Инспектор По... Он входит в горло, он режущий зонд, Забывший о состраданье. Он спазм укуса в диафрагмовый зонт, Исполненный ожиданья. Он смотрит злорадно на гибель объема В объятиях губки хищной. И прочь, усталый газовый ком, Холодный, свободный, лишний. Он вобьет в ваш хобот меченый гвоздь! Он внезапный и пугающий гость! Инспектор По… Он тоже был объят и выжат И выброшен выдохом томным. И на миокарде угольном выбит Твой профиль, зовущий и темный. Не жди его смерти, она будет долгой: Бескровная жизнь не знает срока. Он станет жаждой давнего долга, Инспектором выдохов-вдохов

Гномы-Каннибалы Эти гномы все видят, эти гномы все ловят, Эти гномы не спорят, они нас только давят. Они знают, что нам надо, даже если мы не знаем. Мы получим все, о чем не мечтаем. Каждый даст ответ, что делать, чего нет, Что думать, что не думать, что петь, что не петь. Каждый скажет, что надо хотеть, Потому что сами ничего уже не хотят! Гномы, гномы-каннибалы зарабатывают баллы. Гномы, гномы-каннибалы! Эти гномы не любят просто высоких, Им хочется каждого засунуть в шаблон. И каждый хочет стать еще ниже, Это верх мечтаний. Они все могут! Махать флагом, плюнуть в душу, Рыться в трупах и строить обелиски, Увеличить страх на душу населения, У которого ее давно уже нет! Гномы, гномы-каннибалы зарабатывают баллы. Гномы, гномы-каннибалы! Эти гномы нас любят, когда нас нет. Я бежал бы от них, но меня поймают. Я бежал бы от них, но нет сил: Я слишком привык, чтоб не быть таким, Как гномы… Гномы, гномы-каннибалы зарабатывают баллы. Гномы, гномы-каннибалы!

Пантера Она умеет подчинять желанья многих мужчин Для утоленья жажды собственной страсти. Подруги втайне злятся в силу этих причин, Но не ведают, что сами стали жертвами власти. Смотри, когда глаза ее меняют свой цвет. Она сменить способна возраст собственный даже, Поскольку более высокий приоритет Имеет ее новый объект. Не верь ее мукам - Они для тебя! - И смеху, которым отравится кровь. Как много их здесь, И все это она, Но в каждой из них незримо живет Пантера! Она не знает слова "верность", ибо это всего Минуты предпочтения кого-то покруче. Она стремится к сердцу, предвкушая его. Вновь чей-то пульс останется в отравленной куче. Но ты не можешь жить, не ощущая тепло, Ты тянешься к рефлектору в надежде на солнце, Не чувствуя розетки за спиной у него. Но я говорю тебе, я говорю тебе – но! Не верь ее мукам - Они для тебя! - И смеху, которым отравится кровь. Как много их здесь, И все это она, Но в каждой из них незримо живет Пантера! Но с глупою улыбкой, маскирующей страх, Она читает яд в моих холодных глазах, Она дрожит от слова, что хранится у меня на губах: "Пантера!"

Неживая Вода Вначале я думал, все будет просто: Я все равно ничего не теряю, Я выстрелю в воздух и всех напугаю. Никто не заметил, что здесь был остров и вода, Неживая вода. Плохая игра, я все потерял, Я лишь сохранил свое окно. Я, может быть, уйду из него, Но еще холоднее зима и вода, Неживая вода. Мне никогда еще не было так плохо, Мне никогда еще не было так хорошо, И так сладко, и так горько! И это всего лишь начало, И только течет неживая вода. Холодной рукой ничего не построить. И может быть, лучше я утону. Не знаю, сколько я буду стоить, Если все убегут, и со мной лишь вода, Неживая вода. Плазма огня и блестящая ртуть, Все бежит, я не знаю куда. Я лишь вижу, они бегут от окна, Не узнать, не назвать, не вернуть - Лишь вода, Неживая вода. Я никогда еще не был таким старым, Я никогда еще не был таким мертвым! И если это только начало, То каким же веселым будет конец?.. Течет неживая вода.

