Это цитата сообщения Филофоб Оригинальное сообщение

Приключения Бураттини в стране поляков, или Кредитные монеты Речи Посполитой

[показать]"Крекс, пекс фекс" от Боратини, или опыт честного отъема денег.
Потрясающее финансовое мошенничество со стороны власти имело место в правление Яна Казимира (1648-1668).

В середине XVII в. в денежной системе Речи Посполитой царил хаос. Неудачные реформы, проведенные королем Яном Казимиром, война под предводительством Богдана Хмельницкого и последующая война с Россией и Швецией, огромные долги перед армией — все это вконец расшатало экономическое и денежное хозяйство государства. И тут буквально спасителем явился итальянец по имени Тит Ливий Боратини (Бураттини), занимавший должность королевского секретаря и арендовавший Краковский монетный двор.
Он предложил массовую эмиссию медных солидов, названных современниками по его имени — «боратинки». Реальная стоимость этих неполноценных денег составляла 15% от официальной. В 1659 г. Боратини заключил соглашениес правительством, по которому обязался выпустить 180 млн. медных солидов приравненных к 1/3 серебряного гроша,но имевших гораздо меньшую реальную стоимость: фунт меди (2 гривны) стоил 15 грошей, или 45 солидов, но из него чеканили300 солидов. Из этих 300 монет 171 штука шла в казну, 45 — на оплату сырья, а 84 — на производственные расходы, жалованье монетчикам и в доход арендатора монетного двора. Новые солиды весили около 1,35 г, имели диаметр 16 мми чеканились в г. Уяздове близ Варшавы, Кракове, Бресте и Каунасе в 1659–68 годах. Полагают, что на внешний вид солида большое влияние оказала шотландская монета в 2 пенни (торнер), которая появилась на рынке Речи Посполитой в 40-е годыXVII века вместе с эмигрантами-шотландцами.

Dalej

[178x300]
Мы ехали в Михново в день, когда бушевала метель. Дорога была занесена и дважды нам приходилось выходить из машины, чтобы проехать сложные места. Кругом поля, белая пустота, деревеньки чернеющие за деревьями. Михново спрятано от мира. Да и мир словно бы чурается этого места - не спешит протягивать сюда провода интернета, волны радио и мобильной связи.
Это первое впечатление навсегда оставило во мне ощущение, что попасть в Михново не так просто. Ощущается это еще и потому, что особый устав общины определяет особое отношение к интересу извне. И, хотя богомольцев в Михново всегда много, здесь не место праздности, сюда не возят туристов и паломников автобусами. Это место уединения и строгости, молитвенной и аскетической. Приходят сюда многие, привлекаемые высотой подвига, но остаются не все - те только, чья душа действительно ищет отречения от суетности мирской жизни. "Романтика" неофитства не найдет здесь места. И вместе с тем Михново - вовсе не монастырь. Не монахи живут здесь, а миряне. Многие в браке, с детьми. Живут просто и строго, без изысков.
Такие "белые" общины существовали в Русской Церкви до революции в нескольких местах. Сегодня осталась только одна. Принимавшие нас в Михново от интервью отказались. Беседа была краткой, несмотря на то, что о встрече договорено было заранее. Но строгость такая понятна - заложена она в самой идее михновской общины. Встреча наша состоялась, состоялось прикосновение к святыне. Не было только ничего лишнего - ни многословия, ни столь присущей миру нескромности.
В маленькой уютной трапезной на столе - плоды трудов михновских жителей: яблоки, овощи. Всё удивительно вкусно, не взирая на простоту предложенной нам трапезы. Старые деревянные дома, в которых живут общинники, кажется, пахнут этими яблоками и огурцами, поскрипывают половицами. За окнами – знаменитая михновская аллейка, ведущая к церкви. Рядом погост и построенная в 1940 г. Понтиевская часовня-усыпальница. Название – про имени похороненного здесь человека
Вот он внимательно смотрит на нас со старой фотографии на стене трапезной - отец Понтий Рупышев. Личность удивительной судьбы и удивительной духовной силы. Это понимаешь, когда читаешь его заметки, касающиеся различных сторон духовной жизни. Глубокие, хорошим, ясным языком написанные богословские размышления - как отточенные скрижали, запечатлевшие и личную веру, опыт священника и судьбы Церкви 20 столетия.
Вспоминаю все, что читал об этом человеке. Основатель михновской общины - наш земляк, родившийся в белорусских Ошмянах в 1877 году. Мальчика нарекли редким, непривычным именем Понтий по святцам, так как все были уверены, что недоношенный, слабый ребенок не выживет. Но Господь даровал ему долгую жизнь, хотя болезни не раз подтачивали и без того слабое здоровье. И каждый раз чудо промысла божия спасало батюшку от, казалось, неизбежной смерти.
Юность Понтия прошла в Вильно. Серьезные духовные искания влекли на путь монашеского служения, но по воле родителей молодой человек поступает в московский университет. Тяжелая болезнь прерывает его учебу, которую он продолжает уже в Петербурге, послужив перед тем псаломщком, совершив паломничество в несколько обителей. Неисповедимы пути Господни- в 1901 г. Понтий Рупышев, оставив учебу на историко-фолософском факультете санкт-петербургского университета, блестяще сдает экзамены при Виленской духовной семинарии. В том же году он женится на Зинаиде Дамаскиной, рукополагается в священники и начинает служение в Мариинской церкви г. Вилейка. В 1901-1911 о. Понтий трудится в Бобруйске и Могилеве в качестве законоучителя гимназий. В 1911 г. назначается пресвитером российского военного и морского духовенства, флагманским священником 2-й минной дивизии Балтийского флота. В этот период его жизни крепнет связь со св. Иоанном Кроштадтским, который благословил Понтия на священство и становится поистине духовным отцом молодого пастыря. Революция 1917 г. застала о. Понтия в Гельсингфорсе (Хельсинки). В 1919 г. он с семьей переезжает в Петроград. Через короткое время о. Понтий вынужден был тайно бежать из города, спасаясь от ареста, о котором его предупредили верные люди. Он решает пробираться в Двинск (Даугавпилс), где его принимает преосвященный Иннокентий, епископ Полоцкий и Витебский, назначая настоятелем двинского Александро-Невского собора. По дороге в Двинск от ареста большевиками батюшку спасло чудо, свидетелями которого стали многие люди - во время облавы в поезде лишь у одного о. Понтия никто не спросил документов, как будто он был пустым местом...
В Двинске, возле которого продолжались боевые действия, о. Понтий прослужил недолго, в скором времени получив настоятельство в Троках (Тракае) а затем в Александро-Невской церкви г. Вильно, оказавшемся в то время в составе Польши. Отсюда в 1921 г. он переводится в имение Мереч-Михновское в 30 верстах от Вильны, уступив Читать далее...

