И снова куда-то...
Нет чайке покоя...
Рисую закаты
Простого покроя...
Рисую рассветы..
И пена - как вата...
Живое задела -
И снова куда-то...
Куда-то вперёд...
А,быть может,не стоит?..
Ведь жизнь заберёт,
И все двери закроет...
И цитрусом солнце
Все выжало соки...
А небо плюётся...
А воды глубоки...

[показать]

По-дождливому хмурится жизнь,
И поет по-весеннему смерть...
Мы когда-то летали, скажи?
И дано ли нам вновь полететь?

Я смогу тебя, Темный, найти
В паутине туманов и снов?
А за то, что люблю – ты простишь?
Расцветут наши яблони вновь?

Все вопросы мои – миражи.
Руки зябнут на стылом ветру.
Все, последний остался... скажи:
Будешь плакать, когда я умру?

Люди за железной дверью.

Остановка.
Пешеходный переход через дорогу.
Далее идти не большой отрезок по дорожке, которая окружает маленький участок этого микро района.
Опять переход через ту же дорогу.
Интересно, зачем территорию обносят забором?
Массивное кирпичное здание. Довольно старое и облезлое, но за этим все равно видны следы былого величия и значимости.
Впереди едет группа мужчин, непринужденно беседуя и в процессе разговора громко смеясь.
Холодно…
Дорожка извивается таким образом, что уже через пятьдесят метров толпа продает из виду. Пройдя эти пятьдесят метров, взору открывается все та же дорожка, но она уже вытянулась в стройную прямую линию. Так, что кто бы по ней не шел его будет видно.
Но мужчин нет…
Они шли не настолько быстро, чтобы за минуту пройти этот отрезок пути.
В начале этой прямой дорожки не большое сооружение, исполненной в том же стиле, что и кирпичное здание. Ни окон, ни щелочки – лишь одна железная дверь и одинокая кнопка звонка рядом.
Вот идет еще мужчина, он подходит к двери и нажимает кнопку звонка. Несколько секунд ожидания и дверь открывается.
Того кто ее открывает не видно и создается впечатление, что она сама распахивается, чтобы проглотить гостя.
Так за этим бездушным чудовищем пропадают люди по утрам.
Что думают проходящие мимо люди? Куда деваются те кого проглатывает дверь? Или они их просто не замечают? Может люди перейдя дорогу и выходя на финишную прямую к этой двери становятся невидимым? Растворяются в воздухе.
* * *
Еще одна дорога, но уже более широкая…И еще одна дверь.
Все тоже самое. Два человека идущие с промежутком в двадцать, а то и десять метров не встретятся за этой дверью. Первый раствориться раньше, чем войдет второй.
* * *
Безликие, грязные и потрескавшиеся от времени стены. Шесть этажей безликих стен.
Лестница. Широкая, тянущаяся вверх по спирали лестница. На фоне остального, отличающаяся своей роскошью и благородством.
В воздухе повисла пыль, от строительных работ в вперемешку с запахом гари и чего-то сладковато-притарного.
На каждом этаже – двери. Много дверей. За дверьми коридорчики и опять двери.
* * *
По коридорам идут люди. Они разные: не одинаково одетые, разный цвет волос. Но при пристальном взгляде на них понимаешь, что у них одно лицо на всех.
На всех маска отрешенной заинтересованности, но вот только не понятно чем. Взгляд тоже, один на всех – взгляд значимости одного человека во всей вселенной.
Нет он не постоянен. Проходят они мимо тебя – мило улыбаясь, не замечая или задумавшись, но стоит только заговорить и глаза тут же наполняться этим взглядом.
Кажется, что их преображает эта железная дверь и тот путь, от дороги до этого чудовища.
* * *
Потом наступает суета. Все бегают, кричат, ругаются друг с другом. И кажется, что это правильно, что так и надо. Вот-вот наступит крах всему и они все отчаянно пытаются не допустить этого.
Но если вглядеться получше, вслушаться в крики и споры, будет видно, что всё это «пыль».Видимость! что вся беготня, крики нужны крайне редко, и то по небрежности или медлительности этих людей.
И так проходит все время. Иногда меняется динамика суеты, но «пыль» всегда в ней витает.
Выжить здесь можно только одним способом – присоединиться и стать таким же. Безликим, суетливым и с одним на всех взглядом.
А вот увядать можно разными путями:
слабых здесь подавляют сильные,
трудолюбивых – всеобщая леность и эта «пыль»,
сильных и умных – витающая в воздухе безграмотность,
творческих – скупость воображения и циничность,
а застенчивых и скромных – одиночество и безразличие окружающих.
* * *

