Зверьки были с нами неразлучны. Они ели из наших тарелок и спали в
нашей кровати. Главными из них были два Размахайчика.
Размахайчик Зеленые Глазки был добродушный, ласковый, никому не
делавший зла. Серые Глазки, когда подрос, оказался с характером. Он при
случае мог и укусить. Их нашли под скамейкой метро, в коробке от фиников. К
коробке была приколота записка: "Размахайчики, иначе Размахай, иначе
Размахайцы. Австралийского происхождения. Просят любить, кормить и водить на
прогулку в Булонский лес".
Были и другие зверьки: Голубчик, Жухла, Фрыштик, Китайчик, глупый
Цутик, отвечавший на все вопросы одно и то же-- "Цутик и есть". Была старая,
грубоватая наружно, но нежнейшая в душе Хамка с куцым рыбьим хвостом. Где-то
в стороне, не принимаемый в компанию, наводящий неприязнь и страх, водился
мрачный фон Клоп.
У зверьков был свой быт, свои привычки, своя философия, своя честь,
свои взгляды на жизнь. Была у них собственная звериная страна, границы
которой, как океан, омывал сон. Страна была обширная и не до конца
обследованная. Известно было, что на юге живут верблюды, их по пятницам
приходит мыть и стричь белая лошадь. На крайнем севере всегда горела елка и
стояло вечное Рождество.
Зверьки объяснялись на смешанном языке. Были в нем собственные
австралийские слова, переделанные из обыкновенных на австралийский лад. Так,
в письмах они обращались друг к другу "ногоуважаемый" и на конверте писали
"его высокоподбородию". Они любили танцы, мороженое, прогулки, шелковые
банты, праздники, именины. Они так и смотрели на жизнь: Из чего состоит
год? - Из трехсот шестидесяти пяти праздничков. - А месяц? - Из тридцати
именин.
Они были славными зверьками. Они, как могли, старались украсить нашу
жизнь. Они не просили мороженого, когда знали, что нет денег. Даже когда им
было очень грустно, они танцевали и праздновали именины. Они отворачивались
и старались не слушать, когда слышали что-нибудь плохое. "Зверьки,
зверьки, - нашептывал им по вечерам из щели страшный фон Клоп,-- жизнь
уходит, зима приближается. Вас засыпет снегом, вы замерзнете, вы умрете,
зверьки, - вы, которые так любите жизнь". Но они прижимались тесней друг к
другу, затыкали ушки и спокойно, с достоинством, отвечали-- "Это нас не
кусается".
Георгий Иванов, "Распад атома". 1938.
Сама повесть тяжёлая, тягучая, жёсткая, сильная, но местами просто до отвращения пошлая... И не в том, смысле, что автор пошляк. А в смысле, что в этом и есть соль, и оно сделано умышленно, для создания правильного эффекта. "Боги и кастрюли, звёзды и огрызки".. (с) Пилот. Вот-вот, что-то сродни. От возвышенных философских рассуждений об обращении к Богу до бытовой пошлости выражений.
Но мне не очень понраивлось в целом, ибо прочла, с огромным трудом продираясь сквозь то, что внушало отвращение. Но кусок про зверьков покорил, что-то в нём выбиваюнется из всего текста настолько!.. хотя в контексте всего рассказа он приобрёл и горьковатый привкус... И там много хороших мыслей...
Кому интересна полная версия, то она есть
тут.
А
здесь об авторе.