Наткнулся на свой старый блог. Давно уже я его забросил. Наверное, стал другим человеком за то время, которое прошло - таким наивным показалось то, о чём писал, к примеру, в 2007 - м. Сейчас нет того искреннего интереса к жизни, который был тогда. Исчезла радость от книг, фильмов. Желание делиться чем-то в интернете с незнакомыми, в принципе людьми. Но это был непростой период для меня - время неудавшейся личной жизни и "карьеры", переосмысления очень многого. Последнее время чувствую, что период этот если и не закончился, то всё-таки должен закончиться. Иначе будет совсем плохо))) И в общем, есть о чём писать иногда, даже для себя, для памяти. Есть планы и радостные события которые, не смотря ни на что, всё же происходят. А дневник, который я полистал сегодня, вызвал ностальгическое и тёплое чувство по самому себе шестилетней давности...

[231x315]
Моше Соломонович Кульбак родился в Беларуси, в Сморгони, 20 марта 1896 года, а по ивритским источникам - 5 апреля 1896 года, на исходе праздника Песах. Отец его был младшим среди 17 братьев. И дед, и бабушка, и все дядья работали смолокурами, плотовщиками, кожевниками. Каких только профессий там не было - крепкая порода - волею поэта и прозаика они дожили до наших дней и, как живые, сходят со страниц его книг. Он учился в нескольких ешивах, в том числе и в Воложине, где до него учился поэт Хаим-Нахман Бялик. Жил в Минске, Ковно, Вильне, Берлине. Как и Бялик когда-то, ещё в Воложинской ешиве он пристрастился к чтению "подпольной" русской классики, но отлично знал и Танах, и Талмуд, и притчи, и сказания о жизни еврейских мудрецов и пророков, еврейскую философию и мистику, а потом увлёкся и западной литературой и театром. Читал и Аристотеля и древнекитайского философа Лао Цзы, был влюблён в Генриха Гейне и Поля Верхарна.
Уехав из Минска в 1919-м, вернулся в Беларусь только в 1928 году и уже очень популярным поэтом. Из Вильны его провожали как классика: "Вильна теряет поэта... пусто станет в Вильне. Как мы восполним этот пробел?" - писала газета "Вильнер тог". О ком ещё так говорили и писали при жизни? И переводить его будут с любовью - Семён Липкин, Юлия Нейман, Рахель Баумволь, Юлиус Телесин, Р.Моран... Поэт об этом не узнает... Он не узнает многого - ни хорошего, ни плохого - он уйдёт из жизни в 41 год. Он не узнал, что 5 ноября 1937 года, вскоре после того как его осудили, арестовали и его жену, Зельду, а детей - и старшего 11-летнего Элю, и младшую 3-летнюю Раю - разбросали по детдомам. И она, его Зельда, хоть и прожила ещё целую жизнь, до 1973 года, так и не узнала ни как, ни когда и ни где он погиб. После 8 лет ссылки и ещё года на поселении, она вернулась в Беларусь и, преодолевая страх, стала добиваться истины, каких-нибудь документов, добралась даже до Москвы и там ей цинично бросили: "Июль 40-го Вас устраивает?" Что она ответила? Молча кивнула. Да, её устраивало. Хоть какая-то определённость. И во все книги и энциклопедии вошла эта дата смерти - 1940 год, иногда, правда, под вопросом.
был арестован 11 сентября 1937 года, 28 октября как "член контрреволюционной троцкитско-террористической организации" и за "связь с польскими разведорганами" приговорён к растрелу с конфискацией имущества. Расстрелян 29 октября 1937 года.





Роман, написанный в 1931 году, повествует о патриархальной еврейской семье, чьи вековые корни оказались перерублены революцией. Старшее поколение перемены застали врасплох, и оно не смогло приспособиться к новой жизни, молодые же с наивной верой в светлое будущее вступили в ряды строителей социализма. «Зелменяне» были приняты еврейской пролетарской критикой крайне недоброжелательно.

Сам (1896—1937) встретил революцию с надеждой. Он был автором стихов, романов и пьес на идише, много преподавал и переводил (в частности, перевел на идиш "Ревизора" Гоголя).
В конце 1937 года писатель был репрессирован как «враг народа» и расстрелян. Роман «Зелменяне» вышел на русском языке первый и единственный раз в 1960 году, после реабилитации его автора. Ниже - отрывок из романа. Рекомендую эту книгу всем - иронично-весёлое, необычайно захватывающее чтение.Читать далее...

