Настроение сейчас - а хрен его, собственно, знает...

Я знаю, да, у вас будет впереди еще много солнц. Вам невдомек, вы и слышать не хотите о тех, кто не доживет до этой весны. Вас дома ждет горячий ужин и теплая любовь. Что ж, повезло. А я перпендикулярно миру, в каком-то замерзшем парке. "Февраль, достать чернил и плакать" (с) Я не радуюсь вашему празднику. Простите, если что.
Мне дожить бы. Хоть до смены горизонта событий дожить, чтобы не вариться в дурацком сегодня. Влюбиться - значит, опуститься ниже уровня моря. Потом хрен выберешься. А вы спите, спите, конечно. У вас пусть впереди светлое будущее. Увы, я не прощу себе вашей бессонницы. Мне бы просто дожить. Хоть до завтра. Но все это вздор чистой воды, и я падаю в снег, зарывшись в него с головой. Так в детстве зарываешься в одеяло, пытаясь себе представить, что это теплый, пушистый хвост.

Настроение сейчас - задумались мы...

Я знаю, что пятница ближе к полночи. Я вижу по-чеховски лунную ночь: вот в пустой бутылке отразился лунный свет, вот и мельница кидает лютые тени. А у Смолотых-то, слышишь, все лица белые как в муке, прорези вместо глаз - псов пугать, чтоб до околения лаяли. А я хуже заплутавшей дворняги, кутаюсь в куртку, все сжимаю в руках три заветных зерна. Успеть бы смолоть на мельничке... Только Смолотые хватают за руки, тащат сами в жернова, лицо мукой пачкают, холодком нехорошим за воротник сыпят. Постойте, постойте, куда? Неужели в этот раз моей голове пропадать? А кто прогонит черный дым? Горит наша мельница, страшным огнем загорается. Но знаю: все не напрасно. Пусть сгорит и вовсе, мышам на потеху погреться в золе. Я дождусь тех, кто поможет прогнать дым от пожарища, кто из черных лап вытащит. А три зерна смололись, и вышли хлебом, теплым хлебом. Каждому бы вкусить.

Настроение сейчас - как у Великого Воена

Спички в глаза. Вот так, целый коробок. Бессмысленный и беспощадный бунт против сна. Никто, даже на секунду, не осознает, как все было серьезно. Им смешно, а ты боишься потерять дыхание во сне. Им весело, а ты знаешь, что влечет за собой "прекрасное начало дня". И колючая проволока на шее мучает не хуже тернового венца. Нет, прежде чем уходить в царство Морфея, узнай, не слишком ли жестоко тамошнее правительство.
Рассвет, рассвет, совсем скоро рассвет. Если услышишь звук каллиоп - все же попытайся улыбнуться. Твоя улыбка - вот настоящая пуля в стволе. Говоришь, сердце не бьется? Что ж, бывает. Поздравляю с вечностью!

Настроение сейчас - заболела...

Если бы она стала писать о самой себе сказку, то начала бы ее не так: "Давным-давно, в некотором царстве, в некотором государстве....", а скорее вот так :"Жило-было однажды одно премерзкое, эгоистичное, и одинокое создание...". Все потому, что насчет себя она не питала никаких иллюзий. Щурилась на солнце с ленивой недоверчивостью так, будто видела этот солнечный мир насквозь. Больно кусалась и рычала, как загнанная собаками лиса. Но несмотря на сопротивление реальность упрямо размывала самое себя у нее на глазах. Вот и становилось далеким все близкое, вот и Его внезапно не стало в привычной ипостаси. А Их она предупредить пыталась, да кто ж теперь ее послушает? Порабощения мыслей не заметил никто. А те, кто скрывались в уютных катакомбах, предлагали спасаться самой. Они извечно твердили: "Зонт спасает от дождя только одного". А она упрямо делала для Него вакцину из собственной крови. Лейкоциты с кусочками души. Последний благородный поступок эгоиста.

