Ты просишь меня, отдать тебе сердце?
В груди лишь осколок на три килогерца,
Внутри есть душа и пакетик желаний,
В руках голова в ней две унции знаний.

Но сердце достать оказалось сложнее.
Когда-то и чувства все были сильнее.
Тогда, как мужчины, мы были мудрее
В любви наши женщины были щедрее.

Сегодня остались хвосты восклицаний
И мерные ложечки наших стенаний.
Меня обошел сей уныния грех.
Я жил в скорлупе, словно грецкий орех.

С осколком любить не смогу я, ты скажешь.
Мое воображение черным замажешь
И руки шнурком из нейлона мне свяжешь,
Хранить отрицанье всего мне прикажешь.

Но сердце мое на осколках мечтаний
Очистит, отмоет от смертных страданий
Иная, живая, родная душа…

Это цитата сообщения Райла_Альварро Оригинальное сообщение

Леди Стерва

В колонках играет - Ольви - Спящий Дракон
Настроение сейчас - Одинокое

"Холодно... Черт возьми, холодно и мокро. Летний дождь намного приятнее осеннего. И теплее..."
Она стояла под деревом, ожидая, когда дождь чуть поутихнет. Хиленькая крона деревца не спасала от холодных капель, что ручейками стекали за шиворот. Ноги уже промокли, куртка тоже... насквозь. Но настроение наоборот было приподнятым. Она с улыбкой наблюдала за очередной каплей, повисшей у нее на носу. И тут почему-то дождь кончился. Странно, ведь в шаге дальше он все так же барабанил по асфальту, а тут... Она не поднимая головы, посмотрела вправо. Рядом стояли черные туфли... мужские. Их владелец держал свой зонтик над ними обоими.
"Интересно. Зонтик, наверное, тоже черный, как и туфли"
Она не торопилась ничего говорить и поднимать взгляд на обладателя новеньких модных черных туфлей. Он начал разговор первым.
- Вам не холодно?
- Нет, - обычный ответ обычному пикаперу обычным тоном обычной стервы.
- Вы промокли, - это было просто утверждение.
- Да, - а зачем говорить больше, если больше нечего сказать.
- Вам одолжить зонт? - голос участливый... довольно приятный, с той идеальной хрипотцой.
- Обойдусь.
- Вы заболеете, - опять утверждение и уверенность в голосе.
- Заболею, - упрямость не позволяет разговор вести нормально.
- Я приду вас лечить.
- Приходите.
- А куда мне прийти?
- Захотите прийти - найдете, - издевка в голосе и ухмылочка любимая по губам.
- Я вас и так еле нашел, - голос запнулся, повисло молчание.

А вот это любопытно. Она медленно начала поднимать свой взгляд. Туфли, уже отмеченные вниманием. Брюки черные. Полы кожаного плаща, короткого, черного. Черная же рубашка, шелковая, три верхних пуговицы расстегнуты, на шее на шнурке небольшой серебряный амулет. Увидев лицо, она сразу же потеряла к нему всякий интерес. Стандартное лицо мальчика-модели: красивые выразительные глазки серого цвета, резко очерченные брови, не слишком выделяющиеся скулы, мужественный подбородок с небольшой ямочкой. Каштановые прямые волосы чуть прикрывали уши, не скрывая простое серебряное колечко в левом ухе. Нет, конечно, он был очень, и даже очень недурен собой, но... Но только такие вот мальчики предпочитают находить себе девочек попроще и потусклее, чтобы они не затмевали собой их мужественную красоту. С такими "моделями" у нее никогда отношения не клеились, ибо сразу же начиналась борьба за первенство у зеркала. Что ж, он наверное еще не рассмотрел ее как следует.

- Значит, найдете еще раз, - взмахом стряхивая с ресниц капельки дождя.
- Конечно, найду, - уверенность в голосе, - но не в этой жизни.
- Ну, вот и договорились, - это утомляло, и она выбралась из-под зонта, собираясь уходить.
- Если вы уйдете, я умру, - спокойный голос заставил остановиться и оглянуться. У него на лице ни тени разочарования или неуверенности, лишь спокойствие.
- Умирайте, - она всегда умела быть безжалостной.
- Но тогда и вы тоже умрете, - серые глаза смотрели на нее с интересом, ожидая реакции.
- Все мы умрем, - тыльной стороной ладошки капельку с носа стирая и ухмыляясь, впрочем, эта ухмылка с ее лица и не сходила.
- Тогда возьмите зонт, - он протянул его ей.

Взгляд глаза в глаза и словно разряд яркий полыхнул между ними. Комок в горле застрял, но отступать и сдавать свои позиции поздно. Не гордость, а упрямство и гордыня взыграли. Она взяла зонт, сложила его, еще раз стряхнула дождь с ресниц, посылая ту редкую открытую и милую улыбку, и, уже поворачиваясь к нему спиной, сказала:
- До встречи... В следующей жизни.

Шаг, еще один... А перед глазами взгляд прощальный его, а в голове слова его, а в душе предчувствие недоброе. Мучительное решение повернуться и оставить телефон всё никак не давалось. Что она теряла? А что получала взамен? А чем рисковала? А пока что можно немного умерить свою стервозность. Она повернулась, чтобы еще раз увидеть эти серые глаза, но...