***

Креолка Жозефина
на берегу океана
у раскрытого окна
видит дельфина
она одна
Спит Франция
ее грация -
Буссенар и Верн
но один Жозефине верен
он. И терзает ветер
взглядом сфинкса
его треуголку.

Это цитата сообщения ell_BAGIRA Оригинальное сообщение

Герман Геринг - прототип Карлсона?

[450x338]

Мало кому известно о том, что Астрид Линдгрен, автор знаменитого “Карлсона” в 30-е 40-е годы состояла в ультраправой партии Nationalsocialistiska Arbetarpartiet, Шведском варианте немецкой НСДАП, а сам персонаж буквально списан со второго человека в Третьем Рейхе, Германа Геринга, с которым у Линдгрен были дружеские отношения.

Читать далее...

Это цитата сообщения leeloo_l Оригинальное сообщение

правдивая картинка

[показать]

След в след деревьев ветви раздвигая
давно и всем знакомые слова
по-новому читаю,слышу,чувствую
иначе улыбаюсь,говорю,дышу
озябшую протягивая душу
как храм в ладони грек-донатор
и снова вижу океан до дна
всех рыб и тварей в иле рыхлом сна...

Это цитата сообщения ПростоБелка Оригинальное сообщение

Всем детям 60х-80х годов посвящается...

аааааааа
я помню некоторые вещи.....
[700x525]



[700x525]

[700x525]

[700x525]



[700x525]

[700x525]



[700x525]



[700x525]

[700x525]



[700x525]



[700x525]

[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



[700x525]



Читать далее...

Отрывок из творения Мелетия Смотрицкого в переводе на современный русский язык.

Фринос
Из „Раздела II, в котором содержится увещевание сыну Восточной
церкви, покинувшему ее вместе с другими
... Взглянем теперь на посвященных ими священников и на дове-ренных им овечек. Пока есть время, поговорим с тобою и с ним, чтобы потом не испытывать, нам срама за нашу беспечность перед отцом и не быть лишенными вечного блаженства, не быть обреченными на вечные мучения. А поэтому каждому из братьев, верному и справедливому судье, следует сначала рассчитаться со своей совестью, прежде чем приступить к суду над другими, чтобы ему не сказали: «Врач, исцели самого себя, на-ставник, выучи сначала сам себя». Потому и ты, сын мой, сначала самраскайся, допроси и осуди самого себя, смело встань и безо всякого при-творства примирись с Отцом своим, открой перед ним раны своего серд-ца, и Он исцелит тебя. Поскорее возвращайся к братьям своим, с ласко-вым лицом и искренним сердцем скажи: «Я не стыжусь, братья, передвами признаться в том, в чем я оскорбил моего Бога. Я не стыжусь передвами, собратья, пастыри, признать, преступления, которыми я разгневалОтца своего, зная, что лучше мне признать их перед вами немногими, чемперед всем миром и ангелами Божьими быть посрамленным и лишеннымвечной жизни. Я — отравленная соль, я — погасшее светило. Я — не-брежный учитель, наемник, а не пастырь. Я отдал овец своего Отца в не-обычную овчарню, а не защитил смело их от хищных волков» [...].
Где науки, которыми бы слушатели приучались к Божьей боязни илюбви к своему ближнему? Где и другие добродетели, исходящие из моихвласти и старшинства? Где богоприятное устройство монастырей, подо-бающее церкви украшение? Ибо то, что полагалось по моим пастырскимобязанностям, я обратил в свою пользу или, скорее, на излишества(заботясь не о духовной пользе доверенного мне стада, а наполняя своисундуки, шкатулки и подвалы), забрав себе, вопреки обычаю и канонамсвятых отцов, несколько духовных должностей и захватив у церквей имонастырей древние пожалования [...]. Что же еще сказать о монастырях,подчиненных моей власти? В них монахи самовольно нарушили уставы своих святых предков, растоптали их и повергли в прах, так что ничего неосталось от древней набожности в молитвах и постах, в труде и изученииСвятого Писания. Горе мне, пастырю, ибо обо всем этом разгуле я должен отдать отчет своему Господу в день Страшного суда.
Вот таким образом, сын мой, осудив самого себя и сознавшись сми-ренно перед справедливым Судьей в своих ошибках, смело и невзирая налица, наставляя своих братьев, спроси: «Признайте и вы, отцы и братья,не творится ли с вами то же самое, что со мной? Разве не такими женегодными поступками на доверенных вам должностях вы пришли к тако-му же бесславию? Кто из вас принесет своему Господу доверенный та-лант удвоенным? Все мы одинаково впрягли себя в одно ярмо беспечно-сти, все мы в том же болоте утонули. Братья, покаемся и накажем самисебя раньше, чем будем вызваны на суд: сначала вымолим снисхождениеу Судьи, прежде чем по справедливому его закону за наши дела будемпреданы вечному позору. А осудив самих себя, посмотрим и на рукопо-ложенных священников, которых мы рассеяли по всей русской земле, какмоль, грызущую невинные души, незрелых мальчишек и невежд, нахалов,необычайных грубиянов и мерзких обжор, бесстыдных пустомель, занос-чивых умников, безнаказанных пьяниц, упорствующих псаломщиков(ocietnych rybaltow), разгульных бродяг, легкомысленных вертопрахов, бо-язливых шмелей, надутых болтунов, равнодушных льстецов, безбожных ипроклятых торгашей святостями, ненасытных обжор, слепых вождей, без-заботных отцов, бесчувственных пастырей, развратных священников, не-умелых наставников, подозрительных проповедников, несправедливых су-дей, лицемерных фарисеев, хитрых иуд, адских богохульников, которых поих годам больше привлекают детские игры и другие пустяки, нежели чте-ние Священного Писания. Они прытки не к наукам, а к своеволию. Ониболее способны к кабацким попойкам и к вытряхиванию тузов, нежели ктщательному соблюдению церковных правил.
По закону блаженных отцов, лиц, не достигших тридцати лет, не при-нимали в число священников, а мы, своевольники Симоновы, иного пятна-дцатилетнего допускаем. Всем известно, что у некоторых еще материнскоемолоко на губах не обсохло, а мы их сделали отцами вопреки приличию;они еще не научились читать по слогам, а мы их уже послали для пропове-ди Божьего Слова; они еще никогда не управляли своими домами, а мы имуже поручили церковную должность. А разве мы, братья, нашим безрас-судным рукоположением (из-за ничтожного золота) не являемся участника-ми чужих грехов? Несомненно. О презренная жадность, как ты смеешьвластвовать над теми, кто решил жить в бедности? О всесильное серебро,каким образом ты можешь садиться даже на шеи духовных лиц? Из-засвоей постоянной жадности мы довели тебя, нашу мать, Христову избран-ницу, до столь острой и большой опасности, до столь большого оскорбления и светского позора тем, что Читать далее...

