- Лягай! – Чертополох первой шлепнулась в траву.
- Чего? – недопонял Плевако, шедший следом. Для него слово «лягай» означало весьма болезненное действие, которое любят вытворять лошади задними копытами.
- Ложись, бля! – зато Крыс моментально сориентировался и утянул юриста за собой в высокую траву.
Чертополох в их группе была проводником и двое мужчин полагались на её чуткий слух и стопроцентное зрение. Крыс потерял одну из контактных линз, поэтому видел только правым глазом и постоянно щурился левым. Долговязый юрист Плевако, привыкший жить в городе, всё еще плоховато ориентировался в лесу, а из деревьев мог различать только дуб, березу и рябину. Поэтому, когда их рыжеволосая спутница вот так почти с разгону плюхнулась на брюхо и замерла, не высовывая головы, сталкеры сразу поняли, что дело серьезное. Крыс вопросительно качнул головой: «Чего там?». Девушка неопределенно пошевелила кистью, мол, еще пока не совсем понятно, но что-то определенно там есть. Низкорослому главе отряда изначально не нравилась идея выходить на открытое пространство, но за их спиной лес ощетинился таким плотным буреломом, что пробираться сквозь него достаточно тихо было просто невозможно. К тому же, Черт утверждала, что неподалеку есть вполне сносное убежище в виде кирпичного сарайчика у одинокой и покосившейся линии электропередач. А по тому, как многообещающе небо заволокло темными тучами, ночка ожидалась выдаться дождливой. Ну, а, как известно, промокший, замерзший и голодный сталкер хуже кровососа.
Рыжая упала в траву не просто так, и не от того, что ей что-то почудилось. Было впереди какое-то движение, которое она уловила лишь краем глаза, словно мелькнуло что-то темное и тут же исчезло. Черт не могло почудиться, там действительно кто-то двигался, это не мог быть куст, одиноко торчащий посреди поляны. Это могло быть только живое существо. Только вот узнать бы – враждебно настроенное или нейтральное? Черт покачала ладонью, словно прихлопывая что-то к земле и затем выставляя её вертикально, давая понять, чтобы сталкеры оставались на месте и пригнулись, не высовываясь из травы. А сама быстро вылезла из лямок рюкзака, оставляя его на земле, и передвинула ремень с автоматом за спину. Придется сделать небольшой крюк, чтобы глянуть на то, что так её насторожило. Коротко кивнув напарникам, Чертополох осторожно раздвинула траву руками и по-пластунски проползла вперед между высокими толстыми стеблями. Кое-где в этих зарослях можно было спокойно идти, пригнувшись пониже, но девушка решила пока не рисковать. Её дело было разведать обстановку и доложить, можно ли двигаться дальше, или придется обходить.
Густая дикая трава почти моментально скрыла проводника и Крыс с Плевако остались вдвоем, настороженно вслушиваясь в звуки, которые издавала Зона. Пока что не удалось услышать ничего подозрительного. Всё как обычно – ветер в деревьях, потрескивание их ветвей от опушки, тихое шелестение макушек травы на поляне. Можно было даже не стараться услышать как шуршит Чертополох где-то в траве. Эта бестия, если хотела, могла становиться практически невидимой и неслышимой. Вобщем, ничего не предвещало угрозы, но параноидально осторожный Крыс встал на одно колено и переключил свою G36K в режим очереди. Плевако только ухмыльнулся, оглаживая рукой в перчатке свой ненаглядный SIG550, он не мог скрыть некоторого охватившего его возбуждения от предвкушения возможной заварушки. Уж слишком долго они лазали в Зоне без происшествий – встреча с псевдо-кабаном не считается. Не хватало адреналина, за которым он, собственно, и поперся в Зону.
Прошло около пятнадцати минут, Юрист уже начал беспокойно и нетерпеливо ерзать, пытаясь вытянуть шею и хоть что-нибудь увидеть, когда лидер их группы дал знак, что он что-то слышит, приложив руку к уху. Плевако прислушался – что-то действительно двигалось в их сторону. Может, это возвращается Черт? Сталкеры замерли. И когда почти у них над головой, раздвинув плотную стену травы, появилась чья-то голова в съехавшем с лица противогазе, хватило пары секунд, чтобы увидеть пустые безжизненные глаза и свороченную набок челюсть с разорванным горлом. Зомби. Оба сталкера, как по команде, нажали на спусковой крючок, и тишину на поляне разорвал треск автоматных очередей. Зомби глухо замычал и начал заваливаться вперед, прямо на поднимающегося с земли Крыса. Юрист перекатился влево, тут же поднимаясь на колени и замирая с винтовкой наизготовку. И тут появился второй. По виду он был еще совсем свеженький, никаких трупных пятен или видимых ран, только всё та же пустая безжизненность в глазах и заторможенные движения. Но их хватило выдать очередь от бедра из старенького потертого Калашникова в сторону приваленного противником сталкера. Крыс воспользовался упавшим на него телом первого зомби, как щитом, прикрываясь от пуль. Но одна из плотной очереди скользнула по правому плечу, недостаточно укрытому импровизированным «щитом». Крыс коротко вскрикнул, заваливаясь обратно в траву – плечо словно обожгло раскаленной кочергой, и жар Читать далее...

Ты солеными брызгами моря на кожу дышал,
Гладил волосы грубой рукой и в глаза не смотрел.
Даже меч за спиной обнимать мне тебя не мешал.
Ты молчал и о чувствах своих говорить не хотел.

Чайки криком своим мне мешали услышать прибой,
Ветер пеной морской гарцевал у тебя на губах.
Я молчала о том, что сейчас я хочу быть с тобой.
Ты молчал, не желая опасно плутаться в словах.

Я хочу прикоснуться к молочным твоим волосам.
Жемчуг синею каплей блестит с серебром на груди.
То, что вместе не быть нам, прекрасно ты знаешь и сам.
Менестрель и ведьмак - нам дорогу вдвоем не найти.

Проклинаю момент, когда встретилась с взглядом твоим,
Почему не заметила в нем отголоски беды?
За тобою сирени с крыжовником тянется дым.
Этот запах не смоется даже и морем воды.

Знаю, ищешь тепло, ищешь правду и веру в людей.
Словно раненый волк, от любви ты все дальше бежишь.
Не ищи утешенье во мне. Слышишь, Геральт, не смей!
Но зачем расставаться со мной ты совсем не спешишь?

Будет утро и солнце укажет, куда держать путь.
Ты поедешь на Север, а я - как всегда на Восток.
На прощанье захочешь в глазах ты моих утонуть.
Знаю я, никогда не забудешь ты Эсси Глазок.

Ты хочешь скрыться, утонуть,
Закрыть те раны, что болели.
Не трепыхаясь можешь утянуть
Все чувства, что вдруг надоели.
Кого ты тащишь за собой?
Кого на дно зовешь и манишь?
Упрек не властен над тобой,
Меня легко ты вновь обманешь.
Зачем играешь эту роль?
Зачем смеешься и куражишь?
Мне передать ты хочешь эту боль?
Передавай, но раны ты не смажешь.
Молчать? Молчу. Глаза болят,
Болят и кровоточат медью.
Ты посылаешь мне заряд,
И ждешь - не ошибиться впредь бы.
Твои слова - крапива и зола,
Твое дыханье пеплу сна подобно.
Во мне разжег костер, и я горю до тла.
Признайся, ведь тебе так неудобно?
Ответь, желаешь ли меня, иль душу?
Признайся, нечего теперь скрывать.
Я постараюсь, и покой я не нарушу.
Я не должна всё это была знать.
Живи. Живи лишь той мечтою,
Что вывела из мглы ко мне.
Я стою. В этой жизни что-то стою,
Но вот судить уже не мне и не тебе.

