Пока была без ноута и возможности писать объемные тексты, смотрела разнообразные видео. В том числе интервью с футбольным коллегой, который, в частности, затронул знакомую многим журналистам тему: как продолжать работать, когда работать не дают?
Та ситуация (коллегу на несколько лет отлучили от главного клуба страны) была мне известна в достаточно мелких деталях из личного общения много лет спустя с действующими лицами той истории. Мы с мужем были в гостях, отмечали новоселье друзей в свежепостроенном, просторном доме недалеко от Москвы и просторным же участком, на котором был сделан профессиональный ландшафтный дизайн. Сама я по тем временам могла о таком только мечтать, да и не факт, что заплатила бы десятку килобаксов даже если бы она у меня имелась. Но участок действительно получился очень крутым.
За разговорами выяснилось, что и дом, и вылизанный до травинок ландшафт, и возможность приобрести кусок земли в престижном посёлке случились благодаря очень большой симпатии тогдашнего президента популярного футбольного клуба к супруге моего коллеги. Отношения между ними сложились чисто дружеские и очень человеческие, что и тогда, и сейчас применительно к очень богатым людям встречалось не так часто. Видимо, поэтому тогдашний президент к этой семье душой и прикипел. И, как-то услышав о том, что жена коллеги мечтает о собственном доме, человек просто взял и сделал ей вот такой подарок.
Офигевший муж попытался было возразить, объясняя, что ТАКИЕ деньги он не сможет вернуть никогда в жизни, даже если ограбит банк и продаст почку, но ему было сказано между двумя коктейлями: да ладно, какие между своими людьми могут быть счёты?
Просто вскоре вышло так, что президент того клуба начал проявлять себя с профессиональной стороны (той, что была интересна «Спорт-Экспрессу») не самым однозначным образом, и… Ну сами подумайте, а как в этой ситуации было себя вести не самому последнему начальнику газеты?
Он и повёл соответственно, запретив журналистам отдела футбола любую критику в адрес руководства клуба и собственноручно вычёркивая из материалов не слишком комплиментарные для героя пассажи. А конкретно того автора, о котором идёт речь, просто вызвал к себе и сказал, что тот больше об этом клубе не пишет вообще. И на матчах аккредитован быть не может.
Это всего лишь одна история из множества аналогичных. Вроде чисто житейская, но очень сложная для всех, кого она затрагивает. Когда я слушала интервью коллеги (он в результате просто три года, пока в том футбольном клубе не сменилась власть, писал о других командах и о других видах спорта), вспоминала собственную и, наверное, очень схожую ситуацию, когда за день до командировки в Лас Вегас в 2019-м на этап Гран-при по фигурному катанию меня вызвала на разговор очень симпатичная мне дама из числа Очень Больших Руководителей.
У меня до сих пор осталось ощущение, что ей было страшно неловко заводить тот разговор. Смысл сводился к следующему: о фигурном катании я больше не пишу. Вообще. Это распоряжение сверху и оно не обсуждается. Взамен могу выбирать любые темы, любые командировки, вплоть до самых экзотических, и все они будут подписаны. Но о фигурке – ни-ни.
На вопрос, что мне тогда делать в Лас-Вегасе, командировка в который утверждена и оплачена, последовал ответ: «Ничего. Просто отдыхайте».
Не работать по ряду причин у меня не получилось, и в этом смысле я, что называется, нарвалась на увольнение сама, проигнорировав совершенно чётко сформулированный запрет. С другой — у меня было достаточно времени в той командировке, чтобы подумать о том, как может дальше развиваться ситуация. И устроит ли она меня, если я решу продолжить работу на предложенных и более чем выгодных для меня условиях.
Взвешивала я долго, признаюсь честно. Но в итоге решила, что не устроит. Дело было даже не в фигурке. Просто мне уже тогда казалось вполне очевидным, что за одним запретом наверняка последует ещё один, и ещё, и ещё — как оно, собственно, впоследствии и получилось по отношению к другим моим коллегам, чьи материалы были оценены верхним начальством, как недостаточно комплиментарные. Не только в фигурном катании, кстати.
Сейчас, когда можно задним числом оценить те или иные собственные действия, я бы, наверное, поступила иначе. Возможно, не стала бы столь демонстративно идти на конфликт и писать заявление по собственному. Не потому, что считаю те свои действия ошибкой, а по банальной причине: искать новую работу всегда проще, когда ты ещё не уволен с прежней. А, кроме того, журналист, который перестаёт писать, очень быстро теряет форму.
В этом плане я часто вспоминаю слова Татьяны Анатольевны Тарасовой, которую я как-то спросила, какой ей смысл возиться с фигуристами, которые совершенно очевидно не станут чемпионами. И она мне ответила, что тренер должен работать всегда, чтобы оставаться в форме. Иначе он очень быстро становится профнепригоден.
Меня тогда спасла (и от депресии в том числе) книжка — я написала её месяца за три.
Жалею ли я, что в моей жизни был такой опыт? Читать далее...