[190x227]
Давно хотел написать об одной из интереснейших личностей истории Великого Княжества Литовского - архиепископе Мелетии Смотрицком. Меня всегда поражали такие судьбы - соединяющие в себе и высоту постижения веры, и глубину отречения от нее. Судьба этого человека – словно отражение судьбы всей многострадальной белорусской земли, испытавшей на рубеже 16 и 17 столетий тяжелый удар церковного раскола – Брестской церковной унии. Мне кажется, что личная трагедия владыки Мелетия неотделима от трагедии всего народа, но так же, как Белая Русь пронесла православную веру через все испытания и скорби, проповедь Мелетия (Смотрицкого) и сегодня сохраняет искренность и остроту.
Имя Смотрицкого в наши дни к сожалению, редко отожествляется с Беларусью. В трудах отечественных и зарубежных историков, он именуется «украинским», либо «южно-русским ученым и церковным деятелем», хотя большая часть его жизни прошла именно на территории современной Беларуси. Причина тому – место рождения Смотрицкого, его связь с культурой не только Белой Руси, но всего многонационального Великого Княжества Литовского.
Мелетий (в миру Максим) Смотрицкий родился в 1577 г. в местечке Смотрич (теперь в Дунавецком районе Хмельницкой области), родовом имении своих предков, в семье каменецкого городского писаря Герасима Смотрицкого.
Детство и юность Максима тесно связаны со знаменитой Острожской академией, основанной князем Константином Острожским, одним из немногих защитников православной веры, подвергавшейся в то время в Великом Княжестве Литовском притеснениям. Это было трудное время для православных – всего несколько лет оставалось до унии 1596 г, до открытых гонений на веру. В Острожской академии собрались лучшие преподаватели, ученые-богословы, пользовавшиеся покровительством князя Константина. Одним из них был и Герасим Смотрицкий, автор предисловия знаменитой Острожской Библии 1581 г.
Благодаря отцу Максим получил блестящее по тем временам образование. Наставником молодого человека стал ученый грек Кирилл Лукарис, будущий патриарх Константинопольский. Заметив талант юноши к наукам, князь Константин Острожский в 1594 г. отправляет его в иезуитскую коллегию в столичную Вильну. В то время там имели право обучаться не только католики, но и православные. И Максим, познакомившись с католической ученостью, еще больше укрепляется в вере отцов и дедов. Блестяще окончив философский факультет коллегии, он начинает преподавать в православных братских школах, где получает известность благодаря своей образованности.
В 1600 г. двадцатитрехлетнего богослова приглашает к себе на службу князь Богдан Соломорецкий. Максим Смотрицкий становится наставником и личным секретарем его сына, подолгу живет в имениях князя в Соломоречье возле Минска и Баркулабово на могилевщине. Пользуясь покровительством князя, Смотрицкий на протяжении нескольких лет продолжает образование в Европе: слушает лекции в университетах Лейпцига, Нюрнберга, Виттенберга (где преподавал Лютер, что дает Смотрицкому возможность познакомиться с учением протестантизма); много путешествует по Германии, Силезии. Очевидно, в это же время он получает степень доктора медицины. Вернувшись на родину и поселившись в Соломоречье возле Минска, Смотрицкий сталкивается с разгулом гонений на Православную Церковь со стороны униатов. Он был поражен открывшимися ему переменами. Всего за несколько лет существования унии Православная Церковь оказалась лишенной не только своих монастырей и храмов, но и всех прав, поставленной вне закона.
С горячей верой Смотрицкий решает посвятить себя защите гонимого православия. Около 1608 года он отправился в Виленское православное братство при монастыре Святой Троицы, где в то время находился один из центров оппозиции наступающей унии. В 1610 г. под псевдонимом Феофила Орфолога он издает талантливо и горячо написанное полемическое сочинение против униатов: "Фринос, или плач Восточной Церкви, с объяснением догматов веры".
В центре этого произведения читатель видит образ страдающей православной Матери-Церкви. В аллегорической форме Смотрицкий говорит о трагической судьбе простого народа, плачущего от бессилия в неравной борьбе с униатами, раскрывает противоречия в жизни Церкви в Речи Посополитой, которые привели к возникновению унии, увещевает верных и клеймит грешников.
"Фринос" имел огромный успех. Смотрицкий снискал уважение среди православных белорусов, увидевших в нем своего защитника. Униатский историк архиепископ Яков (Суша) писал: «К нему, как к оракулу стекались люди со всех сторон».
Смотрицкий продолжает писать. Около 1615 года он издает на польском языке "Трактат об исхождении Святого Духа" и "Палинодию". Силу его слова, мастерство оратора современники сравнивали с даром Иоанна Златоуста. В последующие годы появляются одно за другим новые сочинения Смотрицкого, критикующие унию, полемизирующие с униатскими Читать далее...

