Началось все с того, что я пил третий (а может четвертый) день подряд. Точнее, пил я только один день, первый, а дальше всего лишь похмелялся. Сидел я, значицца, дома перед монитором сильно нетрезвый и втыкал во френдленту, периодически отрываясь для того, чтобы накатать себе в журнал очередной кусок бреда. И жрал я, значицца, феназепам (теперь уж и не припомню, за каким хером я его жрал). Сначала 5 таблеток, потом еще 3, потом целый пласт. И запил я это дело полутора литрами крепкой «Охоты». Сидел, сидел, а потом взял и вырубился. И не включаюсь. Мама зашла, посмотрела на мою бренную тушку, распластавшуюся на диване, на пиво посмотрела и на пустую упаковку от этого сраного феназепама. Не знаю, что ей подумалось, но она вызвала «Скорую», попутно пытаясь меня включить. Приехали медработники, засунули в меня какой-то шланг (тут я ненадолго включился, проблеском помню что-то жуткое, похожее на пылесос с вантузом на конце хобота), потом взяли под белы рученьки и потащили в машыну. Отвезли в Склиф, промыли, поставили капельницу (наверно) и распределили меня в Психиатрическую Клинику №15, она же «пятнашка», она же Канатчикова Дача, о ней еще Высоцкий пел.
Усадили меня в другую машыну, прикрепили ко мне санитара, повезли. Тут я снова включился, начал беседовать с санитаром. Оказался он человеком умным, интеллигентным, отлично рубил в компах. Во время беседы о сравнительных преимуществах FreeBSD перед Linux мы подъехали к конечной точке нашего пути, к больнице, ставшей на месяц мне домом. Я переоделся в больничное, сдал свои вещи на хранение и был препровождён к койке, в которую радостно бухнулся и тут же вырубился.
Смутно, словно сквозь толщу силикатного клея, мелькали какие-то лица, изредка я ощущал лёгкую боль – это меня кололи или ставили капельницу – я автоматически фиксировал эти факты как составляющие длинного дурного сна. Наконец муть стала светлеть, и я вынырнул на поверхность, то есть проснулся. Надо мной нависало доброе небритое лицо человека в белой мятой рубашке и глубоким вырезом. В одной руке у него была металлическая тарелка.
- Сьешь кашу, я тебе принес. А то вторые сутки лежишь, не ешь ничего.
Повернув голову я осмотрел помещение, в котором находился. У стен ряды одинаковых кроватей, белый потолок, не особо чистые окна. На некоторых кроватях лежали люди в таких же белых рубахах. За дверью кто-то матерился.
- Где я? – задал я вполне резонный вопрос.
- В психиатрической клинике номер 15, - ответило небритое лицо.
«Ёб твою мать», подумал я.
- Ёб твою мать, - я недолго думая озвучил свои мысли.
Палата, в которую меня занесло волею судьбы, звалась Первой Палатой и находилась под постоянным присмотром санитара. В ней содержались пациенты, только поступивншие в клинику и с неустановленной пока степенью нормальности, а также пациенты с вполне установленной за долгое времени ненормальностью (тьфу, сам не понял, что написал. Психи, короче, в этой палате были, а также провинившиеся). За четыре дня, находясь в первой палате, осмотревшись, приглядевшись к людям, я сделал кое-какие выводы. Итак...
Люди
Спектр психов широк, на любой вкус найдутся. Есть дебилы, олигофрены, шизофреники, параноики. Красота. Отдельные личности:
Серега – лет 25, все время проводит в курилке, где или клянчит сигарету, или просит оставить, или курит бычки. Если его как следует попросить, то может сьесть горящую сигарету. Также ест нифеля (остатки заварки после чифиря), ловя от них неслабый, видимо, кайф. Пачку «Примы» выкуривает за 20 минут, проверено.
Серега 2 – возраст не определен, можно дать от 16 до 50, вероятно, под сороковник – также курит бычки все время, постоянно бубнит разные повторяющиеся слова или фразы. Если прикрикнуть, то на минуту затыкается. Заебал всех. Как и первый Серега, живет в отделении больше восьми лет, то ли родственников нет, то ли они от него отказались.
Орёл – лет 20-30 (у психов вообще сложно определить действительный возраст, особенно, если коротко стрижены и небриты. Только по наличию седых волос можно с большей или меньшей точностью определить, сколько лет). Передвигается с большой скоростью, малость дёрганый. Тоже лежит больше восьми лет, очень редко к нему приезжает мать, которая и определила его в психушку из-за нежелания делиться жилплощадью. Тоже стреляет постоянно сигареты, ночью трахает свой матрас, пока не получит по хребту кулаком. Когда на него накатывает, то лупит себя кулаком по спине и груди, потом ходит с жуткими синяками.
Паша – лет до 20 точно. Нажрался галоперидола с водкой, после чего крыша у него отъехала быстро и, боюсь, надолго. Год назад был буйным, жрал собственное дерьмо. Аминазином его привели в приемлемое состояние, сейчас это довольно тихий парень, всегда улыбающийся, незаменим, когда нужно вымыть пол в столовой после еды (если наш стол дежурит). Неплохой парень, пока под аминазином.
Покровский – 64, хотя выглядит на 80. Бывший академик, имел хорошую квартиру-дачу-машину, приличную пенсию. Но вот женился на молодой, она его под каким-то предлогом
Читать далее...