В кровавой мгле не видно брода.
Боль застит взор, шумит в ушах.
Не все идут во славу рода,
Не все готовы сделать шаг.

Разбиты губы, в клочья сердце,
Но руки тянутся к тебе.
Ты попираешь чувства берцем,
Не оставляя места мне.

Я знаю сколько пережил ты.
Ты знаешь - сколько сил ушло.
Но верю я, покуда бьется жилка,
Я буду ждать. Тебе и мне назло.

- Всё! Я отказываюсь вести дальше квест! - Мастер истерично замахал руками на игроков.
- Почемуууу? - разноголосо промямлило пати.
- Вы меня достали! Я вас ненавижу! Я уезжаю к бабушке! Какие вам еще причины нужны? - Мастер сложил руки на груди, а это считалось знаком высшего упрямства и твердого решения, и приключенцы обреченно переглянулись.
- А, может, дойдем хотя бы до Вековечных Болот? - Варвар смущенно ковырял землю перед собой двуручником. - А там вы нас передадите другому ДМ'у. Вон, хотя бы Банзай-Сану...
Мастер расплел руки и схватился ими за голову:
- Кому-кому? Ты с дуба чтоль рухнул? Ты зачем себе интеллект восьмерку выпросил? Ты б еще к Феанору попросился, камикадзе...
Пати быстренько втянуло Варвара в свои ряды, и он пристыженно старался не выглядывать поверх их голов.
- Нет, ну а правда, - подала голос Эльфийка, до этого внимательно рассматривавшая свой маникюр. - Чем мы вам не угодили-то?
- Вот! - палец Мастера метнулся в её сторону и обвиняюще указал на расписанный серебряными эльфийскими рунами нагрудник.
- Что? - не поняла Эльфийка, но на всякий случай перестала полировать маникюр и попятилась.
- Какой размер? - палец продолжал указывать на особо заковыристую руну на иллитири.
- Пятый... - Эльфийка гордо выпятила нагрудник.
- Вот! - Мастер еще раз негодующе потыкал в сторону эльфийки. - Откуда у дроу такие шикарные размеры? И вообще! Откуда дроу в пати борцов за Свет и Справедливость? Что ты здесь делаешь со своим хаотик-ивл? Да и что ты на поверхности-то делаешь?
- Нуу... я ээээ... Вы ведь сами сказали, что можно генерить любого персонажа не выше третьего уровня. Вот я и того... - Эльфийка поспешила скрыться там же, где и Варвар, и теперь они вдвоем пристыженно выглядывали из-за спин сопартоийцев.
- Кстати, да! Третий уровень! - Мастера словно ужалила оса на 2d8, и он подскочил к Дварфу, явно намереваясь выдергать у него пару клочков бороды себе на мочалку. - У тебя до какого уровня прокачано умение ношения тяжелого доспеха?
- До третьего. - Дварф насупился и попытался спрятаться за свой ростовой щит, но Мастер это быстро просек и зашел с другого бока.
- Так какого ж ляда на тебе полный пластинчатый доспех, который ты сможешь носить только после пятого уровня? - ДМ придержал коленом щит, готовый скрыть Дварфа как сворка раковины устрицу.
- Но он-то мне бонусов не дает! - быстро возмутился бородач, не прекращая попыток отгородиться от Мастера щитом. - И вообще, это подарок любимого дедушки - короля Золотых Дварфов!
- А клевец на +2, изукрашенный каменьями, подарок любимой бабушки? - Мастер шипел почище ядовитого аспида, напирая сверху на, изображающего из себя черепаху и втягивающего конечности в доспех, Дварфа.
- Бырлп... - глухо раздалось из почти ушедшего за край кирасы рогатого шлема.
- Чего? - не понял Мастер.
- Это он просит, чтобы вы ему доспех не поцарапали. - Услужливо перевел Халфлинг, подбрасывая в руке кинжал, и мстительно сдал Дварфа. - Он за него полторы тыщи золотых отдал два модуля назад.
- Брылвп! - из шлема осуждающе глухо ухнуло, но Мастер уже переключился на новую жертву.
- А, кстати ты тоже... - но Халфлинг уже спрятал свой кинжал с огромным рубином в рукояти и сделал невиннейшие детские глаза, а больше придраться было не к чему. - Ты, кстати, зачем у НПС-трактирщика спер ключи от подвала? И почему ты этому не помешал?
Мастер развернулся и уставился тяжелым взглядом в сторону Паладина, который старательно мимикрировал под окружающую среду. Но тот только густо краснел и пялился на нагрудник Эльфийки. ДМ горестно вздохнул и уселся на услужливо пододвинутый Халфлингом табурет.
- Да и жалко мне вас на Ужасного Некроманта отпускать. Некроманта жалко. Вы же его в пять ходов пришибете вместе со всей его армией скелетов.
Мастер всхлипнул и уронил голову. Пати, тихо перешептываясь, подошла поближе и окружила своего "демиурга". Халфлинг бесстрашно и успокаивающе гладил его по коленке, а Эльфийка бархатным голоском принялась увещевать:
- Ну и не надо нам этого Некроманта. Можно ведь и обыкновенного Ледяного Дракона, или Демона из другого плана вызвать. Мы не привередливые, правда, ребята? - пати согласно, но не громко загудело в ответ.
- Да что я вам создам? Какие квесты и испытания? Какие ловушки и головоломки? - Мастер покосился на приключенцев и скептически сморкнулся в замызганный балахон Паладина. - Я вам и подсказки подсовывал, и ключевых НПС вводил, и почти всю легенду через бродячего менестреля рассказал! А вы? А вы уже четвертый день не вылезаете из таверны!
- Не надо было так детально описывать подвал с винными бочками... - тихо буркнул Варвар и спрятался за Эльфийку.