Городские сумасшедшие и чудаки Минска: Певица, Мадоныч, Дед и другие
Не могу пройти мимо этой статьи! И про поющю хвалу господу Даму с Комаровки и про знаменитого конролёра и про Деда Казимира.

Яркие и странные персонажи наполняют улицы нашего города, их необычное и не всегда адекватное поведение становится предметом обсуждений, а они сами - причиной рождения легенд. Городские сумасшедшие, чудаки и фрики - целая социальная прослойка столичного общества, и обозреватель портала www.interfax.by собрала информацию про самых известных представителей этой неоднозначной и неспокойной группы людей.

Певица с Комаровки и Писательница из Центрального

Эту женщину видели, а, особенно, слышали, практически все жители Минска, которые хоть раз бывали на Комаровском рынке - именно там чаще всего она распевает чистым звучным голосом свои госпелы. Видели Певицу и возле ГУМа, и на улице Карла Маркса, и в Малиновке. Дама живописная, никому ничего плохого не делает, и песни у нее христианской направленности. Про нее есть легенда, что она вылечилась от рака и поэтому дала клятву до конца своих дней возносить хвалы Всевышнему. Вторая версия легенды гласит, что женщина была солисткой консерватории, потом у нее что-то повредилось в голове, лечилась в Новинках, а после стала растить свой талант на религиозной почве.
А вот Писательницу из Центрального универсама минчане давно уже не видели. Эта женщина с двумя косичками на голове и ворохом разных пакетов и сумок раньше постоянно сидела и записывала что-то в тетрадочку. Кто-то говорит, что она действительно раньше была поэтессой, а кто-то - что была доктором наук и повредилась умом на почве математики - никак не могла решить какую-то сложную задачу.
Дима Мадоныч
Этого колоритного персонажа знали и помнят многие. Мадоныч - парнишка, которого на самом деле звали Дима Михайлов, лет десять назад был знаком завсегдатаям Паниковки и Парка Горького, где постоянно устраивал «театр одного актера», танцевал (кстати - неплохо, был выпускником хореографического училища), пародируя Мадонну, Майкла Джексона, Шуру, подражал голосам знаменитостей. На Шуру Мадоныч походил и внешне - у парня с выкрашенными в белый цвет волосами не было передних зубов, которые ему повыбивали за принадлежность к сексуальным меньшинствам другие парковые завсегдатаи. Был он вечно пьяным, позитивным и безобидным, даже трогательным.
Потом Мадоныч пропал из людных мест, а позже стало известно, что его убили. Утопили в собственной ванной, а перед этим долго издевались. Убийц не нашли, а, может, и не искали - кому нужны убийцы сироты-гея, которого собственные, вполне обеспеченные, родители, пока были живы, били и сдавали в дурдом, чтобы «вылечить» от гомосексуальности.
Каратист сотоварищи
Опрятно одетый мужчина, щуплый, невысокого роста, появляется в разных местах города, чаще в центре, и начинает выделывать пассы руками и ногами в стиле Брюса Ли - вроде как тренируется, но ни места, выбранные для выступлений, ни вид самого «спортсмена» не наводят на мысли о здоровом времяпрепровождении. Слухи утверждают, что каратист - в прошлом художник, учился в Академии искусств и уже там сражался с липами во дворе.
Мужчина в округе универсама «Таллин» со всеми прохожими радостно здоровается, машет рукой, хлопает по плечу - добрый, позитивный человек, у которого что-то разладилось в голове. Есть легенда, что у него во время афганской кампании оба сына погибли в один день. Другая легенда гласит, что в автокатастрофе от потерял всю семью - вот и повредилось что-то от горя.
Многие помнят глухонемую женщину, которая продавала возле ГУМа и в районе Комаровки воздушные шарики.
А некоторые до сих пор вздрагивают при упоминании Крикуньи, которая любила проводить время у пешеходного перехода возле магазина «Спорттовары» на Сурганова. Она сначала спокойно стояла в толпе ожидающих зеленого света пешеходов, а потом начинала внезапно визжать, кричать, плеваться, бросаться в стороны - люди реально пугались, особенно дети. Можно было сердечный приступ получить от ее воплей.
Призрак коммунизма
В алом пальто, берете и с огромным красным флагом - вы можете увидеть ее во все советские праздники, истово марширующей в одиночестве по городу. Говорят, она - сталинская детдомовка по фамилии Коллонтай, которая так и не нашла связей с реальностью. Старушка до сих пор живет в славном советском прошлом и всячески его пропагандирует тем, кто решится с ней заговорить. Ходят слухи, что некоторые минчане бросили пить благодаря тому, что увидели на минских улицах эту бабульку с красным флагом.
Усатый контролер и Мальвина в метро
Раньше каждый житель Минска, пользовавшийся метро, знал невысокого усатого человека, который десять лет был самым строгим и принципиальным контролером в мире. Тогда еще студенты и пенсионеры пользовались льготами, и при компостировании льготного талончика требовалось обязательно предъявить студенческий билет или пенсионное удостоверение. Многие об этом случайно или специально забывали, но с усатым контролером Читать далее...