Ты Уходишь Ты уходишь в белом платье. В алых пятнах полночь. Белый ангел, я, распятье… полно память, полно Жить властью этой муки, прах снов беречь. Жить и знать, что эти руки Станут счастьем новых плеч. Ты уходишь в белом платье. В алых пятнах полночь. Белый ангел, я, распятье… полно память, полно. Ты уйдешь, но станешь жаждой, мук запретных болью. Алый сок любви однажды станет черной кровью. Испей мой стон. Дай мне шанс. Сожги мой сон. Дай мне шанс…

Коммунальный Блюз Блюз коммунальных будней, хозяин пыльных нот, Творит по кухням блудным очередной обход. Гример страстей экранных, суфлер батальных сцен, Эстет пропорций вечно равных, Законодатель и блюститель цен. Мы не ждем, чтобы ждать, мы не верим, чтобы верить. Но способность стрелять ломает в клетке двери. Скальпель, терзай, чтоб не присыпал пудрой флюс Коммунальный блюз! Блюз коммунальной боли, мы слышим, это ты! Рейсфедер чьей-то брови, блюститель красоты. Но подлежит продаже сообщнический круг, И кнут, и пряник твой, и даже Закон огня воды и ржавых труб. Мы не ждем, чтобы ждать, мы не верим, чтобы верить. Но способность стрелять ломает в клетке двери. Скальпель, терзай, чтоб не присыпал пудрой флюс Коммунальный блюз!

Черные Волки Черные волки, инспекторы леса, В книге ночной открывают строку. Знают они, что вернутся не все, Но встают на свою тропу. Черные волки, слуги огней, Неподкупны - пусть гномы подбросят им кость! Молчаливая тень респектабельных дней - Плоть от плоти ваш каменный гость. Эй вы, рыцари плоскости, Монстры кляпов и ртов! Ваш страх в бархатной полости кресел - Защите от сквозняков. Но ветер тропою длинных подвалов, Вскормленный влагой растаявших льдин, Гулко уносит в душные залы наш ритм, наш гимн: Мои струны - моя боль. Мои ветры - моя воль. Мои ноты - моя роль. Мой крик - мое слово. Мои стены - моя мразь. В твоем сердце - моя страсть. Моя правда - моя власть. Мой хлеб - моя злоба! Черные волки, дети ветров, Им знакомы дыханье тайфунов и штиль. Их надежда в огне вновь зажженных костров, В нашей вере. Кто против? в утиль! Волчий свет - детонатор для розовых линз. Начинает раскол инфракрасная ночь. Вновь за веером кровь укрывает павлин. Значит, страх прочь, ложь прочь! Мои струны - моя боль. Мои ветры - моя воль. Мои ноты - моя роль. Мой крик - мое слово. Мои стены - моя мразь. В твоем сердце - моя страсть. Моя правда - моя власть. Мой хлеб - моя злоба!

Пинкертон Как это так? а вот так! Вспомним хобби: Марки, попугаи, видео, металл… Я не гоняюсь за деньгами, не гоняюсь за плотью - Нет, черный блокнот - мой идеал. Я все напишу о соседях, о вашей жене и ее любовнике. Я напишу, как семь дней в неделю Спали друг с другом и шептали анекдоты. Я держу тело в отличной форме: Хитрый слух, а глаз как у орла. Работаю все дни, и даже субботы, С восьми утра до восьми утра. Я улыбнусь вам при встрече, че-че-че-четко и точно Руку подам. Я робот-убийца, поставленный на метод поточный. Я Пинкертон! Номер сотый, спал пока жена в отъезде, С собственной дочкой - вот те раз! Номер сто три - не помню, который по счету… Ну, в общем, говорил про указ. Номер сто пять ходил на Генделя, а после весь день грыз металл. Номер сто семь… какая досада, не помню, с кем точно… но тоже спал! Я Пинкертон Девятый захотел изменить что-то Там, где не снимают даже пыли с картин. Еще немного усилий, и узнаете все, Что делал третий, и второй, и даже номер один! Я сберегу, как икону, свой черный буклет, как символ бессилия Ваших побед перед грязью. В аорте стянут, как Иуда с перевязью, Я Пинкертон!