Чертополох поудобнее пристроилась на толстой ветке, подвесив рядышком рюкзак:
- Бесстрашные сталкеры! Борцы с монстрами и опасностями! Гроза долговцев и окрестных деревень! А сидите на дереве как белки. Свинюшку испугались. Ай позор!
Крыс и Плевако сидели на дереве неподалеку. Внизу под их деревом яростно рыла корни псевдосвинья. Точнее – целый псевдокабан. Крыс швырнул в него веткой, кабан даже пятаком не повел:
- А сама чего тогда чуть ли не выше нас взобралась? Может, спустишься и покажешь как вы, украинцы, сало любите?
- А шо мне спускаться? Сало я и отсюда любить могу, - рыжая скрутила дулю и тыкнула ею сначала в сторону напарников, а потом в оттопыренную задницу свиньи. – Та и вообще, я – женщина, существо глупое и несамостоятельное, должное не высовываться из-за мужской спины и не лезть поперед батька в пекло. Конец цитаты.
Крыс буркнул что-то нечленораздельное и полез повыше. Юрист Плевако как паук расселся на развилке ветвей, и словно ни в чем не бывало читал выуженную из рюкзака книгу в мягком переплете.
- Что читаем, профессор? – невысокий сталкер по прозвищу Крыс потыкал обломком веточки в обложку.
- Уголовно-процессуальный кодекс РФ, блин! – Плевако дернул книжку на себя, спасая ту от потыкиваний. – Какая разница? Даже если любовную похабень, что теперь?
- Читай вслух! – нахально заявил лидер их небольшой группы, вновь бросаясь веточкой в псевдосвинью, которая не отходила от их дерева.
- Твоя пещера удовольствий истосковалась по нефритовому жезлу? – юрист дернул бровью, выглядывая из-за книженции, Чертополох хохотнула с соседнего дерева.
- Отставить стебать командира! – шутливо рявкнул Крыс, понимая, что этот словесный поединок он пока что продул. – Лучше что умное скажите. Например, чем отвлечь эту скотину, а то она скоро дерево завалит.
Долговязый Плевако оторвался от книги, глянул вниз на свинью и пожал плечами:
- А, может, просто расстрелять?
Крыс покачал головой, вновь отламывая тонкую сухую веточку:
- До базы еще далеко, а патронов у нас с гулькин нос. Жаль тратить. Еще предложения? – он выразительно глянул на копошащуюся в своём рюкзаке девушку.
- А? – Черт вынырнула из недр заплечного мешка и вытащила банку тушенки. – Пропоную пойисты! А то так пити хочеться, ща аж переночувати нидэ. Та й не ясно, когда хряк звидсы здрисне.
Аппетит рыжей ничто не могло испортить. Он у неё появлялся так же неожиданно, как и украинский акцент.
- Нашла время. – Ухмыльнулся Крыс, но и сам полез в свой рюкзак за жестяной банкой.
- Люблю повеселиться! Особенно – поесть! – Чертополох, улыбаясь, вытащила из кармана небольшой подарочный викторинокс и отщелкнула консервный нож. – Мы с самого утра только гланды водой полоскали. Я так скоро похудею совсем, и перестану мужикам нравиться. А мужик – он не собака, на кости не бросается.
- Тебе еще рано паниковать, Черти. Ты как медведь – целую зиму на собственном жиру прожить сможешь. – Крыс зубоскалил, застегивая рюкзак.
- Ах ты ж бисова козявка! Оцэ ти, Пацюк, кажеш, шо я товста? – девушка нахмурилась и воинственно тыкнула консервным ножом в сторону главаря отряда.
- Толстая? Нууу… - шутник тянул время, делая вид, что внимательно осматривает фигуру напарницы, скрытую сталкерским комбинезоном. – Ну, не то чтобы толстая. Но такая «гарная украинская дивчина». Как там у вас, пампушечка?
В ответ на издевку в Крыса полетела неоткрытая банка тушенки. Черт стреляла неплохо. А вот с метанием в цель у неё была совсем беда. И Крыс об этом прекрасно знал. Поэтому даже не шелохнулся на своей ветке. Банка пролетела достаточно высоко над его головой, но недостаточно высоко для юриста, который опять сунул нос в книгу. Именно в ценную литературу и угодила злосчастная тушенка, выбив ту из рук Плевако. Темноволосый парень от неожиданности не успел подхватить ни книгу, ни банку, да и сам чуть не сверзился со своего насеста, скорбным взглядом провожая летящую вниз книгу. Но на этом всё не закончилось. Выбив книгу, банка упала прямо на роющуюся под деревом псевдосвинью, заставив ту взвизгнуть от неожиданности и поднять рыло вверх. А тут и книга, хлопая страницами, как птица крыльями, плюхнулась прямо на задранную вверх морду. Такого смелость кабанчика не вынесла, и он, для острастки негодяев громко и угрожающе визжа, воинственно дал драпака, проламываясь сквозь ближайшие кусты.
- А шо я казала? – Чертополох уже лезла вниз. – Сила, она в тушенке!
- И в знаниях… - печально добавил Плевако, с сожалением следя за так и недочитанной книгой о приключениях русского спецназовца в фэнтези-мире, исчезающей вместе с псевдосвиньей из виду.

Постоялый двор Исстора ничем не отличался от таких же заведений в любом другом захудалом городишке. Глиняный пол, присыпанный сухой соломой и опилками, пыльные закопченные деревянные балки под потолком, вечно чадящий камин, колченогие табуреты и лавки вокруг грубосколоченных столов, не очень приветливая рожа хозяина за стойкой с бочками, не слишком суетливая и расторопная девка-разносчица, и въедливый, неистребимый запах прокисшего пива и квашеной капусты. Причем, что из них более кислое, сразу определить не удавалось. В центре зала сидел скрипач, отбивающий себе ритм ногой, рядом с ним на столе дробно и задорно стучали каблучки маленькой танцовщицы. Нехитрая плясовая мелодия накрепко въедалась в голову. Кое-кто из посетителей уже хлопал в такт, а кто-то пощедрее бросал мелкие монетки под ноги черноглазой улыбчивой девчонке. Завсегдатаев и заглянувших на кружку пива под вечер набилось достаточно, пустых мест было совсем немного. Веселый гомон голосов, островки веселья, , за каким-то столом играли в кости и отчаянно жульничали, судя по крикам. Простой народ и их чуть более богатые соседи-лавочники отдыхали от трудового дня, полного забот, за парой-тройкой кружек крепкого вилийского или чуть разбавленного ирнесского пива. Тут же обсуждались недавние новости, свежие сплетни, планы на будущий день, и даже заключались небольшие пари и сделки. Потасовки, если и вспыхивали, то тут же прекращались под суровым взглядом двух бравых молодцев с деревянными битками в руках. В дальний темный угол к одинокому столу никто не совался. Никто, кроме наглой черно-белой кошки, настойчиво выпрашивающей остатки запеченного карпа. Рэйлианна отодвинула её ногой и швырнула под стол недоеденный хвост. Кошка с урчанием шмыгнула за добычей и на время оставила свои притязания. Куртка с зашитыми дырами от когтей лежала рядом на лавке, тут же стоял прислоненный меч в кожаных потертых ножнах. Иссторцы нервно косились в эту сторону, но кроме "вечер добрый, госпожа Охотница" ничего себе не позволяли и Темный Ловец была предоставлена сама себе и своим мыслям.
Ночью, естественно, городской голова, мэтр Урей, предпочитал спать, а не принимать у себя уставших замызганных посетителей с сомнительными подарками в мешке. Поэтому пришлось ждать утра и вновь стучаться в крепкую окованную дверь. отделенные от туловища, головы гулей смердели еще сильнее, чем при мнимой жизни их владельцев. Поэтому редкие заинтересовавшиеся собаки, сунувшие любопытный нос к мешку, с визгом отскакивали и испуганными взглядами провожали Охотницу. Запах нежити заставлял даже матерых сторожевых псов трястись от страха, поджимая хвосты. Ясное дело, что и мэтр Урей был не в восторге, когда ему на стол брякнулось столь ароматное подношение. Брезгливо сморщив нос, он вытащил какие-то свитки из-под импровизированного пресс-папье и, оббежав стол, распахнул окно, в которое тут же ворвался студеный зимний ветер. Рэйлианна без приглашения уселась на стул, уже морально готовая торговаться за каждый зуб неоговоренной второй головы. Мэтр как обычно начал издалека - со скорбным выражением откормленного лица он начал жаловаться повышенные пошлины на ввоз из Ирнесса красной капусты, на забастовку гильдии фонарщиков, из-за которой на улицах Исстора в ночное время увеличился процент грабежей, на вконец обнаглевших эльфов, которые непомерно подняли цены на продукты своих виноградников, и всё в том же духе. Проблем в городке оказалось приблизительно на полчаса терпения Охотницы, после чего деловитое покашливание и развязывание тесемок на мешке вернули мэтра на бренную землю и к более важному разговору.
- А вы быстро справились, госпожа Буревестник, - городской голова жестом дал понять, что завязки мешка лучше оставить в покое. - Предыдущие господа Темные Охотники всё больше в трактире отсиживались. Ну, да и ветер их праху. Значит, десять золотых, как и было условлено?
Из ящика стола тут же был извлечен тощенький слабо позвякивающий кошель. Рэйлианна покачала головой и указала пальцем на мешок, где вместо одного, лежали два округлых предмета.
- Многоуважаемый мэтр, мы плату оговаривали только за упыря, и то - одного. Здесь же, - палец продолжал смотреть в сторону вещественных доказательств, - две головы. И, заметьте, вовсе не упырей. Мне пришлось без должной подготовки работать с более опасными вырождениями Хеорта. Вам объяснить, милсдарь Урей, в чем разница между упырем, коего вы подозревали в совершении ночных бесчинств, и гулями, которых мне удалось обнаружить на городском кладбище?
Толстячок мэтр активно замотал головой, не желая вдаваться в подробности, и, очевидно, зная принципиальную разницу между двумя видами ночной нежити.
- Тридцать, - без переходов и объяснений бросила Темная Охотница. - По пятнадцать золотых за голову. И давайте без торга, меня эта ночь и так утомила.
Но совсем без торга мэтр Урей не мог сдаться. И еще ближайшие полчаса Рэй выслушивала обвинения в жульничестве, крохоборстве, жадности и непонимании бедственного положения города. Женщина выслушала весь Читать далее...