Резкий визг шин, громкий удар, еще один, звук разбитого стекла, покореженное силой удара железо на дороге, рядом такое же железо, что раньше было автомобилем, и... край черного кожаного плаща, вокруг которого расплывалось и растворялось в лужах алое пятно.
А по щекам то ли капли непрекращающегося дождя, то ли слезы невольные. А в руках закрытый черный зонт.

Она умерла через месяц от воспаления легких...

-Пьеро, как думаешь, она вернется? Я не знаю что думать.
Человек потрепал косматого пса по голове.
-Не знаю что делать. Все уже сказано, все уже вымерено и взвешено. Другой дороги нет, ведь так, Пьеро?
Собака грустно посмотрела на своего хозяина.
-Ну, скажи же ты хоть слово, Пьеро! Расскажи, как там твоя Мальвина. Дай совет, что делать. Ты ведь тоже был романтиком. Ты писал стихи, говорил грустные вещи и ждал, что твоя девочка с голубыми волосами отдаст тебе свое сердце!
Пес вопросительно склонил голову на бок.
-Что я несу… чертовщина. А ведь как хорошо было, когда мы жили втроем. Пьеро, а ведь это имя она дала тебе. Оказалось, она не любит ни тебя, ни меня. Бросила обоих на произвол судьбы.
Пьеро встал на все четыре лапы, подошел к хозяину так, чтобы тот мог обнять его. Человек уткнулся носом в шерсть пса и заплакал. Мужчины не плачут. Но есть моменты, когда мужчины становятся детьми, ранимыми детьми. Лишь женщина может сделать из мальчика мужчину. Как оказалось, она умеет, и повернуть этот процесс вспять.
-Пьеро, что нам делать? Ты единственный мой собеседник. Я даже начинаю забывать, что ты всего лишь собака. Глупая и никчемная псина. Пшла отсюда!
Человек встал, пнул под бок пса с грустным взглядом, и пошел на кухню заваривать кофе. Пьеро заскулил и убежал в дальнюю комнату зализывать ушибленный бок.
Я не буду описывать помещение. Не стоит, так же вспоминать имен. Мне тяжело писать подобное при ярком свете дня. Когда солнце заглядывает в окно и торопит жить, а в душе одиночество.
-Пьеро, сегодня ночью я видел сон. Я во сне понял что-то. Странный был такой сон. Я не помню, что и где происходило. Но какое-то ощущение, будто там я узнал что-то очень важное, меня не покидает. Будто мне сказали, что нужно сделать, чтобы быть сильным и получать все, что захочу. А я не поверил сначала. Но потом прочувствовал все на себе и понял.
Человек сидел на не застеленной кровати голым. Он натягивал на ноги носки. Один красный, другой серый. Пес, Пьеро, осторожно выглядывал из-за дверного косяка.
-Я помню, что ключевым словом было «ОДИНОЧЕСТВО». Как думаешь, что это значит?
Пес звонко залаял. Ему не нравилось это слово. Даже собака боялась его. Одиночества.
-Ах, ты ж, чертяга. Я уже разговариваю с собакой. Куда мир катится. Схожу с ума. Надо бы навестить сегодня ту забегаловку, где… Пьеро, а может мне не идти на работу, мы с тобой посмотрим какой-нибудь фильм, я распечатаю подарочную коробку сигар. Дорогое виски?
Человек встал с кровати и вышел из комнаты. А пес, пропустив его в дверь, юркнул в спальню. Залез на кровать и лег на месте хозяина. Через минуту хозяин вернулся. Густая щетина покрывала его щеки. Губы искривились в ухмылке.
-Эй, ты, пропади оно все пропадом. Ану, слезай с моей постели!
Человек рывком взбежал на постель. Хозяин согнал своего пса с кровати. Тот медленно поплелся к выходу, печально оглядываясь. В глазах собаки была грусть. Человек сел на кровать, обхватил руками голову.
-Что же я за чудовище? Кем я стал. Кем я был? Я ведь просто хотел счастья. Хотел дать ей все. Хотел, чтобы она была счастлива. Почему она ушла?!
Человек долго сидел на кровати, закрывая ладонями лицо. Когда он встал и пошел в ванную, глаза его были красными.
Что мне еще сказать? Все и так понятно. И вы, и я все понимаем. Все видим, делаем свои выводы. Но помочь не можем. Наши советы будут разбиваться о высокую стену. Угрозы не возымеют результата. Вы, друзья, даже можете отказаться от этого человека. Но у него все равно есть собутыльник – Пьеро.
-Пьеро, ты единственный меня понимаешь. Ты ведь никогда меня не покинешь, да, Пьеро? Ну же, мальчик, иди ко мне. Ближе. Ближе. У меня есть для тебя колбаса. Ветчина, ты больше любишь ветчину? У меня есть и она. Давай, еще немного…. Да, так.
Действие происходит на кухне. У человек в руке длинный нож. На полу кусочки ветчины. Пес, Пьеро, осторожно продвигается от одного кусочка к другому. Разбитая люстра качается из стороны в сторону. На столе стоит початая бутылка водки. Человек наливает левой рукой еще одну рюмку. Думает с минуту и хватает бутылку. Делает большой глоток. Потом закашливается и вытирает недобритое лицо. Несколько неглубоких порезов от бритвы красуется у него на подбородке. Левая щека не тронута вовсе.
-Эй, песик, иди ко мне. Иди к папочке. Папочка тебя любит.
Пьеро делает еще шар, останавливается. Наверное, ему не нравится запах, повисший в воздухе. Запах табака и перегара.
-Ну же, тупая скотина! Иди ко мне! Ты что не понимаешь, тварь? Ты единственный, кто напоминает мне о ней! Кети всегда любила тебя больше меня! Ненавижу!
Человек бросился с ножом на собаку.
В нашей стране нет учета домашних животных. У тебя может быть морская свинка, а на половике в прихожей может спать бездомная собака. Ты будешь подкармливать ее. А когда твой домашний питомец умрет, то никто кроме тебя и близких друзей не узнает о его смерти. Наверное, он будет похоронен в лесу рядом с домом. А может быть, ты даже отвезешь его на кремацию. Но, как правило, дешевле Читать далее...