Потом за суетой наступает полное безмолвие и пустота. Все коридоры пустеют. И если человек не знает, в какую из сотни дверей постучаться, он не встретит ни души.
Здание затихает. Тишина становиться настолько давящая, что кажется – здание умирает. Или наоборот, набирает сил чтобы сделать вздох после долгой спячки.
Но через некоторое время понимаешь, что оно готовиться выплюнуть то живое, что находиться у него внутри. Все эти маски, эту «пыль» и суету…они ему надоели.
* * *
И вот железная дверь уже исторгает людей. Одного за другим.
И теперь предстоит путь назад. С каждым шагом осунувшиеся, усталые люди расправляются. Лица их светлеют. И уже переходя обратно через дорогу их взгляд меняется. Лица их усталые, задумчивые, серьезные, радостные, но у всех в глазах разгорается, что-то свое.
Как будто они проснулись – выдохнули из себя тот давящий, сжатый воздух и осознали, что они неповторимы…
…осознали, чтобы завтра опять позволить проглотить себя железному чудовищу.
И так каждый день, пока не сделаешь решительный шаг и не перешагнешь через забор с колючей проволокой.

Весна. Коленками наружу
гуляют девочки по лужам
и пиво пьют назло РОНО,
как будто жарко в самом деле,
и всё, чё выросло на теле,
потарчивает из обнов.

БашкАми бритыми сияя
навстречу мальчики хиляют,
глядят девчонок, пьют вино,
собой владея еле-еле,
и всё, чё выросло на теле,
потарчивает из штанов.

Весна! Баланс нарушен хрупкий:
просеквестированы юбки
для пролонгированья ног.
Весна!! Оттаяли гормоны.
Очкарики и гегемоны
в вопросе этом заодно.

И лишь один Ильич стоячий
глядит на девочек незряче.
Не чищен и не мыт давно.
Лафа на долго не приходит -
успей раздеться по погоде.
А остальное - всё равно!

Весна... Какая, право, к чёрту!
Ему бы маечку и шорты,
а не пальтишко и бревно.
Но. Постамент капкана хуже:
залез - считай тебе по лужам
пошлёпать больше не дано.
[423x645]

Я скупа на слова и вообще на эмоции. Так, что не ожидаю, что кто-то выскажется положительно. Хотя все же...
История, которую я вам собираюсь рассказать, ничем не отлична от других историй, которые психоаналитик слышал по пять, а то и больше раз в день. Суть моей заключается в том, что я не психоаналитик, я не буду выставлять вам счет на использование моих услуг и, явно, помощи вы от меня не дождетесь.
Это пишется для того, что бы снять стресс, что бы пожаловаться на жестокость бытия и для прочих целей, которые не так и важны, как первые две.
На самом же деле то, что я вам сейчас расскажу, имеет достаточно культивированный характер. Нет, вы ни в коем случаи не усомнитесь в своем культе и в нужности поклонения ему, но встретите людей, которые в отличие от вас, трусов, смогли бросить вызов самим себе, проиграть, умереть, и даже родится заново.
Никто и никогда не понимал, зачем люди поклонялись своим грехам. И, если вы никогда не слышали о грехопоклонении, то добро пожаловать на страницы сей истории.
Читать далее

Когда-то очень давно, в незапамятные для людей времена, расцвела чистая, как капля утренней росы на лепестке цветка, история о вечной любви...

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ:

Не будь я в плане нравственности стоек,
не будь серьёзно занятым при этом,
или, к примеру, будь излишне боек,
а не застенчив, даже скромен где-то -
я стал бы обязательно поэтом.
Хотя, сказать по совести, не стоит.