Второй Фронт Пели вы, вам было больно. Пусть вы слишком долго ждали - Не для вас команда вольно. Отдохнем, когда раздавят. Время неба - прошлый слог, вскормленный лежалым снегом. Время неба - ваш исток. Время неба, время неба - Ваш итог. Расколол трон твой второй фронт. Где теперь твой поезд? Он Скрылся вдаль. Ты не заметил Новых станций из окон, Где гранит ты раньше встретил. Не сломать и не свернуть нарисованные мелом Эти стены, этот путь. Время неба, время неба Не вернуть… Расколол трон твой второй фронт.

Телесудьбы Этот сон врывается утром. Встречу я экранный рассвет. Телемир, он стал моим культом. Сон – телеэстет. Этот мир был создан не мною, Он творится где-то извне. В этом сне, за каждой спиною, Что видится мне? Кто же, кто же ответит мне, Кто здесь? Кто здесь? Откройте дверь! Телесудьбы... Этот мир стабилен, там будет В меру темных и светлых тонов. Сколько мнений, столько и судеб. О, лучший из снов! Их колонны шествуют рядом, Всем хватает места в окне. Но за каждым жестом и взглядом Что видится мне? Кто же, кто же ответит мне, Кто здесь? Кто здесь? Откройте дверь! Телесудьбы...

Viva Kalman! Пегой луной наступает вечер. Лысый швейцар зажигает свечи. Пудрится цирк в ожиданьи встреч С голодною толпой. И через миг на арене алой Вырастет мир на утеху залу, Белый маньяк затрясёт устало Битой головой. Белый клоун, белый мученик, Ради смеха пьяно-жгучего Будет издеваться над собой. Вечером здесь у него заботы, Ведь униженье - его работа. Но посмеётся последним наш Невидимый герой! Но в час, когда полночь погасит краски, Бывший Пьеро поменяет маску. Новый из тех, кто над ним смеялся, Превратится в гной! Клоун не зря помнит эти лица: Вечером - шут, а теперь – убийца, В душном трактире он отрешится С пьяною ордой. В кабаке с визгливой скрипкой, За столом, от грязи липким, Будет хохотать он сатаной. Завтра опять у него заботы, Ведь униженье - его работа Но посмеётся последним наш Невидимый герой! Кто изгибал на арене спину, Тот испытал, что такое Сила. Пой же, цыган, зажигай-ка, милый, Белую ты кровь!

Сытая Свинья Все точки расставлены, Всё на местах. День завтрашний - как фраза Всего в двух словах. И можно развлечься Риторическим вопросом. Но в сумерках какая-то Серая тень Неизбежно выползает Из углов и щелей, Терзая мою душу Холодным приговором. Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Просто сытая свинья. Я в грязной луже лежу, Но ты не трогай меня, Ведь эта лужа – моя! Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Просто сытая свинья. Я в грязной луже лежу, Но ты не трогай меня! Толстая ленивая серая кошка Развратно заползает Ко мне на колени Она совсем такая, как ты. А горечь утрат - субъективная блажь. Ведь если не купишь, Так точно продашься. Я знаю, я спокоен: Все такие, как я! Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Просто сытая свинья. Я в грязной луже лежу, Но ты не трогай меня, Ведь эта лужа – моя! Да, я сытая свинья, Да, я сытая свинья, Просто сытая свинья. Я в грязной луже лежу, Но ты не трогай меня!

Африканка Моя африканка, она Умеет владеть ситуацией. Права и всесильна одна, Горда африканской формацией. Африканку тревожит луна, Но дрожит перед ней исполкома стена, Когда потрясает она Своей сексуальной дотацией. Ja, ja, ja, naturlich! Danke schön, junge Frau. Ja, ja, ja, naturlich, Meine kleine junge Frau. Привычны, понятны, просты Слова африканской полемики. Их сладость вкушают отцы И гимн фаршируют холерики. Значит, есть под луной красота! Не втоптать красоту в грязь ногой никогда. И худсоветов орда Поёт в восхищённой истерике: Ja, ja, ja, naturlich! Danke schön, junge Frau. Ja, ja, ja, naturlich, Meine kleine junge Frau.

