Влияние насилия, пережитого в детстве, на формирование личностных расстройств
В настоящее время представители различных теоретических ориентаций сходятся в признании патогенного влияния физического и психологического насилия, в качестве которых указываются и сексуальные домогательства, и телесные наказания, и неадекватные родительские установки, манипуляторство и симбиоз, на личность и психику ребенка. Однако проблематика насилия, несмотря на всю ее важность и актуальность, до сих пор не имеет единой теоретической и исследовательской парадигмы, в то время как и психотерапевтическая практика, и ряд экспериментальных данных отечественных и зарубежных авторов ясно указывают на общность генеза личностных расстройств различной специфики и последствий посттравматическего стрессового расстройства вследствие пережитого насилия.
Несмотря на значительное и все время увеличивающееся количество работ в этой области, она является относительно новой в психологии и самостоятельно начала разрабатываться только в 60е годы нашего столетия в связи с общественным признанием проблемы “абьюза” — использования родителем ребенка в качестве сексуального объекта.

Как отмечает английский психоаналитик, специалист по проблеме насилия, , до этого времени существование феноменов инцеста и изнасилования фактически отрицалось, и сопротивление ведущемся исследованиям было огромно. Кроме того, по свидетельству , отсроченные последствия насилия, пережитого в детстве, лишь в последнее время становятся объектом эмпирических исследований в психологии. Большая часть публикаций по этой тематике представляет собой описание психотерапевтических клинических случаев, отсутствует корреляционный анализ, недостаточно статистических данных. Традиционно основное внимание уделяется инцестуозному паттерну “отец-дочь”, который описан и исследован наиболее полно. Сравнительно мало работ касаются иных форм сексуального насилия, в частности, плохо изучены последствия сексуального насилия для мальчиков, а также другие виды насилия, такие как физическое и эмоциональное.
Разноречивость исследовательских данных, в том числе и статистических, обусловлена также и отсутствием универсального представления о том, что считать насилием. Исследования, базирующиеся на различных критериях, дают чрезвычайно широкий разброс результатов относительно распространенности сексуального насилия в семье. В последние годы эти цифры колеблются от 6 до 62% у женщин и от 3 до 31% у мужчин в Европе [45].
Существуют также данные о том, что “группой риска” в отношении семейного насилия являются усыновленные или взятые на воспитание дети. Как указывает , к моменту достижения школьного возраста, который в Европе равняется шести годам, трое из четырех таких детей приобретают травматический сексуальный опыт.
В нашей стране показатели такого рода еще более противоречивы и неоднозначны. Лишь в последние 5-6 лет мы стали более информированными о проблеме сексуального насилия в отношении несовершеннолетних. По утверждению известного российского сексолога И.С.Кона, криминальная статистика не заслуживает доверия, так как приуменьшает реальные цифры до 5-7%. При использовании анонимных опросов эти цифры возрастают до 15-17%. Опросы подростков, живущих в крупных российских городах (Москва, Санкт-Петербург, Воронеж, Нижний Новгород), проводившиеся в 1993-95 гг., показали, что жертвами сексуального насилия стали 22% девочек и 2% мальчиков [2].
Еще более угрожающие цифры приводит Н.Б.Морозова (1997), сотрудник ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского. По ее данным, почти 86% девочек на территории нашей страны начинают половую жизнь с сексуального насилия, каждая третья их них становится проституткой под непосредственным руководством взрослых, в том числе и прямо ответственных за ее воспитание .
Таким образом, не вызывает сомнения, что проблема насилия в семье далека от разрешения и требует новых исследовательских программ, оригинальных методологических подходов, пристального внимания к специфике психотерапевтической работы с клиентами, пережившими подобный опыт. Опираясь на данные, имеющиеся в современной отечественной и западной литературе, мы попытались сформулировать круг тех вопросов, которые возникают перед специалистами, разрабатывающими эту проблему, тем более, что вопросов у исследователей до сих пор значительно больше, чем ответов.
 
§1. Проблема идентификации знаков перенесенного насилия.
Как бы ни были разноречивы полученные к настоящему времени данные, очевидно, что в последние годы тема сексуального насилия, которому ребенок подвергается в семье (child sexual abuse) становится едва ли не самой популярной в исследованиях по семейной проблематике и приобретает не только психологическое, но и социальное звучание. Так, хорошо известен тот факт, что открытие некогда замалчиваемой проблемы инцеста повлекло за собой изменение закона о лишении родительских прав в Читать далее...

Многие годы исследователи деменций основное внимание уделяли клинике и терапиинарушений памяти и когнитивного дефицита и в меньшей степени нередко сопровождающим деменцию некогнитивным расстройствам, таким как различныепсихотические симптомы и расстройства поведения. Однако уже при первом описании болезни Альцгеймера (БА) А.Alzheimer отметил наличие у пациентки не толькопризнаков афатоапрактоагностической деменции, но и слуховых галлюцинаций и бредовых идей ревности. По данным различных авторов, некогнитивные симптомычасто сопровождают развитие процесса ослабоумия. Описывают широкий круг психотических феноменов: бредовые идеи, подозрительность, галлюцинации, аффективныенарушения, а также различные поведенческие расстройства: агрессию, двигательное беспокойство, бродяжничество и др. Именно эти симптомы в большинстве случаеввызывают беспокойство лиц, опекающих больного, и часто приводят к помещению пациента в психиатрические стационары и учреждения опеки. Известно, чтоадекватное лечение подобных расстройств у больных с деменцией может облегчить уход за ними в домашних условиях и отсрочить госпитализацию. Поведенческиенарушения представляют собой важную составляющую БА, что подтверждается значительным усилением внимания к этой проблеме, которое отмечается в последнеедесятилетие. Анализ публикаций последних лет показывает, что наиболее актуальны следующие вопросы: как часто встречаются поведенческие нарушения, и в том числепсихотические расстройства, у больных деменцией, как тесно они связаны с этиологией болезни, ее тяжестью или иными клиническими признаками заболевания.До сих пор неясно, являются ли некогнитивные расстройства только следствием интеллектуального дефицита, связаны ли патогенетически продуктивныепсихопатологические нарушения с нейрональными изменениями, вызывающими ухудшение когнитивных функций или же совершенно независимые патогенетическиемеханизмы несут ответственность за когнитивные и некогнитивные нарушения.
Таблица 1. Распределение больных по клиническим формам в соответствии сМКБ-10
Диагностическая рубрика МКБ-10
Число больных

абс.
%
Деменция при болезни Альцгеймера с ранним началом F00.0
5
31,2
Деменция при болезни Альцгеймера с поздним началом F00.1
1
6,3
Деменция при болезни Альцгеймера смешанного типа F00.2
10
62,5
По данным B.Reisberg и соавт., более чем у 50% больных БА на разных стадияхзаболевания отмечаются нарушения поведения. Частота отдельных психотических и непсихотических симптомов при БА оценивается по-разному. Так, по даннымJ.Cummings и соавт. и E.Rubin и соавт., бредовые расстройства встречаются примерно у 30% больных БА. А.Burns и соавт., обследовав 178 больных БА,выявили, что бредовые расстройства присутствовали у 16% больных в начале заболевания и только у 11% на протяжении 12 мес наблюдения. В этом жеисследовании было обнаружено, что у 13% больных БА выявляются зрительные, а у 10% – слуховые галлюцинации. Однако сведения о распространенностигаллюцинаторных расстройств при БА колеблются в весьма широких пределах от 3% до 49% (E.Rubin и соавт., 1982). Депрессивные симптомы, по мнению большинстваисследователей, наиболее часто встречаются у больных БА: у 63% больных, по данным А.Burns и соавт., и у 87% пациентов, по данным A.Merriam и соавт. Издругих непсихотических расстройств наиболее часто при БА выявляются такие поведенческие нарушения, как агрессия, встречающаяся с частотой от 20% до 65%,и бродяжничество, регистрируемое у 26% пациентов (L.Teri и соавт., 1989).
Рис. 1. Выраженность некогнитивных нарушений у больных БА в группах респондерови нереспондеров по шкале BEHAVE-AD до начала терапии кветиапином.
В ряде исследований была установлена достоверная обратная зависимость междуналичием у больных поведенческих нарушений и выраженностью когнитивных расстройств.
В некоторых работах была показана связь между некогнитивнымирасстройствами у больных БА с изменениями определенных анатомических структур мозга. Так, J.Cummings и соавт. (1995) отметили связь между появлением бредовыхрасстройств и вовлечением в нейродегенеративный процесс лимбической системы и базальных ганглиев. А.Burns и соавт. обнаружили, что у больных БА с бредовыми идепрессивными нарушениями расширение боковых желудочков менее выражено по сравнению с больными, не имеющими таких расстройств. Установлено также, что убольных с деменцией с агрессивным поведением наиболее выражена атрофия височных долей, а повышенная речевая активность коррелирует с расширением третьегожелудочка и атрофией лобных и затылочных долей. Исследования с использованием позитронно-эмиссионной томографии показали, что у больных с поведенческиминарушениями затронуты паралимбические области лобной и височной коры. В частности, наличие апатии у больных БА коррелирует с большим снижением кровотокав медиальной лобной области и в смежных лобных и височных областях по сравнению с больными БА без признаков апатии. У Читать далее...

Судебно-медицинская экспертиза и судебно-психиатрическая экспертиза

Судебно-медицинская экспертиза (СМЭ) и судебно-психиатрическая экспертиза
(СПЭ) проводятся в медицинских учреждениях государственной и муниципальной систем здравоохранения. Выполняют СМЭ эксперты бюро СМЭ, а при отсутствии таковых - любые врачи, привлеченные для этих целей лицом, проводящим дознание, следователем, прокурором или определением суда. Если Вы по собственной инициативе настаиваете на экспертизе - за нее придется платить.
Если же Вы в соответствии с УПК и ГПК будете ходатайствовать перед следователем (дознавателем), и он назначит экспертизу, то она будет бесплатной. Организация и порядок производства СМЭ и СПЭ определены законом
- УК, УПК, ГПК. СМЭ и СПЭ, как правило, проводятся в связи с расследованием и судебным разбирательством по конкретному уголовному делу.