К чему теперь мне эти экивоки,
весна прошла, да и, пожалуй, лето.
К чему стоять набычась, руки-в-боки,
изображая мощного атлета,
когда рукой подать до диабета.
Похоже, мне уже приспели сроки.

Душа одна, одна душа, душонка
не хочет верить, знать, искать ответа,
летейской жижей вброд пройдя в потёмках.
И тем ли, этим ли угомонится светом?
Душа. Теперь ты плотью не одета.
Прощаю я. Утрись. Не будь ребёнком.

Эта несчастье произошло с самым обычным человеком. Тогда ему было всего пятнадцать лет. Уж не знаю, суждено или не суждено ему было влюбиться, но так случилось, что загорелась в нем душа самой настоящей любовью. Впрочем, все достаточно неоднозначно и весьма нестандартно, ведь именно эту любовь я назвал несчастьем. Не мне судить к тому же, но история получается действительно сложной и каждый человек поступил бы так, как посчитал бы нужным. Ладно, не буду томить ожиданием и начну повествование…

Природа настойчиво делала вид, что ничего не произошло; солнечный теплый день близился к концу, щедро раздавая оставшееся тепло почти горизонтальными лучами, которые так и норовили протиснуться в щелку между темными шторами, которыми приходилось закрывать доступ света в квартиру. Ведь от яркого света можно было даже погибнуть, хоть и косвенно…

Он сидел напротив нее и кормил калорийной кашицей из ложки. Он ела неаккуратно и ему приходилось каждый раз салфеткой вытирать ей губы и подбородок. В очередной раз, когда он поднес к ее лицу руку с салфеткой, она попыталась его укусить, но благодаря его реакции, этого не случилось. Он сначала было испугался, но затем улыбнулся и мягким голосом произнес: «Нельзя кусать того, кто тебя кормит.» Она снова ударилась в подавленное состояние, взгляд был устремлен вникуда, медленно-медленно пережевывала кашу, глотала…

- А сегодня я добавил в кашу яблочного пюре! Витамины придадут сил, повысят настроение… Хотя сил у тебя итак хватает, а до признаков настроения… Ну, не будем о грустном! Так, поели, пора спать – он говорил все с таким же теплом в голосе, после чего встал, обошел её сзади, отвязал от большого крюка, вбитого в стену, обхватил сзади руками и понес в другую комнату, как большую-большую куклу. Он принес ее в маленькую темную комнатку и поставил у порога, снова привязал к крюку, тоже вбитом в стену и пошел расстилать постель.

- Понимаешь, когда отвлекаешься на такие мелочи, как застелить-расстелить постель – обратился он к привязанной к крюку – когда, говоришь вслух, когда обращаешься к кому-нибудь, то становится не так страшно и не так одиноко. Я не знаю, слышишь ты меня или нет, но я буду разговаривать с тобой в любом случае, чтобы ни случилось.

Он расстелил пастель, одел ей на глаза черную повязку, чтобы было легче уснуть, отвязал от крюка и снова как большую-большую куклу понес к постели.

- Знаешь – продолжил он – ты ведь все, что у меня осталось. Я говорю тебе это уже более года и буду говорить дальше. – Он присел рядом с ней, чтобы выговориться – Понимаешь… Когда я не задумываюсь, все в общем-то хорошо. Но каждый вечер, когда наступает тот период времени, когда заканчиваются дневные хлопоты, а время сна еще не началось, когда наступает пауза в твоей жизни, приходится невольно задумываться обо всем этом. И каждый раз ты понимаешь, что вот, прошел еще один день. Такой же, как и вчера, такой же, какой будет завтра. Ты обладаешь пачкой абсолютно одинаковых дней при том, что ты можешь провести их совершенно по-разному. Мне так не хватает тебя. – он посидел еще несколько минут, затем тихо встал и пошел в другую комнату.

- Приятных снов, любимая! – с тоской в глоссе произнес он и закрыл металлическую дверь в ее комнату.