Вчера обновляла сайт, и вдруг обнаружила любопытную вещь: что целый блок моих заключительных, периода Р-спорта материалов (с Гран-при из Лас Вегаса-2019), там отсутствует. Кроме двух самых последних интервью — с Нейтаном Ченом и Ари Закаряном. Закаряна, правда, я дописывала уже после того, как написала заявление об уходе, а само решение уйти было принято в тот самый момент, когда я только-только миновала погранконтроль и спускалась на эскалаторе в багажный зал терминала Д. Там такой длинный эскалатор, вокруг много пространства, люди внизу у транспортёров суетятся, и ты — уже не в воздухе, но ещё и не на земле. Думалось прекрасно и очень быстро, как сейчас помню. По факту, это выглядело так: в тот момент, когда я собиралась шагнуть на эскалатор, у меня зазвонил телефон, и я услышала голос одного из своих тогдашних начальников: «Похоже, что ты уволена. Похоже, что я тоже...»
Я ответила что-то вроде — ок, завтра приеду в контору и напишу заявление.
Но стресс, видимо, был всё-таки велик, если работа в той поездке была до такой степени заблокирована сознанием. А сейчас вдруг вспомнилось, что за три дня того американского этапа я сделала не только Чена и Ари, но ещё три интервью: с Павлюченко/Ходыкиным, Степановой/Букиным и Андреем Хекало. Их вчера на сайт и поставила (вот тут, если прокрутить вниз до раздела Турниры сезона 2019-2020)

В архивном плане сайт — интересная штука. Очень много всевозможных воспоминаний вызывает. Не говоря уже о том, что в архивной папке ноута с очень давних времен лежат какие-то материалы, которые я никак не удосужусь обработать и поставить на сайт. ЧМ-1999 по плаванию, например. Или ЧМ-2019 по лыжам.
Отдельная история — тексты, написанные в самолётах, где, как правило, совершенно нечем заняться. Например, когда мне (ещё в «СЭ») казалось, что футбольная тема способна увлечь меня сильнее, чем этого требует необходимость выполнять пожелания главного редактора, я даже как-то стала размышлять: как могла бы выглядеть книжка о футбольных людях, если бы я взялась её писать. А сейчас, упорядочивая папки, наткнулась на зарисовку того времени:

... Часы в гостиной гулко ударили два раза. Это были любимые мамины часы. Я и покупала их ей в подарок, зная, до какой степени маме нравится «живой» звук. И сама любила их слушать: после отъезда родителей на контрактную работу в Австрию часы лишний раз заставляли что-то вспомнить, чему-то улыбнуться. Но сейчас глубокий звук отозвался в громадной пустой квартире тревогой. Двумя часами ранее я вернулась из подмосковного Подольска, и почти сразу у меня зазвонил телефон. В трубке раздался голос человека, с которым я встречалась в тот вечер.
— Не спишь еще? Не ложись. Через два часа к тебе подъедут. Диктуй адрес.
В два пятнадцать я начала беспокоиться. Вышла на улицу с телефонной трубкой в руках и стала озираться по сторонам. Широченный проспект был абсолютно пуст.
Мне почему-то стало панически страшно. Отчаянно захотелось вернуться в квартиру (обе двери – на все замки! Непременно!) и отключить телефон.
В этот момент из-за поворота показался черный автомобиль с тонированными стеклами. Остановился у подъезда. Одновременно и почти бесшумно, как в каком-то уже много раз виденном боевике, распахнулись обе двери и из машины вышли двое незнакомых мне мужчин.
— Елена?
— Да.
Отчаянно проклиная себя за авантюризм, я пригласила гостей в дом. Механически достала чашки, включила чайник, заварила кофе. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Черт, я ведь даже не знаю, как их зовут...»

Если кто не помнит, это была история Димы Сычёва. И выглядела она именно так )))
Хороших выходных всем!

О биатлоне я, о чём же ещё? Пока в Остерсунде разворачивались все эти дивные события с палками, креплениями и изотониками, прекрасно вписывающиеся в формулу «Не понос, так золотуха», я думала о том, что самое сложное в работе спортивного журналиста — не постоянные разъезды, занятые выходные и необходимость подстраиваться под чужие настроения. Самое сложное, когда на протяжении многих лет, а то и десятилетий, ты являешься частью некоего очень узкого мира, который с одной стороны никогда не признает тебя —своим», а с другой — всё равно «свой», где ты фиксируешь не только рекорды и достижения, а знаешь, у кого какие отношения в семьях, чем болеют близкие и дети, о смертях, рождениях, личных драмах, предательствах, связях, словом, обо всём том, о чем нельзя и не нужно писать, но ты знаешь и всегда так или иначе делаешь на эту скидку. Где-то не обижаешься, где-то лишний раз не критикуешь, потому что понимаешь, что это — как пнуть человека по сломанным ребрам, проходя мимо.
Ну а со временем всё это трансформируется в какую-то странную реальнось, когда человек, неважно, нравится он тебе, как спортсмен или тренер, или нет, и вообще нравился ли хоть когда-то, или вызывал исключительно раздражение, как бы становится частью твоей жизни, независимо от того, хочешь ты этого, или нет. Иногда родной и близкой частью, иногда как воспалившийся аппендицит или большой зуб: гадость редкая, но твое. Да и вообще давно в правило вошло — не пинать тех, кто слаб, или кому плохо.
Это не значит, что я живу их жизнью. Как раз абсолютно нет. Более того, вчера только одному известному тренеру на вопрос «Как быть?» ответила, что его сложности — чисто внутренняя проблема, которую люди в своём маленьком мирке создали себе сами, а она вышла из-под контроля. И что решать эту проблему они тоже должны сами, а не рассчитывать, что в неё впишется кто-то со стороны.
Но вот, возвращаясь к биатлону и читая, как более юные коллеги отрываются на заголовках, формулировках и прочем стёбе, поняла, что так не могу. Не потому, что кого-то оправдываю, скорее, очень даже удовлетворена решением о ссылке проштрафившихся на более низкий уровень. Просто самих героев отчаянно жалею. Ведь ни один из них не пахал всё лето в отрыве от семей ради того, чтобы на глазах близких так опозориться.
В Сочи мы говорили об этом (точнее — и об этом тоже) с Аней Леванди, и я её спросила как раз об этом: сочувствует ли она тем, кто падает? Аня на это ответила:
«Скорее, очень хорошо понимаю, что в таких случаях происходит у человека в душе. Никто ведь не приезжает на соревнования для того, чтобы падать перед зрителями. Все очень много тренируются, стараются показать максимум. Падение — это всегда жутко неприятно, и дело тут совершенно не в физической боли. Её, как правило, на льду не ощущаешь. Но вот это чувство публичной униженности, собственной никчёмности и вины всегда очень сильно убивает спортсмена...»
Ну а пока мы все живём в ожидании отмены ФГП, Хохфильцена, Таллина и прочих китаев, всем безпроблемной недели, здоровья и хорошего настроения. Чтобы на него не влияла биатлонная подтанцовка Димы Губерниева, коей воспринимается ведь наш биатлон, продолжающий стремительно засасывать даже самых талантливых.
А я сегодня в Новогорск. К двум Сашам, Коле и Ване.