[333x450]
ПАМЯТЬ 19 МАРТА/1 АПРЕЛЯ

Праведная София была последней представительницей славного рода князей Слуцких и Копыльских, потомков великого князя Ольгерда.
Княжна София родилась в 1586 году. Отец ее - Юрий Юрьевич – помнил отцовский завет хранить православную веру, был щедрым жертвователем для монастырей и храмов Младшие же его братья Ян - Симеон и Александр под влиянием иезуитов перешли в католичество. После того, как Великое Княжество Литовское заключило унию с Польшей и по указу короля православные шляхтичи потеряли право занимать государственные должности, подобные измены стали распространенным явлением.
Мать Софии скончалась, когда девочке не было еще и года, а вскоре умер и отец. Осиротев, София стала богатой наследницей: ей досталась третья часть родового состояния. Когда же смерть нашла и бездетных братьев князя Юрия, к юной Софии перешли все остальные владения рода Олельковичей. Она стала самой богатой невестой в Речи Посполитой. В сторону богатства Слуцкой княжны стали устремляться взоры знатных женихов. София была взята под опеку семьей Ходкевичей которые приходились ей родственниками.
Заботясь о Софии, Ходкевичи преследовали и свои корыстные цели. Будучи должниками могущественных Радзивиллов, они решили выплатить свои долги из приданного малолетней княжны. В 1594 г. между Юрием Ходкевичем, опекуном Софии и Кшиштофом Радзивиллом, гетманом Великого Княжества Литовского было заключено соглашение о бракосочетании его сына Януша Радзивилла с Софией. Но братья Иеронима Александр и Кароль стали протестовать против брака. Они воззвали к христианской совести брата и взяли с него обещание, что без их воли он не выдаст Софию замуж за князя Януша.
Узнав об этом, князь Радзивилл потребовал от Иеронима Ходкевича уплатить долг. Дело передали в Виленский трибунал, который постановил, что Иероним Ходкевич должен уплатить огромную сумму - 100 000 грошей. Суд признал, что Софию можно и следует выдать за Януша под угрозой выплаты тройной неустойки. Князь Иероним отказался. Тогда разгневанный Раззивилл начал собирать войско, чтобы войной отправиться на Слуцк и силой захватить неправедное богатство…
София Юрьевна неустанно молила Бога остановить неминуемое кровопролитие, невольной причиной которого она стала. Перед угрозой войны даже сам король отправил послов, призывая стороны к миру. Все православное духовенство Слуцка пребывало в посте и молитве.
И Господь не попустил бессмысленного кровопролития. В последнее мгновение было достигнуто соглашение о том, что Радзивиллы, в обмен на согласие княжны, оставляют любые денежные претензии.
Между тем опекуны подталкивали княжну принять католичество. Но вера ее предков была для Софии самым главным и значимым, что оставалось у нее в наследие от отца. Она решительно отказалась изменить православию. Более того, София настаивала на том, чтобы дети от будущего брака были крещены в Православной Церкви и воспитывались как православные. Это было нерушимым условием четырнадцатилетней княжны при вступлении в брак. Для князя Януша вопрос вероисповедания оказался не главным. Он послал прошение папе Римскому о разрешении ему вступить в брак с княжной Софией, остающейся в православии. Бракосочетание по православному обряду было совершено 1 октября 1600 г. в день Покрова Пресвятой Богородицы.
Вскоре после свадьбы князь Януш Радзивилл отправился на войну со Швецией, а затем с Москвой. В это время слуцкая княгиня всю любовь свою и заботу излила на утверждение и сохранение православия от возрастающего натиска унии. Это было тяжелое время для Белой Руси. Храмы отдавались в аренду католикам и униатам, которые требовали плату за каждое богослужение. Были запрещены все публичные собрания православных. Крещение, венчание, погребение разрешалось совершать только с разрешения католического ксендза за установленную плату. Хоронить православных разрешалось только ночью, а дети, рожденные от смешанных браков, считались принадлежащими к Католической Церкви.
Княгиня превратила принадлежавший ей Слуцк в твердыню православной веры — единственную во всем крае. София покровительствовала духовенству и слуцким жителям: жертвовала собственноручно вышитые золотом священнические облачения, выделяла средства для постройки храмов, совершала паломничества в церкви во время храмовых празднеств. Верой и любовью ей удалось убедить супруга исходатайствовать у короля грамоту о запрещении в их владениях насильно принуждать православных к унии.
19 марта 1612 г. святая София Слуцкая во время трудных родов преставилась ко Господу. Вместе с ней скончался и ее ребенок. Тело ее было погребено в Свято-Троицком монастыре в Слуцке.
Княгиня София стала почитаться в народе, как святая покровительница женщин, готовящихся стать матерями. Господь прославил святую нетлением мощей и чудотворениями от них.
В 1848 г. в Слуцке свирепствовала холера. По Читать далее...

Bema pamięci żałobny - rapsod

(Cyprian Kamil Norwid)

...Iusiurandum patri datum
usque ad hanc biem ita servavi
- Annibal

I

Czemu, Cieniu, odjeżdżasz, ręce złamawszy na pancerz,
Przy pochodniach, co skrami grają około twych kolan? --
Miecz wawrzynem zielony i gromnic płakaniem dziś polan,
Rwie się sokół i koń twój podrywa stopę jak tancerz.
Wieją, wieją proporce i zawiewają na siebie,
Jak namioty ruchome wojsk koczujących po niebie.
Trąby długie we łkaniu aż się zanoszą, i znaki
Pokłaniają się z góry opuszczonymi skrzydłami,
Jak włóczniami przebite smoki, jaszczury i ptaki...
Jako wiele pomysłów, któreś dościgał włóczniami...

II

Idą panny żałobne: jedne, podnosząc ramiona
Ze snopami wonnymi, które wiatr w górze rozrywa;
Drugie, w konchy zbierając łzę, co się z twarzy odrywa,
Inne, drogi szukając, choć p r z e d w i e k a m i z r o b i o n a...
Inne, tłukąc o ziemię wielkie gliniane naczynia,
Czego klekot w pękaniu jeszcze smętności przyczynia.

