…в дверь стучали. По всей видимости, уже долго. Колотили довольно сильно. Мобила на столе отыгрывала, раз так уже в десятый, свой сонный марш. Серега уже не полнил, когда реакция на этот «бодрый» сигнал пропала. Теперь же завод будильника на телефоне перед сном являлось чистой формальностью, определяемой простым, но в то же время риторическим вопросом - «А вдруг разбудит?».
-«Неужто Ева научилась стучаться?»
Это библейское имя, промелькнувшее в частично проснувшейся голове, являлось всего лишь прозвищем, порой застенчивой, а временами и вульгарной девушки по имени Юля (соседки по блоку студенческого общежития, где Серега на данный момент проживал). Что касается Серегиных с ней отношений, то они точнее всего определялись, как половое «партнерство», вернее даже «сотрудничество». То есть секс для них, являлся основным и единственным связывающим звеном. Плюс к этому у Сереги была девушка. Юля была в курсе, и ее это ни чуть не смущало. Остается добавить, что эти отношения не выпадали за пределы их с Евой морали…
Серия ударов повторилась.
-Кто тама?!!, - произнес Серега, слегка заигрывая.
-Эээ, дружище…завязывай…не пытайся меня кадрить. – прозвучал наигранный мычащий голос, принадлежащий упорному веселому парню, находящемуся за дверью.
-Черт!, - Вырвалось из протестующей души. Нет, не то, чтобы он не желал видеть этого персонажа, просто по утрам гораздо приятней слышать мягкий женский камертон…
-Придется ломать дверь…, - констатировал гость.
Серега принял угрозу с половинной серьезностью (такого поворота событий он не исключал, ведь от этого товарища можно было ожидать различного рода сюрпризов).
Решив опередить события, он в несколько движений оказался рядом с дверью, и ,с быстротой конвейерного робота, начал «отвинчивать» замок…резкий рывок на себя. Чересчур резкий!
Парень прямо-таки отпрыгнул назад, лицо его выражало удивление. Молчание продолжалось несколько секунд.
-Че барабанишь? Утро на дворе! - На часах было что-то около восьми вечера. Понятие части дня для Сереги прямо-таки соответствовало физической теории относительности. Только вот константой здесь являлась не скорость
Он приземлился точно на ноги. Тело, продолжая двигаться, желает дотронуться до земли. Не так быстро…грудная клетка еще оттолкнется от острых коленей, торс выгнется практически на все девяносто, и только тогда спина, прочувствовав все изъяны инерции, приземлиться на влажную, покрытую травяными зарослями почву…
…его зовут Алексей. Только что он выпрыгнул из окна третьего этажа…
«У меня хрустнул позвоночник… Сломал?...Нет не может быть…всего третий этаж…Нет! Со мной этого случиться не может!» - Совершив непомерные внутренние усилия, убедив себя в «несокрушимости»…он пытается пошевелить ногой…Детские, элементарные движения… пальцы на себя…от себя… «Интересно, я ими двигаю, или это моя фантазия ?». …ответ прост, ведь фантазия мать реальности…живая генетическая связь…
«Нужно встать»,- опираясь на правую руку он поднимает себя…все вокруг начинает плыть…,-«Нельзя терять сознание»…тело непослушно валиться на бок… «Я в порядке… В порядке…Какой же ты все таки Не стойкий оловянный солдатик!», - на лице возникает улыбка… Еще одно падение…с высоты собственного тела…
«А все таки какое небо голубое! Нет, нужно встать, обязательно встать…глупо вот так лежать здесь, под окнами. Ай!...что-то с ногой…Может сломал? Нет, с переломом я бы вот так не ходил…А теперь попробуем не хромать…Ай! Ладно…ладно…идем себе...хромаем…».
Леша огляделся по сторонам…Свидетелей «каскадерского» поступка не оказалось, -«Это…очень…хОрОшо»…
…Он шел….