Всем привет, и ловите обещанного Касперовича
Приезд в гостеприимный город олимпийской славы на ходу меняет планы, поэтому вместо дежурного анонса в ближайшем обозримом будет интервью с Олегом Васильевым, рассказывающим про грабли Коляды, Лизу-такую-Лизу, одиноких Тарасову/Морозова и опасность акробатического рок-н-ролла в парном катании. Завтра два репортажа отдельно по мальчикам и отдельно по девочкам, ну и что по пути попадётся.
И сайт обновила, пока летела
Хороших выходных!
Однажды девять лет назад...
[700x525]

Я реально о хоккее — не пугайтесь, причём не только с намерением выманить из засады Богдана. Вчера на глаза попалось месячной давности интервью с Алексеем Жамновым с перечислением всех тех, кто будет задействован в подготовке команды к ОИ, и подумала, что налицо достаточно странный подход. Всё-таки, тренер — это либо дар с рождения, когда человек чисто интуитивно понимает и делает многие вещи, или очень серьёзное тренерское образование и опыт. А в этом плане, всё великое поколение русских энхаэловцев 90-х — люди не слишком образованные, как мне кажется. Это не упрёк, жизнь такая была. Нужно было выживать и в прямом смысле и в хоккейном. Да, накопленный опыт был грандиозен, но он не был тренерским. исключение — разве что Фетисов, который прошёл неплохую тренерскую школу рядом с Лу Ламорелло. Но даже это не ставит Фетисова в один ряд с великими тренерами. Да и вспомнить генменеджера Пашу Буре: при всей мей к нему любви, ну какой из него был генменеджер?
На фоне сказанного, меня реально несколько удивила внутренняя уверенность Жамнова в том, что достаточно собрать вокруг себя бывших сподвижников, и это гарантирует результат.
Или я ошибаюсь, и в команде, собранной на короткий срок, для тренера важны совсем другие качества? Правда не знаю...

Написала с утра свои ощущения от японских танцоров, завтра они начинают соревноваться в Варшаве и, думаю, это будет интересно. Со всех точек зрения. Я вообще довольно индифферентно отношусь к тому, что происходит в танцах на льду — никак не могу внутренне убедить себя в том, что Вика с Никитой сумеют что-то противопоставить (в лучшем для себя варианте — французам. в наименее предпочтительном — не только французам).
Олимпийский сезон в этом плане — очень парадоксальная вещь. Зуева так вообще считает, что в танцах нет лидера и оказаться лучше здесь и сейчас могут сразу несколько дуэтов. Хотя за всю олимпийскую историю танцев на льду было, если не ошибаюсь, всего четыре случая, когда действующие чемпионы мира пролетали мимо золота. Домнина/Шабалин — в Ванкувере, Фузар-Поли/Маргальо — в Солт-Лейке, Усова/Жулин в 1994-м в Лиллехаммере и Дюшене в Альбервилле. Нормальная такая статистика, чтобы понять: а). Это редкость, б). Это случается.
Чисто по-человечески мне очень бы не хотелось второй раз увидеть Жулина (уже как тренера) проигравшим — видела в Лиллехаммере, и это реально тяжело. С другой стороны, я совершенно согласна с разбором Полины Крутихиной и не могу не согласиться, что главная проблема любимого нами тренера не в том, как оценивают, а в том, что оценивают.
Но по любому, полагаю, скучно не будет.
Хороших всем просмотров (жаль, Варшаву нам не покажут, но Гренобль будет в лучшем виде)!

