Пастор Питерс пишет об американском Синоде Миссури, но то же самое, ИМХО, можно сказать и о любой конфессиональной лютеранской церкви:

Будущее Синода Миссури, если оно у него есть, не в культе чистоты, где ортодоксальность каждого верующего подвергается постоянным проверкам. Мы не нуждаемся в гестапо, проверяющем догматическую лояльность. Будущее Синода Миссури, если оно у него есть, не в воспроизведении идеальной картинки, сохранившейся в нашей памяти с давних времен. Мы не можем себе позволить жить так, как будто на дворе все еще вчерашний день. Будущее Синода Миссури, если оно у него есть, нельзя обеспечить переписыванием конституции и устава (хотя они явно нуждаются в поправках). Будущее Синода Миссури не поджидает нас в каком-то внеконфессиональном журнале с рецептами церковного строительства. Мы уже сполна изведали запретный плод этих убеждений и принципов, несовместимых с нашими Исповеданиями.

Будущее Синода Миссури — а я верю, что у него есть будущее, — связано с пасторами и общинами, которые хотят быть лютеранами и не стыдятся этого; которые убеждены, что ответы, данные в наших вероисповедных книгах, по прежнему актуальны для решения вопросов, которые ставит перед нами нынешнее время и нынешняя культура; которые способны понятно и убедительно говорить с теми, кто еще не присоединился к нам; которые пытаются быть не всем для всех, но просто лютеранами посреди царящего вокруг хаоса; и которые воскресным утром остаются теми же людьми, какими они были на протяжении недели.

— Пастор Ларри Питерс

Иисус — наш скорый Помощник в бедах

Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи (Евр. 4:15-16).

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа!

Вот уже несколько дней, как христианская Церковь вступила в период Великого Поста. На протяжении ближайших пяти недель мы будем размышлять о том, насколько мы нуждаемся в Боге, в Его прощении, помощи и защите. Не случайно первое воскресенье Великого Поста в западной традиции носит название Invocavit — по первому слову латинского текста из Псалтири, который издавна читался в этот день:

Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое.

Этими словами заканчивается один из самых прекрасных и великих библейских псалмов — Псалом 90, который целиком, от начала до конца является нерушимым обещанием помощи и заботы, которое Бог дает всякому верующему в Него. Среди всех псалмов он уникален тем, что представляет собой не молитву человека к Богу, а ответ на молитву сокрушенного человеческого сердца. Это чистое Евангелие, без малейшей примеси Закона, и потому 90-й псалом является сильнейшим лекарством для всякой израненной души.

«Тщетно принимать благодать Божью» означает не что иное, как слышать чистое Слово Божье, которое являет и предлагает нам Его благодать, но при этом оставаться равнодушными и безответными, нимало не меняясь. Если мы проявляем неблагодарность за Слово и оказываемся недостойными его, мы заслуживаем того, чтобы лишиться Слова вовсе. Такая же ситуация описывается в притче (Лк. 14:16-24), в которой гости, званые на обед, отказались прийти и отправились по своим делам, страшно разгневав тем самым хозяина, который поклялся, что они никогда более не вкусят его пищи.

Аналогичным образом, Павел предостерегает нас, чтобы мы остереглись и приняли Евангелие со страхом и благодарностью. Христос говорит: «Ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма» (Ин. 12:35). Можно было надеяться, что мы усвоили эту мудрость на собственном опыте, когда мучились во тьме под властью папы. Но все оказалось забыто; мы не проявляем ни благодарности, ни желания изменяться. Отлично — посмотрим, каковы будут плоды.

— Мартин Лютер. Проповедь на Первое воскресенье Великого Поста (1525)

Единственное лекарство для слабеющей и убывающей веры - это приобщение Святых Таинств. Несмотря на то, что Святое Причастие всегда остается самим Собою, совершенным, цельным и нерушимым, оно не действует окончательно и раз и навсегда на кого бы то ни было из нас. Подобно акту Веры, воздействие его должно быть непрерывным и возрастать по мере повторения. Частое применение наиболее эффективно. Семь раз в неделю принесут больше пользы, нежели семь раз через промежутки. Кроме того, могу порекомендовать следующее упражнение (увы, возможностей для этого предостаточно!): причащаться в обстоятельствах, оскорбляющих твой вкус. Выбери гнусавого или косноязычного священника, или заносчивого, вульгарного монаха; и церковь, битком набитую самыми обычными обывателями, невоспитанными детьми, - от тех, что орут и вопят, до тех продуктов католических школ, что, едва откроют дарохранительницу, откидываются назад и зевают, - неопрятными юнцами в рубахах нараспашку, женщинами в брюках, зачастую растрепанными, с непокрытой головой, Ступай к Причастию с ними (и молись за них), Эффект будет тот же (или даже лучше), нежели от мессы, которую прекрасно читает явный праведник, а вместе с тобою слушают ее несколько набожных, достойных людей. (Ведь оно вряд ли хуже мессы с насыщением Пяти Тысяч - после чего Господь Наш возвестил грядущее насыщение).