При проведении расследования по уголовным делам экспертиза назначается в необходимых случаях при производстве дознания, предварительного следствия и(или) при судебном разбирательстве.
Производство предварительного следствия обязательно по уголовным делам, за исключением преступлений, не представляющих большой общественной опасности
(нетяжких преступлений). По делам, по которым производство предварительного следствия не обязательно, орган дознания проводит все следственные действия, в том числе назначает экспертизу. При наличии признаков преступления, по которому производство предварительного следствия обязательно, орган дознания возбуждает уголовное дело и производит неотложные следственные действия по установлению и закреплению следов преступления. Экспертиза (СМЭ, СПЭ) к числу таких неотложных следственных действий не относится. Поэтому при расследовании преступлений, по которым производство предварительного следствия обязательно, экспертиза назначается органами предварительного следствия, к которым относятся прокуратура, милиция, ФСБ и налоговая полиция.

Проведение экспертизы обязательно:

· для установления причин смерти и характера телесных повреждений;

· для определения психического состояния обвиняемого или подозреваемого в тех случаях, когда возникает сомнение по поводу их вменяемости или способности к моменту производства по делу отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими;

· для определения психического или физического состояния свидетеля или потерпевшего в случаях, когда возникает сомнение в их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела. и давать о них правильные показания;

· для установления возраста обвиняемого, подозреваемого и потерпевшего в тех случаях, когда это имеет значение для дела, а документы о возрасте отсутствуют.

Признав необходимым производство экспертизы, следователь составляет об этом постановление, в котором указываются основания для назначения экспертизы, фамилия эксперта или наименование учреждения, производящего экспертизу, вопросы, поставленные перед экспертом

Следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить его права: заявить отвод эксперту, просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц, представить дополнительные вопросы для получения по ним заключения эксперта, присутствовать с разрешения следователя при производстве экспертизы и давать объяснения эксперту, знакомиться с заключением эксперта. Об ознакомлении составляется протокол, подписываемый следователем и обвиняемым. Постановление о назначении СПЭ и заключение экспертов не объявляются обвиняемому, только если его психическое состояние делает это невозможным.

Действия и решения следователя, прокурора, лица, производящего дознание (в частности в отношении назначения и проведения экспертизы), могут быть обжалованы. Жалобы подаются прокурору непосредственно, либо через лицо, производившее дознание, следователя (да, через лицо, действия которого обжалуются!). Жалобы могут быть устные и письменные. Устные заносятся в протокол, который подписывается заявителем и лицом, принявшим жалобу.
Последнее обязано в течение 24 часов направить поступившую жалобу вместе со своими объяснениями прокурору. Прокурор в течение 3 суток по получении жалобы обязан рассмотреть ее и уведомить заявителя о результатах. В случае отказа в удовлетворении жалобы прокурор обязан изложить мотивы, по которым жалоба признана неосновательной. Жалобы на действия и решения прокурора приносятся вышестоящему прокурору.

Судебно-психиатрическая экспертиза

СПЭ проводится только в специально определенных учреждениях и почти исключительно стационарно, т.е. с помещением обследуемого в больницу.
Обычно срок наблюдения не бывает менее нескольких недель. Традиционно для экспертизы выделяется одно из отделений в областной психиатрической больнице. Экспертизу наиболее сложных случаев проводит Институт судебной психиатрии в

Читать далее...

Статьи выложил по  многочисленным просьбам. На сегодня хватит.=)

Распространение психических заболеваний

Ценность сведений о распространенности психических заболеваний в целом и в рамках отдельных нозологических форм общеизвестна. Однако точных данных об этом ни в одной стране мира нет и определение реальной численности психических заболеваний и их распространения по нозологии остается актуальным. Сложность проблемы связана с выявлением больных. В психиатрической литературе в последние 10-15 лет уделяется достаточно внимания эпидемиологическим исследованиям. Вместе с тем публикуемые данные весьма неоднородны, а порой и противоречивы, что затрудняет их анализ.

В настоящий обзор включены работы, посвященные различным аспектам распространенности и выявляемости психических заболеваний. В рамках этой проблемы основное внимание уделено двум взаимосвязанным вопросам, заслуживающим рассмотрения и, кстати, объясняющим существующее расхождение данных литературы. Первый вопрос – о влиянии методологии выявления больных на показатели распространенности психических заболеваний. Нельзя не признать, что неоднородность методологических подходов и несопоставимость нозологических оценок, степень компетентности исследователей и их заинтересованность в выявлении тех или иных категорий больных, соответствующих целям исследования, обусловливают разную выявляемость и идентификацию больных. Второй вопрос – о зависимости между организационной структурой психиатрической помощи и выявляемостью различных категорий больных.

Необходимо отметить, что современные эпидемиологические показатели распространенности психических расстройств в основном отражают статистические данные 3 видов: госпитальной статистики, амбулаторных служб психиатрической помощи (в том числе и общесоматической сети), сплошных исследований населения. Но ни один из них не отражает истинной распространенности психических расстройств.

Данные так называемой госпитальной статистики, используемые во многих странах, то есть сведения о больных, находящихся в стационарах, более или менее сопоставимы. Однако они касаются лишь 1.2-7.2% всех больных.

В бывших социалистических странах, где основной формой психиатрической помощи являлись диспансеры, сведения о числе психически больных в населении на самом деле отражали число больных, находящихся под диспансерным наблюдением. Сплошные обследования выборочных групп населения показали, что значительная часть больных (не только с относительно легкими психическими расстройствами, но иногда и с тяжелыми психозами) остаются вне поля зрения диспансерной службы. Так, было установлено, что только 10.6-18.6% из всех выявленных при сплошном обследовании психически больных состоят на учете в психоневрологическом диспансере (ПНД).

Однако в странах, где активное выявление больных не практикуется, в поле зрения психиатров оказывается еще меньшая их доля. В США, по данным семейных врачей, у 1/3 обслуживаемых пациентов выявляются психические нарушения, но только 2-4% из них попадают к психиатру. Следовательно, на величинах эпидемиологических показателей отражается способ выявления психически больных – активный или пассивный.

В последнее время многие авторы подчеркивают необходимость децентрализации психиатрической помощи, интеграции ее с общесоматической и приближения к населению. Анализ литературы показал, что расширение амбулаторных форм помощи в общесоматической сети способствует выявлению новых категорий больных, которые ранее не попадали к психиатрам. Например, по данным отечественных исследований, организация амбулаторной психиатрической помощи в районной поликлинике позволила выявить почти в 10 раз больше больных с психическими расстройствами пограничного уровня, чем наблюдалось в ПНД, обслуживающем ту же территорию. Некоторые исследователи у половины амбулаторных больных, обратившихся к врачам общей практики, обнаружили психические отклонения, требующие вмешательства психиатра. При этом больные предпочитали получать психиатрическую помощь в специализированных отделениях учреждений общего профиля. С помощью специального опросника было выяснено также, что 40% больных вообще не обратились бы за психиатрической помощью, если бы она не обеспечивалась в общемедицинском центре.

Наиболее исчерпывающие сведения о числе психически больных дают поголовные обследования населения, хотя и они, разумеется, не отражают истинной распространенности психических расстройств. Это объясняется прежде всего тем, что все равно не удается выявить всех больных. Кроме того, в зависимости от диагностических критериев, принятых в той или иной научной школе, выявленные контингенты трудно сопоставимы по их распределению в зависимости от нозологических форм. При аналитическом изучении специальной литературы можно обратить внимание на несоответствие методологических приемов обследования населения. Некоторые исследователи понятие «психически больной» применяли лишь к тем, у кого выявлялись психические расстройства в

Читать далее...

Пункт 5. Деятельность психолога направлена к достижению таких гуманитарных и социальных целей, как благополучие, здоровье, высокое качество жизни, полное развитие индивидов и групп в различных формациях индивидуальной и социальной жизни. Поскольку психолог является не единственным профессионалом, чья деятельность направлена на достижение этих целей, обмен и сотрудничество с представителями других профессий желательны и в некоторых случаях необходимы, без каких-либо предубеждений по отношению к компетенции и знаниям любого из них.

Пункт 6. Психология как профессия управляется принципами, общими для всех профессиональных этик: уважение к личности, защита человеческих прав, чувство ответственности, честность и искренность по отношению к клиенту, осмотрительность в применении инструментов и процедур, профессиональная компетентность, твердость в достижении цели вмешательства и его научной основы.

Пункт 7. Психологи не должны принимать участия или способствовать разработке методов, направленных против свободы индивида и его физической или психологической неприкосновенности. Непосредственная разработка или содействие в осуществлении пыток или издевательств, помимо того, что является преступлением, представляет собой наиболее тяжкое нарушение профессиональной этики психологов. Они не должны ни в каком качестве, ни как исследователи, ни как помощники или сообщники, принимать участие в пытках или любых других жестоких, негуманных или унизительных действиях, кто бы ни был их объект, какие бы обвинения или подозрения против этого лица ни выдвигались и какая бы информация ни могла бы быть получена от него таким путем в условиях военного конфликта, гражданской войны, революции, террористических акций или любых других обстоятельств, которые могли бы быть истолкованы как оправдание таких действий.

Пункт 8. Все психологи должны, как минимум, информировать свои профессиональные объединения о нарушениях прав человека, издевательствах, жестокости, негуманных или унизительных условиях заключения, кто бы ни был их жертвой, и о любом таком случае, ставшем им известным в их профессиональной практике.

Пункт 9. Психологи должны уважать религиозные и моральные убеждения своих клиентов и учитывать их при опросе, необходимом при профессиональном вмешательстве.

Пункт 10. При оказании помощи психологи не должны осуществлять дискриминацию по признаку происхождения, возраста, расовой и социальной принадлежности, пола, вероисповедания, идеологии, национальности или любых других различий.

Пункт II. Психологи не должны использовать власть или превосходство по отношению к клиенту, которые дает их профессия, для извлечения прибыли или получения преимуществ как для себя, так и для третьих лиц.

Пункт 12. В особенности в письменных документах психологи должны быть чрезвычайно осторожны, сдержанны и критичны по отношению к своим концепциям и заключениям, учитывая возможность их восприятия как уничижительные и дискриминирующие, например, нормальный - абнормальный, адаптированный - неадаптированный, интеллигентный - умственно отсталый.

Пункт 13. Психологи не должны применять манипулятивные процедуры с целью добиться обращения к ним определенных клиентов, а также действовать таким образом, чтобы оказаться монополистами в своей области, Психологи, работающие в общественных организациях, не должны использовать это преимущество для увеличения собственной частной практики.