Вовремя не написала, хотя должна была написать колонку по этому поводу, соответственно информационный повод канул в Лету, но послевкусие осталось. Я про гимнастические перевыборы в Международную федерацию. Иногда мне кажется, что после 16-ти лет в пресс-комиссии ФИНА (а любая международная федерация это реально семья со всеми вытекающими) я неплохо научилась разбираться в тех или иных механизмах. Принятия решений, в том числе. Ведь любое мероприятие, проводимое под эгидой международной федерации — это непрерывное общение (в том числе — неформальное) с огромным количеством людей. Судейских, медицинских, юридических.
Именно с этой позиции я написала свою гимнастическую колонку накануне Конгресса, а, когда выборы закончились крайне нетривиальным итогом, жанр «я же говорила!», он же — пляска на костях — показался мне не слишком уместным. И я позвонила хорошему давнему знакомому, который десять лет возглавлял одну из серьезных международных спортивных федераций.
И услышала от него примерно то же самое, о чём думала сама. Что совершенно беспрецедентный случай, когда первого вице-президента (им, напомню, был представитель нашей страны) разжалуют до члена Исполкома, а не оставят в числе обычных вице. Что это откровенно дисциплинарная мера, которую очень хотели сделать публичной и в назидание — и сделали.
Ну а то, что взамен ФИЖ получил в своём «верхнем» руководстве представителей не самых, мягко говоря, гимнастических стран - дополнительная оплеуха нашей стране.
Точно такая же демонстрационная мера избрать бывшего председателя техкома Наталью Ивановну Кузьмину почетным (читай — пожизненным) вице-президентом ФИЖ. Поднять человека из фактически рядового члена до уровня элиты, что тоже случай из ряда вон.
Кстати, для тех, кто не в курсе, Кузьмина — это не просто какая-то судья, позволившая себе пойти вразрез с генеральной линией партии. Это человек, который с 1974 года работал в художественной гимнастике тренером, а до 1992-го возглавлял советскую сборную и сборную СНГ в Барселоне. В ФИЖ это, судя по всему, помнят, у нас подзабыли, позволили откровенно неприемлемое (по мировым понятиям) поведение по отношению к уважаемому человеку, и огребли мы за это по полной.
Что теперь? Полная потеря влияния в самой федерации, отсутствие сторонников при каких бы то ни было голосованиях и, возможно, проблемы на соревнованиях. Потому, как резонно заметил мой умудрённый жизнью собеседник, судить нас теперь будут не по заслугам, а по высказываниям...
И самое обидное понимать, что все это — следствие надуманного и крайне локального конфликта, который не имел никаких шансов изменить уже свершившийся олимпийский расклад. Как правильно заметила после ЧМ Ирина Александровна, победителей не судят.
А проигравшими, во всех смыслах этого слова, оказались мы...

Сегодня выходной (у меня), из рабочих дел сущая ерунда - отредактировать одно из давно расшифрованных интервью, но день, как обычно, начинается с просмотра спортивных страниц, а это навевает всяческие профессиональные мысли (вдруг кому пригодится?)
Во-первых, поздравляюRitz с тем, что она очень мужественно выпихнула себя из комфортной и очень прочной скорлупы и взяла в руки камеру. Это сложно. Работать, когда ты знаешь, что результат этой работы будет выложен на всеобщее обозрение и подвергнут далеко не всегда благожелательной критике, всегда очень сложно. Оля это сделала, и я очень за неё рада (результат можно увидеть тут, набрав в поисковике «фигурное катание» или «Турин»).
А навеянные утренним чтивом мысли были следующими: однажды я делала интервью. Человек был не то, чтобы хорошо знаком, скорее, хорошо знаком с моим отцом, бывал неоднократно у нас в доме, работал в спорте, в верхнем его сегменте, и был очень высокого о себе мнения, как о профессионале. В профессиональном смысле он реально был сильным специалистом, хоть и довольно беспринципным, но тогда я об этом ещё не знала.
Интервью было сделано и опубликовано в «Советском спорте», (я была невероятно довольна результатом), но вскоре я почувствовала, что отношения между нами стали несколько натянутыми. И, поскольку я в этом плане человек достаточно прямолинейный — не люблю, когда возникают конфликтные или просто напряженные ситуации и предпочитаю сразу выяснять причину, то, разумеется, поинтересовалась, не обидела ли чем, невзначай.
«Вам удалось заставить меня говорить о том, о чем я не собирался. И это мне не нравится», — был ледяной ответ.
Тогда я, наверное, впервые задумалась о том, что такое интервью. Как правильно его вести, как подвести человека к той теме, которая интересна и важна тебе, как найти правильные формулировки, потому что ведь бывает и так: ты безо всякой задней мысли задаешь вопрос, а человек хлопает рукой по столу: «Всё, разговор закончен». И понимаешь запоздало, что наступил на больное, но совершенно не догоняешь, в чём именно это больное заключалось. А фарш уже невозможно провернуть назад, как говорится. С Газзаевым у меня такое было, например. После очень большого количества прекрасных и довольно откровенных бесед.
А еще я тогда поняла, что хорошее интервью крайне редко получается, когда ты просто нажимаешь кнопку диктофона, предоставляя собеседнику возможность говорить то, что считает нужным он сам.
Уже сто лет прошло, но когда я вижу интервью, в которых умный, интересный человек и крутой профессионал дежурно говорит ни о чём, очень досадно становится.
Хорошего всем дня! Вечером будет еще один обзорный текстик по мотивам Турина (он вчера ещё сдан, но выпуск решил вот таким образом, сорри)