III

Chłopcy biją w topory pobłękitniałe od nieba,
W tarcze rude od świateł biją pachołki służebne,
Przeogromna chorągiew, co się wśród dymów koleba,
Włóczni ostrzem o łuki, rzekłbyś, oparta pod-niebne...

IV

Wchodzą w wąwóz i toną... wychodzą w światło księżyca
I czernieją na niebie, a blask ich zimny omusnął,
I po ostrzach, jak gwiazda spaść nie mogąca, prześwieca,
Chorał ucichł był nagle i znów jak fala wyplusnął...

V

Dalej - dalej - aż kiedy stoczyć się przyjdzie do grobu
I czeluście zobaczym czarne, co czyha za drogą,
K t ó r e a b y p r z e s a d z i ć L u d z k o ś ć n i e z n a j d z i e s p o s o b u,
Włócznią twego rumaka zeprzem, jak starą ostrogą...

VI

I powleczem korowód, smęcąc ujęte snem grody,
W bramy bijąc urnami, gwizdając w szczerby toporów,
Aż się mury Jerycha porozwalają jak kłody,
Serca zmdlałe ocucą - pleśń z oczu zgarną narody...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Dalej - dalej - -

{more}

Циприан Норвид
Памяти Бема Траурная рапсодия

Клятву, данную отцу, я хранил по сей день.
Ганнибал

Тень, почему уезжаешь, руки вскинув на панцирь,
В факельном свете, играющем искрами у твоих колен?
Меч твой пойман зеленью лавра и молний стенаньями в плен
Рвется сокол, и конь твой гарцует как в танце.
Плещут, плещут знамена, переплетаясь в беге,
Как шатры на ветру в войсках, кочующих в небе.
Трубы длинные лают с надрывом и флагов лица
Склоняются вниз опадающими крылами
Как пробитые пикой драконы, змеи и птицы
Словно тысяча мыслей, что ты воплотил делами.

Идут плакальщицы: кто, заломивши руки,
Со снопами пахучими, и ветер их вырывает
Кто - в ладонь собирая слёзы, от лица отрывая
кто - дороги ища, на столетнем истертом бруке
кто - бросая на землю большие сосуды из глины
этот грохот их стон еще более делает длинным

Слуги бьют топорами, иссиня-стальными от неба,
Оруженосцы в щиты колотят, щиты от всполохов ржавы
И огромное знамя, что средь дыма парчу колеблет
Острие выше туч возносит, будто небо стремясь удержать…

Входят в ущелье и тонут… выходят под яркий месяц
И чернеют на небе, где свет их холодный коснулся
За вершинами, как звезда, что упасть не может, чуть светит
Хор умолк внезапно и снова волной всплеснулся…

Дальше – дальше – когда придется сойтись у гроба
И увидеть черную пасть могилы за той дорогой
Что ничто живое пройти никогда не смогло бы
осадим скакуна твоего, острой шпорой строго

И повлечем хоровод, задевая объятые сном могилы,
Свистя зазубренными топорами, урнами бия в ворота,
Так, чтобы стены Иерихона рухнули, прогнив,
Сердца, оживая, забьются – с глаз сметут пелену народы…

Дальше – дальше –

1850

Смотря телевизор и читая белорусскую официальную прессу, этой осенью я все больше убеждался, что никаких эпидемий атипичных гриппов в нашей стране нет. Более того - вся шиза с очередями в аптеки и людьми в масках на улицах это подлые происки фармацевтов-дельцов - искателей наживы. Убеждался я в этом до тех пор, пока злобное хрюкание не донеслось и до моего растущего (не знаю в какую сторону) организма. Началось все с того, что я заехал в гости к девушке в общагу академии наук. Заехал, прилёг перед телевизором и смог встать только через четыре дня. Температура подскочила 40 - 41 и было все как в фильмах про добрых молодцев, раненых в бою, которых выхаживают заботливые красавицы - лихорадка, озноб, бред и так далее. Скрутило меня так, как в жизни не скручивало. Плюс полное отсутсвтвие аппетита ( ничего не ел пять дней вообще - просто не мог, еда казалась отвратительной на вкус) и все симптомы гриппа. Вызвали скорую - прописали таблетки, сбили температуру, поставили диагноз ОРВИ с бронхитом. Порекомендовали сделать снимок, если участковый даст направление. Ок, вызвали участкового. Век не забуду эту милую женщину предпенсионного возраста. Она на меня смотрела, как на идиота "Молодой человек - температура это же хорошо! Организм борется! И чем выше температура. тем лучше". Я готов был с ней согласиться, но мягко попытался доказать, что замечательная температура 40 градусов у меня не сбивается и помимо всего мне как-то уж слишком плохо. В ответ я получил вместо направления на флюрографию совет потерпеть несколько дней - "все само нормализуется". Ок, стал терпеть. На пятый день температура спала до 37,5 и я, шатаясь, поехал домой. Вроде стало полегче, но ужасная слабость валила с ног. Слегли все соседи и друзья - все, кто со мной контактировал в эти дни. И я пополз в поликлинику (уже к другой врачихе, конечно - по месту жительства). Она меня послушала - "все отлично, хрипов нет, поправляйтесь, все будет хорошо". Но я продолжал чувствовать, что не все хорошо. и снова пополз в поликлинику, где сам попросил сделать мне снимок. Сделали. Конечно же - все это время я "терпел" и "поправлялся" с конкретной пневмонией. То, как я лёг в больницу и провел там 18 дней - отдельная история. В общей же сложности я провалялся в постели 27 дней. Я уверен, что перенес некий "испанский" грипп с осложнением, несмотря на расплывчатый диагноз "общее заболевание", записанный в больничном после выхода из шпиталя. Людей с аналогичным моему течением болезни в больнице было 70%. Я слышал и про летальные исходы. Сейчас, слава Богу, эта эпидемия пошла на спад, хотя несколько моих знакомых еще лежат в больницах. Я, слава Богу жив остался, о чем и хотел, в первую очередь, всем сообщить