Как там начинаются все приличные страшные сказки? Ночь. Полнолуние. Кладбище. Нестройные ряды покосившихся могильных столбиков. С десяток склепов для тех, кто побогаче. Одинокий силуэт, примостившейся на пригорке часовни. Сторожка смотрителя, сейчас пустующая и оттого напоминающая еще один склеп. Протяжный заунывный скрип ржавых петель перекосившейся створки ворот с недостающими зубцами. Мрачное завывание разгулявшегося зимнего ветра. И мерное клацанье зубов… Так. Зубы – это лишнее. Притаившаяся в тени одного из фамильных сооружений фигура зябко поёжилась и перестала выстукивать зубами чечеточный ритм. Из-под опущенного капюшона поднялось облачко пара – пальцы левой руки в обрезанной перчатке обожгло дыханием, ненадолго согревая. Правая, в нормальной толстой краге, все так же покоилась на рукояти черненого клинка, тонкой полосой застывшего на коленях. Ожидание затягивалось, и это не добавляло радостных мыслей, а наоборот – расцвечивало те, что остались, неприличными словосочетаниями. Даже самые распоследние жеманницы так не опаздывали на свидания как этот упырь. До рассвета еще несколько часов – обязательно должен появиться. Вот только с каждой минутой всё возрастали шансы на то, что под стеночкой ему будет уготован не теплый и радушный прием, а готовый к употреблению свежезамороженный охотник. Соваться в каждый склеп и возиться с каменными крышками в поисках опаздывающего не хотелось по нескольким причинам. Во-первых: беспокойный кровосос мог быть в любом из десяти, а пропускать его выход было совсем не в удовольствие – пришлось бы еще долго мерзнуть, поджидая возвращения утолившего голод гада. Во-вторых: перспектива вести бой в тесном темном пыльном чуланчике не вызывала совершенно никакого энтузиазма. И так ясно, что упырь сильнее и проворнее, а уж в помещении, где нельзя толком повернуться для замаха и подавно превзойдет в ловкости любого мага или Охотника. Ну и в-третьих: поди потом докажи возмущенным родственникам, что последнее пристанище их усопшего предка было разворочено с истинно благими намерениями, а не корысти ради. Хотя, вряд ли там осталось еще на что покушаться – местные пройдохи, охочие до наживы, скорей всего уже давно сняли с бренных останков почивших в мире все ценные побрякушки. А на то, что осталось, даже последний нищий не позарится. И то, что ночной тать прятался в одном из склепов, подтверждали нетронутые холмики обычных захоронений. Четыре дня назад была оттепель, и снег смерзся, поблескивая коркой наста. И ни на одной из могил этот белый покров не был нарушен. Последнюю жертву обнаружили не далее как позавчера. По сведениям, полученным от городского головы, за последние две декады упырь высосал и выпотрошил больше десяти человек, не считая двух предыдущих Охотников, которые тоже явились в Исстор, выискивая работу полегче. Честно говоря, аппетит у разгулявшейся нежити был на удивление огромным. Обычно кровопийце хватало одного припозднившегося домой гуляки, чтобы брюхо не урчало от голода целую неделю. Местный же «гурман» лакомился свежими горожанами каждые три дня, предпочитая не утаскивать тело в логово, а словно в насмешку, оставляя трупы в нелепых позах там, где их обязательно найдут днем. Вобщем, веселился и кутил на полную, гад. Оставалось лишь гадать, как тупая нежить додумалась до такого озорства. Не иначе, рядом где-то бродит и прикидывается нормальным горожанином сам Хозяин – высший вампир, создавший этого ненасытного шутника. Но этого вычислить будет не в пример сложнее, да и не было за него уплачено. И, честно говоря, очень не хочется связываться с высшими порождениями Морха – больно уж хлопотно. Легче сдать всё логово Ордену Белого Пламени, чем самому там ковыряться. А уж эти фанатики выжгут там всё дотла. За бесплатно.
Внезапно на груди испуганным зверьком, попавшим в силки, забился-заметался амулет. Охотник неторопливо, без единого звука, встал, не отряхивая плащ от налипшего снега. Пальцы покрепче сжали рукоять клинка, а расширившиеся, привыкшие к темноте, зрачки неотрывно смотрели на крышу противоположного склепа. Там, практически сливаясь очертаниями с каменными изваяниями причудливых существ из сказок, плавно, словно перетекая, шевелилось нечто. Неопытный глаз мог вовсе не заметить появления долгожданного ночного гостя. Но изменившееся зрение Темного Охотника четко вычленяло на фоне ночного неба немного угловатую и обманчиво неповоротливую фигуру упыря, слегка поблескивающую лысой шкурой в свете полной луны. Вот он шумно втянул носом морозный воздух и глухо рыкнув, выдохнул, не почувствовав притаившегося Охотника и поэтому более не таясь и не осторожничая. Создание тихо рявкнуло и подобралось к краю крыши, готовясь к прыжку. Пальцы одним привычным движением повернули перстень на левой руке камнем к ладони, в которую тут же упруго толкнулся сгусток силы, покалываясь мелкими горячими иголочками. Левая рука Охотника двинулась вверх вдоль тела, застыв на уровне груди со слегка растопыренными пальцами, словно удерживая нечто шарообразное, небольшое, но Читать далее...