Пункт 14. Психолог не должен допускать использования своего имени или подписи лицами, не имеющими должной квалификации и подготовки, для незаконного применения психологических методов. Психологи должны сообщать о всех случаях посягательства на чужие права, которые стали им известны. Бесполезные и основанные на обмане действия не должны прикрываться квалификацией психолога.

Пункт 15. В случае, когда личные интересы клиента вступают в противоречие с интересами учреждения, психолог должен постараться выполнять свои функции с максимальной беспристрастностью. Обращение за помощью в данное учреждение предполагает учет интересов клиента, уважение и внимание к нему со стороны психолога, который в соответствующих обстоятельствах может выступать как его защитник по отношению к администрации учреждения.

О профессиональной компетенции и отношениях с другими профессионалами

Пункт 16. Права и обязанности профессионального психолога основываются на принципе профессиональной независимости и автономии независимо от служебного положения в определенной организации и от профессионалов более высокого ранга и администрации.

Пункт 17. Профессиональный статус психолога базируется на его способностях и квалификации, необходимых для выполнения его обязанностей. Психолог должен быть профессионально подготовленным и иметь специализацию в применении методов, инструментария и процедур, применяемых в данной области. Частью его работы является постоянное поддержание на современном уровне своих

Читать далее...

Суицид - это комплексное поведение. Факторы риска [для суицида] комбинаторны.
Научные исследования показали, что почти все люди из тех, кто убивал себя, имеют предсказуемые в плане диагностики психические расстройства или какие- либо иные существенные отклонения от нормы; большинство имело более, чем одно отклонение.

Базовые исследования указывают на повышение риска при тех изменениях, которые происходят в нервной системе человека при увеличении серотонина.
Эти изменения обнаружены у пациентов в состоянии депрессии, у тех, кто пытался покончить собой, у тех, у кого наблюдаются преобладание аффективного (импульсивного) поведения, а также в мозгу самоубийц после смерти.

Неблагоприятные жизненные обстоятельства в определенном сочетании с другими факторами риска такими, например, как психические расстройства, расстройства центральной нервной системы, импульсивность в поведении и т.д. могут привести к суициду. Однако самоубийство отнюдь не является нормальным ответом на стрессовые состояния организма для большинства людей. Множество людей, несмотря на один и более влияющих на них факторов риска, собой, тем не менее, не кончают.

Знакомство с проблемой.

Каждый человек хотя бы раз в жизни бывает искушаем свободой выбора смерти.

Поиск «моральных каникул» имеет оборотную сторону - донжуановское пресыщение жизнью. Тело как «большой разум» приходится обманывать в его стремлении во что бы то ни стало жить и безжалостно расправляться с ним через обретение абсолютной свободы в смерти.

Этот страшный путь сознательного суицида очевиден и безжалостен в наготе своей экзистенциальности; он имеет множество реальных и литературных сюжетов своего воплощения от гетевского Вертера до лондоновского

Мартина

Идена, от самоубийц произведений Достоевского до судеб

Есенина,

Маяковского, Марины Цветаевой и Фадеева. Всякий пишущий о самоубийстве осознает свою личную причастность к борьбе двух «Я», вариативно выражающейся в столкновении реальности с идеалом, бессмысленности обьекта со смысловой структурой субъекта, соматической временности с когнитивной вечностью, волевой безудержности с ограничительной силой поступка.

Всякий, заявляющий своеволие в сознательном суициде, хотя бы на «дне» своей спрятанной рассудочности осознает мелкость, наивность и театральность собственных притязаний на функции бога. Поздно раскаиваться, когда дело сделано, конечно, лучше проиграть суицидальный сюжет на словах, освободиться от «сна разума», породившего чудовищ, залив кровью лишь страницы романа или экран кинематографа, однако «спасшийся» благодаря своему Вертеру Гете или благодаря свои несчастным самоубийцам

Достоевский являют собой слабый аргумент «за», когда существует загадка ухода из жизни

Дж.Лондона, Вл.Маяковского и многих других.

Что-то постоянно не связывается, обрывается в наших попытках если не объяснить, то хотя бы рационально описать акт сознательного самонасилия.

Даже гениальная полифония романов Достоевского, работа на грани между психиатрией и философией У.Джемса, В.Бехтерева, Р.Лэнга не дают исчерпывающих ответов на поставленный ребром вопрос: в чем основная причина преобладания сознательного суицида над аффектом (80% против 20%), почему неизменно вместе с ростом численности народонаселения планеты происходит рост сознательного суицида в среде наиболее перспективной в эволюционном отношении ?!

Интеллектуальная tedium vitae как и гамлетовский вопрос «быть или не быть»

- отражение одного и того же трагического разлада между человеком и миром.

Человек спасаем исключительно только ВЕРОЙ - основным ограничителем внутренней абсолютной свободы, однако спасение не тождественно сохранению челолвеческого в человеке, плата за спасение - это качество обретенной веры, ибо и «бесы веруют и трепещат», а клинок Гамлета, направленный

«по назначению» лишь на недолгое время продлевает жизнь самому герою.

Вопрос стоит определенно: как человеку устроиться на земле, чтобы жить долго и счастливо, ибо, как правило, большинство людей не исчерпывает ни своих телесных, ни, тем более, - душевных потенциалов. Современному человечеству также далеко до положения: старость склоняет к смерти и покою - как и в начале завершающегося в наши дни столетия, когда И.И.Мечников в

«Этюдах оптимизма» провозглашал принцип «разумного эгоизма»: «человек помоги себе сам!» - и оценивал старость как необходимость полного исчерпания всех человеческих ресурсов и проистекающего из этого сознательного желания смерти.

Существует две кардинально противоположных позиции по проблеме качества веры, спасающей от суицида:

а) спасение от самоубийства любой ценой, т.е. через обретение любой веры, придающей смысловую оцеленность

Читать далее...

В XVIIIв. философ Д.Юм утверждал в своем знаменитом эссе

"Осамоубийстве": "Постараемся же вернуть людям их врожденную свободу, разобрав все обычные аргументы против самоубийства и показав, что указанное деяние свободно от всякой греховности и не подлежит какому- либо порицанию в соответствии с мнениями древних философов"2. Однако все эссе выстраивается как опровержение тезиса о свободе человека и более походит на скептический фарс по поводу относительности какой бы то ни было свободы в мире, не исключая права человека на "свободу" распоряжения собственной жизнью.

Внутреннее противоречие, скрытое в просвещенческом истолковании индивидуальной свободы личности, имело печальные последствия, так как по существу разрешало человеку ошибаться, но даруя право на ошибку, не решало тех мучительных внутренних проблем, которые ставят личность на грань между жизнью и смертью, обрекая на выбор последней, что собственно и подтвердил печальный опыт законодательства в нашей стране.

Подведем предварительные итоги: историко-культурологическое исследование феномена самоубийства вне конкретного социального контекста приводит к своеобразному "тупику" многознания, которое, по мысли древнего философа Гераклита, "уму не научает", однако оно с очевидностью обнаруживает индивидуалистический характер самонасилия даже в альтруистических суицидальных актах, даже под гнетом обезличивающей статистики советского периода в нашей стране. Сквозь толщу условностей, обрядов, обычаев, традиций проступает биение живого пульса личности, помещающей себя в рискованные обстоятельства

("пограничную ситуацию" между жизнью и смертью). Путеводной же звездой такой личности выступают специфика человеческого сознания, его способность к рефлексии, связанность в нем интеллекта с волевым началом (или "практический разум", в терминах И. Канта).

Не случайно в своих оригинальных исследованиях современный английский ученый Р.Дж.Фрей различает суицид и смерть от самоповреждения, ставя проблему следующим образом: всякое ли самоубийство действительно само-убийство, так как изначально можно рассматривать суицид и в узком и в широком планах. С точки зрения

Фрея, харакири — это, безусловно, самоубийство как самоисполнение задуманного заранее акта смерти. Но вот, если, к примеру, Джон бросился под поезд, то убивает его поезд, а он только поместил себя в рискованные обстоятельства равносильно тому, как если бы он взял билет на самолет, который в полете бы разбился, хотя он об этом и не догадывался3.

Загадка суицидального сознания — это та область, в которой может и должна проявить себя современная философская теория, учитывая, конечно, достижения исследователей во всех возможных аспектах рассмотрения данного мрачного явления.

Исследования последних лет, проведенные в нашей стране А.Г.

Амбрумовой, В.А. Тихоненко, Л.Л. Бергельсон и др., также выдвинули перед современными суицидологами проблему о спорном понимании самоубийства как сугубо аутоагрессивного акта психически больного человека, убедительно указав на то, что значительная часть самоубийств совершается психически здоровыми людьми в результате социально-психологической дезадаптации личности в условиях

"микросоциального конфликта".

Необходимо отметить, что, как мне представляется, микроконфликт может стать макроконфликтом, если использовать оценку социальной регулируемости поведения личности, данную в начале нашего века

Дюркгеймом. В частности, с точки зрения известного французского социолога, для защиты общества от всплесков массового суицида необходимо отчетливо представлять зависимость сознательного покушения на свою жизнь от степени социальной интегрированности личности.

Имеется в виду как возможность жесткой, предельной регуляции поведения личности со стороны общества (например, наличие пенитенциарных учреждений — от тюрем до исправительных учебных учреждений; в древности — существование института рабства, в России — крепостничества), когда следствием выступает фаталистический тип самоубийства, так и слабая регуляция персонального поведения

(заброшенность детей в семье. отсутствие уголовной наказуемости суицида в обществе), следствием которой является "анемический суицид"

(особенно в среде подростков, эффект разобщенности, отчуждения).

Обе крайности, по мысли Дюркгейма, одинаково опасны в плане провоцируемости сознательного суицида. Подтверждает данную мысль и существование как эгоистического, так и альтруистического характера самоубийства, которое совершают либо асоциальные личности, либо излишне интегрированные (например, солдат-самоубийца, бросившийся на гранату, спасая жизнь своего товарища).

В этой связи интересно рассмотреть природу сознательного суицида не только в плане конфликта личности с обществом, но и в плане асоциального

Читать далее...

На исходе веков человечество в который раз задается проблемой quo vadis. Социальный позитив оказывается возможным в теории, но, как правило, мало вероятным на практике. Антилогика истории фиксируема проще любой исторической логики. Какой-нибудь добропорядочный социолог-интеллектуал по-прежнему производит впечатление если не наивного, то, по крайней мере, утопически мыслящего чудака, оторванного от современных реалий общественной жизни, наподобие сумасшедшего "дока" из американского фильма "Назад в будущее".

