Выходила в ночь. Луна совершенно аномально яркая. Кто в Москве, кому не влом, посмотрите - она и вправду так дико светится или у меня чрезмерно обострилось восприятие?!

Кстати, я в шоке. Нашелся кед, который я намедни безуспешно искала. Вчера кед стоял один. А с утра стоят уже два. Аккуратненько так стоят. И главное, не спросишь - где был, сука, последние два дня?! Что, и позвонить не мог? Все же нервничают.

Ну, что-то в этом роде. Кто бы что ни говорил, а это явная и несомненная мистика.

Сегодня с утра вспомнила, как я раз переводила мышь через дорогу. Подхожу я к переходу, жду собственно, светофора, и вижу, что на тротуаре мечется такая мелкая мышь, скорее мышонок. Тоже светофора ждет. Все красный и красный, и тут у мыши не выдержали нервы и она ломанулась прямо наперерез. Я в ужасе смотрю, как она несется прямо под колеса, но пронесло. Она добралась дп середины полотна и засела на трамвайных путях. Я побежала спасать мышь. Добегаю, и тут она прыгает мне на кед. И вцепляется мертвой хваткой. Пришлось останавливать машинопоток и переносить ее на кедине через дорогу.

Как только я ступила на тротуар, эта скотина тут же спрыгнула и ускакала в дырку под булочной. И никакой благодарности. Хоть бы хвостом как-нибудь помахала, зараза. Но все равно было приятно.

А вот сегодня ехала я с ВДНХ, притормозила около палаточки неподалеку - купить спрайта, а там холодильник такой с этим спрайтом, и вдруг из-под него вылезает толстая мышь. Нимало не смущаясь, она деловито попробовала колесо моего велосипеда на зуб, а потом залезла мне на кедину и посмотрела снизу вверх мне в глаза со значением. Очередь за сосисками тут же бросилась врассыпную с криками - это мышь, мышь! Ну надо же, а вы думали кто - крокодил?

Вот, удачной вам ночи.

Мне очень нравится немецкий язык. Чисто фонетически. Есть в нем что-то такое... Аудио просто великолепно. Он броский, хлесткий и при том певучий такой. Но, несмотря на вышесказанное, он вызывает у меня и другие ассоциации. Ассоциации со мной, сидящей в окопе, а на меня едет фашистский танк, и ствол этой неебической хуйни смотрит прямо в глаза, а у меня в руках - одна граната, и пиздец. И надо что-то делать. Я не знаю, что это - генетическая память или рассказы моей бабушки Маши (дошла до Берлина, была радисткой), хотя она в основном, если честно, рассказывала, какая у них была любовь с командиром. А может, фильмы про войну, которых я катастрофически боялась...

Не знаю. Но теперь меня пугают две вещи - немецкий и танки. Как-то в пригороде Севастополя я тащилась к пляжу мимо танкового полигона, в мини шортах и мини майке (фактически в этом можно было загорать), а там как раз проводились учения. У них там, в танке, есть такая оптика, что можно и во врага грамотно прицелиться, и девушку в шортах как следует разглядеть. И вот все эти двадцать танков с ужасающей синхронностью разворачивают башни прямо на меня.

Как я не побежала - не знаю. На редкость неприятное ощущение. Спас меня их командир. И тогда я в первый раз в жизни обрадовалась мату, причем через мегафон.

С Днем Победы вас, в общем.

Приехал Вова Гей-удолбаный-в-хлам и привез денег. Вследствие чего завтра я пойду и куплю невъебенной красоты горшок для моей пальмы. Она этого заслуживает. Сколько же можно...

И еще он притащил очень печальный тюльпан. Тюльпан сейчас вот прямо будет заложен в Тура Хейердала на невечную память, потому что вечного тут ничего нет. Собственно так.

Сегодня в одно лицо тусанула в мекке всех тех, у кого к ногам прикручены колеса, ну или тех, у кого под задницей велосипед. Естественно, я была как раз на оном. Катнулась.

