De noche, наш Мир убогий и в нем ни капли души. Дотронься до танцующего огонька свечи, пусть поласкает твои пальцы, поцелует багряным поцелуем и оставит след...


Отражение скрывалось от меня в осколках разбитого Зеркала, прыгало и искрилось снопом разноцветных искр при свете электрической лампы. Сжав в ладони нить сигаретного дыма и рвануть её на себя, причудливым браслетом сворачивая на запястье, одевая точеные плечи в сизую шаль ментолового дыма.
Босыми ногами пройтись по битому разноцветному стеклу елочных игрушек, безжалостно делая себе больно, чтоб простнуться от долгого летаргического сна и расправив крылья шагнуть в окно. Ты взгляни, Мара, под тобой, словно верный пес у ног хозяина, лежит серый Город.
Тени... сны... страхи... чье-то дыхание и затейливый рисунок детской рукой...
Сколько раз ты уходила? Обернись и скажи точный ответ... Трусиха...
Первый шаг он всегда самый трудный, но распахнуть руки навстречу снежным хлопьям и рухнуть с карниза вниз...
Шагая босиком по снежному ковру, оставляя кровавые следы и пугать редких прохожих своим видом. Они привыкли жить в Проклятом, а ты Его создала таким и нарисовала на старом холсте...
И так до утра шататься по пустым кривым улочкам...
Больно? Значит, ты чувствуешь опять, а раньше спала...
Просыпайся, моя милая Мара, я скучала...

Театр?... как давно это было, Мар.
[500x342]

Куклы... раз, два, три и четыре... фарфоровое личико, фальшивые фантазии, и рука Мастера нависает над ними печатью и пробой. Сегодня ночью я видела их всех, я слышала их голоса, что сбивались в фиолетовый туман и разбивались стеклом об железные стены, звон их колокольчиков и бубенцов тревожил и играл на неокрепших нитях сознания. Я убегаю от них по зимнему лабиринту Зеркала, подскальзываясь на льду чьих-то взглядов и отбиваясь от теневых рук отражений, что жаждали коснуться меня и утащить в свой Мир Кривых Зеркал. А дальше... порог и обрыв. Не задумываясь, я прыгаю, успевая ладонями закрыть лицо от острых осколков стекла...
- Мара, ты опять кричала. Я же говорил, что тебе нельзя гулять по Лабиринтам, - горячая ладонь Безликого легла мне на плечо. - Поднимайся, ты уезжаешь.
- Думаешь, я смогу?
- Нет, но ты постараешься. Ты упрямая. Не самая худшая черта твоего несносного характера.
- Давай расскажи, какая я, граф. Я буду тебе благодарна, если ты скажешь мне то, чего я не слышала за долгие годы.
А за окном на Руины легло блеклое золотое утро сентября и мне пора уходить отсюда, спрятаться в своей комнате до наступления ночи, когда серебро февральского снега ляжет на тротуары, а на пустых улочках зажгутся тусклым лимонным светом фонари. И тогда наступит мое время бродить по Городу и ловить в озябшие ладони чьи-то всплески эмоций, воровать бесценные минуты жизни незнакомцев.
Я тепло попрощалась с графом и пустилась вдоль кривой улочки. Плутая среди заброшенных домой, приветственно снимая фетровую шляпу перед собственной тенью - и она отвечала мне изящным реверансом. Я ловила свое отражение в битых стеклах и, сжимая в кулак мимолетные улыбки разноцветных солнечных лучей, радовалась Дню и Руинам. А в осенних лужах застыло небо - оно напоило их мерцающим синим цветом и заставило мерцать по кромке серебром.