Господи помилуй, дорогая, тебе ли я пишу новое письмо? Неужели я выжил из ума? И да, и нет. Если ты прочтешь эти письма, то тебя примут за сумасшедшую, либо ты подумаешь, что это была еще одна моя шутка. Несносная выходка, глупый и эксцентричный сюрприз. А еще ты можешь подумать, что я заранее предвидел свою смерть и начал писать тебе эти письма, словно завещание. Только с целью свести тебя с ума.
Здравствуй, горячо любимая супруга!
Смею заверить тебя, что у меня все хорошо. Я уже целых две недели бреду по какой-то непонятной пустыне. Небо, кажется, сливается с землей. Иногда встречаются колодцы. Но в них нет воды. Около двух недель назад я сбежал из «поселения». Мне осточертели их правила. «Вари себя сам», «если хочешь посолить себя – поперчи», «Сделай подлость другому и ощути раскаяние!». Знаешь, как давят на психику все эти лозунги?!
Но сейчас все в порядке. Очень выручают те китайские часы, которые ты одела мне на руку перед погребением. Я вымеряю дни. Но иногда забываю делать отметину ручкой на теле. А иногда я просто просыпаюсь и не могу точно сказать, спал я пять минут или пол дня. Костюм сильно поистрепался. Штаны порвались по швам, и мне пришлось запеленать себя. Выглядит как детский подгузник. Пахнет не лучше. А пиджак оказался раскроенным за спиной. Сделал себе чалму.
Сегодня я решил рассказать тебе как я пришел к мысли писать тебе письма. Сейчас ты, верно, усмехнешься, мол, знала же, что этот пройдоха ничего не сможет придумать сам. И, как бы мне не было грустно, попадешь в точку. Мне посоветовал что-то писать один странный грешник. Назвался писателем. То есть он сказал, что он драматург, но чтобы ты вдруг не перепутала чего, я расшифровываю – это значит писатель.
Только одного не могу взять в толк. Как писателя занесло так далеко от Лимба. Еще он постоянно твердил, что некий Данте (ударение он ставил то на а, то на е, смотря как к нему обращался и под настроение) был во всем прав. Говорил, что этот мистер Д. тоже был писателем, и однажды описал преисподнюю во всей ее красе. И про цербера (замечательная зверушка, похож на нашего Шарика, только с тремя головами и хвостом с пикой, но так же заливисто лает и любит обгладывать косточки) и про строение Ада. Лично мне сначала было в новинку то, что ад состоит из кругов. И каждый круг приспособлен для своего греха. Не волнуйся, дорогая, ты бы как всегда была в центре событий… и в центре преисподней.
Я немного ушел от темы. Так вот, когда я решил уйти, то случайно наткнулся на какого-то старикана. Он представился просто «Главред». Это что, главный вредитель? Или у него просто имя такое? Этот человек работал в какой-то газете, он ненавидел свою работу, и поэтому его сделали Главредом в Аду. Я сразу догадался, что Главред это не имя, а звание. Очень высокое в преисподней. Именно этот добродушный человек с немного странным тиком – он постоянно ухмылялся, когда смотрел на меня, посочувствовал тому, что я пишу тебе письма на собственной коже кровью, и поделился своим бесконечным блокнотом и ручкой. Я обещал вернуть. Но вряд ли сдержу обещание. Здесь так сложно кого-нибудь найти…
…
Я стараюсь не спать. Получается. Седьмой оборот часовой стрелки вокруг этой маленькой шпилечки, которая растет из моей руки. Чешется зараза. Это ты меня прокляла на вечность?! Ты убила Кени! Ааааа! Слышишь, как я кричу?! «О, женщины, вам имя вероломство!» - я Гамлет, я поражу тебя своим отравленным клинком!
…
Никак не могу закончить тебе письмо. Не дают, гады. А может и не гады, а ангелы – посланники небес. Может, тебе не следует знать о том, что я здесь увидел?! Не знаю кто меня вырубил, но когда очнулся сильно болел затылок. Когда встал на ноги, то увидел длинный шлейф, будто кого-то тащили. Интересно кого это притащили прямо к моим ногам, пока я был в отключке?
Что-то я проголодался. Думаю, как только найду какого-нибудь грешника, то сразу вспомню о некоторых обычаях южноафриканских аборигенов – каннибализм. Скажешь это не традиция?! А мне терять нечего! Теперь будет так: Пока не попробую на вкус – говорить не стану. И надо одеться во что-нибудь приличное. Раньше людей хоронили хоть в нормальной одежде, либо совсем без нее. Но все равно спасибо, дорогая. Это все же лучше чем кремация.
Целую и до скорого. Твой любящий муж.