— Дж. Р. Р. Толкин. Из письма сыну Майклу

[176x250]Из всех поразительных черт средневековых соборов одна, вероятно, вызывает у современного человека особенное удивление: мы не имеем ни малейшего представления о том, кто их построил. Вопреки нынешнему обыкновению архитекторы и строители этих церквей не позаботились оставить на краеугольных камнях свои автографы. Такая анонимность великих мастеров выглядит в наши дни, без преувеличения, странно. Зачем строить собор Нотр-Дам-де-Шартр, если это не принесет тебе славы? Им не хотелось признания потомков? Они не хотели обессмертить свои имена? Смирение этих позабытых художников, трудившихся в безвестности, если не оскорбляет, то, во всяком случае, коробит нас. Сделать и исчезнуть? Нет, в обществе XXI века такое не прокатит…

Анонимность художника или ремесленника, некогда бывшая художественной и культурной нормой, начала исчезать во время так называемой Эпохи Просвещения. Возьмите, к примеру, «Исповедь» Жана-Жака Руссо — книгу, которую автор посвятил «мне, с восхищением, которым я обязан самому себе». Книга начинается такими словами: «Я предпринимаю дело беспримерное, которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы, — и этим человеком буду я». Руссо сознательно назвал свою книгу «Исповедью» в ответ на одноименное сочинение Блаж. Августина. В отличие от Руссо с его пустым самовосхвалением Августин воздает всю славу Богу цитатой из Псалтири, которой начинается его книга: «Велик Ты, Господи, и всемерной достоин хвалы; велика сила Твоя и неизмерима премудрость Твоя». Однако, восхищаясь смирением Августина, мы вынуждены признаться, что слова Руссо нам гораздо более близки и понятны. Посвящение «Мне, с восхищением, которым я обязан самому себе» было бы как нельзя более уместно на странице абсолютного большинства пользователей Facebook или Вконтакте.

— Aaron Kheriaty. The Era of the Narcissist

Мы не понимаем смысла литургии, если полагаем, что она позволяет нам расслабиться и наслаждаться покоем в Сионе; всякий участник литургии — это священник, искренне заботящийся о благополучии своего ближнего. И потому во время вечерней литургии мы молимся:

За всех, кто сегодня где-либо нуждается в любви и защите:
Услышь нас, благой Господи!

Одолеваемых искушениями;
Ослабевших в час испытания;
Живущих в смертном грехе;
Поддавшихся суете и забывших Тебя;
Никогда не знавших Тебя;
И тех, кому в этот час грозит навсегда потерять Тебя:
Помилуй, благой Господи!

— Earnest Koenker. Worship in Word and Sacrament, pp. 103-104.

Литургия может превратиться в нечто абстрактно сентиментальное или выродиться в поклонение красоте. Вместо того, чтобы поклоняться Богу в "благолепии святыни" мы можем начать поклоняться Ему в "святыне благолепия". В таком случае красота становится для верующего бесовским заклятием, которое препятствует всякому подлинному общению с Богом. Литургические формы перестают быть носителями святого, но воспринимаются как святые сами в себе. Идолопоклонническая привязанность к символам, лишенным прозрачности, убивает всякую возможность вступить в общение со Святыней, с источником жизни и праведности человека.

— Earnest Koenker. Worship in Word and Sacrament, p. 73

[267x200]Бог являет нам Себя не для того, чтобы мы размышляли о Его величии, но для того, чтобы освободить нас для нового призвания, призвать, наставить и направить нас на новое служение Ему, на труд ради Его Царства, на проповедь Евангелия… Исайе было даровано откровение от Бога, но следствием этого не стали годы отшельничества, проведенные в размышлениях над Словом Божьим. Нет, Исаия понял, что это видение было призванием на служение. И когда Бог спросил, кто пойдет, Исаия ответил: «Вот я, пошли меня». И Бог сказал ему: «Пойди и возвести этому народу Мое Слово!» То же самое случилось и с Петром. После целой ночи безуспешных попыток наловить рыбы, Иисус вновь отправляет его закинуть невод. И когда Петр увидел улов, это чудо привело к новому поручению — быть ловцом человеков!