Настроение сейчас - ожидающее

Сегодня хороший вечер, почти праздник фонарей. Можно поиграть в дежавю. Пойти вот именно этой улочкой до заведения, где готовят сэндвичи, чтобы вспомнить, что когда ты последний раз шла этим маршрутом, было промозгло, сыро, и бесприютно. И только тот факт, что на дворе вечер пятницы, мог спасти ту прогулку. А сейчас морозно, оледеневают руки и нос, угрюмо молчит телефон. Где-то там,в далеких краях, за множество сантиметров отсюда, снова веселятся без тебя. А ты здесь приобрела вредную привычку: всякий раз искать глазами очередного спутника или спутницу на вечер. Это почти как курение – тяжело отучиться. И как странный контраст где-то там, даже дальше, чем чужое веселье, стоит на крыше твоя лирическая героиня, смотря, как красиво освещает солнце руины прошлой, любимой жизни.

Настроение сейчас - утомленное солнце тихо с морем прощалось....

Идем, идем, идем. Проходим мимо ослепительных солнц, приправляем реальность солеными ветрами и мимолетными беседками на осколках чьих-то цивилизаций. Зрачками белых ночей, глазами сумрачных рассветов смотрят на нас миры открытые, льется через край иное-новое в подставленные нами ладони. Приходим на утро к истоку, находим бел-горюч камень, стоим на распутье. Направо пойдешь - свободу потеряешь, налево пойдешь - души недосчитаешься, прямо - пропадет твоя буйная головушка. Мы, особо не думая, идем прямо. Вот уж чего не жалко.

Настроение сейчас - хохо!

Успеть бы еще ухватить за хвост этих солнечных звезд на крышах. Успеть бы... Год назад всегда успевалось, а сейчас? И нервно, и жутко, и ожидательно. Но самое главное - нужно успеть. Когда безумно страшно, когда пули свистят над головой, и слышно шуршание членистоногих лапок, возьми кого-нибудь за руку, и говори, говори, говори.Успеть бы рассказать и о локомотивах за горизонтом, и о птицах с желтыми хвостами, и о письмах всяких-разных, ненаписанных, но прочитанных, и о свете машинных фар. А еще, конечно, о булавке для бабочки, танцах со снежными волками, и что пишут на размороженных окнах по весне. И знай, что не будет ничего важнее этих разговоров под прицелом. Сама старуха безмолвная не назовет это пустой болтовней.

Настроение сейчас - эх,не хочу снова вкалывать....

Она наступает птицами в городе. Слышишь, в этом городе снова птицы? Сложно встретить кошек, собак, но слышишь? Птицы…. Коростели с желтыми хвостами временами поют, но все чаще просто шуршат крыльями. Пройдет человек –снимаются с ветвей, шелест на всю улицу, небо красноватое, как при вызове спящих драконов из заброшенных колодцев. Пригнала она коростелей, неспроста пригнала. Жизнь всегда побеждает. Даже в адовых наших городах.

Настроение сейчас - УГ

Дорога в ночь все так же подвергает нас поездам. Камни размышляют, рельсы поют. Если высветишь фарами небо, зашуршат фольгой звезды, раскроется ночной купол. Едешь к дому на заре, собираешь по пути вещие сны, забытые образы вешаешь на еловые ветки – может, найдет, кто потерял. Противотуманный фонарь спасает тонущих лошадей и ежиков. Важная дорога – дорога в ночь. Я верю, что мы найдем, верю, что непременно доедем. А там будет солнце в ледяной воде. Говорят, не очень-то оно отличается от того, что светит порой в наших глазах.

Настроение сейчас - ааааааааа, тыц-тыц, не хочу к репетитору...

Вспоминаем вспоминания. Возможно, это был в меру жаркий летний день, и мы видели танцующую гладь реки, продираясь через колючий ежевичник. Вот тогда-то мы и нашли нашу беседку. Вот тогда-то и решили, что заблудились, и нет дороги домой. Река разлилась, а мы ремонтировали беседку, увивая ее диким плющом. Но эти двое ворвались на полянку, как оглашенные, в своей драке сметая к чертям все наши старания. И конечно, у тебя не было с собой зеркала, чтобы показать бойцам, во что они превратили самое себя. Беседку жалко, но не так, как их.
Мы искали спасения с нашими невольными приятелями по несчастью. Мы искали спасения от наших невольных приятелей по несчастью. Мы искали спасения нашим невольным приятелям по несчастью. И тут сараюшка. Дровяной. Внутри человек неприятных намерений. Мы все переодеваемся в военное.
- Это армия? - спрашиваю я.
- Нет, это театр... каждому предстоит сыграть свою роль - говорит кто-то.
Наплевав на все, надеваю маску Миротворца.
- Скажите что-нибудь нашим зрителям.
- А что, надо еще и что-то сказать?
-Хм, как минимум желательно, а то у них не возникнет чувства завершенности.
- Ну ладно... да здравствует Эзоп!