Герои Герои, герои, кругом одни герои!

Праздник Советской Семьи Ты ходишь по квартире, Ждешь, когда можно лечь спать. Уроки приготовил на "пять" и "четыре", Их можно даже не проверять. История СССР Выучена легко и понятна. Прочти эти сказки маме, Ей это будет приятно. Ведь у тебя такая заводная мама! Дедушка – он один. Он до сих пор бомбит Берлин. Он от этого грома сошел с ума, Он до сих пор просыпается с криком: "Война! Ура! Вперед, за Сталина!" Сестра у зеркала давит прыщи, Мечтая о стаях усатых мужчин. Ей мамины юбки все уже и уже. Есть кандидаты на место для мужа. Пройдет еще несколько лет, И оно не останется пусто. И будет она пихать, пихать В нас щи с капустой. Ведь у тебя такая заводная сестра! Эй, у нас такая заводная семья! Простая, простая советская семья.

Холодная Любовь Бронзовая кожа. Пьяная свирель. Чёрная перчатка пала на постель. Вот и нет любви И нет любви. Юный полицейский составляет акт, Как твоею кровью я запачкал фрак. Вот и нет любви И нет любви.

Наша Правда Слышишь, скрипят оси телеги. С даты крещения катится воз. Время побед и время забвений. Весны считая, мелькает до гроба обоз. Славим друг друга в страницах энциклопедий, Режем словами центральных газет. И нищету, и блеск поколений Заново празднуем, заново лепим На каждый наш съезд, на каждый наш съезд. Ведь наша правда, наша правда терпит плетку! Наша правда, наша правда пахнет водкой! Мы говорим, что нет для страха причины, Нечего ждать, кроме новых побед. Но память о страхе живет в изрубцованных спинах. А сколько рубцов насчитаемся мы Через несколько лет, через несколько лет?.. Ведь наша правда, наша правда терпит плетку! Наша правда, наша правда пахнет водкой!

Кондуктор Эти стены снова давят на меня, Закрывает темнота… что дальше? Штыками наступают холода, Выгрызая из груди рваный кашель. То ли это смех, То ли это крах, То ли страх вернуться в пустоту. Стало что-то не так как будто, Снова дверь прикрыл кондуктор И о стёкла бьётся ветер. Ветер холодом закуёт сердца, Роса выест глаза солью. И нельзя ни кричать, ни молчать, Можно разорванным ртом харкать кровью. То ли это смех, То ли это крах, То ли страх вернуться в пустоту. Стало что-то не так как будто, Снова дверь прикрыл кондуктор И о стёкла бьётся ветер…

Крысы В Белых Перчатках

Щекотно Сезон дождей. Почему же ветер тучи не уносит вдаль? Столько длинных дней Было мне зимы далёкой жаль. А так дождь на весь день. Все думали, что мне просто лень. И пусть, А на самом деле, я боялся, но Теперь всё равно и я не боюсь. Осень падает с деревьев, Серое небо в лужах. Дети не идут домой, Им ничего не нужно. Песни, будущие весны, Умирают в чреве от голода. Завтра мы уйдём из дома. Завтра мы уйдём из дома. Не хочу, там холодно! И мы, как листья, падаем с деревьев, Кровью истекая в лужи. Ах, как скучно, боже мой! Спой мне о чём-нибудь на ужин. Спой мне, чтобы было грустно, Только не очень больно. Спой мне, чтобы было страшно, Спой мне, чтобы было страшно. Чтобы было щёкотно! Завтра мы уйдём из дома...

Мотоциклетка Я помню барышнею вас в короткой белой блузке. Я был учитель-гувернёр, учил вас по-французски. Я вас тогда обожал. Я был серым гимназистом, а вы - моей принцессой. Вы мне пели "Марсельезу", картавя так прелестно. А я вам подпевал! Я встретил вас спустя шесть лет и думал, не узнаю: Вы были в чёрных галифе, в губах была сигара. И с вами был Сатана! Его злодейский жёлтый глаз - Антихриста отметка. Его зовут Мотоциклет, а вас – Мотоциклетка. И вы - его жена! Я этой ночью видел сам: горящая, нагая Вы улетали в небеса на страшном чёрном волке. Я знаю, это был он Я ставлю свечку к образам, но я уже не верю Я скоро душу вам продам, вам и мотоциклету. Отче наш, иже еси! Отче наш, иже еси! Семь волков, одна волчиха. Взвейся, ветер, наше лихо В чисто поле унеси. Меня не будет завтра. Тебя не будет завтра. Всех нас не будет завтра. Сегодня или завтра.

