














Орёл, город Орёл позиционирует себя в туристическо-краеведческом плане как родина сонма российских знаменитых и известных писателей, которых так и тменуют вкупе — писатели-орловцы. Большинство из них Вы, наверняка, знаете — И. С. Тургенев, Н. С. Лесков, А. А. Фет, Ф. И. Тютчев, А. Н. Апухтин, И. А. Бунин и Л. Н. Андреев. А ещё больше, однозначно, не знаете и не слышали...
Их всех, конечно, популяризируют всевозможными способами; а крупным орловским писателям памятники ставили и ставят. Тургеневу памятник есть, и не один.
Иван Сергеевич Тургенев (28 октября [9 ноября] 1818, Орёл, Российская империя — 22 августа [3 сентября] 1883, Буживаль, Франция) — русский писатель-реалист, поэт, публицист, драматург, прозаик, переводчик. Один из классиков русской литературы, внёсших наиболее значительный вклад в её развитие во второй половине XIX века. Член-корреспондент императорской Академии наук по разряду русского языка и словесности (1860), почётный доктор Оксфордского университета (1879), почётный член Московского университета (1880).
Созданная им художественная система оказала влияние на поэтику не только русского, но и западноевропейского романа второй половины XIX века. Иван Тургенев первым в русской литературе начал изучать личность «нового человека» — шестидесятника, его нравственные качества и психологические особенности, благодаря которым в русском языке стал широко использоваться термин «нигилист». Пропагандист русской литературы и драматургии на Западе.
Изучение произведений И. С. Тургенева — обязательная часть общеобразовательных школьных программ России. Наиболее известные произведения: цикл рассказов «Записки охотника», рассказ «Муму», повесть «Ася», романы «Дворянское гнездо», «Отцы и дети».
При всей банальности фразы — самый большой памятник себе сделал сам Тургенев своим литературным творчеством.
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!
Я получил письмо от бывшего университетского товарища, богатого помещика, аристократа. Он звал меня к себе в имение.
Я знал, что он давно болен, ослеп, разбит параличом, едва ходит… Я поехал к нему.
Я застал его в одной из аллей его обширного парка. Закутанный в шубе — а дело было летом, — чахлый, скрюченный, с зелеными зонтами над глазами, он сидел в небольшой колясочке, которую сзади толкали два лакея в богатых ливреях…
— Приветствую вас, — промолвил он могильным голосом, — на моей наследственной земле, под сенью моих вековых деревьев!
Над его головою шатром раскинулся могучий тысячелетний дуб.
И я подумал: «О тысячелетний исполин, слышишь? Полумертвый червяк, ползающий у корней твоих, называет тебя своим деревом!»
Но вот ветерок набежал волною и промчался легким шорохом по сплошной листве исполина… И мне показалось, что старый дуб отвечал добродушным и тихим смехом и на мою думу — и на похвальбу больного.
— Что значат эти стоны?
— Я страдаю, страдаю сильно.
— Слыхал ли ты плеск ручья, когда он толкается о каменья?
— Слыхал… но к чему этот вопрос?
— А к тому, что этот плеск и стоны твои — те же звуки, и больше ничего. Только разве вот что: плеск ручья может порадовать иной слух, а



