Каждый шаг требовал концентрации внимания и усилий. Нога болела неимоверно…Основная проблема наступала в момент, когда, стоя на ушибленной ноге, нужно было переместить здоровую ногу…лицо корчилось в болезненной гримасе. - «Так! Улыбаемся…улыбаемся!»,- шла «раскачка» изнутри…
…Хромающее тело, облаченное в черную футболку, черную рубашку, черную фамилию (Алексей Черненко на ваш суд) приближалось к ларьку…
Раннее утро. Санкт-Петербуржский метрополитен (гордость города). Спуск по эскалатору и завидная тишина. Единицы лиц, движущихся по встречной полосе. Взгляд в ответ на взгляд: равнодушный и уставший. Ну, а чего же еще можно ожидать? Ведь день-то будний. Да еще и лето! (сезон вымирания Питерского студенчества). Вот и наблюдаешь ты лишь наработно-с-работную категорию населения.
Серега относился к последним. Этой ночью он отбыл очередной восьмичасовой срок заключения. Дело тут было вовсе не в непомерной тяжести труда - просто ассоциация напрашивалась сама по себе.
Основой сложившегося мнения являлись три фактора:
1)В течение рабочего периода было запрещено выходить за весьма ограниченную территорию.
2) На «прилежных» работниках не по размеру висела желтая униформа, по цвету и фасону напоминающая робу тюремных заключенных США.
3) Ну и конечно серые тучи охраны, выполняющей функцию «тюремных надсмотрщиков» за «не всегда праведными» делами мерчандайзеров[1].
Теперь же, по окончанию «трудового этапа», он был одет как обычно. Его будничный наряд, если так можно выразиться (Питер в одежде пестрит разнообразием, как и во всем остальном), соответствовал Питерскому молодежному формату: джинсы, непременно содержащие долю изношенной потертости (которая в большинстве случаев является модной фикцией, однако не в этом случае), футболку с надписью неизвестной фирмы и ветровую куртку. Однако не все было так просто и примитивно, ведь то же самое навряд ли можно было сказать про прочие составляющие его внешности. Лицо ночного работника выражало искреннюю радость с маниакальным уклоном, а движения среднестатистическому северно-столичному жителю должны были бы показаться вызывающими. И дело тут было не в выпитом послерабочем литре пива (что скорее являлось исключением, чем правилом) и не в тех пяти чашках кофе, нет, просто в результате только что состоявшегося разговора, Серега принял решение стать Дзэн-Будистом (к сожалению ли, к счастью ли человечества, но всего лишь на период возвращения с работы).
А получилось это вот как:
После работы Серега возымел желание позавтракать (поужинать) и
Санкт-Петербург, Лиговский проспект. Машины едва не наезжающие на ноги. Лужи – признаки вчерашнего дождя, оставившего на память визитку. В пределах этого пейзажа появляется очертания парня в спортивном костюме. Он движется уверенной походкой, да, определенно у него имеется какая-то цель, пункт, в который он должен попасть. Если бы кто-нибуть попытался ассоциировать его с каким-нибуть животным, то получил бы помесь льва и медведя. Его голову «украшала» короткая стрижка, и на вряд ли там можно было бы представить что-то иное. Через правое плечо перекинут рюкзак, а левой руке пакет. Содержимое пакета не вызывает сомнений – пару баклашек с пивом. Все это, пожалуй, должно было давать намек на то, что парню не до лишних вопросов, однако, тем не менее…
-Эй, братух, мелочевкой не выручишь? – слышется впереди дворовый наркоманский гонор. Голос напоминает перевод предперестройских иностранных фильмов. Тот самый с прищепкой, прикрепленной в носу.
-«Всегда будь спецназом», - мелькает в бритой голове лозунговая фраза. – Ща, погодь, посмотрю, может че нить и подкину. – «Главное смотреть в глаза».
Из кармана материализуется кошелек, из него минорным брынчанием сыпятся в «жаждущие» ладони, сведенные ковшом, 12-ть «железных рублев».
- Угощайся.
-Блин, спасибо братуха. – глаза «заблудшей души», выражают признательность.
-Слушай, дружище, не наведешь на 196 дом? Я его уже зАдолбался искать.
-Ааа, да это, вооот он. – рука подверженная химическому кайфу (ориентировочно героин) неохотно приподнялась. Направление ее указывало на пересечение «Лиговки» и перпендикулярной к ней «дорожки», точнее на здание послевоенного времени, что стояло на углу квартала.– А вввам кого?