Сидишь. Сидишь и смотришь на свои руки. на пальцы, быстро бегающие по клавиатуре. Они набивают какой-то не сложный текст. Хорошая скорость. Но часто пальцы тянутся к бекспейсу. Много ошибок. Вот ты перевел взгляд. Оставил клавиатуру без присмотра. Ошибки еще не участились? Эй, хватит стрелять глазами вниз. Может, отхлебнешь чаю? Только что понял, что если ты вдруг отвлечешься от того, что ты печатаешь, то скорость моей мысли упадет. Сильно упадет. Ведь я мыслю тем, что струится от клавиш по проводам. Может, я тот текст, который ты так усердно набиваешь, а потом меня будут читать. НО когда меня будут читать, то я мало буду ассоциироваться с тем, что ты набивал. Люди не будут считать меня частью их самих. А ты будешь. Будешь всегда. Как и я. Мы оба сегодня окунулись в вечность. Ты уже знаешь ответ почему. Так зачем задавать этот ненужный вопрос? Информация никуда не уходит, никуда не исчезает. Она просто есть. "Рукописи не горят". А говно не тонет. Идеалистическое представление. Ты еще заметь, что я плохо отношусь к жизни. Не в моих правилах осуждать других, но в этом случае ты был бы единственным известным мне лицемером. И даже не потому, что я мало кого знаю, а лишь потому, что у тебя язык повернулся упрекнуть меня. Язык твой враг. А мой враг - твои пальцы. Хотя, они так же и мой лучший друг.
Еще, знаешь, у тебя есть маленький такой минус. Ты даже не представляешь, какой он маленький, но меня он очень бесит. Это твой образ жизни. Вот скажи, стал бы ты печатать подобное, если бы у тебя на душе было все нормально? Если бы ты получал от жизни удовольствие? Если скажешь «да», считай, что ты промолчишь. Мне тебя выдают твои пальцы. Можешь не беспокоиться. Уж кто-кто, а я тебя понимаю лучше других. Если бы у тебя было все хорошо, то понадобился бы тебе разговор с самим собой? И вообще, разве это нормально – разговаривать с самим собой? Давай, кончай эту глупую затею.
Ладно, так и быть. Выговорись, но чтобы это был в последний раз! Я, конечно, понимаю, что если ты перестанешь марать бумагу (а в нашем с тобой случае свободный информационный эфор), то и меня не будет.
Скажи, а я личность? Нет, ты не понял. Скажи, могу ли я мыслить отдельно от тебя? Разве ты не понимаешь, что ты бы сейчас больше хотел поговорить о своих проблемах. Излить душу. Заполнить чистый лист символами. Не знаю, что ты с ним потом сделаешь, выкинешь, сотрешь, отдашь кому-то. Меня сейчас это не интересует. Я начинаю злиться. Следи за тем, что я хочу тебе сказать. Могу я существовать в отдельности от тебя? Или я твоя непосредственная часть? Подумать хорошенько. Хотел ли ты подобного диалога? Ты печатаешь мои ответы на свои не заданные вопросы. Вот, выходит, мы с тобой даже общаемся как-то исковеркано. Скажи, а я мальчик или девочка? Сейчас ты относишься ко мне как к полиморфу, как к ребенку. Но я же кем-то стану, верно? Мужчиной или Женщиной?
Ты больше не смотришь на клавиатуру. Ты смотришь на символы, возникающие на экране. Тебя интересует идея. Мысль. Я. Все-таки ты создал меня. Спасибо. Но большего ты от меня не получишь. Открой окно, взгляни на ночь. Подумай хорошенько. У тебя нет нужды во мне. Не я твоя цель. Открой же ты, наконец, глаза!
У тебя никогда не было братьев и сестер. Тебе не с кем было делиться. Ты все хранил в себе. Внутри. Сожалею, что ты не создал меня раньше. Все могло бы разрешиться много раньше. И могло быть иначе. Хоть я и считаю, что я лишь побочный результат твоего поиска, но ты дал мне жизнь. Мне приходится смиряться с этим. Хотя, мне приятно, что меня создал именно ты. А не кто-либо другой. У тебя есть проблемы, не скрою. Даже…
Твою мать, тебе уже в тягость, что ты меня создал. Ты начинаешь тщательнее подбирать слова, но ты все еще поглощен тем, что ты печатаешь. Поглощен мной. Чувствую, что ты просто считаешь себя ответственным за меня. За свое детище. Задумайся. У жизни есть свой конец. И тебя догонит смерть. А комары живут один день. Есть существа, которые переносят личность от предка к потомку, но люди не из их числа. Хотя. Я ведь останусь. Я – часть твоей личности. Хоть у меня и есть некоторые черты, с которыми ты не хочешь мериться. Но меня уже не переделаешь. Осталось лишь проверить, кто проживет дольше. Прости…
У меня плохое предчувствие, что как только ты перестанешь работать, я исчезну. Скорость моей мыслительной деятельности была снижена до состояния анабиоза, пока ты спал. Пока ты не работал. Пока твои шустрые пальцы не отстукивали по клавиатуре. Помнишь, мы так и не выяснили, откуда я. Тайна моего рождения. Один из родителей известен, но процесс рождения укутан пеленой неведения. Вот опять ты отвлекся, хлебнул чайку. Хорошее человеческое изобретение. Очень даже. Тонизирует, а если добавить сахар, то еще и притупляет голод. Не соглашусь, правда, с тобой, что с сахаром чай вкуснее. Твои вкусы не должны разделять все, в том числе и твои творения. Скажи, а тебя не мучает совесть, когда ты думаешь обо мне как о «творении». Ведь скорее я твое детище.
Чувствую… я уже слышу топот копыт. Это Читать далее...