Придя на кухню, он включил радио, отдернул занавески, впустив поздние оранжевые лучи солнца. Зажег плиту и начал что-то готовить. Радио, тихо шурша, передавало короткую сводку новостей за день. Как правило это были новости, сообщающие о потере контакта с выжившими из такого-то района, или о том, что склад продовольствия по такому-то адресу исчерпал свои ресурсы, и в таком духе. Хотя были и хорошие новости: иногда возобновляли работу некоторые городские службы, создавались новые склады продовольствия, велись разработки в области создания вакцины против этого проклятия человечества.

Поев, он поставил высокий стул к окну и, усевшись на него, уставился в окно, словно в телевизор. Он смотрел с высоты двадцатого этажа на город, на солнце, медленно закатывающееся за горизонт. Крыши и окна домов отражали лучи солнца, весь город погрузился в какое-то особенное состояние: полностью оранжевый город уже спал. Полная тишина на улицах, никакого движения. Казалось, что он единственный, кто сейчас смотрит в окно на этот город.

Радио прекратило вещание, город из оранжевого превратился в темно-серый. Вот и закончился очередной день. Парень спрыгнул со стула, занавесил окно, выключил радио и побрел в свою комнату, где на столе тихо гудел ноутбук. Эта машинка теперь каждый вечер разрывает хозяина на части. Парень каждый вечер подходит к ноутбуку, наводит курсор на папку в самом углу рабочего стола и делает выбор между тем, чтобы открыть ее и тем, чтобы не открывать. Иногда на принятие этого решения уходит до целого часу времени. Но торопиться некуда. В этот раз он решил открыть

Читать далее...

[300x369]
Весна за окном, целует ветер лицо...
Но холодно так... зябко душе без огня.
И все же... никто в мире не сможет отнять
Тебя, мой темный недосмотренный сон.

Улыбки, любовь, все мое счастье – тебе.
И слезы, как мел, сыплются вниз по щекам.
Усталость – плащом. Боль моя так глубока...
...А хочешь – уйди. Не возвращайся. Убей.

Бессмысленно. Мне хочется просто уснуть...
Пока что держусь... мерзнут мои светлячки...
Еще бы хоть миг!.. но догорают стихи...
Простите, мой лорд. Я проиграла войну.

"Деревня"

Искривился старый забор,
И давно уже срублен тот дуб,
На котором я строил свой дом.
Детства дальнего пройденный путь.
Заржавела железная палка,
Что служила когда-то мечом.
Я забыл убрать по запарке,
Уезжая, в старенький дом.

Не успела сойти роса.
Утро раннее, ветер игрив.
Говорят, днем будет гроза,
Но пока мир по-прежнему тих.
В компании здешней оравы
Я напьюсь за приезд, как всегда,
Тридцатирублевой отравой
Буду жечь я себя до утра.

Крапивой зарос огород.
Мне её надо будет скосить.
Старых досок накопилось за год,
На дрова их буду рубить.
Я буду хотеть на рыбалку
День за днем, но не схожу.
И забуду, и будет впадлу,
Как всегда, всего лишь хочу.

Будут дни – я буду ходить
В озеро с дамбы нырять.
Я буду свободу любить,
И в пустом поле громко кричать.
Старый дед давно уже слабый.
Всё, что нужно ему - делать мне
По хозяйству, не буду я скрягой,
Пусть знает, что он не на дне.

Сколько лет я болен тобой,
Мой глухой и далекий край.
Раз в год я снова собой
Становлюсь. Уходи. Забывай.
Я не строю уже шалаши,
Как в детстве хотя не прочь бы.
Забывай обо всем, пой, пляши
Здесь в пьяные звездные ночи.

Мне не стыдно здесь по утру
За вчерашнее. Ведь ничего
Здесь плохого я никому
Не могу уже сделать давно.
Ведь вся злость уходит в топор,
Когда я рублю эти доски.
Искривился старый забор:
"Дедушка, где у нас гвозди?"