Экзистенциально поставленная проблема несоответствия человека миру, мира человеку приобретает черты глобальности. На таком социальном фоне стоит ли удивляться помолодению суицида, интенсивности его роста и всеохватывающему характеру "черного феномена", вовлекающего в свой круг не только мыслящие существа, но и "неразумных" животных. Думаю, что все-таки удивляться стоит, необходимо, ведь даже от такого рода удивления рождается философия.

На протяжении почти уже двух веков неподдельное удивление у философов, культурологов и социологов вызывает ряд загадочных суицидальных констант, в числе которых преимущественно сознательный характер самонасилия, а также стабильность сопровождающих самоубийство асоциальных факторов, к которым относят время дня, пол, возраст и сезон совершения насильственного деяния.

С того момента как измерение интенсивности суицида стало частью демографического знания, суицидологи различного толка вынуждены констатировать, что разные эпохи существования человечества имеют почти постоянный процент лишающих себя жизни в состоянии сумасшествия или невменяемости — 17—20% от общего числа добровольных смертей, тогда когда жертва самонасилия, не обремененная ни какой-либо психопатией, ни сложными обстоятельствами личной жизни, ни порочными склонностями, годами вынашивает зловещий замысел самовольного ухода из жизни и, дождавшись подходящего по ее расчетам момента, немедленно претворяет его в жизнь. Видимо, именно эта особенность суицида побудила современных медиков, микробиологов, химиков-органиков, а также психиатров-практиков искать в человеческом организме

"вещественное" подтверждение скрытой предрасположенности к самоубийству, что повлияло на обнаружение специфики влияния на мозг человека понижения уровня содержания в нем серотонина в качестве своего рода "предсказателя" суицидального поведения. Однако сами исследователи в лице, например, ведущего специалиста в этой области профессора психиатрии Колумбийского университета Дж. Манна, были вынуждены констатировать, что на протяжении всей человеческой эволюции уровень серотонина поражает своими стабильными показателями.

Понижение уровня его содержания в клетках мозга недостаточно для научного предсказания суицида, так же как и использование этого вещества в клинических целях по меньшей мере проблематично, ведь

"успеха" добиваются, как правило, по мнению ученого, те самоубийцы, которые "заботливо планируют" самонасилие, а не импульсивно действующие личности с разбалансированной нервной системой. Поэтому серотонин может выступить в качестве "фактора риска", но не в состоянии кардинальным образом повлиять на раскрытие "печальных секретов" данного явления. Не только такое новое направление, как нейробиология, но уже достаточно давно и медицина и психиатрия пытаются дать четкую дефиницию понятию "сознательный суицид".

Считается, что сам термин "суицид" стал использоваться суицидологами с момента опубликования в начале нынешнего века знаменитого исследования-эссе о самоубийстве французского социолога Э. Дюркгейма, сосредоточившего свое внимание в основном на сознательном характере феномена.

Сегодня суицидологи, как правило, определяют сознательный суицид как результат проявления дееспособной воли, когда страдающим лицом является сам активно действующий субъект, знающий об ожидающих его результатах и сознательно выполняющий план насилия. Перед нами, таким образом, обнаруживает себя феномен особой болезни сознания, для которой еще не придумано медицинского термина, но именно по этому своему показателю он становится объектом пристального внимания философов, социологов и даже политиков.

Исторические корни явления сознательного суицида обнаруживают не только социально-философские, но и политико-правовые аспекты рассмотрения этого феномена. История человечества (известная нам по разным источникам материального и духовного характера) доносит до нас различные трактовки сознательного суицида. С очевидной определенностью можно выделить существование ритуального самоубийства на Востоке (харакири и сати), понятие о суициде как о "легкой" и даже

"приятной" смерти периода родо-племенных отношений и некоторых этапов античной истории, а также понятие о греховности самоубийства в рамках христианской культуры. Подобный

Читать далее...

З.Фрейда, что 19 век - это век истериков, то, видимо, справедливо и утверждение русского психиатра П.Ганнушкина о том, что XX век - это преобладание в психике людей различного рода неврозов на грани между психопатологией и нормой, т.е., другими словами, им живем в эпоху

"психопатов".

А.Л.Чижевский утверждал, что "вся интеллектуальная я социальная жизнь человеческих сообществ проходит под знаком эпидемий. Эпидемия не исключение, а общее правило, почти не имеющее исключений" (2.,

С.350). Очевидно, что русский космист расширительно трактует сам термин "эпидемия", что в какой-то степени противоречит принятой классификации болезней: инфекционные (эпидемические) и хронические

(неэпидемические). Одновременно с этим утверждением Чижевский столь же расширительно трактует и понятие инфекции. Так, в частности, он пишет об особом характере "интеллектуального вируса", или о своеобразной "инфекции" массового распространения идей, когда "идея приводит в движение огромные человеческие массы, помыкая ими", если она попала на благоприятную почву "существования некоторой сложной совокупности условий, лежащих в структуре самого общества" (2.,

С.352). Ученый отмечает особую сложность в правильности классификации различного рода психических эпидемий, т.к. многие из них могут ошибочно быть представлены как эпидемии психопатические, когда у исследователя создается впечатление, что вое участники движения

"обезумели", а на самом деле место имеет психическая "индукция", или

"общественное внушение", которое даже имея психопатологический очаг, само по себе психопатологией не является. Именно эпидемические самоуничтожения Чижевский относил к такого рода трудно классифицируемым явлениям. В памяти невольно всплывают кадры немой кинохроники событий в России начала века: митинги, демонстрации, бесконечные похороны - наглядное подтверждение мыслей русского космиста.

Массовые самоубийства возникают на сексуальной, религиозной, социальной основе, а также импульсивно и в форме подражания "идеалу".

Хрестоматийными для суицидологии стали примеры массовых самоутоплений и самосожжений русских раскольников (самоубийство на религиозной почве), рассказ о 30 инвалидах, повесившихся в 1772 году один за другим на одном и том же крюке, или о 59самоубийствах, случившихся в течение одного лета в Финляндии близ Выборга, где водопад Иматра послужил страшным "прибежищем" для несчастных (импульсивное самоубийство), известны также массовые самоубийства евреев в период еврейских погромов (14 век, форма самоубийства на социальной основе), эпидемии самоубийств девушек в античную эпоху в Милете и в начале XX века в русских закрытых учебных заведениях и др. Во все времена особую опасность представляла такая форма суицида, в которой присутствовал момент подражательности эстетизируемому самоубийцей примеру. Для нашего времени влияние средств массовой информации на сознание человека трудно переоценить, в этом смысле показательна такая форма проявления суицида как самоубийство в виде подражания литературному герою. Хорошо известный суицидологам случай с эпидемией самоубийств в среде молодых романтично настроенных людей в Германия после публикации произведение Гете "Вертер", в которой главный герой решает все свои проблемы путем самоубийства, высветил для исследователей "черного феномена" одну исключительно важную для него черту: подражательность как следствие влияния на сознание самоубийцы поражающего его воображение примера (элемент внушения, знакомый по изысканиям Чижевского). В свое время А.Ф.Кони упрекал самого

Л.Толстого в опасной для неуравновешенной психики концовке романа

"Анна Каренина", а такой тонкий психолог как Ф.Достоевский ни в одном из своих произведений не эстетизировал самовольный уход из жизни, напротив, показывал всю некрасивость (неэстетичность) такого рода противоестественной смерти (достаточно привести в качестве примера безобразность ухода из жизни Кириллова в "Бесах", героя экзистенциальных исканий А.Камю).

Эстетизация ритуальной формы самоубийства на Востоке в средневековой Японии в форме сэппуку (харакири) и в Индии в форма сати (самоубийство вдов) имело, вероятнее всего, решающее значение для исполнения самого акта. В Индии вдове-самоубийце оказывались божественные почести, она канонизировалась на пороге "самовольного" ухода из жизни, в Японии же в период позднего средневековья дело доходило до дуэлей в форме самоубийства в стремлении благородных воинов быть достойнее "достойного". Внушение и подражание, безусловно, играли значительную роль в этой форма обезличенного суицида.

В конце нашего века интенсивность суицида в форме "эпидемий" нарастает, что обнаруживает не только существование индивидуально- личностных корней этого феномена, но

Читать далее...

анализ суицида под углом зрения взаимоотношения человека с искусственной средой.

Изучение феномена сознательного суицида, исключающего какую-либо психопатологию и составляющего более половины всех совершающихся в мире суицидальных действий приводит философа-аналитика к однозначности понимания важности раскрытия не только сугубо индивидуальных корней суицида, но и усугубляющих явление массового самоубийства условий. То, что суицид давно и прочно занимает место среди явлений демографического ряда, сегодня никого не удивляет, и было известно социологам еще в прошлом веке, но вот проблема поиска оптимальных форм поведения человека как одно из средств прекращения массового самоуничтожения в пределах технократически окрашенной культуры - это уже детище XX столетия.

У суицида в тех его формах, в которых мы застаем его в наше время, есть два плана изучения: доступная для статистики, социологии, юридической науки "поверхность" явления и скрытая от глаз таинственная индивидуальная природа. Исследователи первой половины XX века, которых трудно заподозрить в "сговоре", такие как французский социолог Э.Дюркгейм, русский адвокат А.Ф.Кони, французский философ и писатель А.Камю считали причинами сознательного суицида сугубо индивидуальные и глубоко-личностные источники. Однако названные мыслители вставали в тупик перед массовидным характером этого явления в рамках христианской культуры, приобретшим особенно в XX веке характер "эпидемической" болезни всего человечества. Они же отмечали существование некоторых статистических констант этого феномена: исключительная возрастная устойчивость (от 19-20 лет до 35-40 лет - наиболее суицидальный возраст), время суток (с утра до полудня), сезон (весна), пол (мужское явление), заразительный и, как следствие, коллективный характер, преимущественно явление больших городов. Если возраст, время суток, сезон и пол - факторы асоциального ряда (или

"космического ряда" в терминах Дюркгейма), то массовидность, заразительность, городской характер суицида, безусловно, факторы, носящие социальную окраску.