Редко случается: спектакль давно закончен, а ты продолжаешь оставаться под впечатлением. Но именно спектакль, а не спортивные соревнования, стали лично для меня главным событием прошедшей недели, несмотря на то, что на этапе Гран-при в Турине, безусловно, было на что посмотреть: с точки зрения спорта много чего там было реально круто.
Но всё же «Каренина». В «Лужниках», в намоленном поколениями фигуристов Дворце спорта, что выглядит особенно символично. Этот лёд видел столько и стольких, что привезти туда абы какой спектакль было бы просто неприлично.
Ну а если без пафоса и ближе к делу, Илья Авербух абсолютно в рабочем порядке и в условиях пандемийных ограничений во всех смыслах этого понятия создал шедевр. С удивительно точным и очень глубоким проникновением в характеры, с лаконичной и в то же самое время исчерпывающей трактовкой сюжета, с кучей находок (чего стоит одна только работа фигуристов на трапециях в лучших традициях циркового искусства!), с сольными партиями выдающихся в фигурном катании людей, причем глядя на них ты понимаешь, что выдающиеся они не потому, что в программке перечислены титулы, а в силу того, что делают на льду здесь и сейчас. До мурашек и слёз, реально. Макс, Макс, Оксана, Албена, Таня, Рома, Лёша, Саша, Женя, простите, кого не упомянула, вы просто невероятные. От первой и до последней секунды.
Никогда не думала, что когда-нибудь скажу такое, и, тем более, увижу, но это было на порядок круче, чем всё спортивное фигурное катание той части олимпийского сезона, которую мы уже имели удовольствие наблюдать. Да и предыдущего сезона тоже. И того, что был до него.
Ваня Бариев, он же — Ригини, тебе отдельное спасибо. И Илье отдельное спасибо — за Ваню Бариева. За то, что увидел его таким. От звезд ведь всегда ждешь определённого уровня, поэтому их гениальность не настолько потрясает. А вот когда на лёд выходит человек не слишком успешный в своей прежней спортивной жизни, и показывает ногами такое, чего ни в каком нынешнем спорте и близко не наблюдается (прости, Нейтан Чен), мозг реально начинает взрываться.
И лакмусовой бумажкой — Тарасова в подтрибунье. Которая долго молчала, проживая впечатления, а потом — так, как она умеет, звенящим шёпотом: «Такого никогда ещё не было. Никогда. Даже в Большом...»
Очень рекомендую, честно.

Опять о фигурке, поскольку пока больше не о чем. Вопрос первый, неоригинальный: «Зачем Володька сбрил усы?» (©) В смысле - зачем Нейтан Чен устроил в короткой программе шоу имени Пхенчхана, и под ту же самую музыку, что, согласитесь, придаёт событию особую пикантность.
Сразу скажу, что я далека от истерических причитаний просто в силу того, что ОИ-сезон для спортсменов такого уровня, как Чен — это сезон одного старта. Всё остальное — экспериментальная репетиция. Ну, вот так человек захотел (сам, между прочим) — реинкарнировать короткую программу, доставившую ему столько боли, и победить её. С тем же лутцем и тем же флипом.
Как должен в этом случае реагировать тренер? Правильно, встать рядом. И отнестись к решению с уважением, поскольку решения такого порядка — это решения сильных людей. Закрыть гештальт, как модно говорить в мире знатоков психологии, получивших знания из телевизионных сериалов.
Правда, Арутюнян не был бы Арутюняном, если бы не предусмотрел варианты. Сегодня как раз всё это с ним обсуждали. Ну а пока у Чена есть время для эксперимента, он будет накатывать свою «Немезиду».

Вопрос второй: зачем нужен Гран-при Саше Трусовой с совершенно очевидной и совершенно очевидно серьёзной травмой ноги? Наверное, затем же, зачем пять четверных. Не стоит забывать, думаю, что Саша выросла в школе, где с детского возраста спортсменам вбивается в голову: если у тебя есть характер, ты должен преодолевать все. Собственное «немогу-нехочу», усталость, страх, физическую боль. Вот она и преодолевает. А нужной степени зрелости в мозгах, когда спортсмен способен не только грудью на амбразуру, но просчитать все риски и возможные последствия, пока нет. Для таких вещей существует тренер, но когда для тренера, по большому счёту, нет никакой разницы, кто из его спортсменов отберётся-выиграет-получит, схема энергосбережения (то есть, сбережения ресурса) работать перестаёт.
А в памяти меж тем маячит осень 2017-го со стрессовым переломом Жени Медведевой. Помните же сценарий? Сначала терпишь, потом на обезболивающих, а потом до Олимпиады остаётся два месяца, а ты без ноги. Как-то совсем не хочется, чтобы применительно к Саше этот сценарий повторился.
И да: я совершенно не шутила по поводу предыдущей темы. Даже замечаний не буду делать — просто тупо в бан. Простите, Атом, но если вы читаете в блоге только себя, это точно не мои проблемы.
Хороших выходных!

Заработала себе выходной. На самом деле не выходной, конечно, а день отъезда (вещи собраны с вечера, и утренний кофе уже выпит), но по работе это первый день, когда не нужно раскладывать в голове расписание чужих тренировок, проверять степень заряженности компа, телефона и диктофона и утепляться, утепляться, утепляться... Ненавижу за это зиму и восхищаюсь лыжниками и всеми теми, кто ведет свои спортивные битвы по зиме.
Попросила поменять местами два интервью (будет вам сегодня про Бьорген, да)
Из того, что еще не вышло — Сорин, Гараничев, Елисеев, Касперович, Ступак, Шашилов. По техническим причинам не пересеклась с Большуновым (в феврале, надеюсь, напишу об этом). За Устюгова отдувался Крамер. Девочки-биатлонистки загружены и попросили пощады, но не слишком жалею об этом. Что действительно жаль — не съездила в гости к Вольфгангу. Нефиг, называется, было на футбол мотаться.
Ну а сейчас какие-то жалкие 280 км — и я в шоппинг-Сити. Завидуйте!
И хорошего дня, традиционно. Последняя карточка упорно ложится набок, тем самым как бы намекая: «Спала бы ты, тётка, темно ещё на дворе...»