Стоя на мосту и ожидая чуда, я почувствовала себя одиноко, а за спиной жили ночной жизнью Руины. Зато здесь, на границе, стояла зловещая тишина и серебристый снег ложился неровным слоем мне на плечи, лаская острием снежинок и без того румяные щеки. Я сделала шаг назад - страх овладел мной... что-то под покровом ночи скрывалось, пряталось во тьме серебристой. Прищурив левый глаз, наводя фокус зрачка на незваного гостя, что все-таки сумел меня напугать. Массивная лапа ступила на снег, оставляя глубокий след в пушистом снежном ковре - волк. "Играла ли ты когда-нибудь, Мара, с волком в салочки?" - шальная мысль. Его первый шаг, тяжелый взгляд золотых глаз - он ожидает. Считая вслух до трех, а затем шаг ему навстречу, обманчивый разворот и, перемахнув через перила моста, - я не ожидала от себя такой прыти - я побежала вперед. Поскользнувшись на льдистой глади озера и едва не рухнув вниз, задержав падение рукой, я обернулась. Ну конечно, он был здесь, смотрел на меня насмешливым золотым взором и осторожно ступил на лед. Я ожидала его не двигаясь с места, правую руку забирая за спину, лаская воздух руками. Волк медленно ступал ко мне на мягких пружинистых лапах, позволяя мне насладиться его хищной грацией. Обойдя вокруг меня, словно примеряясь и приглядываясь, он уселся напротив, склонив голову на бок. Моя левая ладонь разрезала зыбкий воздух, разрезая прозрачную ткань пополам, протягивая к хищнику пальцы, которые он нехотя обнюхал и наморщил нос. Я щелкнула пальцами перед его мордой, - чем и вызвала недовольный оскал - хотя я уже не чувствовала опасности, а азарт успел отступить и дать волю любопытству. Мой незваный спутник забил пушистым хвостом и продолжал сверлить меня испытующим взглядом золотых глаз. Я повернулась на пятках и пошла по озеру навстречу лунной тропе, и мой спутник последовал за мной, держась за спиной и ступая точно по моим следам.
Обманчивыми тропками и закоулками я привела его в Город, когда на горизонте уже забрезжал рассвет сентября. Обернувшись, я посмотрела на своего хищного спутника, он лишь хмыкнул в ответ и сделал шаг назад, Я хотела последовать за ним, но мое время истекло, я должна идти, дабы не попасть в объятья Солнечной Смерти и скрываться до первых сумерек. Протянув правую ладонь, я коснулась кончика его уха и пошла вперед, поминутно оглядываясь на волка, который провожал меня все тем же насмешливым золотым взглядом...

Руины...Город-Фантом....
[500x420]

....мы вели разговор через призму Зеркала... она нахмурилась недовольно, отшвырнула рукой измятые письма и уставилась на меня цыганскими глазами. А за окном плакала и металась в истерическом припадке гроза, столбы желтых листьев поднимала вверх, кружила их и с силой швыряла вниз... Час, два, три.... и фарфоровая пастушка закружилась в танце, играя гавот, а время пить чай... и уже устали обе от молчаливого диалога, от тяжелых и долгих взглядов сквозь зеркальную гладь.
А свеча все еще горела... одна из ста, которые зажег мой милый мальчик. Он умел писать стихи, они были отвратительны, но он старался и любил читать мне вслух и часто его голубой взор искал что-то на потолке, наверное, он желал отыскать одобрение....
- Помнишь ту ночь? - моя голубка заговорила первая, она сплела тонкие пальцы в замок, чтоб гнусная дрожь не смела вносить в гордый облик помарки и рушить образ, который окреп с годами, и Мы помним ее именно такой, как в эту ночь.
-У меня было много ночей, - я неохотно отозвалась, повторив ее жест с удивительной точность, будто я и была ее отражение.
-Когда сердце Льюиса больше не билось, - сожаление? Меня это удивило... вглядываясь в ее лицо, пытаясь рассмотреть, не обман ли это.
-Тебе его жаль? - осторожно, чтоб не вспугнуть ее и она не "захлопнулась", словно шкатулка музыкальная.
-Я хотела послушать о том, как это было.
-Три дня шел дождь, три дня капли небесной воды пытались смыть грязь этого мира, оставляя глубокие шрамы в виде луж, в которые постоянно попадала чья-то ступня, разбрызгивая жижу во все стороны, оставляя пятна на длинных полах плащей. Я сидела в остывшей комнате, кутаясь в вязаную шаль, перебирая золотые кисточки, пропуская их сквозь пальцы, рисовала узоры льдом, пытаясь подыграть дождю, внести свою лепту в фантазию капель небесных. Паж сидел у моих ног, прижимаясь пухлой щечкой к лакированной туфельки, целуя кокетливый бантик и улыбаясь, пытался заглянуть мне в лицо. Я заставила его читать вслух мне Ахматову... долго-долго, пока его язык не стал деревянным, и вместо слов вырывалось лишь несуразные звуки, а время бежало вперед, отбивали старые ритмы часы настенные, и во мне просыпалось давно забытое чувство страха. Моя ладонь коснулась щеки Льюиса, большим пальцем оттянув нижнюю губу и когтем провела по деснам, полоснув до крови... Мальчик смотрел на меня наивными взором, взмахивал ресничками, словно бабочка крылышками и во всем соглашался со мной... А потом мы собирали головоломку, пока часы не пробили полночь, каждый удар отбивался в висках моих, каждый взгляд и жест Льюиса ловил мой Демон, что просыпался во мне и ласкал мыслями давно забытыми. С каждым ударом часов Он становился сильнее, заполнял меня собой, словно пустой кувшин водой. Просыпалась сладостная мука... Я попросила мальчика уйти от греха подальше, а затем остановила у самой двери... Я боялась, что сделаю ему больно, боялась его слез, но ладонь сама собой легла на грудь юношескую, вспоров острием когтей тонкую ткань белоснежной рубахи... Первая струйка теплой крови обожгла мою кожу, заставляя ее пылать адским пламенем, застывая соленой коркой на губах. Он дернулся раз, затем второй и третий, ладошки детские легли мне на плечи, сделав слабую попытку оттолкнуть. Демон ласкал его слух обманчивыми речами, утаскивая за собой в омут безмятежности и первый поцелуй коснулся моей щеки. Вопрос завис в воздухе, Демон отмерял сам секунды жизни Льюиса. Зачем? Мы, наверное, любили убивать, Мы любили лесть и подчинение и Вечность. Вопрос: Ты хочешь Вечности?...О да, мой глупый мальчик оказался жаден на слова и обещания. Поклялся быть с Нами... Лезвием бритвы ладонь моя ворвалась в тело юное, сломав преграду грудной клетки и сжав трепыхающиеся все еще сердечко. Последние искорки в глазах пажа погасли и улыбка судорогой сжала, изуродовала лицо юное, взмах ресниц и он погас от огня моего Демона, поддавшись соблазну Вечности.... В ту ночь он умер и стал моим навсегда, мой милый паж, что подарил мне свое сердце не на словах. Жалел ли он об этом? Нет, он так и не понял чего я его лишила, он стал любить Убийцу еще сильнее, но другой, чужой любовью.
Элис кивнула, я же повторила ее жест... тонк-танк... часики-скроходы отбивали ритм полночи, пора было выходить на охоту, пробираться по сонным улочкам Города и идти к часовне, чтоб встретить Солнечную смерть... Мы поднялись одновременно, обошли зеркальную преграду, ее ладонь скользнула в мою и Ночь приняла нас в объятья шелковые, покрывая и пряча от любопытных глаз.
[500x333]