Предпринимались различные попытки объяснения этих устойчивых констант. Особый интерес в плане исследования влияния на сознательный суицид факторов "космического ряда" представляют недавно опубликованные графики выдающегося русского космиста А.Л.Чижевского, факторы же социального порядка имеют достаточно много любопытных интерпретаторов, хотя сама проблема по существу по-прежнему остается нерешенной. Уже в начале века стало очевидным, что на заразительность суицида начинают влиять не только ставший к тому времени привычными такие условия городской цивилизации как обезличенный характер труда, разрушение основ традиционной семьи, раннее половое развитие подростков, но и появление новых технических средств передачи информации: радио, синематограф (тогда еще "великий немой"). В частности, А.Л.Чижевский пишет о психозах, ставшими возможными только в XX веке, таких, например, как радиомания (1924-1925гг.), или

"спасения Нобиле" (1928г.). А.Ф.Кони в своей хорошо известной работе

"Самоубийство в законе и жизни" (1923г.) отмечал "печальную роль" кинематографа, печати и даже непродуманно составленных социологических анкет, подчас представляющих "методологию" форм и способов самоубийства, с чем приходится сталкиваться юристу в его ежедневной практике. Если таковы были тенденции в двадцатых годах нашего столетия, то каковы они теперь на исходе XX века легко предположить.

В современном мире смертность от самоубийств более, чем в три раза превышает смертность от автомобильных катастроф. Возрастная ось суицида сместилась в сторону 24-х и даже 15-летних уже с конца 60-х годов нашего века, причем в наиболее благополучных с экономической точки зрения странах, таких как США, Австрия, Швейцария, Германия,

Голландия, Англия, Австралия и Япония. В США зафиксирован рост числа самоубийств в 3 раза за последние тридцать лет, в России за последние десять лет динамика роста суицида составила цифру 10. Только за три месяца в 1996 году суицид в нашей стране составил 17% от общего числа смертей и только в одной Москве в 1995 году покончили собой 2.182 человека. Даже используя исследования Чижевского с учетом того, что

1996 год является годом проявления солнечной активности, влияющей на возникновение "психических эпидемий", трудно объяснить феномен

"помолодения" суицида, нарастание интенсивности и массовости его проявления в конце XX века исключительно влиянием космических факторов.

Характер патологии населения планеты проявляет себя в динамике, тесно связанной с эволюцией человека в космосе и, более конкретно, во взаимосвязи его с изменяющейся окружающей средой. В свою очередь не только стихийные бедствия, катастрофы, голодные годы, последствия войн и революций, но и коренные и даже необратимые изменения

Читать далее...

Техника взмаха
Эта техника изменяет проблемное состояние или поведение, предлагая пациенту новое направление. Она не просто заменяет одно поведение другим, а производит порождающее изменение. Техника работает со специфическим поведением, от которого пациент хотел бы избавиться, или реакцией, которую он не хотел бы воспроизводить. “Взмах” легче всего проводить с визуальными образами, хотя можно осуществить его и в аудиальной и кинестетической системах. Например, эту технику хорошо применять в работе с фобическими реакциями или нежелательными привычками.

1. Прежде всего нужно определить то конкретное поведение, которое требуется изменить –например, фобическая реакция.
2. Отнестись к этому ограничению как к достижению. Психотерапевт предлагает пациенту объяснить то, как он узнаёт, когда следует запускать проблемное поведение? Какие конкретно стимулы вызывают его? Психотерапевт предлагает пациенту вообразить, что тому необходимо “научить” кого-нибудь этому ограничению. Начать при этом нужно со всегда существующего и вполне определенного и конкретного стимула, запускающего эту реакцию.
3. Идентифицировать хотя бы 2 визуальные субмодальности запускающей картинки, которые изменяют реакцию пациента на неё (например, хорошо работают “размер” и “яркость”). Необходимо испытать эти 2 субмодальности на другом образе, чтобы убедиться, что они создают желаемый эффект.
4. Далее пациенту предлагается подумать о том, каким бы он хотели стать – то есть человеком, который реагировал бы уже по-другому и не имел бы этих ограничений. Каким бы он увидел себя, уже совершив желаемое изменение?
Наверняка у него появилось бы больше выборов, он приобрёл бы новые способности и т.п. Это должен быть его собственный образ, обладающий желаемыми качествами, а не просто конкретное поведение. Картинка должна быть диссоциированной, чтобы мотивировать и привлекать к себе.
Психотерапевту необходимо убедиться в том, что новый образ является экологическим, что он согласуется с личностью пациента, его окружением и отношениями с другими людьми. Возможно, потребуется сделать некоторые регулировки этого образа. Образ “Я” должен быть уравновешенным, правдоподобным и не связанным тесно ни с какой конкретной ситуацией. Также он должен являться достаточно притягивающим и производить значительные сдвиги к более позитивному состоянию.
Затем необходимо прервать это состояние и подумать о чем-нибудь другом.
5. Теперь пациенту надо сделайте картинку-стимул большой и яркой (если размер и яркость оказались критическими субмодальностями). В углу этой картинки нужно поместить маленькую темную фотографию нового образа “Я”.
Теперь пациент должен взять большой и яркий образ ограничения и очень быстро превратить его в маленький и тёмный. В свою очередь, новый образ “Я” нужно сделать ярким и большим. Скорость является здесь существенным моментом – стирание старого образа и рост нового должны в идеале происходить одновременно. Может оказаться полезным параллельно вообразить или же на самом деле произнести некий звук, изображающий этот процесс. Звук как бы отражает то возбуждение, которое пациент испытывает от превращения в новый образ “Я”. “Экран” очищается, и упражнение повторяется в быстром темпе несколько раз.
Если “взмах” не работает после пяти повторений, упорствовать не нужно; вместо этого психотерапевт должен помочь пациенту задействовать свою креативность, попробовать подобрать другие критические субмодальности, или изменить желаемый образ “Я” в сторону большей притягательности.
6. Выполнив предыдущие шаги, нужно испытать результат путём
“присоединения к будущему”. Вызывает ли стимул ту же самую реакцию? В следующий раз, когда пациент окажется в такой ситуации, ему необходимо пронаблюдать за новой реакцией.

Я считаю, что в контексте психотерапевтической помощи при психических расстройствах рассмотреть то, как НЛП (нейролингвистическое программирование) может быть в этом полезно. НЛП как направление современной практической психологии обладает разработанными эффективными методами, постоянно самосовершенствуется и развивается. Возможности НЛП даже шире, чем применение в психотерапии – это разработка новых подходов к обучению, развитие способностей человека, выявление наиболее интересных и успешных моделей поведения и мышления людей, повышение личностной эффективности в профессиональной деятельности и т.д..
Возможность работать с внутренней реальностью человека, позволила НЛП далеко продвинуться в области психотерапии. Благодаря тому, что использование методов НЛП позволяет психотерапевту “проникнуть за симптом” и выйти на уровень работы с мыслительными стратегиями человека, НЛП может удовлетворить достаточно обширные запросы людей.
НЛП относится к процессу психотерапии как к обучению. Это означает, что если человек столкнулся с затруднениями и решил прийти за помощью к психотерапевту, то к данному моменту он использовал все известные ему методы разрешения этой трудности. Участвуя в тех или иных действиях, предлагаемых психотерапевтом, человек не только решает поставленную перед собой задачу, но и обучается новой стратегии, которая в будущем может помочь ему самому справляться с подобными ситуациями.
Одним из основополагающих взглядов НЛП в области психотерапии является убеждение в том, что каждый человек обладает всеми внутренними ресурсами для решения всех своих задач и достижения всех своих целей. Работа психотерапевта заключается в технологической организации процесса, который позволил бы пациенту найти и закрепить в себе скрытые ресурсы и возможности, нужные для продвижения к намеченной цели.
Другой важный подход, отличающий НЛП от многих других направлений психотерапии, это уверенность в том, что любых изменений можно достичь достаточно легко и с наименьшими негативными переживаниями. Характерным примером может служить работа в технике “Быстрое лечение фобий”, в которой человек вместо повторного проживания своего испуга до полуобморочного состояния, может позволить себе от души посмеяться.
Диапазон симптомов, с которыми обычно обращаются к НЛП-психотерапевтам, достаточно широк. В частности, это и зависимости (курение, алкоголизм, наркомания) и вредные привычки, фобические реакции (страх высоты, темноты, одиночества, страх после аварий, катастроф и стихийных бедствий), соматические аллергии, контроль веса и различные психосоматические заболевания (язвенная болезнь желудка, мигрень, гипертоническая болезнь, многие сексуальные расстройства и др.), депрессивные состояния и др. Как показывает зарубежный опыт, использование подходов и методов НЛП в психоневрологических клиниках дает устойчивые положительные результаты.
Также одной из отличительных особенностей НЛП является то, что психотерапевт большую часть времени уделяет детальной и качественной проработке “желаемого результата” клиента, потому что часто, приходя к психотерапевту, пациент слабо представляет, что ему действительно нужно.
Особенности работы НЛП в психотерапии выражаются в используемой модели “SCORE”, что является аббревиатурой английских слов: Симптомы,
Причины, Результаты, Ресурсы, Эффекты. Это минимальное число элементов, о которых НЛП-психотерапевт собирает информацию для получения устойчивых изменений; это траектория его движения при работе с пациентом. Первое с чего начинает работу НЛП-психотерапевт – сбор информации о Симптомах пациента. Следующий шаг – всесторонний сбор информации о Желаемом
Состоянии/Цели пациента. За ним следует этап проверки Эффектов, которые могут последовать за достигнутым результатом. В случае если эффекты позитивны, то они увеличивают мотивацию человека к достижению своей Цели.
Если же часть эффектов окажется негативной, то всегда можно вернуться на шаг назад дополнить и переформулировать цель. Далее у психотерапевта есть выбор: при возможности получения изменений без работы с Причинами, он может сразу собирать информацию о Ресурсах, нужных пациенту для продвижения к его цели. Работа с Причинами по возможности сводится к минимуму, и в это время психотерапевт максимум внимания уделяет сохранению позитивного состояния клиента. Такая последовательность работы позволяет собрать всю нужную для изменений информацию наиболее коротким путем, а также сделать всю сессию для пациента наиболее легкой и приятной.
Важный вклад, внесённый НЛП в психотерапию – это вопрос экологичности любых изменений. Порой человек так стремится избавиться от проблемы, что совершенно забывает подумать о последствиях этих изменений. Поэтому иногда полученные “благие изменения” перечеркивают все то хорошее и полезное, что было у человека раньше. Например: ожесточенная борьба с лишним весом может

Читать далее...

