Смерть. Снова смерть. Уже третья за месяц. Он теряет навык или же болезни набирают высоту. Операция – жизнь, операция – смерть. Надрез – жизнь, надрез – смерть. Невозможно предсказать. От малейшего движения зависит судьба человека, когда он находится в руках хирурга. Или в руках жизни? Опухоль – смерть, опухоль – а жизнь ли? Жизнь – игра в кости. Как выпадет, так и пойдет… Или не пойдет, а закончится? Как пары ртути, раковые клетки распространяются по органу, крови, телу… Проникают в каждый уголок организма и медленно убивают… Наркотик, принятый против своей воли… А исход один – смерть.
Надо сообщить родным. Он дернулся за ассистентом, но тот лишь хлопнул дверью. Придется самому звонить. Как ему тяжело омрачать жизнь родственников вестями о смерти. Врачи со стажем, возможно, уже привыкли, но только не он… Он не понимал своего наставника, который со всегдашним хладнокровием уведомлял людей столь скорбной новостью, он же не мог так легко говорить о смерти, он не любил смерть, как бы глупо это ни звучало…
Он шагал по коридору, понурив голову и в очередной раз задумавшись о своей профессии… Еще будучи школьником, после смерти брата, он поклялся давать людям жизнь, давать им время… Выбор специализации пал на хирурга. Как искренне радовался он спасению, ничтожной победе во всем человечестве, но весомой для него, и как переживал и безумствовал из-за того, что неверный жест возможно стал причиной смерти…
Темная дверь, решетчатая лестница. Его кабинет – темное небольшое помещение со стеллежами архивов, свидетельств, книг… В углу - металлический письменный стол, в ящиках которого завалялись скальпели, пробирки, трубочки, какие-то непонятные приборы. Гладкая поверхность стола со стальным блеском, цветом плавленного серебра. Холодный, величественный, непроницаемый, жестокий, неприступный… Полная противоположность его душе.
Он подошел к шкафу – его сокровищнице ртутных приборов. Рискованно работать в таком помещении. Небольшое землетрясение, удар – смерть… Снова смерть… Она, злодейка бродит по домам, забирает людей и истязает родственников… Но даже свою жизнь он, окруженный ртутными приборами, поставил на карту. Он любил риск. Рисковать, но только собой, ни в коем случае не пациентами. Новое лекарство – испытваем на себе, первая капельница – только ты подопытный кролик…
В детстве, похоронив брата, он никак не мог, нет, не хотел понять, почему он умер, чья это злая шутка. Родители ответили просто – это жизнь. «А что же тогда смерть?» - удивился мальчонка. Ответ не нашелся. Получается, мы в жизни лишь гости, но кто тогда хозяин сих владений? Он много думал и пришел к выводу, что раз смерть это жизнь, то значит ее и не должно быть вообще. Результат – он борется с раком.
Капающая вода – хороший раздражитель, нужно было развеяться. Хирург направился в отделение морга за анализом и свидетельством о смерти. Неплохой способ развеяться, не так ли? Дверь со скипом открылась, давая проход в обитель тел. Но не душ. Стальные блоки для тел, отдел кремирования… Он всегда был против него. Это дешевле, но ни один человек не заслуживает превращения в пепел. Ярко проживший смертный не мог уйти так просто, оставив за собой лишь прах, серое воспомнинание…
А кто человек после смерти? Тряпичная кукла без души… Это уже не человек, а плотское воспоминание. Хотя, стоя рядом с телом во время отпевания, кажется, что он жив и сейчас проснется, улыбнется, скажет, что он снова с нами и просто отлучался на пару дней… Но так не бывает. Смерть – это навсегда. Смерть - навечно.
Он взял листок и направился обратно к себе в кабинет для написания заключения. В руках перьевая ручка, неровные буквы прыгают по строкам. Нет, он не мог привыкнуть к смерти. Никогда. Смерть. Снова это слово. В который раз он заполняет эту бумажонку, графы уже впечатались в мозг. Он ударил по шкафу, что-то разбилось. Все равно. Что такое разбитая склянка по сравнению с концом человеческой жизни? Ничто.
Хирург подошел к открытому окну. Напротив – бесчисленное множество черных пустых глазниц больницы, вперившихся в юношу… Темные очертания кривых стволов деревьев, беснующиеся вороны, ветер… Незаметно страх настиг юношу. Резко захлопнув окно и попытавшись выровнять участвшееся дыхание, он подошел к стеллажу, взял бутылку крепкого коньяка и опустился в кресло. Глоток, другой, стало легче. Еще глоток – отключается сознание, приходит спасительный сон…
А тонкая стальная струйка ртути стекала на пол, принося лишь смерть…
Он открыл глаза. Смесь красок и лиц, чья-то кровь, ножницы, шприц, капельница, скальпели, протяжные стоны прибора, яркий свет люмицентной лампы… Меркнувшее сознание, затуманившееся красным светом… Теперь ЕГО жизнь утекает, как вода, как ртуть из термометра, и уже неизвестно, станет спасительным или губительным лезвие скальпеля…