Присела покурить на скамеечку. Тут же вокруг начинают нарезать медленные такие, плавные круги двое весьма взрослых юношей на навороченных великах. При этом они рассказывают другу другу (громко и с выражением) как они тут классно надирались чивасом как минимум миллионолетней выдержки. С каждым кругом выдержка напитка, очевидно, увеличивалась. Я потихонечку вешаюсь и собираюсь валить. Не выдержали, подъехали.

- Девушка, а у вас велик что, прокатный? - В этом месте я подавилась колой. - Простите, что?! - Да так, просто... Хреновый какой-то... (примечание - велик у меня - охуенный)

Допиваю колу. Они продолжают на меня пялиться всеми своими очками из-под шлемов. Не выношу подобного.

- Бля. Ну что, прокатимся?!- Юноши радостно заржали как два коня при звуках боевой трубы и вскочили на велосипеды. Тут я втопила на максимум, перепрыгнула через три бордюра, вильнула между камазами и рванула. Когда я где-то через километр ради интереса обернулась, они страшно активно крутили педали где-то на границе видимости. Ха.

А чуть позже у меня вызвал приступ гомерического хохота англоговорящий мужчина в костюме и на роликах, попытавшийся завязать со мной светскую беседу на тему того, что нельзя ли со мной вместе покататься. На мой абсолютно честный ответ, что он не выдержит подобной скорости, он вежливо улыбнулся и предложил попробовать. Хм.

А в Ботаническом саду девочки лазают по деревьям, а внизу стоят мальчики и смотрят, как они там лазают. Больше я туда в одиночку ни-ни. Ебнутой блондинке с рюкзаком в цветочек это противопоказано. Ни единым колесом. А если и заеду - то только на скорости. На большой. Ибо нефиг.

А еще сдох компьютер. Сижу на кухне с ноутом, обмотавшись проводами, торчу в нете и параллельно слушаю Евроньюс. Два потока информации плюс телефон. Жесть. Может, книжку еще почитать?!

Долбаная усталость

Особенно, когда ни черта не сделал

На рукаве осталось

Немного сока от травы под деревом.

Экстремальные трассы

Немного не мой концепт, но что же

Если вечно мне попадаются

Только они, на коже

Не тоненькие следы

От странностей – вечная, непонятная

Бесконечная, обалдевшая от самой себя

Жизнь…

  

Немного не так, наверное,

Лучше я расскажу о случае,

Когда совсем не напрасно

Я оказалась верной

Хотя бы себе. Это было в марте,

Я как всегда, была в низком старте,

И не ждала беды, напротив – жизнь

Шла в ожидании чуда,

Вынесенного на блюде

Для меня, потому что вроде,

Такая я охуенная, что негде пробы

Ставить, и еще считала, что я дико добрая,

И мне за это воздастся

(все знакомые пидорасы*

Тоже меня в том убеждали,

Чего-то, наверное, ждали,

Когда я откину копыта,

Или, наоборот, воспарю к высотам

Эмтивишной доски почета,

Но не дождались)

Впрочем, о том ли речь то?

Нет, ни хрена. Бах мне мешает что-то…

Как-то он значительно круче меня

По любым раскладам. Выключу… Счас.

Так вот, я сидела на попе и охуевала,

И активно долбала

Читать далее...

Господа, извиняюсь, но почистила наконец ленту друзей. Просто не получается читать две такие гигантские ленты - и здесь, и в ЖЖ. ЖЖ тоже почистила, кстати. Никакой цензуры, просто глаза устают.

Если кому-то не особенно интересно было меня читать, а я требовалась чисто для галочки - отписывайтесь без внутренних содроганий. Ибо подобное тоже совершенно неизбежно.

Вчера заметила: около дома, на газоне между гаражами-ракушками, кто-то устроил себе садик - метр на метр, и огорожено какими-то веревочками, и растут: два нарцисса, один тюльпан и кучка какой-то полупородистой цветочной мелочи. Какая-то бабуля, наверно, из моего дома. И все такое политое и прополотое. А ведь все равно выдернут. Пойду в ночи подсыплю ей туда каких-нибудь красивых семечек. Авось вырастут. Пусть удивится.

Может я и сентиментальна, но всех с добрым утром.

Вот как такое происходит... Я тут недосчиталась одного (1) кеда. Одного, заметьте, из двух вполне полноценных парных кедов. Пришла в обоих. Точно помню... Воистину, это не квартира, а черная дыра и Бермудский треугольник.