Его Там Не Было Я глядел икону, на ей божья мать. Ах, как всё красиво, просто благодать! И на меня глядела, ласково и добро, Улыбаясь томно, божия мать. Вдруг я вижу - нечисть, вдруг я вижу - сгинь! Из груди у божьей, из ланит у мамы Чёрные, курчавые, как у мужика, Извиваясь лезут-полезут волоса. Ты знаешь, я был рыбой, я Проплыл все океаны, но Сквозь волны не увидел никого. Верь не верь, но я нашёл Простой ответ на твой вопрос: Нет, его и не было. Я сказал "спасибо". Я сказал "конечно". Я сказал "вот это". Я сказал "конец". Я больше ничему, нет, не буду удивляться. Я сказал "спасибо, ай да молодец". Вот и всё, что было. Вот и всё, что будет. Вот и всё, что надо. Вот и всё, что есть. Я больше ничему, нет, не буду удивляться. Я сказал "спасибо". Я сказал "конец". Ты знаешь, ведь я был змеёй, Прополз по всем полянам, но В траве я не увидел никого. Плачь не плачь, но я нашёл Простой ответ на твой вопрос: Нет, его и не было. Ты знаешь, я был птицей Пролетел все облака насквозь, Но в небе не увидел никого. Верь не верь, но я нашёл Простой ответ на твой вопрос: Нет, его и не было. Плачь не плачь, но я нашёл Простой ответ на твой вопрос: Нет, его и не было.

Эпидемия Ночь наступила внезапно и быстро. Закрыты окна, ставни, двери "Боже, храни нас от сил нечистых!" - Молились люди на коленях. Безмолвный страх закрался в каждый дом. И только старый сторож пьяный, Забыв про всё, орал упрямо. Воздух наполнен могильной прохладой. Слепой туман стелился с болота. Полночь близка, и опять где-то рядом Вампиры вышли на охоту. И вновь кого-то станут отпевать, И скорбный хор басов могучих Споёт псалмы мрачнее тучи. Скована страхом, жизнь невозможна. Пролита кровь детей невинных. Церковь пуста, веры нет в силу божью И блекнет злато икон старинных. Зарос бурьяном пышный прежде сад. И только старый сторож пьяный, Забыв про страх, орал упрямо.

Беглец Спрячь меня лес, помоги, а я тебе Вечную душу продам. Лучше тебе я её отдам, чем тем, кто идёт По моим по следам. Купи мою правду, море-океан, Она мне уже не нужна. Может быть, может быть за твоей волной Меня не найдут никогда. Я убегаю… Поздно бежать, вот они, над головой Тыкают пальцами. Что же вы ждёте, ведь я ещё живой! Но только смеются они. Я убегаю… Что вы смеётесь? Хотели - бейте же! Но слышу, они говорят: "Ты нам не нужен, тебя уже и нет, Зачем нам тебя убивать?" Я убегаю…

Шпала Ты видишь, я болею, Объятия Морфея Меня влекут в никуда. Смотри, я улетаю На облаке трамвая, Искрятся его провода. Зачем они искрятся? Нетрудно догадаться, Смешон, смешон твой вопрос. Смотри, как воздвигает Алтарь для новой шпалы Кровавая секта колёс! Шпала-ла-ла-ла-ла... Сначала мне отрубят Уши-ноги-руки, Возьмут щипцами глаза. Потом зальют гудроном, Пойдут по мне вагоны Во имя Отца Колеса. Ты видишь, я нормальный, Трамвайно-рельсо-шпальный, Не убегу никуда. Смотри, я отдыхаю Под облаком трамвая. Искрятся его провода. Шпала-ла-ла-ла-ла...