Настроение сейчас - сюрное

Мой персонаж встает с кровати. Разминает затекшие от сна мышцы, зевает во всю глотку, бьет себя по щекам, в глаза – столовую ложку талого снега. Не высыпается – поспать бы еще, да вот только Действие уже началось. Мой персонаж никогда не смотрит телевизор, но в курсе всех новостей. Судьбу прервал телефонный звонок. Сказали, что все серьезнее, чем драка буддистских монахов. Предложили "Уезжай из города". Кошка шумно лакала молоко из миски, не подозревая, что ее погубит любопытство, ну а персонаж... а что персонаж? Персонаж просто снимает со стены Ружье, Которое Должно Выстрелить, и тихо матерясь себе под нос, уходит.
Разумеется, на улице дождь. Просто ливень. Конечно, молнии сверкают. Как иначе? Мой персонаж жмурится от таких декораций, в мозгу всплывает любимая фразочка дурацкого поисковика "Мне повезет!" Но Персонажу не везет просто катастрофически. В пятку впилась заноза - маленькая, а хромать заставляет будь здоров. Все не как у людей.
И вот он, Пункт Назначения. И вот Другой Персонаж. Ро-ко-вой. Другого пола, других идей, словно бы заколдованный самой нереальностью, и подкованный взглядом вынимать душу. А может, просто тот, тот самый: "Где ты,когда никак не согреться в холодной постели с черно-белыми снами?" А Мой Персонаж снимает шляпу- то ли в знак уважения, то ли просто напомнить, что все-таки девушка. Этакий прощальный жест. Ей неуютно, и совсем не хочется стрелять в того, кто еще недавно так здорово пел колыбельные на ночь. Но Ружье Должно Выстрелить. И оно стреляет. В небо. В городе целую неделю идут звездопады.

Настроение сейчас - бульдозер прет - не остановишь))

Мы, конечно, живые и светимся. Чуть-чуть, едва заметно, но все же светимся. И разумеется, мы родственники того самого Фонарщика, мимо которого случалось пролетать Маленькому Принцу. Только у него-то фонарь один и большой, а у нас много и маленькие. У него луна, а у нас звезды. И нужно успеть развесить их все на ветках одиноких деревьев, в кронах засохших дубов, что давно не цвели по весне, убеждая в собственной правоте всяких там проезжих Болконских. Фонарики будут кормить дубы надеждой, теплом, и светом, а я в очередной раз согреюсь, прижавшись щекой к теплой древесной коре. Вот уже который год ничего не боюсь, засыпая под утро, свернувшись клубочком в чьих-то ночных руках. Защита от стай, от осенних людей, от любой залихватской беды, будто бы и я дерево, укрытое ветвями другого дерева,и на нас горят фонарики - кто-то просто верен своей работе. Мы успели, мы фонарщики планеты Земля. И если по ночам зажигают звезды - это точно кому-нибудь нужно.

Настроение сейчас - приснится же такое...