Широкое применение психотерапевтических методов в лечении неврозов адекватно и объяснимо, потому что в развитии, компенсации и декомпенсации определяющая роль принадлежит психологическому фактору. Содержание, цели и задачи психотерапии при неврозах определяются той концепцией, которой придерживается психотерапевт.
Ранее (в отечественной психотерапии) была популярна концепция, согласно которой невроз есть психогенное нервно-психическое расстройство, возникающее в результате нарушения особенно значимых жизненных отношений человека. Цель психотерапии – изменение нарушенной системы отношений пациента, коррекция неадекватных эмоциональных реакций и форм поведения.
В настоящее время акцент с индивидуальной психотерапии неврозов смещается на систему групповой психотерапии, которая бы позволила эффективно восстанавливать нарушенные отношения личности и перестраивать их путём воздействия на все основные компоненты отношения. При неврозах используется широкий спектр форм групповой психотерапии: групповая дискуссия, психодрама, психогимнастика, проективный рисунок, арт-терапия, двигательная терапия и др. Психотерапия проводится в малых группах по 8-12 человек или в больших (25-30 человек). Чаще всего группы организуются по принципу общего психогенного фактора в развитии заболевания, а реже – по принципу ориентации на симптом. Частота групповых занятий тоже различна – от 1 раза в день до еженедельных; оптимальная продолжительность занятий 1 – 1,5 часа.
С помощью различных методов гипнотерапии (мотивированное внушение, удлинённая гипнотерапия, гипноз-отдых и т.д.) можно также воздействовать практически на все симптомы при неврозах. Терапевтический эффект от суггестивных воздействий в гипнозе может быть получен на всех 3-х его стадиях. Гипнотерапия при неврозах также может проводиться как в индивидуальной, так и в групповой формах. Также зарекомендовало себя использование аутогенной тренировки – при неврастении, общеневротической симптоматике, нарушениях сна, состояниях тревоги и страха, выраженных фобиях и т.д.
Поведенческие методы, включённые в систему личностно-ориентированной психотерапии, являются результативными при лечении обсессивно-фобических расстройств. Рациональная психотерапия широко используется при лечении неврозов. Этот метода адресуется к логическому мышлению пациента, а в качестве лечебных факторов выступают авторитет психотерапевта, убеждение, переубеждение, разъяснение, одобрение, отвлечение и др. Изменяется неадекватное отношение пациента к неврозу, разъясняется его сущность.
Кроме вышеперечисленных, при терапии неврозов могут использоваться и другие методы, например, арттерапия. С учётом роли семейных конфликтов в развитии неврозов применяется в их комплексном лечении и семейная психотерапия в качестве одной из специфических форм. Она представляет собой процесс группового воздействия, направленного на изменение межличностных отношений и имеющего своей целью устранение эмоциональных нарушений в семье. Также семейная психотерапия приобретает важное значение при работе с психопатиями. В этом случае психотерапия осуществляется в индивидуальной или групповой форме.
При терапии пограничных психологических расстройств важно сочетание психологических и социальных воздействий. На первом этапе идёт смягчение или устранение клинических проявлений, затем происходит осознание пациентом психосоциальных механизмов болезни и перестройка нарушенных отношений личности (особенно в процессе групповой психотерапии), наконец, происходит восстановление полноценного социального функционирования при главенствующей роли социально-педагогических воздействий.

Психотерапия при психозах

Психотерапия, особенно в групповых формах, применяется при психических заболеваниях эндогенного характера. На значение психотерапии в лечении психозов указывали многие отечественные психиатры: Корсаков, Консторум,
Кабанов и др. Методы и содержание психотерапии определяются своеобразием фаз, форм и типов лечения заболевания.
Основными задачами психотерапии при шизофрении являются: предотвращение изоляции больных в обществе; социальная активация и смягчение реакций пациентов в ответ на ситуации, связанные с болезнью; формирование критического отношения к болезни и т.д. Гораздо чаще, чем индивидуальная аналитическая терапия, при лечении шизофрении используются групповые формы психотерапии – групповой психоанализ, психодрама, недирективная, поведенческая, рационально-эмоциональная психотерапия и др. Считается, что поведение психотерапевта в группах больных психозами должно быть более активным и директивным, чем в группах больных неврозами, открытым, он должен взять на себя большую ответственность за события и т.п.
Также во многих случаях целесообразной оказывается краткосрочная психотерапия, ставящая перед собой реалистичные и скромные цели (например, разъяснение пациенту причин и

Читать далее...

Психические болезни обусловлены патологией головного мозга и проявляются в виде расстройств психической деятельности. К психическим болезням относят как грубые расстройства отражения реального мира с нарушениями поведения
(психозы), так и более легкие изменения психической деятельности (неврозы, психопатии, некоторые виды аффективной патологии).
Причины возникновения психических заболеваний бывают внутренне обусловленные (эндогенные) и внешне обусловленные (экзогенные). Эндогенные определяются в основном конституционально-генетическими факторами. К этой группе относят шизофрению и маниакально-депрессивный психоз (МДП).
Экзогенные заболевания обусловлены влиянием внешней среды. К ним относятся органические поражения головного мозга разного происхождения (например, алкогольные психозы, инфекционные психозы, сифилитические психозы, травматическая эпилепсия и т.д.) .

Шизофрения

Это психическое заболевание, которое протекает с быстро или медленно развивающимися изменениями личности особого типа (снижение энергетического потенциала, прогрессирующая интровертированность, эмоциональное оскудение, искажение психических процессов). Часто прогрессирование болезни приводит к разрыву прежних социальных связей, снижению психической активности, значительной дезадаптации больных в обществе.
Существует много форм шизофрении, например, шизофрения с навязчивостями, с астено-ипохондрическими проявлениями (психическая слабость с болезненной фиксацией на состоянии здоровья), паранойяльная шизофрения (стойкий систематизированный бред преследования, ревности, изобретательства и т.д.), галлюцинаторно-параноидная, простая, гебефреническая, кататоническая. При шизофрении выражено нарушение восприятия, мышления, эмоционально-волевой сферы.
У больных шизофренией отмечается снижение, притупление эмоциональности, состояние апатии (безразличие ко всем явлениям жизни). Больной становится безразличным к членам семьи, теряет интерес к окружающему, утрачивает дифференцированность эмоциональных реакций, у него появляется неадекватность в переживаниях. Имеет место нарушение волевых процессов: снижение волевого усилия от незначительного до резко выраженного, болезненного безволия.
Расстройства мышления при шизофрении характерны искажением процесса обобщения, когда у больных возникает множество случайных, ненаправленных ассоциаций, отражающих чрезвычайно общие связи. При проведении многих методик у больных отмечаются резонерство, соскальзывание, непоследовательность и др. Основное внимание психолог должен уделять исследованию мышления.

Маниакально-депрессивный психоз
Маниакально-депрессивный психоз – это заболевание, протекающее в форме депрессивных и маниакальных фаз, разделенных интермиссиями, то есть состояниями с полным исчезновением психических расстройств. Заболевание не приводит к изменениям личности и дефектам в интеллектуальной и эмоционально- волевой сфере, несмотря на многократные рецидивы.
У подростков значительно чаще классических вариантов наблюдаются депрессии в форме психопатических эквивалентов с асоциальным поведением. В подобных случаях психологическое исследование может оказаться единственным методом, выявляющим депрессию.
Заболевание протекает в форме отдельно возникающих или сдвоенных фаз – маниакальной и депрессивной. Продолжительность отдельных фаз колеблется от нескольких дней и недель до нескольких лет. Депрессивная фаза характеризуется подавленным настроением, заторможенностью мыслительных процессов, психомоторным и речевым торможением. Для маниакальной фазы характерны: повышенное настроение, ускоренное протекание мыслительных процессов, психомоторное и речевое возбуждение.

Эпилепсия
Эпилепсия – это обычно хронически протекающее заболевание, характеризующееся наличием пароксизмальных расстройств, эпизодически возникающих расстройств в сознании, настроении. Заболевание в большинстве случаев приводит к постепенному изменению личности и своеобразному снижению интеллекта. На отдаленных этапах болезни могут возникать острые и затяжные психозы.
Один из характерных признаков эпилепсии – кратковременный судорожный припадок. Обычно припадок начинается внезапно. Иногда за 1-2 дня до припадка появляются предвестники: плохое самочувствие, раздражительность, головная боль и т.д.
Изменения личности по эпилептическому типу – это тугоподвижность, замедленность всех психических процессов, склонность к застреванию на деталях, обстоятельность мышления, невозможность отличить главное от второстепенного, дисфории (приступы расстройств настроения, чаще склонность к злобно-тоскливому).
Результатами болезни являются трудности с использованием

Читать далее...

В рамках исследований социальной поддержки, число которых стремительно растет в течение двух последних десятилетий, показана важная роль интимных доверительных отношений для психического и физического здоровья. Группа Brown (1978) показала, что у депрессивных женщин отношения с партнером менее близкие и доверительные.

Упоминавшиеся в начале статьи исследования эмоциональной экспрессивности в семье дали и дают поразительные результаты в плане значения эмоционального поведения родственников для выхода из болезненного состояния одного из членов семьи и дальнейшего течения заболевания, которым он страдает. На первый взгляд, эти данные противоречат тезису о важности свободного выражения чувств. В силу чрезвычайной значимости данных этого направления для практики и теории современной психотерапии остановимся на них подробнее.

Результаты многочисленных работ, посвященных изучению ЭЭ и проведенных в разных странах и культурах, полностью корреспондируются друг с другом и подтверждают со всеми статистическим выкладками следующий вывод. Если в семье больного шизофренией или депрессией хотя бы кто-то из проживающих с ним родственников склонен переживать и выражать большое число негативных эмоций по отношению к больному, то у этого больного резко (более, чем в вдвое) повышается риск повторного приступа и неблагоприятного течения болезни, по сравнению с больными, родственники которых имеют низкий уровень эмоциональной экспрессивности, т.е. не склонны выражать отрицательные эмоции по отношению к больному.