*сквозь вуаль тумана мартовских теней я видела Ее. Поцеловав его обнаженную стопу и исчезла в кружеве иллюзорных и хаотичных мерцаний лучей Луны....*

Сегодня Святая Инквизиция разожгла костры аутодафе, Святым Писанием орошались улицы старинного городка, что избит, был предрассудками и пустой верой в Небывалое. Она смотрела в ее черные, цыганские глаза, ловила каждое дыхание беспокойных губ, ласкала взглядом ее нечесаные и пыльные кудри. Все окончилось быстро...выбитая подножка  и веревка натянулась, приняв в объятья шею...

[491x700]

На краю обрыва, за которым вечность, я стояла одна, сжимая хрустальный шарик в заледеневших пальцах. Где-то за скалой задребезжал огонек рассвета. Стыдливый лучик утреннего солнца лезвием бритвы вскрыл мне глаза, щеки залили кровавые слезы, спускаясь вязкими волнами к шее, тяжелыми каплями опадая вниз. Я слышала их глухой стук, что ветром подхвачен, был, отбиваясь в моей голове тяжелым боем курант. Еще минута и шаг вперед... хрусталь отбил лучи рыжего солнца, что полосовали мое лицо в произвольном порядке, оставляя глубокие шрамы и горели огнем Адских мук. Пальцы разжались сами собой и бликующая смерть полетела вниз со свистом свирели, которая эхом всколыхнула белоснежные шапки гор. Я встречала свое Кровавое Солнце, мою Смерть, с раскрытыми объятьями. Опускаясь на одно колено и утопая в снегу, что окрасился моей кровью, он принял меня в ледяные-теплые руки, давая заснуть...

 

Зеркала, зеркала, зеркала... На пороге в Коридор Вечности я застыла, крепко сжимая костлявую ладонь скелета. Беглый взгляд на моего спутника, он мне улыбнулся, забавно оттянув вниз челюсть и погрозил мне пальцем. Мои губы обиженно искривились, и я толкнула его вперед, в дверь прозрачную, обвитую плющом из осколков льда. Костлявое тело исчезло, опять таки пригрозив мне пальцем на прощанье. Мне не хотелось идти за ним, тем более что он нем, глуп и его чувство юмора осталось далеко в веках. Носком сапога постучалась в дверь, что вела налево, но от туда высунулась сухопарая старуха и сказала, что товарищ Кольсонер будет позже. Стало неуютно... я развернулась и пошла по зеркальному коридору, что вился ужом, под ногами хрустели осколки зеркал, чьих-то воспоминаний и эпизодов. Они неприятно хрустели под стальной подошвой сапог...Я шла по Бесконечности, я пропала в ее глотке и скрылась в Темноте.