-Да ладно, не суть... – Бросил наш «спецназ», уже переходя дорогу. - «Вот Питер то! Столица псевдоинтелигенции. Наркоманы и те на вы обращаются! Отребье, когда ж вы все передохнете? Хотя…в общем то, выбор вы сделали сами, а его право есть у каждого…»
Впереди арка, на встречу идет покачивающееся мужское тело. В правой руке оного бутылочка Red’са, в левой гитара. Веселая мохнатость на голове, клетчатая рубашка с завернутыми по локоть рукавами, на вид, пожалуй, лет так 25-ть - «Вольный музыкант, воплощение уличной свободы». Глаза встречаются…два вечерних силуэта, двигающиеся друг на встречу другу…секунда раздумья в момент сближения…сомнения откинуты - крепкое мужское объятие.
Нежности закончились, силуэты застывают друг на против друга, каждый из них будто высматривает что-то в глубине глаз апонента, все это скорее походит на застывший кадр очередной теле-драммы:
«Они нашли друг друга».
-А может выпьем? - Секундная гармония нарушилась. Ее
Он вернулся домой, включил компьютер. В WinAmp’е заиграла композиция под названием «Mother Earth». Слова строптиво воспроизводились на экране, «видно Hostel против »,- подумал он.«Представь, на воздушном шаре летит человек, а внизу к шару прикреплен балласт с переменным грузом. Эта модель - всего лишь пример, а не реальная конструкция. Человек – это твое сознание, шар – то, что можно было бы назвать высшим духом, принадлежащим тебе и только тебе ( а возможно та часть высшего духа, которая принадлежит тебе и только тебе…»,- здесь он задумался и решил выкурить сигарету. Она существовала лишь в надеждах…после несколько-минутных поисков они оправдались…. «Нет! Духа – как-то слишком по-библейски. Никогда не любил эту неточность и многосмысленость слов»,- продолжал он, - «скорее кусочек высшего сознания, выращенного тобою в себе. Именно его легкость позволяет тебе ощутить пространство не связанное с землей. Ну а земля- это та обыденность, которая тянет к себе по принципам, подобным гравитации. Человечек же, величественно восседающий в деревянной корзине, переполненный рядом вполне новых ощущений, есть ни что иное, как твое самосознание. Именно он изобрел и воплотил в жизнь эту легкую, воздушную мечту. «Зачем же ему балласт?», - спросишь ты, и ответ прост: для того, чтобы имелась возможность вернуться на землю. Дело совсем не в том, что пространство однажды надоест, нет и нет, ведь оно БЕЗРАЗМЕРНО и уникально на любом его уровне и в любой точке, а всего лишь в том, что хрупкий человечек, сидящий в корзине, еще не научился жить без твердой почвы под ногами. Так вот, этим балластом и руководит твое тело. Пои, корми его (тело), води к женщинам (мужчинам) – груз станет меньшим; всячески задабривай его, ведь оно так истощало. Но не переусердствуй, выпав в начале разгона », - здесь, на его взгляд, и находилась суть того, что он хотел передать этими иероглифами. «А бывало, в тесной корзине помещались двое. Меня такая близость не смущала, а тебя? Во всяком случае, именно это соседство позволяло проявиться ЭТИМ образам…, быть понятым ТЕМ словам (что, на мой взгляд, большая редкость), в общем «Explode Local!!!», как я уже пел. А ты знаешь…возможно, когда-нибудь, балласт нам уже не понадобиться…», - здесь его посетила тревожная мысль. И перечитав все от начала до конца он поставил большую и жирную точку (если такое определение применимо к, ничем не отличному от других таких же, значку, появившемуся на экране компьютера - жирной она была только для него).«Модель имеет суицидальный характер, благодаря многозначности слов и подлежит доработке…»,- явилось на экране безысходным постскриптумом. Это письмо не найдет своего адресанта, и это норма, так надо… Почему? Не знаю…Он направил свой взгляд в сторону окна. А там был июль!«БЕЛЫЙ июль апокалипсиса»,- подумал он. Встал из-за стола, одновременно натягивая рубашку… Окончательно облачившись в образ «молодого и перспективного», он включил свет, и, наконец…... Окончательно вылез из корзины.