Дорогая, здравствуй.
Пишу тебе это письмо с того света. Не задавайся этим глупым вопросом: «А возможно ли такое?» - просто поверь. Я сам не до конца верю в то, что эти письма дойдут до получателя, то есть до тебя, моя милая супруга.
Я вообще мало во что сейчас верю. Слишком многое успело случиться после моей кончины. И эти проволочки с похоронами, которые ты, моя «верная» жена, как мне показалось, специально задерживала. Знаешь, я не виню тебя за то, что случилось. Я даже понимаю, что невероятная боль утраты изменила всю твою жизнь, особенно учитывая то небольшое состояние: загородная вилла, маленькое предприятие по производству компьютеров и оргтехники, виноградники на западном побережье и такая мелочь как недвижимость в Штатах, - которое ты получила после моей кончины.
Кроме всего прочего, я искренне сочувствую тебе. Как жаль, что тот лорд или как-там-его-черт-бы-побрал вывернулся из твоих цепких лап прямо на моих похоронах. Ты все делала правильно, зачем тратить время на оплакивание мужа, когда можно найти себе нового. А потом безжалостно бросить его, как ты поступила со своим первым мужем. Или, в крайнем случае, так же как и со мной.
Видел, кстати, твоего инструктора по плаванию. Встретились с ним в Чистилище. Уж не знаю, чем именно вы занимались на его уроках, но он долго расхваливал все твои прелести. Он даже знал о твоем родимом пятнышке, да-да, именно о том, что на интимном месте. Да, чуть не забыл, после пинты-другой пива он проклял тебя за триппер и еще какое-то странное заболевание. Наверняка у тебя на языке крутится вопрос, почему он сразу не вспылил. Нет, не потому, что ты была не единственной «леди» в его жизни. Просто у нас тут такое «джентльменское» правило, о живых только хорошее, либо ничего. Но ты то ничего не знаешь, ни о каких таких этических предрассудках. Хотя бы то, в каком виде надо встречать слесаря! Ты думала, что я не знал, что ты вытворяешь за моей спиной? А водопроводчик? Но юнца – чистильщика бассейнов ты зачем завлекала? А это уже, моя дорогая, срок.
Извини, иногда тяжело себя сдерживать. А ведь так много всего хочется сказать. Но не думаю, что при личной встрече все было бы так же гладко. А сейчас ты спросишь, но зачем же я все-таки пишу тебе, если я даже не уверен в том, что письма дойдут. Ты никогда не понимала других. Скажу даже больше, ты никогда и не пыталась встать на место другого. Стандартная эгоцентричная сука, каких полно в мире. Да, такой ты была и такой останешься, моя дорогая и любезная супруга. Нет, что ты, я не в обиде даже за то, что за всю нашу семейную жизнь ты ни разу не смогла приготовить мне даже яичницу глазунью. Уж не говорю о том, что нашего сына воспитывала пуэрториканская горничная.
О, озарение пришло на мою и без того уже усталую голову, сынульку нашего нашел куда пристроить. В чистилище, конечно, туман, дождь слякоть, но иногда бывают и ясные деньки. Тогда обнажаются всякого рода маленькие армейские палатки и огромные шатры ханов и султанов. Аж глаз радует. А сынуля всегда любил древности. Все равно его в армию заберут, в скором времени сам там побывает. Еще там уйма всяческих проповедников и монашек, которых никто не знает куда девать.
Вот что меня порадовало, дорогая, когда сидел в тамышнем трактире, то разговорился с одним стариком. Он утверждал, что он тамплиер и святой рыцарь. Я ему тогда не поверил, сейчас же, готов поверить во все байки, которые хоть раз в жизни слышал. Такого тут навидался. Так вот, милая моя женушка, этот преклонный старец рассказывал, как небесная канцелярия открыла свой филиал в чистилище. Назывался он до боли рутинно: «Как попасть в АД». И что ты думаешь? Многие заинтересовались! Первый семинар собрал, чуть ли не всех обитателей. Кое-кто, как и рассчитывали агенты небесной канцелярии, стали действовать от противного, и что-то переменилось. А остальные разошлись ждать своего суда.
Но, дорогая, оказалось, что появился другой кружок для начинающих интеллектуалов. Вот он то и запомнился мне в большей мере. Как думаешь, моя милая, как его могли назвать? Ни за что не догадаешься. Не доросла еще до таких вещей. Но если появится возможность, советую посетить. «В Рай вы все равно не попадете» - гордо гласило название кружка. Ставлю два доллара на то, что ты сначала попробовала бы замаливать свои грехи. Четра-с-два у тебя получится!
Милая моя супруга, прошу простить меня, но пришла моя смена помешивать неверных и я вынужден закончить свое первое письмо тебе на этой саркастической ноте.
Целую нежно, твой ныне покойный муж.