Дождливым летом 1812 года на площади небольшого белорусского местечка, перед костелом стояли двое. Один – в длинном монашеском хабите, холеные руки с настоятельским перстнем прячутся в рукава, заостренные черты лица деланным смирением отвлекают внимание от лиц братии и мещан, толпящихся поодаль. Серый походный мундир другого резко контрастирует с пышными киверами офицеров свиты. Императорский экипаж подан. Пора ехать. В наступившем молчании человек в сером мундире последний раз поднимает взгляд на башни костела и устало усмехаясь, говорит настоятелю: «Жаль, что я не могу взять этот храм с собой в Париж. Собору Нотр-Дам было бы не стыдно соседствовать с ним».

Такие слова Наполеона Бонапарта сохранила для нас история. 18 июля 1812 года император Франции, двигаясь по дороге из Вильно в Полоцк, прибыл со своим штабом в местечко Глубокое. Наполеон попал в грозу. Дороги оказались непроходимы, пришлось пережидать непогоду в лежавшем на пути французской армии городке.
Император провел в Глубоком десять дней. Настоятель здешнего кармелитского монастыря предоставил ему собственные покои. Бонапарт писал, затем, стоя у окна, подолгу смотрел на безмятежные “le plain de Glubokoje” (глубокские равнины), залитые дождями. Ожидая подхода тяжелой артиллерии, застрявшей где-то на размытых водой дорогах, император составляет знаменитое «Обращение генеральной конфедерации к полякам», с призывом сражаться в составе французской армии. Отметим, что многие представители шляхты видели в Наполеоне освободителя от власти России, в состав которой польские и белорусские земли вошли после раздела Речи Посполитой в 1795 году. И наши земляки действительно встали под знамена французской армии…
Знал ли император, что его отбытие из Глубокого станет первым шагом на пути к концу? И не было ли божьего знамения в этой страшной грозе?.. И может быть не случайно судьба забросила Бонапарта в этот маленький провинциальный городок с огромным и прекрасным собором, напомнившим ему Францию? Кто знает…
[522x698]

Читать далее...

Начиная с весны вожу экскурсантов по городам и весям Белой Руси. Как-то само собой получилось, что в эпоху экономического кризиса, несмотря на упадок интереса к прекрасному (других проблем хватает) этот род деятельности стал для меня основным средством существования. И слава Богу - в общении с теми, кто меня слушает, нахожу много полезного для себя. Не всегда все радужно. Если группа сборная (т.е. люди специально покупают тур, чтобы поехать и увидеть что-нибудь) общение бывает обоюдно приятным и содержательным. Напротив - если поездку организует профсоюз и в путешествие отправляются мужики и тетки, вкалывавшие всю неделю в цеху, они часто бывают весьма агрессивно настроенными по отношению к гиду и водителю, а основным предметом их экскурсионного интереса является взятая с собой бутылка. Это, конечно, случается не всегда, но я неоднократно сталкивался с тем, что вызывает возмущение экскурсантов: что наши предки жили в Литве, что у нас были князья, а в местечках, которым королевскими привилеями было дано Магдебургское право, проживали одни евреи. За отход от "политики партии" (читай - главное достояние истории Беларуси - победа над фашизмом) и прибить могут, честное слово.

Представьте себе картину: Gwad стоит перед костелом, ветер развевает длинные волосы. Перед ним - 45 человек, преимущественно коротко стриженных женщин неопределенного возраста, в штанах чуть ниже колена, в медно-коричневого цвета китайских шлепанцах-босоножках. "Духовность! Культура! История! Здесь был... Здесь не был..." - преодически изрекает Gwad.
Экскурсанты хмуро смотрят ему в глаза. В их позах ощущается лёгкая напряженность и настороженность. "О! А! О Литво, ойчызно моя!" - цитирует Gwad Мицкевича. И слышит как в заднем ряду группы кто-то говорит: "Каўбасы б шчас паесьць".

Случай этот, конечно, смешной. Но реальный. И я вспомнил гениальную повесть Довлатова. Но одновременно это очень страшно. Очень...

Утро. Венеция. Снежная буря.
Книги с твоими именами,свечи...
Но не открыть окно, декабря не коснуться
потому,что холодно очень.
Я позвоню тебе ночью и ты не ответишь,
потому,что в Венеции нет телефона,
и ангел в снегу в самом углу плафона
и я заблудился в переплетении улиц
и будто молитву шепчу
"аспасасфе эн филимати агио аллилуос..."

Это цитата сообщения M0ndschein Оригинальное сообщение



[699x509]
СМОТРИМ>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

Это цитата сообщения zaikazaikoi Оригинальное сообщение

Традиционный черный кофе
[показать]

Необходимые продукты:
кофе молотый - 2 ч. ложки
вода - 300 г

Способ приготовления рецепта:
1 В джезву налейте воду, доведите ее до кипения.2 Снимите джезву с огня, всыпьте молотый кофе, осторожно перемешайте ложкой до образования пены и поставьте на слабый огонь.3 Как только шапка пены поднимется, джезву снимите с огня, влейте 1 чайную ложку холодной воды и сразу же разлейте кофе по чашкам.

Читать далее...