[400x267] В эластичных фиолетовых локонах запутались лучики умирающего на закате солнца, она держала увядшие маргаритки в кровоточащих ладонях, прижимала нежные бутоны к колючей проволоке, что украшала шейку нежную, врезаясь в нее и раздирая до крови. Она улыбалась черно-белыми губами, склоняла голову по-птичьи к плечу, смотрела на него черными, аки сама Бездна, очами... ни зрачка тебе, ни радужки... а это дурашливое выражение милого личика. Она навсегда запечатала свой образ кровью в его сердце, он никогда не забудет трель ее бубенцов-колокольцев. Вот такая странная и больная любовь графа к Шуту.Кто она была эта девочка? Никто больше не скажет... Только эта картина, что Его Сиятельство заказал придворному художнику. Граф диктовал ее посмертный образ, изредка пиная нерасторопного художника сапогом в бок или же швырял пустые бутылки из-под вина. Он совсем спился, постарел и осунулся, даже девочки-бабочки более не радовали измученную душу Его Сиятельства, он даже в петлю залезть подумал, но... струсил. Он себя ненавидел за это... ненавидел и жалел малодушно, хныкал частенько по ночам в подушку и уходил в дождь бродить по пустому саду. Он опустился до того, что избил горничную за то, что она тронула забытый Шутом бубенец в углу его комнаты. «Пусть все лежит так, как было при ее жизни» - вопил он каждый день, плевался ядом и изрыгал огонь... вот такой иллюзорный чудище-дракон.Почти конец сказки... почти... но ведь есть Зеркала, а в них живет отражение-они не умирают, они живут памятью живых, они живут и глотают пыль Вечности. И Она там жила, она будет вечно мучить его памятью, своей обидой и колокольным смехом. Шутовская шапка вместо короны, поварешка вместе скипетра, пестрые многоликие юбки вместо парчи и бархата. Пусть так...ведь все Короли Шуты, а все Шуты Короли-великая истина, великое знание...

[267x400]-Безумец... беглец....Зачем ты ускользаешь от себя, Шут? Ты проклятый всеми лицедей, но ты ведь Живой и Настоящий и за это они тебя презирать станут. Безумец, да будь ты проклят самой страшной карой, да снизойдет на тебя саранча, Тварь мерзкая! Видишь, ты и меня довел до истерии, Шут. Да пойми же ты, что, убегая от Зеркала, мы врем самим себе и лишь прямо смотря в лицо себе, мы увидим Человека, а не жалкую Куклу. Ну что ты пялишься на меня, м?! Пшел вон, Паскуда, уйди с глаз моих долой, - вещал подвыпивший граф, размахивая в правой руке бутылкой вина.Шут стоял на месте, лишь улыбка сверкала на Ее черно-белых губах, она изредка скалила острые зубы, сжималась в комок, когда граф повышал голос и желал схватить Шута за шкирку.
-Граф, граф, у вас морщинки на лбу, - хныкающим голоском, подползла к нему, обхватывая ногу его руками, покрывая поцелуями сапог, кончиком змеиного языка вензеля выводя.
-Оставь меня, Баловень. Пшел вон! - почти на крик, срываясь, запускаясь, пальцы в торчащие в разные стороны волосы. - Не терзай меня, мне тошно. А вот ты можешь уйти, можешь пропасть и более не приходить ко мне во снах. Я измучен твоим обликом, твоим взглядом, твоей желчью и твоей Правдой. Умоляю, уходи, Шут, ты открыла мне глаза на свою ничтожность, но я не желаю стать на колени пред Тобой.Она подняла на него черные глаза-бусинки, взмах частоколом слипшихся ресниц, улыбка безумца и тихое стенание:
-О, Хозяин, вы ведь сами противоречите себе. Что напились до чертей, дэ?! Вы когда пьяны, то прямо усю-пуси, а как отрезвеете, так и злее собаки становитесь. А еще маменьку мою на кол посадили, помните? Папеньке кишки пощекотали железным крюком, вспороли ему брюхо и оставили на склеивание воронью. А мою детку кто прихлопнул в колыбельке тапочкам, аки муху?-Лжешь, Тварь! - зарычал, пнув Шута со всей силы в грудь. - Клевета и ложь. Я сам вспорю тебе брюхо и вырву твой поганый язык-Да-да-да... - рыдая громко с бликами истерического хохота катаясь по полу. - Вы не можете себя простить злодеяния. Я не кобылка, которую вы любите оседлать и ехать на ней, пока она стонет под вашей тушей. Ох-ох-ох....а вы ей в унисон сладенько посапываете в ушко. А я в замочную скважину подглядеть смогла...
Не успела Она договорить, как ей в челюсть врезался носок сапога. Шут сплюнула соленую кровь, проверила на месте ли зубы, а затем страшно оскалилась в кровавой улыбке, пальцами растерла помаду по лицу, да вновь прильнула к ногам Хозяина, поцелуями покрывая и старательно вылизуя его сапог, тот самый, что пару минут назад едва не свернул ей челюсть.
-Не мучай меня... - ухватил за волосы и начал вверх тянуть, более внимание, не обращая на истошные вопли Ее. Губы его нервно подрагивали, выступили капельки испарины.
Он встряхнул Шута, едва не вырвав волосы ей с корнем, а уж затем впился болезненным поцелуем в разбитые Ее губы.Она же не долго думая, да и укусила его за язык, после этого получила серию сильных оплеух, да таких, что после каждой ее голова казалось, оторвется, а уж затем последовал пинок коленом в живот... Шут повалилась безвольным кулем на пол, а уж затем Ее накрыла зыбкая Тьма, боль от ударов пронзала тельце хрупкое, заставляло его вздрагивать в предсмертных конвульсиях.На Рассвете Шута казнили. Граф напился до чертиков и плакал пьяными слезами при виде ее опухшего от побоев лица, он целовал ее сломанные руки, валялся в ватных ногах марионетки и умолял простить его. Она лишь улыбнулась распухшими посиневшими губами
:-А чего вы ревете, граф? Вам страшно? А я то, думаю, и кто воздух испортил. Эй, граф, поднимитесь с колен и вообще я сегодня умираю, а вы мне надышаться не даете, понимаешь ли. Это моветон, мсье! - хохотом безумным заливаясь, после чего ее тут же ударили по лицу кулаком, и Она скользнула в небытие.