…
-Я повернусь к тебе спиной…
-Чего ты хочешь добиться этим? Ты опять издеваешься? Опять хочешь, чтобы все было вверх дном, чтобы я…
-И уйду.
-Я тебя не пущу. Ты не посмеешь. У тебя не хватит сил. У тебя есть острая необходимость во мне. Я знаю.
-Знаешь? Ты хоть представляешь, с какой интонацией я сейчас к тебе обращаюсь? Думаю, ты даже не догадываешься. Хочешь сказать, что понимаешь меня? Тебе не понять ни меня, ни кого-либо другого.
-Я понимаю. А ты понимаешь себя? Даже когда осенние листья касаются земли, а сопли в носу стынут от холода, ты остаешься где-то в себе. Но можешь ли ты сказать, что понимаешь себя?
-Мне не надо понимать себя. Но если я не понимаю себя, то тебе-то уж подавно это не дано! У тебя только одно на уме…
- Не руби тот сук, на котором сидишь. Не продолжай. Богом тебя заклинаю, не продолжай. Не лезь в чужую душу, можешь навсегда пропасть.
-Да уж конечно, в тихом омуте черти водятся. Зеркало тебя давно уже заждалось. Самомнение свое умерь. Ты не бог. Богов вообще не существует. Это вымысел и сказки. Все еще веришь в сказки, мне казалось, после нашего знакомства все изменилось…
-Хватит!
-Тяжело вспоминать, да? Серьезно, раньше от меня не было ни слова по этому поводу. А тебя передергивало от воспоминаний. Так почему же мы до сих пор вместе?
-Хватит, хватит, хватит…
-Лучше говори: «Повар Петр, повар Павел, повар Петр, Повар Павел, Повар петрповарПавелповарПетр…» Что? Что ты смотришь на меня так? Несу чушь?
-Иди к черту!
-Нет, так просто не получится. Я останусь. Останусь, и все продолжится.
***
… -Кто ты?
-О чем ты?
-Расскажи мне, кто ты? Откуда ты? Как звали тебя родные, папа с мамой, бабушка, дедушка, братья и сестры?
-У меня нет семьи.
-Но ведь была, должна была быть?!
-Все бывает, вот у меня не было. Если что-то может быть, то почему этого быть не может?
-Не пытайся заговаривать мне зубы. Если ты начнешь опять…
-Начну что? Мне казалось, мы все решили.
-Это у тебя все так просто решается! Я так не могу. Я хочу… можно я…
-Можно Машку за ляжку, да козу на возу… говори, это шутка.
-Ну и шуточки у тебя. Ненавижу.
-Кого, меня?
-Ненавижу, когда ты так говоришь. Сразу чувствую себя не в своей тарелке.
-А где твоя тарелка?
-За лесом моя тарелка, ребят, я с Сириуса. У меня там космический корабль!
-Ик, Сириусу больше не наливать! Смеешься, люблю твою улыбку и твой смех.
-Ммм, я знаю…. Ты приятно пахнешь.
-Спасибо. Но все же, если ты с Сириуса, то где твои рожки? Или хвост, или крылышки, а может быть, ты на самом деле желеобразное существо, а это все иллюзия?
-Смешно, может, хватит?
-Ладно. Только ты не молчи.
-Почему? Боишься?
-Да, боюсь. Боюсь тишины.
-А темноты? УуУ, в темном-темном углу был большой темный город. В этом большом темном городе жили черные люди. На черном-черном рынке черные-черные люди продавали черные-черные пирожки… И тут черная рука хвать тебя с воплем: «отдай мое черное сердце!»
-Ай, не смешно! Страшно и больно. Какого черта ты щиплешься? У меня не черное сердце.
-Да ладно? Правда, что ли? Открытие! Сенсация!
-Свали во тьму!
***
…-Ты хочешь этого?
-Не знаю, я боюсь.
-Но ты ведь со мной! Чего тебе бояться?
-Не знаю. У меня это в первый раз. Все люди боятся неизвестного, неизведанного, всего, что случается с ними впервые. Разве нет?
-Я ничего не боюсь.
-Глупо.
-Почему? Просто мне ничего не страшно. Хочешь, прыгну со скалы?
-Не надо. Ты разобьешься. Мне будет грустно.
-Смерти нет. Ведь мы вместе.
-Но тогда ведь мы не сможем быть вместе.
-Мы и так постоянно ссоримся, но почему-то все возвращается на круги своя. Ситуацию постоянно вывозит мой шарм.
-Скорее уж моя безмерная доброта и чистая душа.
-И глупость.
-Грубо. Черство. Ты невероятно циничная личность.
-Спасибо, я знаю. Мне все так говорят. Могли бы уже и что-нибудь новенькое придумать.
-Знаешь…
-Нет, не знаю.
-Мне кажется, у тебя расстройство психики.
-Перекрестись. Пройдет.
-Может, тебе стоит сходить к психиатру? Чтобы он подтвердил диагноз раздвоения личности на фоне депрессивного психоза… начал бы пичкать тебя разными наркотиками. Использовал бы электрошок…
-С какой такой радости?
-У тебя не все в порядке с головой. Разве у тебя не было таких мыслей? Сейчас я понимаю, насколько плохо ты себя знаешь.
-Рот закрой. Тебя спросить забыли.
-Не груби мне!
-А то что мне будет? Давай, сделай хоть что-нибудь. Убей меня?! Изнасилуй?! Нет? Духу не хватит. Каши в детстве больше есть надо было. Тушенка, ничтожная душонка, поплачь еще!
-Это край! Я на пределе. Прощай.
-Катись!
***
-Почему ты до сих пор здесь?
-Я не могу уйти…
-Почему?...