Вполне возможно, что Георгий Александрович был черным котом. Но не исключено, что черный кот был Георгием Александровичем. Он знал запах осенних людей, от которых нам с вами лучше держаться подальше, и не любил вкус кефира. Сотни пиявок, мельчайших злобных пиявок, жили в его теле, крася в черный цвет. И даже если он раньше был человеком - далеко не лучшим, но все же в чем-то человечным человеком - то теперь в нем не осталось ничего. Все в нас подчас бывает съедено, если мы по неосторожности лезем сразу на второй этаж таких вот чертовых поместий. На первом-то ничего страшного, это весьма ограниченный дом с привидениями: все его обитатели заперты на втором этаже. Но, конечно, ты полезешь на второй, тебе же интересно... Знаешь, я помню двух друзей, что могли бы остановить все это, но туда надо идти непеременно с чистыми помыслами и свободным духом, а они вдруг начали ссориться, как одержимые... А потом на самом деле, за считанные секунды ушли туда, в осень, стали взаправду одержимы... грустная история, дружище? Но если в этот рассветный час ты выйдешь со второго этажа цел и невредим, без повреждений собственной души, навстречу встречающей восторженной толпе, то прошу, не говори ничего. Пусть дом свернется клубочком и уснет до поры. Второй этаж без крыши, с видом на небо, весеннее небо - тебе повезло. Приятного полета!

Настроение сейчас - строит планы

Она тоже как-то умудрилась сделать дыру в стене, поэтому звездными вечерами очень сильно дуло откуда-то оттуда. Но никто не обращал на это внимания – все спали, усталые… А она приходила домой тоже усталая, с очередной прогулки, после которой почти не бывает каких-либо мыслей, и запулив ключи за зеркало, пыталась залатать дыру, но просто где-то там, за гранью, ветры всегда срывали крыши с домов, и если беда надвигалась – приходилось отворять ворота, да притом так, чтобы вошли двое. Она устала от бесплодных попыток и тоже уснула, убаюканная чужими ветрами. Звездные лабиринты коварно трещали неизвестностью у нее над головой, за сферой поверхности не услышали прощального крика о помощи… а может, это был просто вой на луну. Ей виделись далекие родники, и открытые окна, и на родные стены давило тишиной, которую ей уже не суждено было услышать. А поутру все встали, приняли душ, и громко звенели ложечками в стаканах с чаем. Искали ее, но не нашли. Погоревали, и дело с концом. А дыры в стене не стало. И звездные лабиринты теперь закрыты, хотя звон ложечек, размешивающих сахар, почти наверняка туда долетают.

Настроение сейчас - ыыыыыыы, карантин!!!!

Некоторые умеют правильно делать дыры в стене. Дар это редкий, но некоторые действительно умеют. И эти дыры бесподобны. Диаметр разнообразен, направления различны. Маленькие, не больше жуков-короедов, выползают существа из мелких дырочек, большое горе из огромных дырищ. Размеры в стене решают все. Ну и умение, конечно. Не каждый способен выпилить в стене дыру, ведущую не в ближайшую квартиру и даже не в соседнюю камеру, а прямиком в эскапизм вселенной. У некоторых подчас дом как голландский сыр: усеян дырами в стенах, которые надо уметь делать.

Настроение сейчас - тепло...

Вокруг что-то происходит – это сиюминутное, перманентное состояние мира. Вокруг всегда что-то происходило, даже когда мы сонные и почти равнодушные ехали в своих усталых автобусах домой, а маленькие домики на дороге наклонились бездвижно на своих плоскостях. Так почему же нам начало казаться, что вокруг что-то происходит именно сейчас, когда на деле всегда сотни событий в секунду, миллиард происходящих ситуаций лишь за один взмах ресниц? Но именно в эту секунду звездные лабиринты звенят тишиной, зеркала размурыжили на осколки, а вот в этом вот окне, что справа и сверху, точно убежал борщ. «Вокруг что-то происходит» - подумалось нам, и мы ткнулись в мир своим любопытством.
А случалось и так: направляться под фонарями куда-то, и листья скручиваются спиралью, во рту мятная карамелька, кругом же – сплошная непознаваемость. Видимость ноль, иду по приборам. Не знаю, что будет, но вокруг что-то происходит. Возможно, скоро гром грянет, и мужик перекрестится. Или окрестные байкеры начнут хором захлебываться в тумане. А может, в следующую секунду я разберусь, как правильно делать дыры в стене. Неважно. Вокруг всегда что-то происходило.

Настроение сейчас - глаза закрываются...