(с) Троллль

Всем привет. Очень рада, что на просторах лиру есть такое сообщество. Писать я стараюсь часто, но вот к сожалению читателей не так уж много. А автору прежде всего нужна объективная критика и люди, которым было бы интересно читать его произведение. Очень вас прошу написать отзыв. Критику я воспринимаю легко, так что прошу.
Глава 1

Я ненавижу
Хмурое солнце,
Пафосное добро.
Небо – все ниже...
В пропасть несется
Темных снежинок рой.
Горечь от чая,
Соль на ресницах...
Этого – не поймешь.
Ты обещаешь
Ночью присниться...
Верю. Хоть знаю – ложь.
Знаю. И все же...
В глаз твоих море –
Бабочкой на ветру.
Мигом бы больше!..
Только... истерлись
Тонкие ветви рун.
Мы попытались
В серую вечность
Красок добавить чуть...
Мы опоздали.
Небо – на плечи.
...холоден темный путь...

-Прыгать - не летать, -со злобой крикнул старик издалека, наблюдая за молодым парнем, пытающимся взлететь, но к сожалению, добившегося небольших успехов в этом деле. Он слегка оторвался от земли, совсем не на много,буквально пару сантиметров.
-Тут особое чувство надо, - опять пробубнил старик,ни к кому в частности не обращаясь, а как бы констатируя факт отсутствия какого-либо чувства. Он часто говорил сам с собой. Слишком долго он был один. Потому и не летал, хотя имел опыта в полетах больше чем все люди на этой планете вместе взятые. Почему? Просто то чувство давно исчезло из его сердца, как и источник этого чувства исчез с лица планеты.
Сегодня был 15 месяц от начала года и тренировок, то есть месяц сдачи полетов. Молодой парень как ни старался, не мог взлететь. Он очень сердился и на себя и на НЕЕ, ведь ОН здесь был один, хотя все кто решил получить право на полеты, уже были вдвоем и лежа на облачках весело болтали перед началом экзамена.
Вот она! Извеняющееся выражение лица, милая улыбка, красивые глаза - раздроженность прошла так же быстро как и наступила.
Вот оно. Это чувство. Начинается.
(с)Калмазан А. В.(-July-)

Давным-давно (не помню я - увы! - в году каком)
я завтракал за завтраком чайком и творогом.
И ложечкой (не вилочкой!) помешивая чай,
я в чашечку, я в плошечку свалился невзначай.

На ложечку, на плошечку,
на плошечку, на ложечку,
на ложечку, на плошечку
свалился невзначай!

Там плавали, там плавали акулы и киты,
и рыба-меч, и рыба-с-плеч, и лодки, и плоты.
Матросики-матрасики на палубе плота
и лоцманы, и боцманы, и даже капитан.

И лоцманы, и боцманы,
и боцманы, и лоцманы,
и лоцманы, и боцманы,
и даже капитан!

А утречком, а утречком на палубе аврал:
все чистят зуб, все моют пуп, и руки, и штурвал.
На завтраке, за завтраком творог дают и чай,
и сушечку, и плюшечку, и четверть калача.

И сушечку, и плюшечку,
и плюшечку, и сушечку,
и сушечку, и плюшечку,
и четверть калача!

На том плоту (не помню я - увы! - в году каком)
я завтракал за завтраком чайком и творогом.
И ложечкой (не вилочкой!) помешивая чай,
я в чашечку, я в плошечку свалился невзначай.

На ложечку, на плошечку,
на лоцмана, на боцмана,
на сушечку, на плюшечку,
свалился невзначай!

Беги и выручай!

Звездно-пристально смотрит небо на нас, на землю,
Манят выси, прикрывшись скромно тонкими снами...
Полстакана нежной печали... и что нам делать?..
С нашей темной грустью, да и с самими нами?..

И вообще, это слово «мы» - оно существует?
Или есть только «ты» и «я» - с разных букв начало?..
...А ты помнишь тот взрыв и крик, метель грозовую?
То не я, то Вселенная о тебе кричала.

Кто замкнул в кольцо спираль нашей жизни тихой?
Умираем, пусть и красиво, снова и снова.
Кто закон придумал, тот, жестокий и дикий,
Что любовь безответна и не дано иного?..

Как нам выжить, если кончилась наша сказка,
И отчаянье – словно ком горькой боли в горле?..
...а весна, как слепой художник, смешала краски,
Не увидела слово «мы» в облаках...
И стерла.