Всё, можно перевести дух. Командировка практически закончена (два запланированных на завтра интервью идут уже довеском), и должна сказать, что работать в подобном режиме я порядком отвыкла. Девять больших интервью за девять дней, куча сопутствующих разговоров, параллельных комментариев, плюс — выезд на пленэр в Марибор оказались тяжеловатым постковидным экспериментом для человека, работавшего полтора года дома в удалённом режиме. Но всё когда-нибудь заканчивается.
А в Рамзау тем временем зима. Снег, резкое похолодание, отсутствие видимости на глетчере, хотя, говорят, если совсем рано, то даже было солнце сегодня. Но совсем рано не получилось, а в полдень, когда мы с Егором Сориным поехали забирать с глетчера его жену Таню, из-за ненастья даже остановили подъёмник. По таниным словам, последний час тренировки наверху оказался полной жестью — боялась заблудиться в тумане и вообще не найти дорогу назад. Но тут ей явился ангел-спаситель в образе Князя Серебряного (кто знает, тот поймёт), и сопроводил её до подъемника.
Программа-минимум тоже выполнена: в Граце куплено самое лучшее на раёне деревенское тыквенное масло, для которого в городских супермаркетах предусмотрена отдельная стойка (страшный секрет открою: я на футбол потому и поехала, что через Грац), куплена и доставлена замечательная косметика из местных трав, по которой я честно скучала два года, и даже куплен совершенно страшненький (по моим понятиям) лак для ногтей дракону Ларе. Но дракон в восторге, и это главное.
Но вообще должна сказать, что реально оказалось тяжело. Когда в Рамзау съезжаются несколько различных команд, это означает, что минимум два раза в день ты куда-то едешь на машине (первая тренировка в 8.30 утра), между этими поездками с кем-то встречаешься, иногда в ночи (абсолютная ночь здесь наступает примерно в 8 вечера), а в оставшееся время хорошо бы все эти разговоры расшифровать. Ну и поесть, если повезет. Хотя к вечеру уже не хочется.
И да, в Австрии по-прежнему прекрасное вино. Вот отработаю завтра остаточный план, и окончательно перейду в режим пассажира: сижу, вяжу и иногда выпиваю.
Хорошего всем конца недели! У меня он послезавтра начнётся.

Много лет тому назад я написала для «СЭ» материал об известной лыжнице. Она только-только стала чемпионкой мира, была мне очень симпатична, как и всё то великое поколение во главе с Еленой Вяльбе, мы неоднократно и очень тепло общались. Так получилось, что в тот год я проводила с лыжниками довольно много времени и самозабвенно влюбилась и в сам вид спорта, и в людей, которые отдают этому жизнь.
Собственно, и сам материал начинался словами:
«...Лыжники действительно особый народ. Можно только гадать, насколько тяжело проводить большую часть жизни в крохотных, занесенных снегом горных и лесных деревушках, бегая в метель, мороз, иногда - проливной дождь - по много километров, когда ни одной души вокруг. Городские, привыкшие к удобствам, дети выдерживают нагрузки лыжного спорта редко. Вот и нет почти среди лыжников городских жителей.
Мужчины-лыжники умеют все. Починить, подштопать, растопить, если нужно, печь, приготовить пищу и быстро накрыть стол, чтобы накормить тех, кто пришел с мороза. Женщина на лыжне - явление еще более странное. Это - женщина вдвойне. Самое сильное желание, которое испытывает большинство гонщиц, пробежав десять, пятнадцать, тридцать километров - немедленно встать под душ, а после сделать прическу и макияж. Их гостиничные номера никогда не бывают похожи на временное жилье. Это, скорее, будуары - с косметикой на туалетных столиках, мягкими игрушками, цветами. Сюда не входят в обуви - оставляют за порогом...»
Заголовком к материалу я поставила первое, что пришло в голову, хоть и довольно банальное: Королева снежного леса. Текст был отправлен в редакцию, от редакторов/корректоров (как я узнала уже после возвращения в Москву) попал к дизайнеру, и тот, подгоняя сверстанный блок под нарисованный макет, потребовал заменить заголовок, поскольку в моем было 22 знака с пробелами, а под взлелеянный редактором шрифт требовалось максимум 16.
В итоге сам дизайнер и придумал вариант. Согласовал его с дежурным редактором, и текст вышел в газете под шапкой: «Женщина из леса».
Не буду утомлять подробностями, но отношения между мной и героиней резко испортились на много лет вперед. Сам материал она, как выяснилось, вообще не стала читать - ей хватило заголовка.
Потом, сколько-то лет спустя я вспомнила историю в беседе с другой лыжницей, и она объяснила, что реакция была абсолютно предсказуемой. Потому что та моя героиня дико комплексовала, попав в сборную, что она не «городская», как были те же Лена Вяльбе, Люба Егорова, Нина Гаврылюк, Тоня Ордина. И необдуманный заголовок полоснул её, как кнутом.
С тех самых пор я довольно часто думаю о том, как может полоснуть по человеку та или иная публичная формулировка. Хотя всем вокруг вообще может быть непонятно: а что тут такого-то?
Это я плавно к Лайшеву перехожу. К его пассажу об Алине Загитовой — девочке, которая вообще-то и сделала наравне с Женей Медведевой славу всему Самбо-70. Ту самую славу, которую сейчас Лайшев радостно пожинает, курсируя по различным мероприятиям. А в паузах рассуждает о провинциальной дикции спортсменки, сделавшей для страны куда больше, чем иные руководители. Не, ну а чотакова?

