К поэтам приходит муза, а к поэтессам музык.
Анекдот
День сегодня явно обделил жителей города-героя Москва хорошей погодой: серое небо, затянутое тяжелыми растекающимися облаками, еще не решившее, орошить ли землю своими водяными потоками или же уступить солнцу свои законные права; грязь и слякоть, неприятно хлюпающая под ногами, а частично уже и в подошве; беспокойный ворон, противно каркающий над головой... Одним словом, обычная весна. Великие поэты и писатели считают, что это время любви, вдохновения... Признаюсь честно, у меня никогда не возникает хороших идей в этот суетливый непонятный период, однако не только я являюсь страдальцем авитоминоза фантазии и мысли, а еще, как минимум, точно один человек, минуту назад гордо шествующий по бульвару, а сейчас чертыхавшийся и пытающийся оттереть грязевые подтеки на брюках, только что обретенные благодаря большой луже. Человек этот всего лишь обычный серый писателишка со скудными доходами, на которые едва умудряется содержать себя да и свою маленькую комнатушку в рядовой московской комуналке. Чтобы не потерять свое последнее жилье, этому причудливому человечку приходилось писать даже в такое малоприятное время года, как ранняя весна.
Вот и сейчас он брел по улице, погруженный в свои мысли и пытающийся хоть что-нибудь нацарапать, что могла принять местная типография, даже не заметив грязной глубокой лужи, в которую он благополучно вляпался. Творческий человек, что поделаешь... Более или менее приведя себя в надлежащий вид, наш герой узрел продавца дешевой желтой прессы и направился к нему с намерением купить жалкую газетенку и узнать, каких высот достигли его товарищи конкуренты. Расплатившись с продавцом, Максим Завьялов, такого было имя нашего писателя, взглянул на только что приобретенную бумажонку. Взгляд его упал на главную новость мирового масштаба - выход книги некого Константина Иванова, владельца сети куриных ферм и из-за довольно высокого положения, возомнившего себя наивеличайшим писателем всех времен и народов.
Пробежав содержание книги новоявленного писаки, наш юный талант швырнул газету в лужу, в которой сам недавно плескался, и решительным шагом ретировался к любимой скамейке, стоящей против цветочного ларька. В сердцах пнув ни в чем не повинную бутылку, оставленную ночными выпивохами, Максим Андреевич уселся на скамью и погрузился в свои мысли в надежде найти там подходящий сюжет.
"- Так... Мне нужна пища для рассуждений... А что, если написать любовную историю про двоих, познакомившихся во время проливного дождя? Нет... Старо... Такого очень и очень много. Вон, тот же Иванов написал так же... И почему его роман имеет успех? Обычная слезливая история. А что, если написать о мыслях самоубийцы перед его последним шагом? Нет... Тоже избито... Черт возьми, где моя муза?"
Последнюю фразу он произнес вслух, вместе с ней чья-то рука с силой сжала плечо творца. Максим вскочил со скамьи и, чуть было, снова не упал в многострадальную лужу. Обладателем руки со столь сильной хваткой оказался весьма миловидный афроамериканец с несколько выдающимся по сравнению с писателем обликом: мешковатые штаны, черно-красная толстовка с надписью "Go to Hell", образ завершался дредами, собранными в хвост, парой серег в брови да несильным перегаром, веящюм от незнакомца.
Первым фразой напуганного человека, конечно же стал вопрос "Кто Вы?", уже вошедший в легенду.
- Твоя…эээ…муза.
- Что?! Если я еще могу поверить в ангелов, муз и прочую дребедень, но уж точно никогда не подумаю, что музой может являться прокуренный афроамериканец с дредами и пирсингом!
- Ну, я, конечно, понимаю твое смущение, Макс, но…
- Откуда Вы знаете мое имя?! Извините, но Вы, кажется немного перебрали!
- Я же говорю, я твоя муза, я знаю про тебя все.
- О Господи… Все, надо завязывать с писательской карьерой, на меня плохо влияет литература…
- Да тише ты. Вот, смотри.
Новоиспеченная муза, хотя скорее музык, достал что-то вроде паспорта. Макс открыл маленькую красную книжечку и прочитал:
"Имя: Толик
Дата рождения: 5 марта 1981 года
Место рождения: 9-й квартал Пятого неба
Место работы: Небесный Свод, 3-й отдел, Связи со Смертными
Должность: муза-посланец Завьялова Максима Андреевича, начинающего писателя/журналиста, в настоящее время проживающего по адресу: Российской Федерация, город Москва, Статный переулок, дом 6, квартира 50".