Под эмоциональной экспрессивностью имеется в виду высота тона, интонация и эмоциональное содержание высказываний. Традиционно измерение индекса ЭЭ проводится с помощью Кэмбервильского семейного интервью (CFI), разработанного группой Броуна (Brown, Rutter, 1966). Интервью представляет собой полуструктурированный опросник, включающий пять показателей эмоциональной экспрессивности:

критические комментарии

позитивные комментарии

враждебность

сверхвключенность

тепло

Наиболее сложным показателем является сверхвключенность, которая представляет собой современную характеристику того, что психоналитики Р. Лидз и Т.Лидз (Lidz, Lidz, 1976) и М.Боуэн (Bowen, 1972) называли симбиотической связью. Это понятие предполагает сверхконтроль, повышенную эмоциональную включенность во все дела и проблемы больного, нередко сопровождающуюся самопожертвованием и гиперпротекцией, а также эмоциональной экзальтацией в виде, например, чрезмерного восхваления и т.д. Следует отметить, что сам термин – эмоциональная экспрессивность является не очень удачным. Он создает иллюзию, что можно переживать отрицательные эмоции, но никак не выражать их. В соответствии с этим заблуждением может создаваться впечатление, что главное – обучить родственников не выражать отрицательные эмоции. Между тем, существующие негативные установки и эмоции обязательно находят более или менее косвенное выражение в поведении, по крайней мере, невербальном. Наконец, такая характеристика ЭЭ, как сверхвключенность, характеризует далеко не только выражение эмоций, но и общую организацию жизни семьи. Все это следует учитывать, рассматривая исследования по эмоциональной экспрессивности. За тем, что называется ЭЭ, фактически стоит качество отношений между членами семьи и, соответственно, качество переживаемых эмоций.

Родственник рассматривается как имеющий высокий индекс ЭЭ, если он или она делает шесть и более критических замечаний во время CFI, выражает хоть какую-то враждебность и высказывает хотя бы три комментария, свидетельствующих о сверхвключенности. Если хотя бы у одного члена семьи баллы по этим трем шкалам выше нормы, то вся семья определяется как имеющая высокий индекс ЭЭ.

В семьях больных как шизофренией, так и депрессией, высокий индекс ЭЭ в разных культурах оказался надежным предиктором последующего рецидива заболевания, позволяя надежно выявлять стрессогенное семейное окружение. Напротив, низкая ЭЭ не является нейтральной, а ассоциируется с лучшим выходом из болезни (Vaughnn, Leff, 1976). Во всех исследованиях отмечается негативная корреляция между показателями тепла и высоким уровнем ЭЭ. В интервенционных исследованиях Лефа и соавторов было показано, что снижение уровня критицизма в результате работы с семьей сопровождается повышением тепла. Таким образом, низкий индекс ЭЭ и высокий уровень тепла ассоциируются с поддержкой и помощью в преодолении стрессов.

Больные депрессией оказались даже более чувствительными к критике, чем больные шизофренией, и для них границей, за которой начинается неблагоприятное течение заболевания, является всего три критических замечания на основе Кэмбервильского интервью. Женщины, страдающие 6у-лемией, также гораздо чаще испытывают приступы обжорства, если супруг склонен к чрезмерной критике.

Исследователи также приходят к выводу (Leff, 1989), что в семейных интервенциях важно не снижение уровня эмоциональной

Читать далее...

Недооценка важности и действенности эмоциональной стороны жизни, ее игнорирование приводят к утрате навыков психогигиены эмоциональной жизни. Подытожим последствия этого для психического и физического здоровья и для качества жизни в целом.

Возрастание числа расстройств аффективного спектра (депрессивных, тревожных, соматоформных, психосоматических, пищевого поведения). Согласно современным представлениям, одним из важных факторов этих заболеваний являются подавленные, не отреагированные во внешнем плане эмоции.

Возрастание числа тяжелых душевных состояний, которые все чаще встречаются в жизни, а не только в клинике тревожно-депрессивных расстройств, и требуют амбулаторной консультативной помощи.

Возрастание эмоциональных взрывов и конфликтов, так как игнорирование эмоций и отсутствие своевременного и адекватного по форме отреагирования приводят к их накоплению и поведению по типу "парового котла без клапана".

Состояние неудовлетворенности собой и своей жизнью. Игнорирование эмоций, презентирующих в сознании потребности, желания и мотивы, приводит к ложным жизненным выборам, сделанным на основе внешних норм и требований, а не на основе собственных склонностей и интересов (Леонтьев, 1977; Рубинштейн, 1946).

Трудности установления теплых доверительных контактов и получения социальной поддержки. Современный человек часто страдает от одиночества, так как именно открытое, безбоязненное выражение чувств служит основой подлинных и искренних отношений и сигналом о помощи для окружающих (Clerman,1993).

Эмоции и воспитание

Многие знаменитые фантасты, изображая технологизированный мир будущего, предостерегают от опасности бездушного разума. Между тем, вся система воспитания и образования до сих пор продолжает строиться на основе развития интеллекта, неизмеримо меньше внимания уделяя становлению эмоциональной сферы. Культура эмоциональной жизни современного человека – умение словами, красками, движением выразить себя и свои чувства – мало осознается как специальная задача в современном образовании. На западе, да и у нас, все большее значение приобретают программы с компьютерным обучением, в ущерб межличностному общению, которое одно способно структурировать эмоциональный мир, способствовать его развитию, формированию навыков самопонимания и самовыражения. Компьютерное образование грозит современному человеку тяжелыми последствиями, и ощущение этой угрозы связано не с консервативной любовью к традиционному обучению (ибо и оно далеко от совершенства), а с осознанием несовместимости компьютерного обучения с возможностью развития эмоциональной сферы человека.

О диалогической природе человеческого сознания много писали российские исследователи (Выготский, Бахтин). Опираясь на традицию культурно-историческою деятельностного подхода к психике, можно сказать, что все развитие личности в целом происходит в процессе деятельности через осмысление этой деятельности и себя в ней в диалогическом эмоциональном контакте с другим человеком.

Почему эмоциональном? Да потому что эмоции дают необходимые сигналы и импульсы для осмысления противоречий и конфликтов, неизбежно возникающих в жизни и деятельности человека, а эмоции другого человека становятся важнейшим источником обратной связи от мира, в котором каждый человек ищет свое место. Возникающее в эмоциональном контакте чувство близости и доверия позволяет человеку полнее открываться и глубже осмыслять себя, ведь только в диалогическом контакте с другим человеком формируется важнейший механизм человеческого развития – рефлексия. Наконец, без эмоционального доверительного контакта невозможна истинная передача нравственных ценностей.

Наш опыт работы с детьми, у которых отмечается асоциальное поведение (воровство, дурные компании и т.д.), показывает, что либо эти дети росли в среде, где эмоциональной внутренней жизни вообще уделялось крайне мало внимания, а интересы взрослых сосредотачивались на материальном, рациональном полюсе жизни, либо у родителей, по тем или иным причинам, был нарушен эмоциональный контакт с ребенком, и они плохо представляли себе его духовную жизнь, не обладая возможностью влиять на нее. Нет другого пути передачи ценностей и принципов маленькому человеку, кроме как через эмоциональный контакт с ним, основанный на доверии и привязанности. Только тогда цености, передаваемые взрослым, заряжаются положительной валентностью.

В культурах, где запрет на выражение чувств является культурной нормой (имеются в виду, прежде всего, восточные культуры Японии, Китая и т.д.) возникла широкая сеть философско-психологических и физических тренировок, помогающих дистанцироваться от стрессогенных ситуаций и при любых эмоциональных стрессах добиваться расслабления мышечной мускулатуры. В свете нашей гипотезы, утверждающей наличие связи между соматизацией и элиминированием эмоций из жизни, представляется интересным факт, свидетельствующий о большем

Читать далее...

Подытоживая многочисленные данные, можно сказать, что эмоциональные нарушения тесно связаны с культом успеха и достижений, культом силы и конкурентности, культом рациональности и сдержанности, характерными для нашей современной культуры. Эти ценности преломляются затем в семейных и интерперсональных отношениях, в индивидуальном сознании, определяя стиль мышления человека, и, наконец, в болезненных симптомах. Мы попытались связать тот или иной тип ценностей и установок с определенными синдромами – депрессивным, тревожным, соматоформным, хотя разведение это достаточно условно, и все выделенные установки могут присутствовать при каждом из трех анализируемых расстройств. Можно говорить лишь о тенденциях, но не о жестких причинно-следственных связях определенной установки с определенным синдромом.

Мы обнаружили поразительный, казалось бы, факт: в то время как многие современные культурные ценности и нормы сопряжены с запретом на отдельные эмоции в частности и эмоции вообще, эти же самые нормы и ценности парадоксальным образом сопряжены со стимулированием эмоций, которые они призваны подавлять. Так, культ успеха и благополучия исключает печаль, тоску, недовольство жизнью. При этом, однако, именно с этим культом оказывается культурально сопряженной депрессия. Культ силы и конкурентность несовместимы с чувством страха, однако, именно с ними К.Хорни связывает рост тревожного аффекта в нашей культуре. Наконец, культ рацио, в виде общего запрета на чувства, способствует их вытеснению и трудностям переработки, а значит – постоянному накоплению и превращению нашего тела в отстойник физиологических коррелятов эмоций. Мы назвали этот феномен эффектом обратного действия сверхценной установки: культ успеха и достижения, при его завышенной значимости, ведет к депрессивной пассивности, культ силы – к тревожному избеганию и ощущению беспомощности, культ рацио – к накоплению эмоций и разрастанию их физиологического компонента.

Обратимся к уровню исследования семейных отношений. В последние десятилетия за рубежом интенсивно проводится изучение эмоциональной экспрессивности в семьях – ЭЭ (expressed emotion study), начатое в начале 60-х г.г. английской исследовательской группой под руководством Г.Броуна, а затем продолженное С.Воном, Е.Лефом и многими другими. Новейшие исследования в этой области убедительно доказывают на разных группах больных и в разных культурах связь, существующую между уровнем негативных эмоций в семье и благоприятным или неблагоприятным течением имеющегося там заболевания (Leff,1989). К сожалению, эти исследования, значительно изменившие практику помощи больным за рубежом, очень мало известны у нас в стране. Согласно экспериментальным данным, депрессивные больные, сравнительно с больными других групп, в большей степени зависимы от уровня негативных эмоций в семье. Так, достаточно надежным предиктором неблагоприятного течения депрессии оказался положительный ответ на один единственный вопрос, задаваемый депрессивным женщинам: "Часто ли Вас критикует Ваш муж?" (Keitner, 1990).

