Лет семь или восемь назад мне позвонил совершенно незнакомый человек и попросил о встрече. Подъехал он почти к моему дому, в ближайшее кафе, и, не дожидаясь заказа, стал раскладывать на столе какие-то бумаги, газетные и журнальные вырезки, ксерокопии документов, фотографии и афиши.
Собеседником оказался Михаил Белоусов — директор одного из первых в нашей стране балетов на льду. Того самого, где когда-то каталась Этери Тутберидзе с Николаем Аптером.
Проговорили мы тогда часа три, большую часть под диктофон, но беседа продолжения не получила: Михаил был сильно и небезосновательно обижен на свою бывшую звезду из подтанцовки, хотел предать огласке некоторые довольно пикантные факты американского периода, я же сказала, что совершенно не собираюсь в этом участвовать хотя бы в силу того, что у издания, где работаю, несколько иной профиль.
Но бумаги мне тогда Белоусов оставил — со словами, что ему они уже не нужны, а меня, возможно, когда-нибудь заинтересуют.
Сейчас же, после нашумевшего интервью просто тупо сопоставляю цифры и факты. Балет был создан Белоусовым в 1991-м по стандартной схеме, то есть, в труппу входили люди, умеющие кататься, но не нашедшие себе применения в спорте. Времена были тяжёлые и голодные, соответственно Белоусов задался целью сделать из балета выгодный бизнес и вывезти его в США. Что и реализовал в сентябре 1994 года, заручившись предварительной поддержкой американской стороны и подписав договор о намерениях.
Там действительно имела место несколько мутная история с паспортами, из-за чего часть фигуристов развернули прямо в Шереметьево по причине сомнительных виз, и присоединилась они к труппе спустя месяц или около того.
Труппе в какой-то степени повезло: с одной стороны, их кинули с контрактом американцы, но с другой, на дворе было предрождественское время, поэтому найти дармовую еду, или возможность за эту еду где-то сплясать, было не слишком сложно. Поисками таких приработок для своих артистов Белоусов и занимался. Параллельно он искал способы как-то наладить сотрудничество с американскими продюсерами, но тут было сложнее: тех денег, которые хотел Михаил, ему давать не собирались в принципе.
А через четыре месяца случился теракт в Оклахоме после чего коллектив стал разваливаться.
Что из этого следует? Ну, хотя бы то, что героиня нашего повествования оказалась в Америке не в 18 лет (как утверждает википедия) а в 20 с хвостиком. В 21 — после теракта, который случился 19 апреля 1995-го, оформила брак с партнёром по выступлениям. Произошло сие событие 12 мая того же года, если верить документам. После этого пара какое-то время пыталась кататься, где придётся, но не слишком успешно. И даже если по-максимуму натянуть сову на глобус, ледовая эпопея в США (не готова назвать её тренерской) не могла продолжаться больше трёх лет. Потому что в 1998-м Этери вернулась в Москву.
Каким образом здесь можно насчитать «шесть лет работы в Америке», я ответить затрудняюсь. Каким образом за это, непростое во всех отношениях время можно было получить два высших образования, не имея никакой связи с Россией за исключением дорогущих и потому редких звонков домой — тоже вопрос без ответа. Не говоря уже о том, что при той зашкаливающей степени тщеславия, которую мы так или иначе наблюдаем у героини, эти дипломы уже миллион раз были бы продемонстрированы публике.
Точно так же в пух и прах разбиваются многие другие моменты интервью.
Жаль на самом деле, что Леонид Слуцкий выступил в этом разговоре не как профессиональный тренер, а как блогер-фанат с достаточно неоднозначным тренерским прошлым.