Скучное мокрое серое небо начала ноября было без единого просвета. Недавно окончившийся дождь оставил большие мутные лужи и размытую холодными струями грязь на дороге, ведущей к замку. Черный голый лес и такие же сиротливые, без единого листа, кусты с обоих концов тракта дополняли и без того нерадостную картину вечерних сумерек. Справа от дороги у небольшой развилки стоял могучий дуб. Никто, наверное, уже и не помнил, сколько ему веков, хотя, безусловно, нашлись бы те, кто мог потягаться с ним в возрасте. Площадка у широкого, в несколько обхватов, ствола стала излюбленным местом для отдыха путешественников, купцов и других искателей приключений, идущих к замку или от него. Не редко здесь собирались у костра целые обозы, чтобы переброситься новостями, парой горячих сплетен или просто скоротать ночь у веселого огонька. А когда здесь оказывался кто-нибудь из вездесущей братии менестрелей, то места у костра становилось еще меньше. Мало кто мог пройти мимо звонкого перебора струн и задорного голоса, поющего об очередных приключениях очередного героя, вспоминающего все подробности вражды между местными паладинами и Братством Теневиков, нашептывающего пикантные подробности о похождениях дамского угодника демона-искусителя Дарка. И тогда под дубом либо воцарялась тишина, все с замиранием слушали баллады, либо ночь взрывалась хохотом, никто не мог остаться равнодушным к веселым песенкам. Но сегодня на площадке у дуба не было никого. Возможно, ненастная погода гнала путников дальше по дороге к замку, а возможно завсегдатаи дубовой полянки появлялись лишь вечером. Так что сейчас многовековое дерево одиноко стояло у развилки дорог, подпирая кроной серое небо, из которого вот-вот должна была хлынуть очередная порция холодного дождя.
Поначалу, совершенно незаметное, над самой верхушкой дуба появилось слабое голубое свечение. Маячившее небольшим пятнышком, оно стало постепенно увеличиваться в размерах и опускаться все ниже к дорожной колее. Вскоре пятно зависло в двух метрах над центром перекрестка, становясь ярче и приобретая форму кольца. Через несколько минут в центре ослепительного голубого круга начали появляться разряды, переросшие в самые настоящие молнии, которые с треском били в середине кольца, не доставая до земли. Так продолжалось еще пару минут, пока в ослепительной белой вспышке из круга на землю не шлепнулось нечто, на первый взгляд, бесформенное. Какой-то клубок, который тут же стал грязным в размытой дождем глине тракта, корчился в судорогах и вздрагивал, издавая нечленораздельные звуки. Лишь внимательно приглядевшись в этом нечто можно было узнать человеческое тело – нагое, грязное, облепленное глиной, отчаянно извивающееся, будто в агонии.
Выплюнув из себя тело, кольцо яркого света стало сужаться и вновь подниматься вверх. Молнии в нем больше не вспарывали воздух своими вспышками. Внезапный раскат грома разорвал плотное осеннее небо. И в этом громе отчетливо послышался чей-то голос:
- Живи, тварь. И помни, где твое место.
После чего голос умолк, заглушаемый более громкими громовыми раскатами. Кольцо же, светящееся таким неестественным светом посреди хмурого октябрьского пейзажа, быстро растворилось, поднявшись в воздух и оставив после себя лишь запах озона в воздухе и человека, что все еще загребал руками и ногами воду в луже вокруг себя. А на это беспристрастно взирал высокий многовековой дуб, который за свою жизнь, наверное, повидал и не такое.

Сначала вернулось зрение. Яркой вспышкой после кромешной тьмы в голове взорвалась боль. Свет проникал сквозь плотно сомкнутые веки острыми раскаленными иглами, выжигая всё на своем пути. Крик застрял в горле, сорванном во время многочасовых пыток, поэтому получалось лишь приглушенное хрипение, которое пока еще не адаптировавшийся слух не мог различить. Зато руки теперь были свободны! Они расползались в разные стороны, оскальзываясь в чем-то мокром и холодном, в тщетной попытке найти опору. Силы на барахтанье уходили очень быстро, пришлось сделать передышку, свернувшись калачиком и затихнув, пытаясь что-нибудь увидеть или медленно открыть глаза. Первая попытка разомкнуть веки принесла новую волну обжигающей боли. Резкий рывок и тихое мычание. Ладони сами потянулись прикрыть глаза. Холодные пальцы прижались к словно раскаленным под веками глазницам, принося некоторое облегчение. «О, Кваррамар, за что?» - пульсировала мысль в голове. Но кто такой этот Кваррамар и что он сделал, вспомнить было невозможно. Память расслоилась на кусочки, в голове плавали какие-то ошметки воспоминаний, но и они ускользали, не позволяя себя поймать и рассмотреть повнимательнее. Внезапно остро стал чувствоваться холод, пробирающий до костей, сводящий судорогой мышцы. Нельзя продолжать валяться здесь, иначе спасение будет напрасным. «Спасение? От чего? От кого?» Вопросы, повисшие в воздухе, лишь усложнили ситуацию. Был только один выход – встать и открыть глаза. Решение, казавшееся сейчас практически невыполнимым. Но иного выхода нет.
Руки в который раз уперлись во что-то Читать далее...

Ветерок прошелся по волосам, слегка потрепав их, и остудил разгоряченное лицо. Грейс удивленно открыла глаза и тут же закрыла их обратно, плотно зажмурившись. Это наверное сон... Она подождала пять секунд и вновь посмотрела на то, что ее окружало. Нет, это не видение. Но вот только как она здесь оказалась? Она все так же сидела, привалившись спиной к стене, но вместо свой маленькой квартиры девушка увидела просторную деревянную веранду с видом на озеро и сосновый лес. В гладкой черной воде отражались две луны и двойная лунная дорожка робко подрагивала на поверхности озера. Темный лес, что окружал домик, на веранде которого она сидела, был безмолвен, только изредка поскрипывали стволы деревьев, мерно покачиваясь и соприкасаясь своими хвойными кронами. Оказалось, что Грейс сидела в уютном плетеном кресле, укрытая пледом, а рядом на небольшом деревянном столе оранжевым язычком плясал огонек фитиля масляной лампы за тонким зеленоватым стеклом. Девушка непонимающе уставилась на лампу, словно это поможет ей опомниться и наконец проснуться. Долгий взгляд на огонек немного ослепил ее и перед глазами заплясали желтые и красные пятнышки, а пространство за верандой, казалось, стало еще темнее. Хотя куда уж там темнее – и так ночь на дворе.
"Где же я? Что это за дом и какое это озеро? Ведь у нас нет поблизости озер и хвойных лесов! Это сон, Грейс... Это сон. Ты заснула в своей душной городской квартире и видишь сон. Ты давно не выбиралась никуда из пыльного муравейника, вот и грезишь об отдыхе в лесу на берегу озера. И эти две луны... Это тоже просто работа твоего мозга и неуемной фантазии. Хорошо хоть сон приятный, а не кошмар какой-нибудь."
Грейс даже не удивилась, когда справа от нее пошевелилась какая-то тень и кто-то тихо прокашлялся. Это ведь сон, а во сне бывает и не такое. Она протянула руку и подвинула лампу на середину стола, чтобы она осветила того, который сидел напротив. Оранжевое пятно света будто неохотно поползло по столешнице и наконец вырвало из темноты очертание фигуры, сидящей в таком же кресле напротив. Грейс всмотрелась повнимательнее. Это был мужчина. Он сидел, сложив руки на коленях и грея их в складках такого же пледа. Голова его была чуть опущена и длинные волосы падали на глаза. А эти глаза, отражавшие огонек лампы смотрели прямо на нее. Казалось, что в них бушует настоящее пламя или, что это глаза ночного хищника. Грейс со вздохом отшатнулась, вжавшись спиной с кресло, незнакомец напугал ее своим взглядом.
- Наконец то... - он пошевелился, расправляя плечи, видимо затекшие за время пока он ждал ее пробуждения. - Сегодня дальняя луна особенно прекрасна, не так ли?
Грейс мимо воли вновь посмотрела на обе луны, не зная какая из них дальняя. По ее мнению обе они были совершенно одинаковы. Одинаковые светящиеся бока, одинаковые темнеющие дырами кратеры, одинаковые лунные дорожки на воде... Все одинаковое, как будто Луну отобразили в зеркале.
- Интересная мысль... - опять без предупреждения подал голос незнакомец в кресле напротив, - Вы даже не знаете насколько вы правы. Зеркало...
- Разве я сказала это вслух? Мне кажется, что нет. А раз так, не стоит лезть в мою голову и читать мои мысли. - за свой вздорный характер и не желание держать едкие замечания при себе Грейс уже давно заслужила почетное звание сволочи.
- Извините, не удержался... - мужчина улыбнулся и показалось, что огоньки в его глазах на миг вспыхнули ярче.
Грейс тоже усмехнулась и опять перевела взгляд на озеро и две лунные дорожки, что тянулись по водной глади к берегу. Спрашивать где она и кто этот незнакомец не имело смысла, это ведь сон, да? Поэтому толку от этого не будет, поэту пусть все остается как есть. Лучше наслаждаться тишиной и покоем, чем превращать отдых во сне в еще одну бессмысленную беседу ни о чем. Тишина на вокруг и впрямь была завораживающей, только теперь девушка расслышала, что от озера доносилось тихое кваканье лягушек, да был слышен ласковый шепот волн, приливающих к берегу и откатывающихся от него, шурша по гальке. Лес все так же поскрипывал и разговаривал с ветром. Их тихий диалог вновь нагнал на Грейс дрему. Глаза стали потихоньку закрываться, тепло пледа убаюкивало и манило. Она устроилась поудобнее в своем кресле и почувствовала, что чьи-то руки плотнее укутали ее в шерстяной плед. Девушка нехотя вновь открыла глаза. Над ней склонился все тот же незнакомец, поглядывая на нее с рассеянной улыбкой. Заметив ее взгляд, направленный на него, он выпрямился и еще раз улыбнулся, на этот раз пошире.
- Я думал, что ты буквально засыплешь меня вопросами и требованиями все объяснить.. И теперь я оказался немного не готов к твоему молчанию. Кажется, что ты все сама понимаешь и это я должен задавать вопросы и требовать прояснить мне все, что творится вокруг. - он отбросил рукой свои волосы, чтобы не лезли в глаза. - Как же долго я ждал этой встречи...
- Встреча раз в жизни... Да, этого наверное ждешь с нетерпением, а когда это все же происходит, то не знаешь, что сказать... - Грейс сказала это неожиданно Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Вот подсела на эту группу. Но любимая песенка Джин и Тоник уже не помещалась, пришлось грузить эту.