Мы изучили как репрезентации родительских семей в сознании больных, так и реальные семьи, с помощью различных семейных опросников, а также методом генограмм. Суммируя данные собственных наблюдений и имеющиеся немногочисленные исследования семей, члены которых страдают эмоциональными расстройствами, можно резюмировать, что эти семьи отличаются закрытыми границами и симбиотическими связями, при которых эмоции перетекают от одного члена семьи к другому, как по сообщающимся сосудам. Другая характерная особенность этих семей – повышенный индекс стрессогенных событий в семейной истории. Таким образом, в этих семьях создается благоприятная ситуация для циркулирования, фиксации и индуцирования отрицательных эмоций. Мы назвали этот коммуникативный механизм – стимулированием отрицательных эмоций в семье. В то же время упомянутые особенности характерны для многих дисфункциональных семей.

Что же специфического обнаруживается для "депрессивных" семейных систем? Прежде всего, это – высокие родительские требования и ожидания в плане достижений и обусловленный этим высокий уровень критики. Дети в данных семьях редко заслуживают одобрения, так как стандарты очень высоки и поощряют в ребенке стремление к совершенству. Образующийся разрыв между притязаниями и реальными достижениями и возможностями обрекает ребенка на постоянное ощущение неудовлетворенности, индуцирует негативные чувства. Из ценности или идеала, к которым можно стремиться, но которых невозможно достичь, совершенство в этих семьях превращается в цель, подменяющую более реалистичные цели. Так постепенно в человеке формируются ценности и установки маленького перфекциониста (личностный уровень), способствующие негативному восприятию жизни, себя и других (негативная когнитивная триада по А.Беку).

Основной патогенный конфликт перфекциониста – между потребностью

Читать далее...

Кросскультурные исследования показали, что число депрессивных нарушений выше в тех культурах, где особо значимы индивидуальные достижения, успех и соответствие самым высоким стандартам и образцам. Эти исследования проводились на группах, относящихся к одному этносу (т.е. имеющих общие биологические корни), но проживающих в условиях разных культурных традиций и норм. Подобное исследование было проведено на нескольких племенах индейцев, жителей США, резко различающихся числом депрессивных состояний (Baton, Well, 1965), а также на католических сообществах, характеризующихся повышенной религиозностью и одновременно повышенной статистикой депрессивных расстройств (Parker, 19 62). Для так называемых "депрессивных" сообществ типичными оказались, прежде всего, настолько же высокие, насколько и жесткие стандарты и требования в процессе воспитания, малейшие отклонения от которых сопровождались критикой и наказаниями, а помимо этого – модель замкнутого существования в изоляции от остального мира, поддерживаемая концепцией окружения как враждебного, а жизни как трудной и опасной ("юдоли скорби").

В МНИИ психиатрии совсем недавно было выполнено диссертационное исследование двух групп подростков – этнических корейцев из Республики Корея и из Узбекистана (Ким, 1967). Результаты показали, что уровень подростковой депрессии гораздо выше в Республике Корея. Одновременно было выявлено, что эти две группы различаются в отношении ценностей успеха и достижения, которые оказалась значимо выше в группе из Кореи.

Американцы, вкладывающие большие деньги в исследования и лечение депрессии, становящейся бичом этого процветающего общества, всемерно пропагандируют культ успеха и благополучия. Этот культ настолько глубоко вошел в сознание современного американца, что его патогенность зачастую не осознается даже специалистами. Так, молодой врач-психиатр из США, начиная лекцию для русских коллег, представился следующим образом: "Я из штата Мичиган, о котором говорят, что у нас все женщины самые красивые, все мужчины самые сильные, а все дети по своему развитию выше среднего уровня". Конечно, ему хотелось пошутить, но эта шутка хорошо отражает реальные ценности и установки общества, которому он принадлежит.

Как уже упоминалось выше, современное лицо эмоциональных нарушений сильно окрашено соматической симптоматикой, которая нередко настолько маскирует самые эмоции, что выходит фактически на передний план в виде соматоформных расстройств. Склонность современного человека к соматизации или, выражаясь словами Липовского (Lipowskki,1989), склонность переживать психологический стресс на физиологическом уровне, также имеет, на наш взгляд, определенные культуральные источники. Культ рационального отношения к жизни, негативная установка по отношению к эмоциям как явлению внутренней жизни человека находят выражение в современном эталоне супермена – непрошибаемого и как бы лишенного эмоций человека. Этим же грешат и газетные призывы типа "Отбросим эмоции в сторону!", "Давайте без эмоций!" и т.д. В лучшем случае эмоции сбрасываются, как в сточную трубу, на концертах панк-рока и дискотеках. Запрет на эмоции ведет к вытеснению их из сознания, а расплата за это – невозможность их психологической переработки и разрастание физиологического компонента в виде болей и неприятных ощущений различной локализации.

В нижеследующей таблице приводятся данные, которые в определенные степени подтверждают нашу гипотезу о том, что запрет на различные эмоции (как следствие выше названных ценностей) является одним из факторов эмоциональных расстройств. Эти данные получены с помощью опросника, разработанного нами совместно с В.К.Зарецким. Он включает вопросы типа: "Жаловаться ниже моего достоинства" (запрет на печаль) или "Страх – признак слабости" (запрет на страх) и т.п. Тестируется запрет на четыре базальные эмоции – радость, гнев, страх, печаль. Положительные ответы рассматриваются как запрет на переживание соответствующих эмоций и на их выражение.

Таблица 1

Установки по отношению к эмоциям (процент положительных ответов)

ГРУППЫ   ЭМОЦИИИ	ЗДОРОВЫЕ	БОЛЬНЫЕ
ЖЕНЩИНЫ (N=54)	МУЖЧИНЫ (N=21)	ЖЕНЩИНЫ (N=14)

Читать далее...

Авторы данной статьи начали заниматься проблемой эмоций в контексте психического здоровья в 80-х годах и постепенно пришли к выводу о важной роли, которую в эпидемиологических тенденциях последних десятилетий играют дезадаптивные установки по отношению к эмоциям. Печальное следствие этих установок – резкое возрастание количества аффективных расстройств, в том числе в современном их обличий – в виде различных соматических масок (Гаранян, Холмогорова, 1994; 1996; Холмогорова, Гаранян, 1996; 1996).

В связи с этим в 1997 г, нами был иниицирован кросс-культурный проект с участием немецких, швейцарских и бельгийских ученых "Эмоции в семейном и интерперсональном контексте (на примере соматоформных расстройств)". Работа над проектом будет продолжаться в течение двух лет. В данной же статье нам хотелось бы поделиться теми предварительными выводами и наблюдениями, которые стали отправными точками в изучении роли эмоций применительно к соматоформным расстройствам, а также наблюдениями и гипотезами, касающимися культурного контекста депрессивных и тревожных расстройств.

Указанная группа заболеваний была выбрана нами для изучения и анализа в силу того, что именно в ней находят отражение основные эпидемиологические тенденции психических нарушений нашего времени. По данным Национального комитета по психическому здоровью США, к 2020 г. депрессия выйдет на второе место в мире после сердечнососудистых заболеваний как причина утраты трудоспособности среди населения. (К сожалению, мы вынуждены пользоваться зарубежными эпидемиологическими данными, так как в нашей стране произошла некоторая задержка с переходом на МКБ-10, где депрессивные, тревожные и соматоформные расстройства выделены в отдельные кластеры). По некоторым данным, хотя бы раз в жизни депрессивный эпизод перенесла каждая пятая женщина (ниже мы увидим, что есть культурные факторы, которые предрасполагают женщину к депрессии в гораздо большей степени, чем мужчину). Что касается соматоформных и тревожных расстройств, то они настолько настойчиво заявляют о себе в современной медицине, что из уважения к ним пришлось вводить специальные кластеры в различные системы классификации болезней, в частности в Международную 10-го пересмотра (МКБ-10). По данным Комитета по психическому здоровью США, каждый десятый житель этой страны страдает или страдал тревожным расстройством в виде генерализованного тревожного синдрома, агорофобии, панических атак или социальной фобии. По различным данным, не менее 30% людей, обращающихся за помощью к терапевтам, кардиологам, невропатологам и другим специалистам районных поликлиник и диагностических центров, страдают соматоформными расстройствами, т.е. психическими нарушениями, замаскированными соматическими жалобами, для которых не находится достаточной физической основы. Диагноз "ипохондрия" можно поставить лишь немногим из этих пациентов. Соматоформные расстройства тяготеют, скорее, к эмоциональным нарушениям – у данной категории больных, как правило, значительно повышены показатели по шкалам депрессии и тревоги, которых они просто не осознают. Недаром появляется все больше исследований, указывающих на коморбидность депрессивных, тревожных и соматоформных расстройств, т.е. подтверждающих, что эти различные по МКБ-10 диагнозы нередко сосуществуют у одного человека (Смулевич, Дубницкая, 1992). Некоторые же авторы полагают, что это вообще одна болезнь – депрессия (Вертоградова, Довженко, Васюк, 1994), изменившая свое прежнее обличье в виде явного меланхолического аффекта и замаскировавшаяся жалобами на боли различной локализации, недомогание, усталость и, наконец, сильно окрасившаяся тревогой.

Внушительная статистика роста депрессивных, тревожных и соматоформных расстройств не может быть объяснена чисто биологическими факторами или простым учащением количества стрессовых провокаций в виду общего увеличения уровня стрессогенности нашего существования. Комментируя рост депрессивных расстройств в американском обществе после второй мировой войны, известный специалист по изучению депрессии М.Янко утверждает; "Поразительный рост числа случаев депрессии говорит о многом. Он означает, что основную причину депрессии следует искать, вероятно, не в области биологии, потому что известно, что генетика и биохимия человека не могут столь радикально измениться всего лишь за одно поколение" (Янко, 1996, с.6). Современные био-психо-социальные исследования различных психических заболеваний подтверждают их био-психо-социальную природу или, используя ставшую популярной терминологию, – диатез-стрессовую модель. Согласно этой модели, биологический диатез или биологическая уязвимость выливаются в болезнь только при условии воздействия стрессоров – неблагоприятных психологических и социально-психологических факторов.

На наш взгляд, в современной культуре существуют и достаточно специфические психологические факторы, способствующие росту общего количества

Читать далее...