Шокированный писателишка стоял с открытым ртом, смотря то на Толика, то на удостоверение. Минуту спустя ему удалось с собой справиться:
- Нет, ты серьезно моя муза?
- А ты что, не видишь?
- Ну просто как-то странно… Музы ведь обычно прекрасные девушки в струящихся одеждах и с элементом того или иного искусства…
- Ха! Ишь чего захотел! Девушку ему… Девушки-музы сейчас стоят на высших чинах Небесного Свода, им некогда заниматься делами простых смертных.
- Небесный Свод? Это еще что?
-Своеобразный небесный государственный строй. Глава всего Небесный Царь, далее идут три основных сословия: ангелы, морфейчане и музы. Во главе нашей ветви, муз то есть, стоит девять министров – те самые девять греческих муз. За время своей жизни они значительно поднялись по карьерной лестнице. Дальше идут секретари, которые фиксируют людей, родившихся с той или иной способностью, которую можно развить в дальнейшем, наблюдатели, следящие за самыми великими творениями людей, музы-навееватели, которые приносят свежие идеи в головы людей, ну и мы, так сказать музы-посланцы, спускающиеся на землю к творцам, страдающим творческим кризисом.
- То есть ты можешь подкинуть мне идею?
- Ага. Начнем?
- Эм… Ну давай. Итак, про что мне написать?
- Попробуй написать роман о любовных приключениях частного предпринимателя и его секретарши.
- Тупо, глупо и нелепо. Еще.
- Ну напиши о конфликте ангельской и дьявольской сторон души человека.
- Борьба с самим собой? Скучно.
- Нет, я твоя муза, а ты еще тут со мной споришь! Ни в какие рамки уже не лезет! Я тут сижу, понимаете ли, распинаюсь, идеи подкидываю, а о тебя никакой благодарности.
- Так я хочу писать о чем-то простом, тем, о чем никто, кроме меня не пишет, хочу что-то особенное, никем ранее не написанное.
- Хм, а ты никогда не пробовал взять сюжет из своих снов? Ты попробуй.
- А ты, случайно, не сон? А то бы я тебя и взял за основу сюжета.
- Нет, я реальность. Хочешь верь, а хочешь не верь, это так.
- Ладно, раз идей ты мне подкинуть не можешь, дай мне хотя бы совет, откуда их брать.
- Во-первых, как я уже сказал, из снов, во-вторых, случаи, произошедшие с тобой или вблизи тебя, и в-третьих, за основу можно взять совершенно любой предмет, тебя окружающий. Вот хоть, вот эту скамью.
- И что же про нее можно написать?
- Ну, например, то, что она стоит здесь у же несколько десятков лет и каждый день терпит калейдоскоп лиц, садящихся на нее своей пятой точкой. И все они разные, один - юный казанова, другой – как ты, одинокий писатель, третий – опытный маньяк-извращенец, но их объединяет одно – эта скамья.
- Весьма интересно, кстати еще плюс можно привязать и переплетение человеческих судеб…
- Вот именно, посмотри вокруг, тут на этом самом бульваре столько пищи для ума!
- Так, ладно, у меня уже есть идея. Спасибо тебе!
- Да не за что, если что, обращайся.
- Постой, а как мне тебя найти?
- Вспомни наш разговор и тебя тут же осенит какой-нибудь сногшибательной мыслью, сюжет которой уж точно будет иметь успех.
- Спасибо за все!
Но Толик уже удалился с места разговора в неизвестном направлении. Максим слово очнулся от летаргического сна, вытащил ручку с тетрадью и начал писать…
День сегодня явно обделил жителей города-героя Москва хорошей погодой. Одним из этих людей был человек, минуту назад гордо шествующий по бульвару, а сейчас чертыхавшийся и пытающийся оттереть грязевые подтеки на брюках, только что обретенные благодаря проехавшей мимо иномарке. Пунктом его назначения был обычный газетный киоск с желтой прессой. Расплатившись с продавцом, он развернул жалкую газетенку. С главной полосы на него смотрел начинающий успешный писать, звавшийся Завьяловым Максимом…
