борьбы. Уже самые первоначальные
исследования показали, что на Эйликс достаточно пребывания всего лишь
небольшой горстки людей. Если число их увеличивалось, то их противоречивые
мысли приводили к истощению поверхности, которая пыталась удовлетворить
каждого. Отдельные части организма Эйликс отмирали в результате истощения,
оставляя огромные гноящиеся участки, заживавшие только после ухода людей.
В конце концов Эйликс была отдана в распоряжение созданного концерна
"Эйликс" с рекомендацией соблюдения величайшей осторожности.
Технические исследования показали, что под покровом живого тела в
недрах планеты находятся богатейшие залежи ротенита - минерала,
используемого для придания металлам почти абсолютной долговечности.
Концерн основал колонию из шести тщательно отобранных человек, и под их
руководством Эйликс приступила к работе. Она поддерживала движение машин,
добывала ротенит и подготавливала его к отправке на Землю. Через равные
промежутки времени большие транспортные корабли совершали посадку в
определенном месте, и Эйликс грузила в них минерал. Транспорты эти имели
право появляться только с определенными интервалами, поскольку присутствие
экипажа со множеством противоречивых мыслей вредно отражалось на Эйликс.
Предприятие приносило колоссальные прибыли. Эйликс обеспечивала
концерну "Эйликс" дивиденды на протяжении около пятисот лет. Концерн этот
был фирмой солидной, состоятельной и серьезной. И никто на свете, а
сотрудники концерна тем более, даже и не подозревал, что Эйликс могла
представлять собой самую страшную опасность, с которой когда-либо
сталкивалось человечество.
Тревожные факты обнаружил тоже Джон Хеслип - потомок, далекий
прапраправнук того молодого лейтенанта, который первым разгадал сущность
сознания Эйликс. Джон Хеслип посетил планету по служебному заданию через
триста лет после экспедиции Хейликона. Ему удалось совершить целый ряд
открытий, и он с фамильной гордостью написал о них отчет. С энтузиазмом
перечислял он те новые явления, которые произошли на Эйликс за три
столетия. Изменения эти происходили настолько постепенно, что до него
никто на них не обращал внимания.
Эйликс теперь уже не требовала за собой надзора. Сознание ее Читать далее...

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету!
И вот люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Виллидж в поисках окон, выходящих на север, кровель ХVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали "колонию".
Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси - уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэйн, другая из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Вольмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.
Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами. По Восточной стороне этот душегуб шагал смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за нагу.
Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.
Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.
- У нее один шанс... ну, скажем, против десяти, - сказал он, стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?
- Ей... ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.
- Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, например, мужчины?
- Мужчины? - переспросила Сью, и ее голос зазвучал резко, как губная гармоника. - Неужели мужчина стоит... Да нет, доктор, ничего подобного нет.
- Ну, тогда она просто ослабла, - решил доктор. - Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой поциент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти, вместо одного из десяти.
После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая рэгтайм.
Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.
Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для молодых художников путь в Искусство бывает вымощен иллюстрациями к журнальным рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.
Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных бриджах и с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке.
- Двенадцать, - произнесла она, и немного погодя: - одиннадцать, - а потом: - "десять" и "девять", а потом: - "восемь" и "семь" - почти одновременно.
Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.
- Что там такое, милая? - спросила Сью.
- Шесть, - едва слышно ответила Джонси. - Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.
- Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.
- ЛистьевЮ На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?
- Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь... позволь, Читать далее...

Режет глаза. выздоравливаю. делаю какие-то вещи. слушаю правильную музыку и жду минут для плохой, но наркотической для меня. в кока-колу добавляют чевяков.ппц.может папа прав, когда шутит со мной на тему шоколада, о том , что его делают из крыс. мои любимые баклажаны и фруктовый чай...дико звучит, но тем не менее люблю.нужно учить Есенина, совсем забыла.прощаюсь.

приходит оранжево-белый рассвет и я успокаиваюсь...ненадолго.

[700x531]

Скоро будут короткие юбки и брызги крови...

Любовь- это деятельность нашего мозга