Ее голова упала в корзину, навсегда запечатлил на лице улыбку на распухших и посиневших губах...

Это цитата сообщения Сотоня Оригинальное сообщение

Мара, это для тебя...

Моя тоже умеет плакать.
Мдэ...-Она сидела подперев щеку, мрачно взирая на угольно - чёрного кролика-
-Размножение, размножение и потом смерть...Где ты теперь бродишь Костлявая?-Могла бы, если бы могла, то поскребла обязательно двух сантиметровыми ногтями трёхдневную щетину, но увы полу была фатально женского и также фатально этот самый пол не выдавал на щеках никаких признаков щетины.-
-Значит чёрный, ты у нас с намеком, с иронией...дэ?-Осведомилась не то у себя, не у ушастого великолепия на столу сидящего, перебирая рассеянно нарочито засаленные локоны ярко - рудого оттенка.-
-Вот ведь, радуйся, готовить я не умею так, что супа из тебя не будет...Будем дружиться, братец кролик.-Пробубнила бескомпромиссно притягивая новоявленного "братца" за развесистые уши , примиряя на себя роль счастливой обладательницы.-
-Братец кролик, братец...Был такой Джоэль Харрис, он рассказы писал, ну да вот там такой и был, за ним ещё лис гонялся...И учти, я тоже рыжая.-Принялась вдумчиво шарить свободной рукой по захламлённому столу не перереставая при том изучать покрасневшими глазами нового знакомца.-
-Мдэ...И сигарет нам тоже не оставили, куришь?А всё равно нечего.- Спихнув зверьё обратно на тот же стол провернула в непослушных с утра пальца бесполезную зажигалку.-
-Может пожар...Как думаешь?-В устало-пресыщенном взгляде мелькнули былые, теперь уже тускло - застиранные искры.-
-Как же там..."Он был пьяный, весёлый и злой" А я вот веришь, ни капли.Это всякие Графы пьянствуют, Шутов ногами побивают.А у меня ни шута, ни сигарет, вот только ты...-Заштукатуренную физию перекосила в брезгливой гримасе, поджала напомаженные губы.-
-Душно тут, не находишь?-К окну, затворяя то с треском.-
-Не хочу, что бы они дышали моим воздухом, а своим поганеньким солнцем пусть подавятся.-Занавески виртуозно обихаживаемые молью задёргивая.-
-И ещё,зря я тогда бежала за поездом, и конечно глупо было кричать своё "Он не вернётся, слышите, ведь он уже не вернётся!Никогда, никогда не вернётся..."Плохое кино, очень мерзкое.-Колченогий стул без спинки жалобно скрипнул возвещая о возвращении её.-
Ну что ты пялишься? Вернулся, вернулся через три месяца...И ничего.-Давясь зевотой нервной, жмурясь да снова глаза открывая, даруя свободу частоколу слипающихся ресниц.-
-В большие города звал, билеты сунул под нос вот этот самый...А что я?Я тут как видишь, а тут как известно всем не здесь вовсе.-На шёпот, шипение доверительное перешла.-
-Семь лет уже прошло, семь...И почему на окнах нет решёток, я бы точно выбросилась, дэ.-Смешками визгливыми разразилась аки шакал какой, продолжила на стол наваливаясь, кроля в охапку сгребая.-
-Да какая там скучная баба, я же и говорю ему иногда во снах:
"Дурак ты дескать, скотина этакая, ничего ты не понял" а он вишь не отвечает, значит гордый, памятный...-Снова в жмурки, крякнув отрывисто-
- А я ему напишу, как тебе такое?-Меховая шапка безнадёжно и главное почти бесшумно оказалась на полу сразу как - то потеряв сходство с ушастым, едкий дым вызванный быть может тем самым пламенем фривольно разгулявшимся по столу медленно наполнял комнату, счастливая обладательница впервые кажется уснула без снотворного сжимая в кулаке записку без адреса, с коротким содержанием, но вероятно необьтяным смыслом...
-----------------------------------------------------------------
А уже потом она взахлёб рыдала на ступенях своего обшарпанного дома, ей было кажется почти 30, а кино так и оставалось дешёвым и очень мерзким.