Вот. Кед, чувствую, найдется ближе к зиме где-нибудь в кухонном шкафчике. Так и живем.

Upd: народ, никто у меня кед на память не брал? Просто если никто не брал, то вариантов у меня нет.

Вчера по парку. Остановилась
Снять лишнее, ибо плюс двадцать.
А на велосипеде значительно больше.
Проходит дедушка, собирающий банки.
Трезвый и вроде не бомж.
Девушка - вы бы оделись. Простудитесь,
И вообще вам себя беречь надо.
А я скоро надену костюм (остался еще один!)
И пойду на девятое мая. На парад ветеранов.
Оденьтесь, девушка, заболеете.
Вот так вот. Я поблагодарила
И дальше поехала. Сраная страна.
И главное, что
Вообще
Ничего
Не сделаешь.

Мне говорил один юноша:
Катя, не ссы! В абсолютно любых случаях.
Он на это имел право.
Его как-то раз так уебало,
Что странно, как жив остался,
Но не совсем – приходилось допинги
Где-то искать, чтобы хоть как-то.
Но не обломался. И умудрился
Делать все то, для чего родился,
Как он считал. И теперь считает.
И правильно делает. И не пролетает.
Когда мне становится очень туго
Я стараюсь его вспоминать, как друга,
И помогает.
Я ему верю.
Он знает.

Кажется, собирается дождь. В почте почти совсем пусто. В холодильнике тоже. Но все равно поеду кататься. Я ведь упрямая или нет?!

А потом я нарисую совершенно голую женщину. То-то же.

За окном утро, красота и птички орут. Хожу босиком - а все спят. И думается о хорошем. Например, узнала о себе много нового.

Все это было к чему-то, да.

Сейчас позвонила мама,
- Фильм, о котором ты говорила,
Он закончится плохо?
А правда она его так любила?
Я после не буду спать…
Свет фонарей в отмытом окошке.
Честно, нельзя больней.
К компьютеру сбегаются кошки.

Шашки или бильярд.
Гольф или водное поло,
Или любители нард,
Или чего-то чуть-чуть другого,
Долбит по жизни всех.
Что же надо еще понять бы,
Ебаный блин успех,
Чертова замануха – не надо
Горло хотя бы грызть.
- Карма – хуйня, мы свое отмолим,
Это же нахрен жизнь,
Если не мы – то кто же устроит.
К черту – нельзя слабеть.
Думать сейчас о том и об этом.
Очень надо успеть.
А ворота откроются и - ю веллкам.. -

А что делать, если не
Так? И совсем другое?
Я выхожу вовне,
Не зная – что я такое.
Чай, баранка и в путь…
Только куда. Я опять не знаю.
Надо еще согнуть?!
Я и так не всегда живая,
Но есть, видимо, цель.
Я – до свидания, автоответчик.
Сверху стекает сель,
А на окне двадцать восемь насечек.
Сдохнуть нельзя любить.
Я об этом уже говорила,
Далековато плыть.
Я не совсем навсегда забила,
Но страшновато. Вдох.
Выдох. На фотках глаза чужие.
Видимо, хорошо
Я – наконец получилась.
Не научилась петь.
Что же, наверно, другой сможет,
Если не перетерпеть,
Не научишься чувствовать кожей.
Вспомнить нельзя дышать.
Я ощущаю. Есть ли пределы,
Сможет мне помешать
Тот, кто мне все это приделал?

Бредятина по евроньюс.
Москва - на улицах красные флаги.
Фигу – не застрелюсь.
Пока не подписаны все бумаги.
Фигу – я буду жить.
Сейчас тополя заметут, я буду
Снова всплывать и плыть,
И делать вид, что я не отсюда.
Если болит внутри,
Нужно сделать вид, что снаружи
Все хорошо – смотри,
Чай, мед, сигареты на ужин,
Ох, что же опять понять?
Вроде я - каждый раз умнею.
Верю – не избежать
Мне научиться, а то не умею.
Выжить нельзя упасть.
Пеной цветущие абрикосы
Не утверждают власть,
А сладко молчат и целуют в волосы.