В колонках играет - Ольви - Спящий Дракон
Настроение сейчас - Одинокое

"Холодно... Черт возьми, холодно и мокро. Летний дождь намного приятнее осеннего. И теплее..."
Она стояла под деревом, ожидая, когда дождь чуть поутихнет. Хиленькая крона деревца не спасала от холодных капель, что ручейками стекали за шиворот. Ноги уже промокли, куртка тоже... насквозь. Но настроение наоборот было приподнятым. Она с улыбкой наблюдала за очередной каплей, повисшей у нее на носу. И тут почему-то дождь кончился. Странно, ведь в шаге дальше он все так же барабанил по асфальту, а тут... Она не поднимая головы, посмотрела вправо. Рядом стояли черные туфли... мужские. Их владелец держал свой зонтик над ними обоими.
"Интересно. Зонтик, наверное, тоже черный, как и туфли"
Она не торопилась ничего говорить и поднимать взгляд на обладателя новеньких модных черных туфлей. Он начал разговор первым.
- Вам не холодно?
- Нет, - обычный ответ обычному пикаперу обычным тоном обычной стервы.
- Вы промокли, - это было просто утверждение.
- Да, - а зачем говорить больше, если больше нечего сказать.
- Вам одолжить зонт? - голос участливый... довольно приятный, с той идеальной хрипотцой.
- Обойдусь.
- Вы заболеете, - опять утверждение и уверенность в голосе.
- Заболею, - упрямость не позволяет разговор вести нормально.
- Я приду вас лечить.
- Приходите.
- А куда мне прийти?
- Захотите прийти - найдете, - издевка в голосе и ухмылочка любимая по губам.
- Я вас и так еле нашел, - голос запнулся, повисло молчание.

А вот это любопытно. Она медленно начала поднимать свой взгляд. Туфли, уже отмеченные вниманием. Брюки черные. Полы кожаного плаща, короткого, черного. Черная же рубашка, шелковая, три верхних пуговицы расстегнуты, на шее на шнурке небольшой серебряный амулет. Увидев лицо, она сразу же потеряла к нему всякий интерес. Стандартное лицо мальчика-модели: красивые выразительные глазки серого цвета, резко очерченные брови, не слишком выделяющиеся скулы, мужественный подбородок с небольшой ямочкой. Каштановые прямые волосы чуть прикрывали уши, не скрывая простое серебряное колечко в левом ухе. Нет, конечно, он был очень, и даже очень недурен собой, но... Но только такие вот мальчики предпочитают находить себе девочек попроще и потусклее, чтобы они не затмевали собой их мужественную красоту. С такими "моделями" у нее никогда отношения не клеились, ибо сразу же начиналась борьба за первенство у зеркала. Что ж, он наверное еще не рассмотрел ее как следует.

- Значит, найдете еще раз, - взмахом стряхивая с ресниц капельки дождя.
- Конечно, найду, - уверенность в голосе, - но не в этой жизни.
- Ну, вот и договорились, - это утомляло, и она выбралась из-под зонта, собираясь уходить.
- Если вы уйдете, я умру, - спокойный голос заставил остановиться и оглянуться. У него на лице ни тени разочарования или неуверенности, лишь спокойствие.
- Умирайте, - она всегда умела быть безжалостной.
- Но тогда и вы тоже умрете, - серые глаза смотрели на нее с интересом, ожидая реакции.
- Все мы умрем, - тыльной стороной ладошки капельку с носа стирая и ухмыляясь, впрочем, эта ухмылка с ее лица и не сходила.
- Тогда возьмите зонт, - он протянул его ей.

Взгляд глаза в глаза и словно разряд яркий полыхнул между ними. Комок в горле застрял, но отступать и сдавать свои позиции поздно. Не гордость, а упрямство и гордыня взыграли. Она взяла зонт, сложила его, еще раз стряхнула дождь с ресниц, посылая ту редкую открытую и милую улыбку, и, уже поворачиваясь к нему спиной, сказала:
- До встречи... В следующей жизни.

Шаг, еще один... А перед глазами взгляд прощальный его, а в голове слова его, а в душе предчувствие недоброе. Мучительное решение повернуться и оставить телефон всё никак не давалось. Что она теряла? А что получала взамен? А чем рисковала? А пока что можно немного умерить свою стервозность. Она повернулась, чтобы еще раз увидеть эти серые глаза, но...

Резкий визг шин, громкий удар, еще один, звук разбитого стекла, покореженное силой удара железо на дороге, рядом такое же железо, что раньше было автомобилем, и... край черного кожаного плаща, вокруг которого расплывалось и растворялось в лужах алое пятно.
А по щекам то ли капли непрекращающегося дождя, то ли слезы невольные. А в руках закрытый черный зонт.

Она умерла через месяц от воспаления легких...

Это цитата сообщения Маеглин Оригинальное сообщение

Мда.. сонц, про горы я ничего сказать не могу. Если тебе надо - иди.. лезь подальше, чтобы только птицы могли тебя видеть. Но от проблем и недопонимания ты таким образом не избавишься. От них не сбежишь, или ты намерен все время от них прятаться?
А за сказочку спасибо, она напомнила мне мое увлечение мистикой в ранней юности. Я тоже пыталась написать нечто подобное, до сих пор в тетрадке где-то лежит.

В колонках играет - Йовин - Бастард
Настроение сейчас - болит ладошка и хочется поныть

Сомнений нет... Все решено... Я делаю шаг.