[показать]

-Когда мне станет скучно, то я уйду.В этом мы похожи с тобой, родная, -приобнимая ее за плечи -Ты вернешся? -Нет, ты никогда бы не вернулась ко мне.А я хочу всегда отвечать тебе взаимностью. -Почему ты так думаешь?-она подняла на него заблестевший от слез взгляд -Я тебя чувствую, -улыбнулся глазами и по носу ее ласково щелкнул -Я тебя буду ждать -Зачем? -Может это любовь?! -Да нет...это упрямство.Запомни, Mi muchacha, ты всегда будешь ловить ветер руками. -Не уходи... -Хочешь, я расскажу тебе сказку? -Я хочу ловить ветер руками, я хочу ждать тебя, я хочу жить. -Когда мне станет скучно...я уйду навсегда. -А я? -м?...А ты живи,упрямая девочка,тебя любит ветер. ну что я могла сделать?Ловить ветер руками, ждать вечно и жалеть об этом...рыдать в подушку и желать стереть себя с лица земли.А когда кончилось то лето, когда первые листья опали на мои ладони и дожди ринулись в бой, я встрепенулась...в последний момент поступила в университет на факультет психологии(а Отец говорил,что я буду гениальным математиком), стала самой лучшей студенткой в группе (это было легче,нежели убедить их,что шипы и косуха это способ самовыражения личности в период укрепления "опоры" личности) и перестала рыдать ночами в подушку.Это тяжело перестать ловить руками ветер, все равно ты никогда не словишь его не заставишь себе служить .Ведь когда ему станет скучно, то он уйдет от тебя, выскользнет из цепких пальцев и оставит тебя одну.Ты будешь мучать себя и истерить, долгими вечерами с сомнением смотреть на острые предметы...Оу..*усмехнулась*Только все равно не сможешь..нет...За чертой нет ничего,ничего...есть только здесь и сейчас...и ветер сквозь пальцы.Взмах..вдох-выдох...ничего...

[502x698] Мара...*жмурясь от едкого сигаретного дыма* Спасибо Ульдра...*оставляя Колокольной в подарок разноцветные ленты*