Скоро приду опять.
Что-то набью как всегда одним пальцем.
Верить нельзя узнать.
Из костей вымывается кальций
И витамин Ц
Из организма, когда куришь,
Я меняюсь в лице,
Когда говорят – а ты что, ревнуешь?
Я отнюдь не Гоген,
И на Ван Гог – пожалей уши,
Выбрось нах реагент,
И что-то спокойненькое послушай.
Все здесь и сейчас.
Больше не будет другого места.
Лучшее из пространств?
Да - мне опять интересно.

Никуда не поеду. Кедрова отбила себе почти весь организм при падении с велосипеда, и тихо лечит дома попу, Вова Гей-удолбаный-в-хлам посеял телефон и где-то лечит теперь голову. А я осталась в Москве. Если кто-то увидит ебнутую блондинку на велике, с синим рюкзаком в цветочек и в мини шортах - это совсем даже скорее всего я. Грустно.

Ушла в ночь за ингридиентами для окрошки. Всем удачи.

Я как-то пила
Водку с ялтинскими проститутками.
Мне было плохо, а
У них кончались рабочие сутки.
Маленькое кафе.
Скоро рассвет, а меня колбасит.
Водка, кофе – а те,
Пьяные и в коротких платьях.
Мы говорили о
Жизни и том, что они меня вытащат,
Если совсем дерьмо.
Разные социальные ниши,
Похрену. Три герлы
Утро в страшно пустой кафешке,
И, почему-то, на Вы.
Три неуправляемых пешки.
Приехал их сутенер.
Довез меня до моей комнатушки.
Завтра, сказал, зайдем.
Надеюсь, завтра тебе станет лучше.

Завтра настал пиздец.
Общая в ливадийской больнице.
Думала, что конец.
Море, капельница, на ресницах
Соль. И лицо врача –
Черт знает, что с вами. Вам бы лучше
Прямо в Москву сейчас…
На самолете, давайте, ну же,
А то – мне отвечать.
Я же не знаю, что с вами делать.
Солнечная печать
На потолке в половину неба.
После в Ялте нашлись друзья.
Вытащили. Как – не знали сами,
Просто, наверно, я
Угодила во внутреннее цунами.
А они были – берег.
За что-то попали, но справились верно.
И теперь – я почти верю,
Даже когда очень скверно,
Кому-то не все равно.
Кстати, помню, как мы уезжали,
Белый перрон, как в кино,
Уплывающий в четкие крымские дали.

Теперь нужно мораль.
Но я совсем ее не умею.
Внутренняя печаль.
И внешнюю радость кормит и греет,
Дальше нельзя расти.
Выросла. И теперь не пофиг.
Лучше коров пасти,
Чем подавать ожиревшим кофе.
Лучше чинить мосты
Между тем миром – и этим,
Если можно спасти,
И не закончился семицветик.

Белый прозрачный шарф,
Тихое лето,
Мечта негритянки.
Кто-то конечно неправ –
На первое мая
Мерещатся танки.
Мне же так хочется – бля –
Какое же все-таки емкое слово,
С палубы корабля
Что-нибудь ляпнуть незарифмованно,
Чтобы потом забыть,
Если оно не покажется нужным,
Прыгнуть в воду и плыть,
Просто страшно огромная лужа
Качается в берегах,
И я вместе с ней до судорог в икрах,
И до боли в руках –
Только бы не унесло в открытое.

Пепельница и стакан.
Сок цвета протухшей морковки,
А в холодильнике – тан,
Из палатки на остановке.
Думать нельзя простить,
А также гнать, бежать и ненавидеть,
Я не хочу просить,
И не могу случайно обидеть.
Числа случайны, но –
Может быть, все-таки есть система,
Я же смотрю в окно,
Вижу, как тихо светлеют стены,
Пепельница и стакан.
Чай цвета гнилой маргаритки.
Я бы сейчас про туман –
Но – не позволяют напитки.
В целом, пора бы спать.
Надо бы встать раз в жизни в восемь…
А впрочем - плевать.
Я бы и спать с удовольствием бросила.