«А у нас для вас в ресторане живая музыка», — торжественно объявил портье при заселении, и точно теперь могу сказать, что после ужина под живую челябинскую музыку, мы готовы в этом городе ко всему. Сегодняшний ужин при единодушном одобрении тех, кто на него собирается, по договоренности с персоналом перенесен из гостиничного ресторана в гостиничное же кафе, где впору будет радостно петь хором, как когда-то пели «Самоцветы»:
— Через две, через две стены-ы...
Как соприкосновение с живой музыкой перенесёт Тед Бартон — не менее животрепещущий вопрос, нежели то, какое количество четверных прыжков прыгнет на прокатах Саша Трусова. Но это, конечно же, суровая местная достопримечательность. Завтрак, который по гостиничному расписанию длится до 12 часов дня, воспринимается как совершенно логичное следствие.
В плане работы все просто: в 13.00 начало процесса аккредитации, в 14 начало прокатов, в 19 — их окончание.
Так что присоединяйтесь к просмотрам-обсуждениям, выкладывайте интересное и вообще развлекайтесь в свое удовольствие
Либретто к программам хрустальных девочек здесь
Катя, спасибо за ссылку!
И к вопросу о лишенцах (я про челленджеры). Кто хочет, тот, как известно, ищет возможность. Кто не хочет — причины.
«...Для нас очень важно выступить перед началом Гран-при в двух турнирах. Поэтому сначала запланирован этап Кубка России в Сызрани и следом мемориал Дениса Тена в Алматы.
— Неожиданный выбор.
— Мы планировали поехать в Братиславу на турнир Непелы, куда мы ездили много лет подряд, но эти соревнования отменили. Почему отменили, мне неизвестно, но выбирать нам не приходится, поедем в Казахстан...»
И, Ридер, по-хорошему прошу, не нужно это комментировать. Забаню...
[400x400]

Мальчики мимо, это для девочек. Tomkin, держите обещанную картинку. Я ещё полтора дня дорабатываю ангелом-хранителем, нянькой и кухаркой в одном флаконе, после чего впрягаюсь в работу в режиме полной активности. Неполная — это когда на звонок из Брюсселя говоришь: «Извините, у меня тут ребёнок ползает, поэтому разговаривать могу в крайне ограниченном режиме».
Что на очереди?
Прежде всего фигурка и биатлон, пока всё это на уровне составления рабочих планов, но их (планов) много. При этом остается время на свободное творчество. Поэтому заявки принимаются.
И опять в доме закончилась еда (((
[700x525]

Написала день назад в тележке, что самое нелепое, что приходилось слышать в новостном плане в последний месяц — это отмазка пресс-службой сборной РФ решения по Жиркову. Тут же прилетел комментарий: мол, не беритесь, мадам, писать о футболе, в котором ни хрена не разбираетесь.
Это реально развеселило, потому как было не о футболе. А о том, что подавляющее большинство российских пресс-служб категорически не умеет работать. Возьмём конкретную ситуацию: руководство команды не хочет видеть рядом со сборной пусть травмированного, но очень авторитетного игрока. Почему не хочет — возможны варианты. Возможно, начинающий главный тренер Валерий Карпин просто опасается за то, что рядом с Жирковым его личный авторитет может как-то потускнеть, я не знаю. В конце концов главный тренер должен иметь право на свои решения и распоряжения. Но:
Нельзя было не понимать, какой резонанс за этим последует. Жирков — это не Кокорин, не Мамаев и не Глушаков. Это человек, отдавший сборной всего себя и ни разу — подчёркиваю, ни разу, ни у одного человека, который с Юрой пересекался, не было основания сказать, что игрок недорабатывает или бережет себя. Или режим нарушает. Или как-то не так себя ведет. Чем не икона, коих в российском футболе, честно скажем, не так, чтобы много насчитывалось?
Иначе говоря, отмазка с ковид-декларациями (если других аргументов не нашлось) должна была быть озвучена именно тогда, на уровне принятия решения убрать Жиркова от сборной. И в другом тоне, разумеется. И желательно с комментариями как главного тренера, так и самого Юры. Хотя бы для того, чтобы сейчас тысячи людей не задавались вопросом, чем именно легендарный игрок помешал новому штабу. Азы пиара, иначе говоря.
А сейчас действующие (со стороны сборной) лица выглядят, как обос...шийся отряд. И обсуждала их по горячим следам именно в этом контексте вся спортивная и болельщицкая общественность. Что не впервой, собственно.
И это, кстати, плавно переходит во вторую часть того поста в телеграме — о желании Карпина «закрыть» сборную. Это кто только не проходил уже. В биатлоне — времен Кущенко, да в том же футболе - в «Зените». Можно ли в эпоху тотального распространения информации наглухо закрыть от внешнего мира отдельно взятое подразделение? Да, можно. Только очень хлопотно это и дорого. И заниматься такими вещами должны профессионалы. А не, прости Господи, сбитые в профессии лётчики при кормушке, считающие всех вокруг идиотами...

А вообще, должна сказать, благодатнейшая тема российский футбол. Что в части отмены/неотмены лимита, что в части прочих решений. Среднеранний «СЭ» в этом плане был просто исчерпывающим мануалом для понимания скрытых футбольных рычагов и мотивов.

И отдельное спасибо Алекс_Бир за цитату из любимого автора. Именно так всё.
Хорошего всем уик-энда!