[377x500] Март...капризный март.Она смотрела в окно, сквозь призму летящих стрел воды, что с грохотом неслись вниз, собираясь в огромные лужи, разжижая грязь и становясь врагом номер раз для прохожих, которые суетливо пряталась под лоснящимися зонтами.Непрошенная слеза скатилась по фарфоровой щечке.Она смахнула ее рьяно.Зазвонил истошно телефон, но сил нет с кем-либо говорить.Она молчала и курила, курила одну за одной, жмурилась от едкого ментолового дыма.Сегодня она готова выпрыгнуть из окна, перерезать себе вены, напичкать себя таблетками...уйти из жизни.Мысли, словно метушливые цеплята, сгрудились вокруг одной-"кворчки"-уйти навсегда.Ей нравилось мечтать о суициде, но она никогда не уйдет из жизни.Она будет жить! Кивнула своему отражению:мол, все хорошо, милая, это мимолетное наваждение.-Ты всегда была странной, дорогая, -обратилось к ней Отражение.-Думаешь?-безразлично-Знаю.-А скажи-ка мне, почему мне так невезет?-Глупая.Ты идеальная женщина.-Думаешь?-Знаю.-Почему?-Я больше никого кроме тебя не знаю.Я твое отражение, я твое идеальное отражение, ты моя идеальная женщина.Это все просто.-Ты глупое.-Да.Зато ты идеальная, -отражение ускользнуло в лабиринты зыбкие, оставляя гладь зеркала безжизненной.

Мы встретили рассвет...Я цокнула недовольно языком,искоса глянула на Элис. -Ты думаешь,что он этого не заслуживает? -Нет -Почему? -Яда,как тебе это объяснить?Мы привыкли играть по твоим правилам,а теперь...нам скучно.Ты обещала Тени подарить маргаритку,Льюса обучить игре на пианино,а Безликому написать новую пьесу,а Байлу...что ты обещала ему? -Себя? -эм...Себя ты обещала мне.А что Байлу? -Ничего. -Ты всегда что-то ему дарила. От Элис пахло мандаринами,шоколадом и коньяком...вытянула руку и погладила ее жесткие,спутанные ветром волосы. -Элли... Она усмехнулась и исчезла,шагнула с крыши и исчезла в болезненно розовых,несуразных и рваных лучах мартовского солнца. Я упрямо осталась на крыше,все равно спешить более не надо,не ждет никто

[333x500] Ты поиграй со мной еще, хорошо?Мы долго играли в прятки от солнечных лучей, мы долго скрывались в подворотнях одноблочных домов, в дождливых, пропахших мочей и бедностью, подъездах, мы отрывали крылья тем, кому они были не нужны, мы несли в себе частичку чего-то, что билось неровным пульсом, импульсами и находило объяснения физикой и биологией, мы считали, что душа весит именно 0, 25...В пустых и чужих сердцах мы видели пустую гладь ничтожества людского, обхватив сию Вселенную и более никогда не возвращаясь к продолжению наркотического сна...А теперь я позабыла все то, что было в тайге.Помнишь эти вечера под Агату Кристи?!Тебе всегда нравился Пуаро, его прозорливый ум и искусство быть гениальным.А Сальвадор Дали?А Леонардо?...я более не помню ласковых игр статического электричества в лампочке, этих причудливых игр, этого огня, что люди создали своими руками...Я неуклонно стервенею когда вижу не лица, а рожи, что смотрят на сей мир сквозь призму невежества и ели-ели шевелят заплывшими жиром мозгами, их нейроны давно отмерли и их покрыли, убрали и подмяли под себя нейроглии, они сожрали их мысли, идеи...они не смотрят на мир глазами древних греков...Я все желаю все сплести в один комок и бросить в лицо тому, кто отрывает себе крылья, так и не ощутив вкус свободы полета.Когда-то мы были вместе, а теперь лишь ветер свищет в ивах.Из ивовых веток получаются замечательные кнуты, которые на коже оставляют алые следы и заставляют кровь стикать из царапин по ноге...Только не забывай о том, как все было...не забывай там, далеко-далеко, куда я попаду...может быть...Дух,а умирать страшно?...Нееет,тебе было не страшно...Ублюдок!

-Шах и мат, мсье. -Умница -Я не заслуживаю сей похвалы, -жеманно повела плечами, откидывая на спину белоснежные локоны -Ты обыграла меня впервые, дорогая, -подался вперед за ее плечами, обволакивая взглядом -У меня достойный учитель -Несомненно, -однобокая усмешка -Пардон, мсье, но уже время пить чай, а Вы в кресле развалились, аки король на именинах -Мы пропустим... -Нельзя.Правила....правила...-всхлипнув деланно прискорбно, медленно поднимаясь с кресла. -Посиди со мной -Не имею права, мсье.Время...чай стынет -Дрянь -Ублюдок, -почти ласково.