— Пастор Ларри Питерс

Смиряйте души ваши

В современном иудейском календаре 28 постных дней, однако в Ветхом Завете Бог заповедал соблюдать только один ежегодный пост. В Книге Левит 16:29–31 Моисей возвещает народу волю Бога: они должны  «смирять свои души» в День Искупления (Yom Kippur). В ответ на очищение грехов народа верные евреи должны были поститься с утра до вечера в десятый день седьмого месяца. До вавилонского пленения евреи постились во времена грядущей опасности, скорби, болезни, военной угрозы, бедствий и траура. К примеру, Анна не ела по причине скорби, вызванной ее бесплодием (1 Царств 1:7), а Давид постился, узнав о смерти Авенира (2 Царств 3:35). Религиозные вожди велели народу поститься во времена национального бедствия (см. Судей 20:26; 2 Паралипоменон 20:3; Иеремии 36:9). Эти примеры показывают, что пост был выражением скорби и, что еще важнее, выражением покаяния.

Элемент эстетики в поклонении — например, в тканях, облачениях или свечах — является не самоцелью, а средством выражения нашей преданности Владыке Церкви, Который в ней присутствует и действует. С другой стороны, дурное искусство — это признак не только дурного вкуса, но и ущербной веры... Дешевые жертвоприношения и низкопробное искусство неуместны в христианском поклонении.

— Earnest Koenker. Worship in Word and Sacrament, p. 79

Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды. Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа, Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога и Которому покорились Ангелы и Власти и Силы (1 Пет. 3:18-22).

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа!

Братья и сестры, сегодня мы празднуем последнее воскресенье перед Великим Постом. Уже в среду, 17-го числа, мы вступим в 40-дневный период смиренного размышления о своей греховности. И в это последнее воскресенье перед Великим Постом Церковь предлагает нам задуматься о неизменности Божьей любви. И потому это воскресенье носит традиционное латинское название Esto Mihi («Будь мне») — по первым словам латинского псалма, который издавна читался в эту неделю на воскресном богослужении:

Будь мне каменною твердынею, домом прибежища, чтобы спасти меня.

И сегодняшнее чтение из Апостола, которое предлагает нам наш литургический календарь, как раз и направляет наш ум на размышление о неизменных Божьих обетованиях, надежда на которые удерживает нас от кораблекрушения в вере, так же как якорь в бурном море спасает корабль от гибели на камнях.

Личность проповедника — будь то неприметная или притягательная, слабая или харизматичная, — отступает на задний план, когда проповедь произносится и слушается должным образом. Традиция литургической проповеди является диаметральной противоположностью нынешнему "культу личности", который как в политике, так и в церковной жизни уводит внимание людей от действительно важных вопросов. Проповедь имеет своей целью не развлечение или ублажение людей, не демонстрацию ораторских способностей и не сообщение некоей информации, это не возможность для проповедника поделиться со слушателями своими личными впечатлениями и воспоминаниями; это серьезный призыв к покаянию и провозглашение Божьей благодати.

— Earnest Koenker. Worship in Word and Sacrament, pp. 54-55

Мы не отрицаем способность Бога даровать Искупление помимо Слова; однако у нас нет обетования, которое гарантировало бы нам это. Бог не связывает Себя никакими ограничениями, но ограничивает нашу свободу Своим Словом.

— H. E. Jacobs. Elements of Religion, p. 135

The Growing Ethiopian Lutheran Church from Lutheran Church Charities on Vimeo.

Эфиопская Евангелическая Церковь "Мекане Йесус" (EECMY), она же Эфиопская Лютеранская Церковь, переживает быстрый численный рост. Президент Центральноэфиопского Синода преп. Абрахам Менгеша показывает некоторые места, где церковь растет, и рассказывает о нуждых церкви.

Typography from Ronnie Bruce on Vimeo.

[500x667]

Разделительная страница с текстом из Псалтири в Христианской Книге Согласия 1580 года

Ich danke dem HERRN von ganzem Herzen und erzähle alle deine Wunder.
Ich freue mich und bin fröhlich in dir und lobe deinen Namen, du Allerhöchster etc.

Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещать все чудеса Твои.
Буду радоваться и торжествовать о Тебе, петь имени Твоему, Всевышний.