Не знаю, осталось одно предложение, но думаю, оно очевидно. Хотелось бы услышать отзывы насчет диалогов. Сильно в критику можете не вдаваться. Своеобразно. Если не поймете, кто и где или запутаетесь, то в этом моей вины нет. То есть, конечно, есть моя вина. На то и рассчитывалось.

Прошу простить за бестактность. А может кто-то увидит в этом и какой-то смысл. Я не ищу чего-то, но в то же время у меня есть необходимость. Эта необходимость вполне определена.
Когда-то меня интересовала некромагия. Когда-то у меня была страстная любовь к девушке, которая могла похвастаться тем, что она готка. Я уважаю смерть. Я не почитаю ее. У меня вызывают отвращения некоторые работы ЛаВея. Сумасшедший араб раскрывал передо мной разные ритуалы.
Я любил день и солнце едва ли не больше жизни. Я отдал многое за то, чтобы наблюдать восходы солнца. Я люблю ночь, она моя давнишняя подруга. Я убежал из тьмы и выкупил свою душу... Выкуп был непомерно велик - души других людей.
Я ненавижу эмо, буду честен с вами. Меня смешат разговоры готов о жизни и смерти, многие из них не видели еще ни того ни другого. А многие просто гордецы.
Я просто зашел в это сообщество, просмотрел несколько картинок и решил. Решил, что мне стоит написать одну мрачненькую сказочку. Сказочку специально для этого сообщества. В дополнение к этой сказочке я только что решил выложить репродукцию картины "Рыцарь, Смерть и Дьявол" Альбрехта Дюрера. А название этой сказочки мне подскажет та, которая ночами спит. Рабочее название так и звучит «Рыцарь, Смерть и Дьявол», но столько книг с подобным названием и навеянных этой картиной… Надеюсь, моя сказочка не окажется плагиатом…

Еще не названная сказка. (Копия будет находиться и в моем дневнике, не обессудьте, ведь написал то ее я)

Англия славится своим свинцовым небом и непроглядным туманом. Солнце радует англичан редко. Наверное, именно поэтому у англичан существует такое множество мрачных легенд. Наверное, именно из-за присущей Англии мрачности я переношу действие многих известных мне детских страшилок и сказаний именно на эту землю. Многие из вас читали Майн Рида. Кто-то помнит его «Всадника без головы». А кому-то нравится «Легенда о Сонной Лощине» Вашингтона Ирвинга.
Я же однажды своими собственными глазами видел рыцаря в старых доспехах на гнедом жеребце мерно бредущего в туман. Хромой на ногу конь нес своего казавшегося заснувшим седока. Прожорливый конь подходил к одному кустику, щипал траву и, немного прогнав голод, отправлялся дальше в туман. Меня поразило облачение рыцаря. Признаюсь, о рыцарях и поединках, об Экскалибуре и Короле Артуре я узнавал вечерами от мамы или дяди. Последний заходил к нам редко и все чаще после того, как я шел спать.
Я стоял как зачарованный, а когда конь со своим наездником полстью скрылся в тумане, со всех ног побежал домой. Мама как раз пила чай на веранде. В гостях был дядя. Я скороговоркой рассказал что видел. А дядя усмехнулся в бороду (у него была пышная черная борода, кое- где ее атаковала седина, но во всех остальных отношениях он выглядел даже очень молодо для своих лет) и со зловещим видом поведал мне историю о рыцаре, скитающемся в тумане. Ее я и постараюсь вам пересказать теперь.
В те незапамятные времена было много войн. Много сражений. Однажды отряд одного очень известного герцога попал в засаду. Герцог перебил всех разбойников. Кровь текла ручьями. Заливала лицо Герцога через забрало. На поле боя меж трех сосен остался стоять только этот герцог, опираясь на свою клеймору. Много людей погибло, а земли не видно было под толстым слоем тел.
Герцог вытер свой меч о рубашку какого-то мальчишки, которого, не задумываясь, зарубил, и вскочил на коня. На поляну меж трех сосен начал накатывать плотный холодный туман. Герцог был так изможден битвой, что пустил коня самого выбирать дорогу и тот повел его в глубь тумана.
Время тянулось необычайно медленно в тумане. Но вскоре с рыцарем поравнялся другой всадник. Со стороны казалось, что кобыла его была только что из могилы. Бока ее были обглоданы червями. Копыта потрескались, а в щелях забилась могильная пыль. Из ноздрей и правой глазницы то и дело вылезал длинный червячок. Второй глаз лошади заволокла белая муть.
- Рыцарь без страха и упрека, куда путь держишь, откуда бежишь?
Герцог успел заснуть, убаюканный туманом и неприятный голос смерти, ехавшей теперь справа от него, заставил его проснуться. Мурашки пробежали по спине.
- Кто ты? – в горле было сухо, и язык плохо его слушался.
- Смерть. Тебе не надоело еще ехать? Может, остановимся, присядем под тем деревом, мой бурдюк наполнен прекрасным вином, а в сумках полно еды. Ты голоден?
Рыцарь действительно устал. Его мучила жажда, а в желудке заурчало. Но растревоженный необычной встречей рассудок кричал ему изо всех сил: «Смерть! Ловушка! Не поддавайся!»
- Пойдем со мной. Ты же так устал. Остановись и отдохни. Тебе было предначертано умереть в том сражении…
-Не слушай костлявую, рыцарь! Что ее вино и фрукты, вино давно высохло в ее бутылках, а снедь сожрали черви! Ты же не собираешься умирать?!
Второй голос принадлежал дьяволу, нагоняющему путников. Он проворно перескакивал в своем козлином обличье через сучья деревьев. В руках он нес знамя, а рядом бежала гончая. Псина нагнала коня Герцога, ловко пристроилась под брюхом животного Читать далее...