"Вторая Луна. Вновь я вижу в окне двойника Луны. Он все так же рядом безмолвно и недвижимо висит в небе, такой же яркий. Неужели одна я вижу его? Неужели этого больше никто не замечает? Странно. Это не похоже на сон. Нет, я не брежу... Я в своем уме... Нет! Наваждение... "

Грейс сидела у окна. Сигаретный дымок медленно вился между пальцев, уходя куда-то, устремляясь вверх. Эта ночь, такая же как и сотни других, жаркая, душная. Даже слабый ветерок не шевелил занавески на распахнутом окне. В такую ночь даже спать невозможно - простыни липнут к телу, подушка кажется раскаленным камнем и обжигает щеку, спутанные волосы лезут в глаза и щекочут нос.
Грейс вздохнула и вновь затянулась сигаретой. Она уже привыкла не спать по ночам и встречать рассветы. Вчерашний рассвет удивил ее. Огромное солнце, цвета плавленого железа и спелой клубники, неимоверно быстро поднялось над просыпающимся городом и вновь забегали, закопошились словно в муравейнике людишки, спеша на работу и по делам. Но это солнце, этот рассвет все никак не выходил у нее из головы. Это яркое солнце. Этот его цвет... А теперь еще и вторая Луна.
Грейс вновь тряхнула головой и посмотрела в окно. И все так же в небе висела не одна, а две Луны. Обе яркие, чуть обглоданные с одного бока - полнолуние было пять дней назад. Захотелось встать и потянуться, от долгого сидения в одной позе затекли ноги. Но невозможно было оторвать взгляд от двух ночных светил. В голове тихонечко ворочалась мысль о подступающем сумашествии, которую Грейс загоняла поглубже, отказываясь даже думать об этом. Стряхнув пепел, она вновь затянулась. Яркий огонек сигареты на мгновение осветил ее лицо. Она не знала, как сейчас выглядит со стороны. Наверное, как всегда не очень. У нее не удавались фотографии со свечой, огонь словно издевался над ней, все время подсвечивая недостатки, удлинняя нос, делая тени более мрачными.
Завороженная созерцанием лун, девушка медленно выпустила дым и прикрыла глаза, оперевшись спиной на стену. Все же ночь намного лучше дневного времени суток. Нет того шума, что так действует на нервы, не орут под окнами соседские детишки, не слышно визжания шин от проезжающих мимо автомобилей, не ругаются на лавочке старушки и не слышится из окон эта опостылевшая музыка.
"Да, ночь - это прекрасно..." - подумала она, - "Вот бы она не кончалась! Мне хватает и того света, что дает луна. В темноте легче скрыться от назойливых глаз, легче уйти от проблем, легче дышать... Не люблю спать ночью. Зачем тратить эти чудные часы на сон, если можно подкарауливать чудеса? Ведь ночь - это самое волшебное время, время загадок и тайн, время, когда мечты могут стать реальностью."
Эти мысли часто посещали ее, особенно во время ночных бдений на кухне с чашкой кофе и сигаретой в зубах. Да, в это время ее любили посещать мысли, такие, которые днем ни за что не попросятся в голову. Грейс была рада им, как самым дорогим гостям. Они своим приходом привносили каждый раз новый оттенок в ее ночные раздумия, окрашивая их всеми оттенками черного, фиолетового, синего и коричневого, с вкраплениями серебра, ибо это все же ночные мысли, и оттенки, соответственно ночные.
Редким гостем заглядывало вдохновение, и тогда большая половина ночи проходила в поисках нужных слов и подборе рифм. Иногда накатывал страх, корявыми пальцами стуча в окно, скрипя по стеклу ветками деревьев, скользя по стенам немыслимыми тенями. И тогда она сидела, смакуя это острое чувство, заставляющее сердце буквально выпрыгивать из груди, трепыхаясь как жертва в руках маньяка. Когда становилось совсем уж нестерпимо, можно было ретироваться в постель, накрыться с головой одеялом, уверяя себя, что это лишь игра воспаленных нервов и больного воображения.
Все эти ночи были сходны, но и одновременно так не походили друг на друга. Роднило их еще и то, что Грейс всегда проводила их в одиночестве. Вот уже четвертый месяц...
Заметив, что сигарета истлела, пока она вот так задумавшись сидела, Грейс затушила ее в пепельнице и достала новую. С внезапной нежностью посмотрев на белый циллиндрик в пальцах и покрутив его между ними, она все же щелкнула зажигалкой и прикурила, втягивая этот такой терпкий и такой сладкий дым. Курение было той слабостью, которую она себе позволяла, балуя себя ею,как ребенка сладостями. Хмыкнув она вновь послала струйку дыма в потолок и посмотрела сквозь него на две луны в окне.
"Висят... Издеваются... Хмм, а завтра будет три? Интересно... Пойти чтоль спать?" - лениво думала она, вновь затягиваясь сигаретой и откинувшись назад, тихонько прикрыла глаза, - "Как спокойно..."
Грейс очнулась от внезапного ветерка, что скользнул по лицу и, пощекотав шею волосами, бросил ей сигаретный дым в лицо. От такой неожиданности она открыла глаза.

В колонках играет - Entwine - Snow White Suicide
Настроение сейчас - повеситься бы...

Сжальтесь, норны, надо мною.
Чем вам жизнь моя помехой?
В смерти жажду я покоя,
Вы же с нею, как с утехой.

В жар, из пламени толкнув,
Наблюдать с ухмылкой хищной.
На решенье намекнув,
Сделать призраком безличным.

В вашей власти судьбы все.
Вы прядете сна узоры.
Утром – выпасть ли росе.
Радугу представить взорам.

Все же, словно в наказанье,
Неотрывно, зорким глазом,
Как жучок в моем сознаньи,
Вы отслеживали фазы.

Что теперь, какой подарок
Ждет меня за поворотом?
Догорит свечи огарок,
Постучит в окошко кто-то.

Я не выгляну, не встану.
Лишь плотней захлопну шторы.
Помолюсь… и перестану,
Вновь слова забыты в спорах.

Хочется поверить фактам,
Что судьбу творим мы сами.
Но в ладонях норн, как фатум,
Жизни нить моя свисает.

Я же – как марионетка,
Как послушная зверушка.
Посадите меня в клетку,
Буду вечно вам игрушкой.

Буду я плясать под дудку,
С бантиком в углу играться.
Только вылучу минутку
Чтоб с ошейника сорваться.

И тогда всего на малость,
На мгновенье – прочь ужимки.
Позабуду я про жалость
И оскал… вместо улыбки.

[700x444]

Слушать этот музыкальный файл

Рекомендуется к прослушиванию при прочтении моего дневника.

Слушать этот музыкальный файл

Любимая песенка из любимого сериала

Когда случается что-то неожиданное, можно легко растеряться. Из шалаша, на Райлу, с диким ревом и дубинкой выскочил, казавшийся мирно спящим, варвар. Не ожидая такого поворота событий, девушка опешила и выкрикнула первое пришедшее на ум заклинание - опутывания. Но что-то не сработало, и она осталась один на один с огромным мужчиной, а из оружия - один нож... Поэтому она сделала единственный верный выбор в пользу незамедлительного бегства. Резко оттолкнувшись от земли, Райла прыгнула в густой кустарник, надеясь таким способом уйти от внезапно возникших неприятностей. Свою ошибку она поняла сразу. Колючие ветки впились в еще не зажившие руки и спину. Это опять был терновник...
- Чтоб мне в пламени сгореть! - взвыла Райла, - Кто понасажал здесь этот чертов терновник!
Отчаянно ругаясь, она попыталась побыстрее выбраться из этой колючей западни, но лишь еще больше оцарапалась
- Поганство! - девушка прибавила еще пару крепких словечек.
Было очевидно, что спешить уже некуда. Она сама загнала себя в ловушку, и чем яростнее она дергалась, пытаясь освободиться от вцепившихся в нее колючих ветвей, тем глубже они впивались ей в тело. Поэтому Райла затихла и стала осторожно выпутываться, молясь всем богам, чтобы ее беспомощным положением не воспользовался тот, от кого она хотела смыться.