Бедный словарный запас.
Опять не хватило сказать что-то.
Я так хочу сейчас
Вдруг оказаться в районе порта,
Только морского, чур –
Не говорить про пиздец романтике,
Для утонченных натур
Это хренов вопрос семантики,
Я же проста как дуб.
Дерево то есть. И как-то верю,
Тупо. Все-таки туп
Тот, кто все время башкой об двери.
Впрочем, об том ли спич,
Мне все равно - неадекватно ли,
Даже наверно - дичь,
Но шуршит песок - не хочу
Обратно.

Перед наступающими майскими и прилагающейся к ним дачей очень хочется что-нибудь такое-этакое вспомнить.

Так вот. Долгое время соседи по даче очень меня не любили и боялись. Это я сейчас стала почти белая и пушистая, а тогда была ой. С синими волосами и ваще. Начали они меня не любить и бояться после двух случаев.

Как-то я сидела на даче в одно лицо две недели, и от подобного времяпрепровождения у меня начала тихо ехать крыша. На обоях начали явственно шевелиться цветочки (ну ясное дело, при дергающемся свечном освещении), а по ночам по дому кто-то начал явственно и громко ходить. Я не выдержала и полезла в записную книжку. Тут обнаружилось, что у одного знакомого завтра день рождения, и он как раз не знал, куда бы ему приткнуть кодлу байкеров. Результат: назавтра на мои шесть соток вперлось человек пятнадцать вместе с бородами, водкой и мотоциклами. Причем пьяные УЖЕ. И всю ночь я ходила по саду с огромной банкой и заставляла всех кидать бычки именно туда, а не тушить их в траву, или там, например, об крыльцо... Даже выпить не удалось. Вот. У соседей был стресс номер раз.

Стресс номер два. Мой поселок - он поселок министерства юстиции. А соседний - совсем наоборот, военно-морского флота. И были у меня гости. И денег не было. А хотелось праздника. И так удачно расположились звезды, что в этот день у военно-морского флота как раз был профессиональный праздник. Военно-морские люди очень плодовиты, и потому я знала, что в соседнем поселке будет много выпивающих людей допризывного возраста. Я взяла своих в охапку и потащила насквозь через болото, прямо навстречу гигантским военно-морским кострам. Нас встретили с распростертыми объятиями и алкоголем, несмотря на то, что мы были с топором, собакой, девушкой с синими волосами (я) и еще с парой фриков в дредах и с неподражаемым чувством юмора. Потусовались. Вернулись через болото домой (кстати, мои любимые тогдашние клеша не пережили этот путь и не отстирались никогда) и на следующиее утро с больными головами уехали в Москву.

Через день я приезжаю на дачу, и понимаю, что я чего-то не понимаю. Сторож поселка при виде меня кинулся в сторожку. Собака сторожа меня облаяла. Встреченные на пути люди испуганно жались к заборам, а дети показывали на меня пальцами... Подхожу к дому и понимаю - праздник не был окончен той ночью. И плавно перетек в мой дом, но уже без моего участия. Про состояние травы на участке я молчу (ее просто не было, как слоны в футбол поиграли, а повсюду валялось... Ну вы знаете, что остается после глобальной массовой двухдневной пьянки, если не убирать). А перед домом гигантская надпись: КАТЯ, ЭТО МЫ!!! МЫ ПОШЛИ ЖЕЧЬ КОСТРЫ НА ОЗЕРО, ПРИХОДИ!!! Без подписи, ессно. Я присвистнула и начала наводить порядок. И тут подходит сосед - полковник, между прочим. И доводит до моего сведения информацию - что группа неизвестных лично полковнику, но явно известных мне молодых людей прошлой ночью устроила на озере несанкционированное сжигание пиломатериалов, приготовленных другим полковником для постройки нового дома, а также энного количества кубометров вагонки. На мои вопли на тему - а меня ваще здесь не было, я была в Москве, полковник четко и ясно ответил - ниибет.

Вот... Не любят они теперь меня, соседи. Но я все равно поеду. И ниибет.

С вечера до утра совершенно незачем и не в состоянии аффекта, а совершенно просто так, было разбито и рассыпано 3 (три) солонки. Что за нафиг?! Причем первая разбилась сама...