30 лет со дня выхода первого номера «СЭ». Солидная дата и достаточный повод написать какие-то слова. Хорошие, разумеется. На заре возникновения нам, помнится, серьезные газетомагнатные американские аналитики отводили три месяца жизни. Причём аргументированно так отводили, учитывая многочисленные прецеденты и мировые тенденции.
Хотя если совсем честно, лично для меня период абсолютного человеческого и творческого счастья длился немногим более десяти лет. Помню, с каким упоением я писала текст на десятилетие «СЭ» (очень рекомендую тем, кто не читал — многое поймёте) , и как отчаянно сопротивлялась респоряжению Кучмия написать текст на 15-летие. Не хотела писать вообще ничего. Написала в итоге, но совсем не поздравительно получилось.
Сейчас же просто хочется поздравить тех, кто жив, и помянуть тех, кто ушёл. Можно читать «СЭ», можно не читать его, но факт остается фактом: в российской истории спорта газета была грандиозным явлением.
И я рада, что приложила к этому руку.
Ну и с днем физкультурника!
[275x183]

Вот она была - и нету, как пела во времена моей школьной юности Лариса Мондрус. Мы закрылись, с чем всех и поздравляю. Не самым худшим образом закрылись. Запоминается последнее, как известно, из этого последнего (дня), наблюдая гандбольный финал я с интересом узнала, что серебро — это очень хороший результат.
Сразу вспомнился древний анекдот: «80 лет — прекрасный возраст. Но это понимаешь только в 90...»
Так вот, по поводу серебра. Когда комментатор говорит это спустя минуту после поражения команды в финале, он кретин. Потому что поражение в финале — это поражение в десятикратной степени. Трагедь, как либит говорить одна моя знакомая гимнастическая бабушка. Нужно чтобы пару лет прошло, чтобы начать воспринимать серебро, как не самый плохой результат. Аксиома это. Не благодарите.
Не буду мучать вас количеством слов, тем более что с завтрашнего дня у меня будет на попечении человеческий детёныш, так что я на линии огня с пылесосом, соковыжималкой и плитой.
Спасибо за олимпийскую компанию. Всех люблю!
[300x168]

Просто для затравки — кусочек из очередного интервью, сложившегося совершенно спонтанно после выпада Мёрфи и фразы, сказанной мне уже не помню кем: «Американцы бесятся, потому что у них начали отнимать то, что они всегда считали своим»
И вот так, слово за словом, мысль за мыслью я и созрела, чтобы открыть лист контактов. Получился весьма нетривиальный разговор:

...Смотрите, что стало происходить: накануне сессии МОК в Дании, где на Игры-2016 выдвигались, США и Бразилия, состоялся разговор тогдашнего президента США Барака Обамы с Жаком Рогге. На сессию приехала мадам Обама, и все были просто уверены в том, что американцы получат эту Олимпиаду. А они переуступили это право бразильцам. И на трибуне президент Бразилии, бородатый такой, американцам чуть ли не в ножки кланялся. А в США рассудили просто: с Бразилией, где сосредоточен большой американский бизнес и серьёзные капиталы, на тот момент у них были сложные отношения, натянутые. Для того, чтобы более свободно владеть этим миром, нужно было бросить латиноамериканцам какую-то кость. Кстати, экономически американцы от того решения только выиграли: расходовать средства и человеческие ресурсы на прием Олимпиады в Америке было бы гораздо менее выгодно, чем пустить в оборот свои средства и получить выгоду за Игры в Бразилии.
— А зачем США понадобилось переуступать право на Игры-2024 Франции?
— Мне кажется, они, таким образом просто играют с Европой, получая при этом «отступные». Показывают, кто на самом деле владеет «контрольным пакетом». Точно так же сейчас выстраиваются отношения с WADA. В Сенате США открыто заявляют: «Нам выделено 2,9 миллиарда, которые мы должны передать в WADA, но мы собираемся сначала перевести половину этой суммы и посмотреть, как будет идти реорганизация Агентства». То есть, снова показывают, кто в доме хозяин: будет устраивать, как идёт реорганизация, дадим деньги. Не будет устраивать, не дадим...»

Ну и традиционно — удачи!

Начинается самое азартное в гимнастике - отдельные снаряды. «Без Булдырабыз», как писали на баннерах в Казани со время Универсиады. В переводе — «Мы можем!»
В олимпийской гимнастике лозунг дня звучит чуть иначе: «Без Байлз!». Что в переводе означает фактически то же самое. Отсутствие 19-кратной чемпионки мира на помосте означает, что преподнести сенсацию и выиграть в обоих женских финалах может любая из спортсменок.
В трех финалах у мужчин расклад тот же самый. Так что драка будет отчаянная. И новая тема — специально для того, чтобы оставить в прошлом всё неприятное: заключительную эстафету, Клишину с её странной и крайне несвоевременной травмой, поражение Наташи Воробьевой в борьбе...
Плавание завершилось сварой, Дмитрий Губерниев сцепился с главным тренером сборной Сергеем Чепиком, и это — тот самый случай, когда эмоции оказались совершенно ненужными и губительными. Потому что вопросы были очень по делу. Но задал их Дима таким тоном, что в смысл даже не хотелось вслушиваться, хотелось просто послать.
Если в сухом остатке, отрешившись от двойного золота и серебра Рылова и двух медалей Колесникова, российские пловцы в Токио 48 раз выходили на старт в личных видах, семь — в эстафетах, и в 34-х случаях проплыли хуже, чем это было на отборе и на чемпионате Европы. Что не помешало главному тренеру выставить команде (а фактически —себе) «пятёрку».
Подробности заключительного плавательного дня вот-вот появятся на сайте, следом должно выйти интервью с Соней Поздняковой (хотя по большому счёту это просто подстрочник нашего видеоразговора, даже не мной переложенный в текст), но там интересно. К вечеру очень постараюсь довести до готовности интервью с тренером Жени Рылова, взявшего на себя вину за террористический акт в смешанной эстафете, ну а сейчас — удачи нам и нашим пациентам, как говорят врачи.
Хорошего всем дня!