Указательный палец прижала к виску, массируя слегка, пытаясь тем самым избавить себя от тягучей головной боли.Сигаретный дым, что беспорядочными хлопьями витал во витьеватых коридорах, забиваясь стыдливо в карминно-красные "одеяния" Дома Утех, резал ей глаза.Ферги зажмурилась крепко, рассеянно проморгалась и вновь принялась безучастно взирать сквозь кружево плотной вуали на стадо мужчин, коих влекло сие нечестивое пламя похоти.Многих она знала по именам, их постыдные сексуальные влечения, наклонности и всю-всю яркую грязь сих аристократов.Ей наскучило пестрое разнообразие мягкого полумрака главного зала, она подняла свой миниатюрный задок, да зашагала в сторону своего будуара, чеканя шаги тяжелые при помощи изящной трости.

Златые блики при свете стыдливых свечей, приглушенные тени и тяжелый аромат сандаловых духов, небрежно брошенная на диван фетровая шляпка, с силой пнутая вышитая подушка...в кресло рухнула, закидывая длинные, с торчашими, аки у юнаца в славном пубертатном возрасте, острыми коленками, на противоположный подлокотник, тонкие пальцы, что были взяты в плен тонкой кожаной белоснежной перчаткой, любовно обвили серебряный набалдашник, цепкий взгляд прозрачных, казалось, глаз по отражению в зеркальной глади в трюмо.Свободная же рука откинула плотное кружево вуали, давая зеркалу насладиться ее белым, словно застывшим во смертной маске, ликом, поласкать бликами свечей упругие смоляные кудряшки волос, скользнуть по напомаженным, словно гуашью, вульгарно полным, скорее даже излишне крупным для ее узкого лица, черным губам.

В дверь постучали тихо, словно опасаясь ее гнева.Ферги безразлично скользнула взглядом по золотой ручке, что медленно проворачиваясь, впуская незванного гостя в обитель Хозяйки.Ферги и не сопротивлялась, пусть заглянут к ней на огонек.

-Чоколатль, -прошипел женский голос, звеня под сводами потолком и рассыпаясь, казалось, снопами искр разноцветных.

Ферги рассплылась в улыбке, словно сытая кошка перед блюдечком сметаны.Подмигнула своему отражению в зеркале.

-Марианна, -в тон гостье расплываясь в сладостном шепоте.

-фырррр...ну что за привычка коверкать имена, дорогуша?-звякнул негодующе голосок незнакомки, что принесла с собой запах сухого вина, дорогих сигарет и богатых мужчин, что застеляли ей дорогу своими телами.

-Твое имя слишком известно, чтоб его называть.Я ведь не желаю, дабы у тебя были проблемы с очередным кавалером.

Дама прошуршала парчовой юбкой по полу, подол приподнимая, демонстрируя изящные щиколотки Ферги, которая тут же оценила их по достоинству, удовлетворенно кивнула.Небрежный взмах кисти, аки запоздалое приветствие.Гостья же ужиком скользнула к Хозяйке, оплела пальцами тонкое запястье, что спрятано было под кружевами манжетов рубахи, к губам приподнося, сцеловуя с пальцев тонких усталость и легкую дрожь.Чоколатль смерила женщину взглядом пустым, по изгибам стана тонкого, по белоснежным нитям волос, что струями дождя искрящегося покрывали ее спину и плечи, обрамляли лица овал нежный, на губах тонких задержав взгляд.

-Чоколатль, ты не против, ежели я по старой дружбе одолжу одну бабочку?

-Бери, Мари...мне жалко что ли их крыльев?

-А мне не жаль огня, -гостья ускользнула тем же чудным лунным виденьем, что и пришла, оставляя Ферги в гордом одиночестве....

-Знаешь кем ты будешь?

-Нет, расскажешь?-доверчиво прижалась к нему, калачиком сворачиваясь, словно кошка домашняя

-Расскажу.Ты будешь безумной, богемной, неумело готической, утонченной, вечно грустной писательницей.Твои книжки будут выходить лишь в двух экземплярах.Ты выйдешь замуж за аристократа, который увидит тебя весенним утром в тихом парке.Ты будешь плакать о том, что тебя больше нет.Он будет очарован тобой, но ты его доведешь до истерии своими экстравагантными выходками.Но все же вы поженитесь.Твое свадебное платье сподвергнет в шок и нервозную немоту его родню, он лишь смущенно улыбнется и скажет:"Я люблю ее...".Твои дни будут серыми, пасмурными и полны вечной скуки, но ты не станешь унывать, ибо память в тебе будет жить.И смерти ты не будешь бояться, ты о ней будешь мечтать, твоя вера в то, что ты встретишь Дьявола будет слишком велика.А теперь спи, завтра я хочу, чтоб ты увидела рассвет...

-Дух, а может мы поженимся?

-Нет.

-Почему?

Он промолчал, укрыл бережно ее одеялом и поцеловал в ушко нежное.

-Спи...