- Новый год скоро! – обрадовал нас животрепещущей новостью Серёга.
- Угу… – меланхолично прогудел я, ибо в зрелую пору жизни новогоднее опивалово-обжиралово было уже не в радость, а приносило похмелье с изжогой, да тоскливо-щемящее чувство осознания, что стал ещё на год старее и дряхлее.
- А хуле! – оживился Колян. – Давайте в Анталию махнём!
- Анталия-хуялия, - как нельзя удачно срифмовал Серёга. – После моей «конторы» мне выезд за рубеж заблокирован лет на пятьсот! То же относится к Египту-хуипту!
- Не ссы! – успокоил я друга. – Один хуй, ты столько не проживёшь!
- Спасибо! – поблагодарил кореш, взглядом разлагая меня на аминокислоты.
- «Евгения»… - мечтательно пропел Колян, намекая на свою любимую пульхерию, где он периодически, в зависимости от степени нажратости собственной и оппонента, а также от других не менее важных факторов вроде весовой категории, уровня общефизической подготовки, получал или давал пизды. - Водка в запотевшем графинчике, эскалопчики, тающие во рту, салатики, шашлычок по-карски… И бонус в виде ебли пригодных на то гражданок…
- А то! – осадил я друга. – То-то ты в прошлый раз назюзился так, что тебя самого впору ебать было, если бы не сугубо гетеросексуальная направленность твоих друзей! – я переглянулся с Серёгой. Тот кивнул и выдал рацуху:[next]
- А чё, поехали ко мне на дачу в Расторгуево, а?! Водка, банька, морозный воздух Подмосковья, танцы вокруг ёлочки?
- И бабы? – с надеждой поинтересовался любвеобильный Колян, очевидно, вспомнив мой весьма натуралистичный рассказ о ебле Серёгиных прапорщиц пару лет назад.
- А ля писон не лизе? – французисто подъебал я Коляна, ибо солидно насоливший мне в году уходящем женский пол, с моей точки зрения, был бы персоной нон грата на намечавшемся саммите.
- Ну, это уж кого подснимешь, - загадочно ухмыльнулся Серёга.
На том и порешили, как говорится в сказках.
* * *
Погода была как нельзя более располагающей к празднованию всенародно любимой даты, не то, что нынче, когда
Травка зеленеет, солнышко блестит...
Санта охуеет, если прилетит.
Падал обильный снег и прохожие на заметённых замёрзших лужах. Серёга, отдуваясь, тащил невъебенных размеров сумку с многообещающе позвякивающей стеклотарой, я – две сумки с кастрюлей, таящей в своих недрах оливье, и любовно замаринованный шашлычок, и ещё кучу всякого фуража, которому было предначертано стать закуской. Колян тащил мангал с шампурами, несколько пригодных для реанимационных мероприятий баклаг с пивом, и озабоченно ощупывал карман куртки со свежекупленными гандонами. Экипированные таким образом, мы впёрлись в подошедший поезд.
В электричке было немноголюдно. В тамбуре вяло поблёвывал взявший фальстарт гражданин, на соседних сиденьях две тётки обсуждали нюансы хуйпоймикакого сериала. Серёга достал бутылку, и разлив по стаканчикам, толкнул ахуенный тост:
- Ну, ёбнем, что ли?
Прохладная влага булькнула в гортанях после чего по пищеводам гордо и неспешно прошествовала в желудки.
* * *
На Серёгину дачу приехали в семь. Серёга открыл калитку, и мы мохноногими лошадками обновили путь до крыльца. Соседская половина дачи светилась окнами, как бордель в день получки, и, судя по голосам, одно из присутствующих там лиц имело в комплекте сиськи.
- Вот сука, а… - простонал пиздострадалец Колян, которому по дороге не встретилась ни одна пригодная для вагинальной пенетрации особь.
- Вот тебе для умерщвления желаний плотских, - Серега протянул ему топор. Наколи-ка дровишек, Челентано ты наш охуевший!
Колян, как одна из частей игрушечного тандема «Мужик и Медведь» (никаких аналогий, уверяю вас!) заработал топориком: «Кхек-ёбс! Кхек-ёбс!». Летели щепки, и одна попала Серёге по яйцам.
- Ыыыыыыыыыыыыыыы! – глубокомысленно произнёс Серёга, согнувшись и схватившись за уязвлённые тестикулы.
Я, деликатно стараясь не замечать страдания друга, устанавливал мангал, заложил туда сокрушённые Коляном останки поленьев.
Вскоре дровишки весело затрещали, я прикурил от уголька.
Из дачи вышел Серёга, неся поднос со стаканами.
- Ну, бум!
- Люблю я твои содержательные тосты, Михалыч! – поёрничал я.
- Похуй! – буркнул Серёга, и выпил.
- Да, а где ёлочка-то? – поинтересовался закончивший труд Железного дровосека Колян.
- Так вот же она! – кивнул Серега на стоящую посередине участка лесную красавицу.
- А чем её наряжать?
- Спокуха! – ответствовал Серёга, скрылся в доме, и вынес пыльную коробку. - Вот!
В коробке оказались несколько разбитых ёлочных игрушек и почему-то искусственный хуй.
- Хуяссе! – восхитился Колян. – Самоудовлетворяешься?! – хохотнул он.
- Блядь.. - буркнул Серёга. - Бабы оставили, ссссуки… Ну, наряжайте, что ли!
Мы украсили пахучие еловые ветви игрушками. Хуй на ёлке смотрелся несколько футуристично, нарушая общую композицию, но я эффектно дополнил её гандонными гирляндами, спиздив их из кармана у Коляна.
- Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – критически оглядев дерево, резюмировал Серёга голосом Василия Алибабаевича.
* * *
Жизнь казалась прекрасной. В натопленной Серегиной дачке мы сидели за столом, поглощая
Читать далее...