Под тихий шепот ветра просыпался город. Укутанный в густой туман, он не подозревал, что в его сердце проснулось нечто более страшное и в тоже время прекрасное, что может одним взмахом иссиня черного крыла раскалить земную твердь превращая её в обожженую кожу. Оно стояло посреди пустыря и в твердом зеркальном взгляде отражалась окружающая обстановка. Тяжкий вдох, оно не привыкло к такому мерзкому привкусу гари на языке, но здесь воздух был именно таким.
Существо живущее в тысячах сердец смотрело, на некогда цветущую поляну, теперь засоренную остатками человеческой деятельности. То тут, то там, ребрами торчали прутья бетонных плит, разноцветные целофановые пакеты яркими бабочками шуршали взлетая над этим природным шрамом. Неподалеку, тихо стоная дверцей, стоял проржавевший холодильник. Существо аккуратно подошло к предмету и слегка провело молочно белыми пальцами по грубой рыжей поверхности.
В ярких небесно - кровавых глазах не было гнева лишь вселенская скорбь и грусть, разбавленная безысходностью и нежностью. Оно еще раз вдохнуло горький воздух и раскрыло алые губы. По поляне начало разносится тихое мелодичное пение, низкие ноты сменялись высокими, грубые звуки нежными, кристальные тоны сменялись грубым животным ревом. Каждый звук становился сильнее, обретая вполне физическую форму серебряных нитей, тянущихся во все стороны. Каждая такая струна, вибрировала исполняя уже отдельную мелодию, разделяясь на десятки таких же более тонких нитей. Вскоре поляна скрылась в клубке поющих змей. Существо замолчало.
По белесой щеке скатилась маленькая прозрачная слеза и соскользнув с подбородка проделала короткий путь к земле. Существо взглянуло на только, что умершую часть себя и недовольно поморщилось. Оно не любило плакать, считая это недопустимой роскошью в мире людей. Хотя, теперь можно было. Это уже не их мир, вернее их уже нет в этом мире.
Возрожденный поднял глаза в проясняющееся небо и заплакал. Он не мог привыкнуть к своей жизни, наполненной чужими страданиями и ужасом, не мог он понять, как с легкостью можна стереть целый мир, не оставляя о нём даже маленького воспоминания, ни улыбки, ни слова, ни надежды.
И всё же каждый раз выполнял эту работу, испытывая лишь приступ непонятного чувства названного сотраданием.
Он поднял руки и развел их в стороны. Серебряные нити на минуту затихли и напряглись, натягивая себя до предела. Хлопок. Они разлетелись.
Возрожденный закрыл уши, он не хотел сегодня слышать песню смерти. Не в этот раз и не здесь.
Маленький мир разрезал звон хрустальных нитей, на мгновение наполняя его всепоглощающим стоном боли.
...И всё стихло.
...И всё исчезло.
...лишь капли слёз, глухо падали на землю.
Прости меня мир, я не умею быть иным.

А я раньше писала. Раньше, потому что не было ни страха, ни осознания своей безграмотности :)
Все началось очень очень давно и назвала я это "очень очень давно": Здесь Были Боги. Я подростком обожала фантастику, Лема, Стругацких, Гаррисона, Азимова... И мне ужасно хотелось подражать. Я грезила hard sience fiction.
Наткнулась на маленькую главу "О скитаниях вечных и о местах забытых, что под землей."  Отрывок произвел успокаивающее на меня действие и в то же время стыдливое - дескать "ой, что же это я."

Назовем его:
Гори, гори, мое Солнце!

 

Нью-порт. Сектор мнимой свободы.2358 год

 