Выйдешь, бывало, вечером не одна - с подругой. Луна то на небе морозно сверкнет,то на лице подруги отпечатается - мимолетно. Идете сквозь ночь, сквозь чей-то тихий в ночи голос, сквозь мгновенные сплетения веток в молчаливые ночные дворы. Сонно зазывают последние магазины, контрастничают гримасами против глухости вечеров. Завалимся в подъезд темными силуэтами на подоконники, и начнем сами вечерять. Пройдет время, спустимся вниз, пойдем по заплутавшим улицам бродить - то тень за спиной всхрапнет, то голос свой же нагонит. А вот и знакомые двери. Прощевайте!

Настроение сейчас - утомленное, как белое солнце пустыни

Свечение - удобная штука. Сразу понятно, кто как налажен. Светится кто зеленым - значит, дружелюбен, гармоничен, не тронет. Или, допустим, синим мерцает - тоже бояться нечего, добрый. А вот если внезапно красным свечение запылает - то, значит, драпать надо, и драпать быстро, иначе фиг выживешь, а если и выживешь -руки хватать не будет, или других частей человеческого организма.
А вот фиолетовый, например - вообще непонятно, что ожидать. Всякое бывало. Но главное - уметь свечения правильно растолковывать. От всякого уберечься тогда можно...

Настроение сейчас - в эскапизм ухожу...

Нас завсегда и нигде не любят, такая уж у нас, значит, карма, или что там бывает в это время суток. Первым делом брешь безопасности пробивают. На глазок, не целясь особо. Сначала вообще не больно, ну как комарик укусил, или другая мелкая насекомая нечисть. А потом смотришь - пятно на груди. Редко когда красное, все больше синее, зеленое, оранжевое, даже радужные встречались. И вытекает себе в сыру землю...
Сначала, глядишь, и не страшно. Течет себе и течет, только одежду, может, марает. Но вдруг жуть берет, страшная жуть. И мечешься, и скулишь, как пес в горящем доме, и страшно оно, страшно очень... Ничто уже безопасно не будет, везде ледяной волной палят. И снова, и снова...
Палят в нас, хоть все уже и вытекло. Пробита брешь безопасности.Мы пусты уже. Ну а эти смотрят. В глазах ничего, будто они вытекли, а не мы.

Настроение сейчас - ржу немного...

Вся-то жизнь проходит. И карусель вертится. А я стою и думаю: то ли билет взять, то ли так вскочить на вот эту белую лошадку, и помчаться себе. А может, мне и так хорошо. Эти наивные люди на карусели думают, что несутся вперед, а на деле просто по кругу. Я-то знаю,мне отсюда как пассивному наблюдателю виднее. Но при чем здесь я? Мне не особо нравится здесь стоять, в этом сегодня: холодно и голова болит от размытостей всяких. То ли дело вчера - еще ни о чем не задумывалась, все родные мои, хорошие существа рядом бывали. Или завтра: я уже не буду ни о чем задумываться, куплю сюда билет, или взорву карусель. А сейчас... избави нас боже от этого "сейчас". Настоящее время бывает просто невыносимо.
Я консерватор. Работа у меня такая: консервировать особо удачные мгновения и дни. Как фотографии на "мыльницу". Все эти отвязные дожди, красивые снегопады, разговоры на теплых трубах за бутылками фруктового пива - все это плотно запечатывается по баночкам, и на полку. До лучших времен. Потом открываешь тушенку воспоминаний, глядишь - а вот он, этот день, когда мы танцевали джигу в метро. А вот, смотрите-ка, вон тот, например - променад по Арбату. Вот маленькая баночка, казалось бы, ничего особенного, но важнее ничего нет - тут мне сказали, что писатель я отличный, и человек хороший, и любят меня. А потом оставили на подушке марципан и пять мандаринов - мол, поправляйся поскорее, без тебя не жизнь. Теперь по иному все, но консервы помнят, как все было тогда. Прямо точь-в-точь, как вино из одуванчиков в кетчупных бутылках.
Стоп, снято! Законсервировано, законсервировано и это мгновение! Понадобится для потомков. Я поворачиваюсь, ухожу от карусели. Где-то в лесу ложусь под елку, кутаясь в пуховик. Падает снег. Все замело. А Рождество на теплых лапах крадется в мой ласковый вечерний город.