Декаданс О, декаданс, случайные встречи, Стол, преферанс, горящие свечи. На патефон надета пластинка, Гои сидят и слушают Стинга. Плещется ром и-и-и кокаин Жёлтыми пальцами в тонкие ноздри. Вы предлагаете вместе уйти… Поздно, милая дамочка, поздно! Дышите в ухо, что там, за углом Чёрный, блестящий нас ждёт "Роллс-Ройс", Он повезёт нас на аэродром Томной дорогой рассыпанных роз. А там, за дорогой, ваш аэроплан - Страшная, дикая, дивная птица. Дремлет пилот, ему снится канкан, Он призывает и нас торопиться. Утро лучами согрело восток. "Ну же!" - вскричали вы - "Ну, полетели!" Но струи багровые моё лицо Вдруг озарили и вы побледнели. "Как!" - закричали - "Да вы что, еврей? Лучше б вы сердце пронзили мне пулей! Вы погубили меня, вы - злодей, Вы обманули, вы обманули! Вы отравили мой девичий мозг. Вы растоптали мои эдельвейсы. Так убирайтесь, пархатый вы монстр. Брейте свои кацапские пейсы!" Я вам ответил: "Мадам, вы - кокотка, Падшая женщина, жалкая гойша. Так улетайте же вы одиноко, Нам разговаривать не о чем больше Вернусь я туда, где кушают смерть И черпают жизнь из хрустальных бокалов. В ней ничего невозможного нет. Да, это немного, но это немало. Там декаданс, случайные встречи, Солнышко тушит ненужные свечи. На патефон поставлю пластинку И застрелюсь под музыку Стинга! We'll be together tonight!

Эксперимент Сверкающим пинцетом рука учёных Взяла из серой массы, как насекомых, Нас. И вот мы обливаемся свинцовым потом: Сейчас нас будут спаривать под микроскопом. Пламенем любви ея ноздря Ах, в меня ударила, а зря. Я – человек А вы - собака Павлова, моя партнёрша. Даёте всё, что можете, но мне нужно больше. Прочь, у вас глаза рабы греха. Прочь, я не люблю вас, ха-ха-ха! Но я лишь необходимый компонент, Чтобы проистёк эксперимент… Я стал прозрачной каплей, я стал кристаллом. Я просочился в щёлочку, меня не стало. Лишь потом, когда всё позади, Чувствовал томление в груди. Лишь потом, когда оно прошло, Понял, как нам было хорошо.

Кошка Моя кошка больна смертью, Моя кошка умирает. Слёзы кончились, нам скучно, Мы устали ждать финала. Слишком долго мы любили, Чтобы всё ещё любить. Моя кошка умирает Слишком долго, Слишком долго. Моя кошка больна смертью, Моя кошка умирает. Ей не страшно, ей не больно. Мне не грустно, мне не жалко. Ей сегодня на помойке Вспашут тело червяки. Моя кошка умирает. Спи спокойно. Бог с тобою.

Красный Петух На краю деревни - одинокий дом Ни одна собака не лает под окном. Всякий православный после темноты Знает, как опасны ведьмы и хлысты. Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь летучий. Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь видючий. Пусть они скрываются, но мы Знаем, что они - еретики! Он хлысты и фармазоны, Они подвижники греха. Пускай они себе летают, ха! А мы им пустим петуха! Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь летучий. Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь видючий. Гори, гори ясно, изба. Чтоб, чтобы не погасло никогда! Горите дети, чертенята, Горите, вам пощады нет Горите, девки, все вы ведьмы, Собаки, вам - собачья смерть! Смерть, смерть! Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь летучий. Красный петух, красный петух, красный петух, Огонь видючий.

Пулемет Максим Ты просыпаешься ночью от чувства Беды - приближенья его. Ты открываешь глаза: это правда, Он снова влетает в окно. Крылья его - пулемётная лента, Огонь его неотразим. Ствол воронёный - его суперчлен, И он полон железных сил. Пулемёт максим! Девочка, девушка, женщина - стадии Смерти за одну ночь. От железной любви не бывает лекарств, Железной любви не помочь. Клином стальным он врывается в Беззащитное лоно твоё. То защищается, то нападает, То, закончив, плюёт свинцом. Пулемёт максим!