Наши противники искажают очень многие библейские отрывки, поскольку привносят в эти тексты свои собственные мнения и не извлекают смысл отрывка из его текста. Ибо ничего трудного в данном отрывке нет — нужно лишь отбросить толкование, которое наши противники, не понимающие ни того, что такое оправдание, ни того, как оно происходит, ни того, что такое вера, ни того, кто такой Христос, ни того, как человек оправдывается перед Богом, навязывают ему по собственному разумению. Коринфяне, быв прежде оправданы, получили много превосходных даров. Поначалу, как это обычно бывает, они пылали усердием. Потом, как пишет Павел, между ними начали возникать разногласия  [разделения и секты]; они начали недолюбливать добрых учителей. Соответственно, Павел упрекает их, вновь призывая их к единству и служению любви. Хотя благие дела необходимы, было бы глупо воображать, будто дела Второй Скрижали, на основании которых мы должны строить свои отношения с людьми, а не с Самим Богом, могут оправдать нас. Но в оправдании мы должны примириться с Богом — Его гнев должен быть умилостивлен, и наша совесть должна успокоиться в Боге. Ничего этого нельзя достичь делами Второй Заповеди [т. е. любовью, но только верой, которая постигает Христа и волю Божью. Тем не менее, утрата любви действительно означает утрату Духа и веры. И потому Павел говорит: если не имею любви, я ничто. Однако же он не прибавляет к этому утверждение, что любовь оправдывает человека в глазах Бога].

Тем не менее, наши противники возражают, что любовь предпочтительнее веры и надежды. Ибо Павел говорит: Любовь из них больше (1 Кор. 13:13). Логично предположить, что величайшая и первая добродетель должна оправдывать, однако Павел в этом отрывке говорит конкретно о любви к ближнему и указывает, что любовь является наибольшей, потому что она приносит больше всего плодов. Вера и надежда направлены к одному лишь Богу, любовь же имеет бесконечное число внешних проявлений [служений] направленных к людям. [Любовь распространяется по земле среди людей и творит много добра, утешая, научая, наставляя, помогая, советуя — как в частном порядке, так и публично]. Тем не менее, давайте, в самом деле, уступим нашим противникам в том, что любовь к Богу и ближнему является величайшей добродетелью, потому что главная заповедь такова: Возлюби Господа Бога твоего (Мф. 22:37). Но каким образом они выводят отсюда, что любовь оправдывает? Величайшая добродетель, говорят они, оправдывает. Никоим образом. [Это было бы так, если бы милосердие Бога зависело от нашей добродетельности. Однако выше мы уже доказали, что Он принимает и оправдывает нас ради Христа, а не из-за наших добродетелей; ибо наши добродетели нечисты]. Ибо даже величайшая, или первая Заповедь не оправдывает, — точно так же не оправдывает и величайшая добродетель этой Заповеди. [Заповедь и добродетель выше, чем наша способность следовать им, а потому мы не становимся праведными посредством любви]. Нас оправдывает та добродетель, которая постигает Христа и сообщает нам заслуги Христовы, посредством которых мы получаем благодать и мир от Бога. Но этой добродетелью является вера. Ибо, как мы уже неоднократно говорили, вера — это не только знание, но и в гораздо большей степени желание принять или постичь то, что предлагается нам в обетовании о Христе.

— Апология Аугсбургского Исповедания. Артикул V: О любви и исполнении Закона. §§ 103-106

Незаслуженная милость

Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере; чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых. Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Фил. 3:7-14).

Благодать вам и милость от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа!

По милости Божьей Церковь Его вступает в пасхальный период литургического года. Если до сих пор — на протяжении Адвента, Рождества и Богоявления — мы размышляли, прежде всего, о том, что Бог Сын ради нашего спасения пришел в мир и вочеловечился, то, начиная с этого воскресенья, мы переносим главный акцент  в наших размышлениях на то, что Бог Сын ради нашего спасения взял грехи наши на Себя, вознес их телом Своим на крест, умер и воскрес ради нашего оправдания.

Всего три недели отделяют нас от начала Великого Поста, и по доброй христианской традиции, прежде чем приступить к размышлениям о наших грехах, которые послужили причиной смерти Христа, мы размышляем о Божьей милости к нам, бедным грешникам.

I. «ВСЕ ПОЧИТАЮ ТЩЕТОЮ»

В сегодняшнем тексте Апостола св. Павел одно за другим делает несколько очень радикальных заявлений: «…что для меня было преимуществом, то… я почел тщетою. Да и ВСЕ почитаю тщетою… я от ВСЕГО отказался, и ВСЕ почитаю за сор…».

Поклонение — это либо встреча с реальностью Бога, либо некая попытка человека поднять самого себя к небесам за волосы. В последнем случае оно становится предлогом для нравоучения, театральным представлением или чем-то вроде пропагандистского митинга. Напротив, в древней Церкви чтение Евангелия было окружено торжественным величием, потому что в нем Христос обращается к своим верным последователям. Будучи вознесенным Господом Церкви, Он и по сей день совершает Свое пророческое служение чере Своих проповедников и учителей. Мы по-прежнему свидетельствуем о Его присутствии с помощью восклицаний до и после чтения Евангелия. Мы поем: "Слава Тебе, Христос!"

— Earnest Koenker. Worship in Word and Sacrament, p. 47