Глядя на трепыхающуюся в колючих кустах девушку, норд почувствовал укол совести.
- Прости... не хотел тебя ТАК пугать, я не люблю когда ко мне кто-то подкрадывается...
С этими словами, отбросив дубину и достав нож, северянин принялся, буквально, выкорчёвывать куст, помогая девушке выбраться из шипастой западни...
Закончив кромсать колючие ветки, мужчина не без удовольствия оглядел свою гостью.
- Только в кусты больше не прыгай, вытаскивать не буду. - предупредил он её.

Девушка с опаской посмотрела на варвара, но все-таки выползла из куста.
- А кто сказал, что я испугалась? Распрыгался тут, как тигра лютая. - Райла повыше задрала оцарапанный носик и попыталась приладить на место полуоторванный рукав рубахи. Увидев, что мужчина смотрит на нее весьма доброжелательно, она немного расслабилась и позволила себе улыбнуться. - Привет! А ты тут живешь, да?
Девушка указала глазами на шалаш. Она хотела сказать еще что-то, но ее опередило громкое урчание в пустом животе. Виновато улыбнувшись, она спросила:
- А у тебя ничего не найдется перекусить? Я уже два дня ничего не ела. Если ты меня угостишь, я обещаю больше не прыгать в кусты, - Райла весело улыбнулась и посмотрела выжидательно на северянина.
- Найдется, - мужчина еще раз оценивающе посмотрел на нее из-под густых рыжеватых бровей. И, не сказав больше ни слова, он пошел к шалашу. Райла, передернув плечами и пробормотав: "Странный какой-то...", направилась за ним, все еще пытаясь поправить уже несуществующий рукав.

- АААААААААА!!!!!
Кусты были колючими и неуютными, тем более если падаешь в них совсем неожиданно. Райла начала выпутываться, попутно понося всю Академию и родителей профессоров. Нещадно расцарапав руки и выдрав клок черных волос, ей наконец-то удалось выбраться из зарослей незнакомого ей кустарника.
- И куда меня занесло на этот раз? - недоуменно оглядывается по сторонам, - Лес? Ну чтож, это хоть не вечные ледники... И на том спасибо.
Добавив еще парочку нелестных слов в адрес преподавателей и их порталов, открывающихся случайным образом неизвестно куда, девушка принялась осматривать себя. Так и есть! Лицо расцарапано, рубашка изодрана, волосы спутались, штаны испачкались, а в сапоги набились колючки. К тому же из всего оружия остался только нож. Это раздражало ее больше всего. Лучше уж без нижнего белья, чем без оружия. Заметив неподалеку от места приземления речку, Райла направилась к ней все еще продолжая ругаться, причем довольно таки нецензурно.
Речушка была мелкой с холодной прозрачной водой. Осторожно ступая по камням, Райла подошла и присела, чтоб умыться. Холодная вода освежила и взбодрила, утихомирила саднящую боль в расцарапанной щеке. Напившись и распутав волосы, девушка оглянулась в поисках дороги или хотя бы тропинки. К сожалению, ни того, ни другого не оказалось. Не зная, что делать и куда идти растерялась, но ненадолго. Логически рассудив, что речка должна куда-то впадать и что люди держатся поближе к воде, решила пойти вдоль по течению.
Солнце клонилось к горизонту, когда Райла наконец почувствовала усталость и голод. Ноги гудели от пройденного за день расстояния. Девушка с беспокойством посматривала на небо, которое стало затягиваться тяжелыми тучами.
- Только дождя еще мне не хватало... - недовольно проворчала Райла.
В животе неожиданно громко заурчало. Ягоды искать в потемках было неразумно. А что можно было сделать с одним ножом? Райла начала посматривать на деревья. Над ее головой раздался птичий щебет. Вглядываясь в листву у себя над головой, девушка проворно вскарабкалась по ветвям. Ее старания были вознаграждены гнездом с тремя пятнистыми яйцами. Сырые... Ну что ж... Наскоро подкрепившись, Райла забралась повыше и нашла удобную развилку. Конечно, это было не ахти какое место для ночевки, но все же лучше, чем спать на земле.
Сон долго не шел к ней. Мешали ночные шорохи, крики зверей и совсем уж незнакомые звуки, раздававшиеся эхом по ночному лесу. Сказать, что ей было неудобно лежать на развилке, значит не сказать ничего. Жесткие ветки давили ей под ребра. Райла с ностальгией вспоминала свою постель в Академии. Поднявшийся ветер, начал задувать в дырявую рубаху и холодить полученные в терновнике царапины. Радовало то, что все-таки еще лето и ночи теплые.
Нет... Сон решил поиздеваться и пройти мимо. Урчание в животе дополняло ночные звуки леса. В голову лезли образы всяческих яств. Проглотив слюну, Райла решила, что своей силой будет пользоваться только когда уж совсем оголодает. Так не хотелось применять ненавистную магию оборотничества. Она попыталась сотворить заклинание блуждающего огонька, чтоб хоть как-то осветить свое лежбище. Но даже такое простое заклинание ей не удалось.
- Будьте вы прокляты, чертовы магики! - в сердцах вырвалось у нее.
Это же надо, отнять все ее знания, приобретенные за тринадцать лет обучения в Академии! Осталось только оборотничество, да старый как мир знак "Аард", которому ее еще девченкой научил ведьмак Эскель. Райла начала погружаться в воспоминания.
Когда в ней только обнаружили искорку магического дара ей было всего лишь десять лет. Она тогда была обыковенной городской девчушкой, которая любила побегать с друзьями по узким улочкам родного города Аскатлы. Она всегда была бойкой девочкой и, если что, могла постоять за себя в стычках с соседскими мальчишками, которые не давали ей прохода из-за слишком высокого роста. Затем как-то мимо их дома по улице проходил высокий седой мужчина в сером балахоне. Он спросил ее как пройти к главной площади и, пока Райла рассказывала, внимательно смотрел на нее. После этого поблагодарил ее и, положив в ее узкую ладошку маленькую серебряную монетку с неизвестной чеканкой, сказал, что через пару лет ей обязательно надо появиться в магической Академии. Глядя в ее широко открытые детские глаза, он сообщил, что у нее есть дар, и что было бы просто глупостью не воспользоваться этим и не получить необходимые знания. Монетка служила пропуском.
Родители и знать не хотели ни о какой магической Академии и не желали ни отпускать ее, ни давать деньги на обучение. К двенадцати годам она настолько надоела им со своими просьбами, что родительское терпение закончилось и, собрав необходимые для обучения деньги, они отправили ее в Академию, надеясь, что она просто не пройдет вступительные экзамены. Но чуда не произошло. Она прошла. В ней выявили дар и силу, предначертанную боевому магу. И поцеловав на прощание маму и папу, Райла с высоко поднятым носом вошла на двор Академии.
Тринадцать лет длилось ее обучение. Читать далее...

Приключения одной молодой особы, именуемой Райлой Альварро, изложенные свободным стилем в виде глав с отступлениями и без.
[190x300]