Это лучшая смерть, которую я могла выдумать для тебя.

Прошел год. Она мне перестала снится. Но я ни за что не поеду к ним в этот день. Не хочу. Понимаете ли, что бы я не испытывала, я не хочу видеть жалкие лица бабушки и матери, слышать причитания. Если уж на то пошло — сидите все в одиночку и ревите. Целуйте ее фотографии, одевайтесь в черное — пожалуйста, не впутывайте в это меня. Я хочу, чтобы это осталось во мне и можете думать, что угодно. Например, что я бесчувственная сволочь, не пролившая ни одной слезинки за нее. Мне плевать.
Я все равно навсегда это запомню. Только пусть больше не снится. Мне жутко.

Специально для госпожи Сарухановой.
Аня-Аня. Мне никогда тебя не понять. Именно тебя, а не этого притворно-официального "вас". Потому что это варварский подход. Я не смогла бы с тобой учится в одном классе — и вовсе не потому, что не люблю конкуренцию. Очень даже люблю и спокойно переживаю поражения. А потому, Аня, что ты самой своей сущностью,дневниковыми записями, обычными словами показываешь всем, насколько они ниже тебя. Глупее, медленнее — не знаю. Но чем больше вижу, тем больше понимаю — как же это должно быть потрясающе обидно. Как же это можно: указывать каждому на малейшую ошибку?
И как они тебя терпят, Ань? Неужели ты их убедила в своем превосходстве настолько, что они готовы принять тебя как неоспоримый авторитет?
Да, напоследок: лично я никакой обиды и раздражения не испытываю.
Только удивление.

Оттаял.
Это повод радоваться.

Александр Сергеевич, я Вас люблю!
И к чему это я?..

Начнем. Приступим.
Раз организм не может меня больше выносить, мы будем открывать боевые действия.
Минимум еды, максимум движения. Это реально: учитывая, что еда подпитывает боль, а погружение в движение помогает о ней забывать.
Приступим. Начнем.

Я сломалась. Глаза как порченная кинопленка — показывают все с синими пятнами в желтых кругах, голос хрипит как старые колонки, руки не держат, ноги не идут, язык заплетается и не дает выразить мысль, заменяя одни слова другими. Организм отторгает пищу — могу есть только яблоки, память не совместима с этим устройством — постепенно теряет все, что было и забывает накапливать новое.
Наверное стоит заняться спортом и гитарой, пока еще есть время и возможность. Может быть уже и не долго.
***
Пользуясь тем, что ты не читаешь мой дневник, я благодарю тебя. Спасибо за то, что хоть изредка прислушиваешься к тому, что я говорю.

Вау. Я перестаю контролировать свое собственное тело. Забавно. И я уверена, что это прямое следствие моих игр с мыслями и аморального поведения. Разруха у нас в головах.
Нет, а действительно прикольно. Зачем что-то еще и принимать?

Ах, какие глупые понты.
Убейся, дорогая.
***
И все-таки это потрясающая наивность с моей стороны, да. Но... Что тут поделаешь?
К тому же я окончательно не знаю твой возраст относительно моего. С одной стороны безусловно старше, а с другой... С другой еще можно посмотреть и поспорить. Вдруг я окажусь не младше? Вернее ты — наивнее и чудеснее. А вообще — вряд ли.
И не светил мне Питер с самого начала. Нечего ныть — вырасту и поеду. Вот так.

Сумасшествие. Истерика на протяжение полудня, да что там — дня, подгибающиеся ноги, дрожащий голос. Ааах. Это уже не так, как было — я повзрослела. Да-да.
И надо же: ответил. Я не ожидала. И уже приготовилась окончательно расстраиваться.
Театр и приключения. Нет, правда — это должно было так закончится. Хотя я почти знаю, что это не конец.
Кататься на троллейбусе с Мишей, Темой и приключениями —это тема, да. Я не знала, что это здорово — ходить по улице с чашкой.
Конечно, еще более здорово, когда тебя таскают на спине, говорят комплименты (пусть и несколько сомнительные), угощают сладостями. Но это конечно мелочи, потому что не имеют отношения к правильной жизненной философии, ведь так?
Глупые вы, глупые.

О, да
Я не знаю, как это сказать
Сегодня прекрасный день
Без точек

Grün
Grüner Apfel
Auf meinem Tisch
Mit klinem Wasser Tropfen
Frühling

Я стараюсь не общаться с одиннадцатиклассниками. В них какой-то явный привкус грусти. Вечно вместе, потому что видят, чувствуют, знают, что недолго осталось. Никогда не видела среди них такой дружбы и верности.
Боюсь, что через год будет так же. И я не знаю, что лучше (хуже?) — полуодиночка, как сейчас, или отчаянная сплоченность от страха одиночества.

Двуличная сволочь!!

Я наконец-то поняла, как я люблю все это. Осень, желтые листья, похожие на сугробы, блестящий от дождя Камергерский. Конечно же это небо, с тучами и радугой, освещенную госдуму.
Надежду, которая неизменна в сторону Газетного и шар на каком-то здании в самом конце.
Все люблю, все-все. Без пошлости

Мои любимые однокласснички. Зачем вы врете мне?
Меня бесит, когда вы говорите, что "у вас нету времени" вместо "мне скучно на латыни", "у нас большая нагрузка" вместо "я не хочу сидеть лишнюю пару с тусяком".
Да-да, конечно. У каждого своя норма. Только в прошлом году вы выжили.
Нойте, нойте. Глу-пы-е.

Эй, кто бы ты ни был!
Дай мне сил помолчать. Вот вообще — не хочу слышать этот дурацкий голос, из-за которого все как всегда.
Дура.

Мы с родителями рождены не только в разных веках,но и в разных странах.
Или не только в разных странах, но и в разных веках.

"Юноша с длинными рыжими кудрями и наглым
лицом не был поэтом, зато он был истинной поэмой." Честертон

Он был кусочком искусства,
Блестящим осколком зеркал.
В нем было что-то такое,
Что каждый когда-то искал,
И называли загадкой.

Он сам пытался найти:
Разглядывал странные лица,
Разгадывал старые сны.
Взлетал над культурой как птица,
Хватался за все следы —
А не хватало песчинки.

Ему говорили — ты!
Он не слышал и не понимал.
Он искал, страдал и молился,
Он считал, что он слишком мал.
А мог бы стать величайшим.

Все мои слезы — фантазия и иллюзия.
Я плакала в жизни два раза.