Город, как рождественский пирог, разрезали на ровные, гладкие куски, улицы. Двигатели машин шумели электричеством. Лом стоял под сенью громоздкого здания Путей воздушного сообщения. Вдалеке угадывались круглые площадки, разграниченные мигающими лампочками. То и дело с них поднимались в воздух овальные флайтеры. Приземляясь, они выпускали свои паучьи телескопические лапки и плавно ложились брюхом на шершавую поверхность. Мутный воздух дрожал как над раскаленной сковородкой. Будем звать парня Сидом, я думаю, ему так приятней. Подойдя к терминалу, Сид приложил свою худощавую ладонь к сенсорной панели и его лицо осветил голубоватый свет от экрана.  Женский прохладный голос констатировал:"Сид Холланд. Гражданин свободной республики Атия. Добро пожаловать в Нью-порт. Вас приветствует компания Уатилла Аэрофлайтер ко. Вставьте ваш мультипаспорт в картридер." - из динамиков послышалась радостная мелодия и прохладный голос сообщил: "Автоматический Нео s9 на 4 персоны. Новейшая самоуправляющая система Outline Robotics. Ощутите всю прелесть вида третьего воздушного уровня из салона вашего аэромобиля. Откройте для себя мир с Нео s9!!"

"Непременно", - с изрядной долей скептицизма подумал Сид и засунул карточку в прорезь. Терминал послушно проглотил пластик и не подавился.

«Сид Холланд, с вашего личного счета была снята сумма в размере 10 таусентов. Уатилла Аэрофлайтер желает вам приятного полета».

В салоне было просторно и в высшей степени комфортно. Он был единственным пассажиром. Через двадцать минут большой металлический паук выплыл из стройного потока машин и устремился в сторону Пролива. В больших окнах показалась пустынная оранжевая земля вся в трещинах от жары, она крутилась словно волчок, и низко пролетая над ее поверхностью, Сиду казалось, будто он скользит по ней словно по апельсиновому льду.

Он задремал, приложившись впалой щекой к холодному стеклопластику, успокаивающе шипела система охлаждения – струйки холодного пара били в разные стороны. Через некоторое время Сид проснулся. Салон залил красно-оранжевый свет, он плескался в кабине, отчего молочно-белые сиденья подрумянились. Перед ним открывалась круглая равнина, такая же выжженная и обескровленная, одни лишь колючие перекати-поле разбавляли скудную флору. Там, где заканчивалась равнина, возвышались стены, по всему периметру. Солнце в последний раз отразилось металлическим блеском в стенах, отливающих синевой, и скрылось. Эти стены стягивали еле различимый небесный свод. Таких сводов на планете Земля осталось немного. Все они естественно автоматические, рассчитаны на долгое время, пока не погаснет желтый карлик, а он уже тлеет, но тем не менее, из-за биологических катастроф по

Читать далее...

Это была часть довольно большого стихотворения, но все остальное мне разонравилось и было выкинуто. Осталось два четверостишия.

Закрой глаза, ты слышишь этот звук?
Лишь он один рвет тишину на части.
Здесь в темноте черней пиковой масти,
Отчаянный, тревожный сердца стук…
 
Я здесь стою, не открывай глаза!
В пустую тьму, роняя молча слезы,
Я вновь уйду, бесшумно, как всегда,
Как рассыпаются цветы увядшей розы…

Нарыла несколько набросков...

Взгляд.Глаза встречаются, нет слов,тем. Пропасть безмерная, необратимая.Пустота, СТРАХ, животный стягивает от низа живота, поднимаясь по спирали всё выше.Сердце бешено стучит, бьётся.Ты слышишь только его стук..второй стук.Два сердца бешенно стучат в тишине.Дыханье спирает, прекращается, связывая горло, язык, мысли, мозг,голову. Дрожь охватывает всё тело. Оно неимоверно тяжело и неподвижно.Отнимаются ноги, руки как 100пудовые гири, опускаются.Ощущение сковывает всего тебя и в этот Миг сердце..кажется замирает.,останавливается,т.к. уста слишком близко, страшно близко, но ты не в силах совладать..., ты чувствуешь только дыхание, оно обжигает тебя.Ты не чувствуешьтела совсем, дыхание прерывается, сердце замерло и и и...
Пустота,черная, как вселеннаяохватывает вас в тот миг зачарованного прикосновения губ..Вселенная кружит вас со скоростью света.Чернота озаряется яркими огнями звёзд, красок,цветов.. И БаБочки лёгкими крылышками бьются у тебя в животе, поднимаясь и заполняя пустоту внутри.Блаженный вкус, голову сводит и уносит.И БаБочки лишь бьются уже и в голове...Кружа вас всё сильнее, сильнее...
Вечно,пусть это будет вечно....