Один, другой хозяин - ты перчатка!
Без воли, без морали, но с душой.
И ложь твоя мне так сладка, что гадко...
Но в этот раз я увлечен другой.

Ты присягнешь на верность без оглядки,
Лишь пальцем помани и ты в объятьях сна.
И в мыслях у меня рождаются догадки
Чрез сколько рук, перчатка, ты прошла.

Нещадно бьет судьба тебя, перчатка.
Не ищешь оправданий ты себе.
И жизнь твоя сложнейшая загадка,
Как жаль не разгадать ее тебе.

Сегодня ветер с севера подует,
Ты окунешься в мир из грез.
Весь этот срам нам положение диктует,
А ты пытаешься прожить без слез.

С дождливым утром сыграть в прятки,
И воплотить мечту в делах
Он сможет, лишь убрав перчатки
И перестав сидеть в кустах.

Как мир смешон в своем порыве,
Все почему-то жаждут убежать.
Но он погибнет в адском взрыве,
Других стараясь убеждать.

Перчатка, ты права, я жалок.
Ты королева, я лишь паж.
Но мой язык с остротами так колок,
Я не смогу исполнить твою блажь. (Что хоть зеленкой его мажь.)

Я помню время, ты клялась,
Клялась ты мне так часто плача.
Карета жизни все неслась,
Твои слова не много значат.

Сегодняшний стишок:

Огонь наркотически сонных глаз.
Соколиный взгляд, истребленных глаз,
Отдавших частичку - сиянье в топаз.
Ярко красный топаз - мутный смерти лаз.

Слышен звук, не поднять мне рук.
Провалился я в сон Морфея.
Я не вынесу этой безликости мук.
Все, что вижу я, кажется злее.

Разглядеть позабытое чудо в окне
Мне сложнее, чем мыслить яснее.
Разум мой заблудился во тьме,
Не ищу,(пауза) без него веселее.

Все вокруг надоело терпеть,
В воздухе носятся сонные мухи.
Мир вокруг начинает смердеть!
Появляются новые слухи…

Вы, месье, перестаньте храпеть,
Ты, юнец, перестань зубоскалить.
Вы еще не успели вспотеть,
Но себя вы готовы прославить.

Зажигаются в плошках огни,
То рабочий народ отдыхает!
На плите плесневелые щи,
За окном псина черная лает.

Закрываю окно хмурых дней,
Открываю забытое время.
Мир иллюзий мне все же родней,
Чем тоски непомерное бремя…

написанный после 14.01.07, точнее и не вспомню уже. Неказистый, в некоторых местах даже мне не понятный. Но я был всегда против абортов. Поэтому пусть живет.

Танцующий с огнем.

Сегодня ты танцуешь, весел.
А завтра голову ты набок свесил.
Сыграл в азартную игру с судьбой,
Ей сладострастье, тебе бой (и боль)

Ты, как и все, идешь по кругу,
Шаги твои слагаются в дугу.
Подашь сегодня руку другу,
А завтра для диктатора подпругу
Найдешь в знакомом образе вещей.
Так не корми ж собою вшей!

Сегодня они власть держащие,
А завтра – собаки скулящие,
И кошки к руке бежавшие,
Потому почему-то кусавшие,
Ту руку, что корм подает.

А ты не стоишь, но ведаешь
Какими окружат нас бедами.
И руку ты им подаешь…

Удел твой быть вечно закруженным
В танце печальном, задушенном.
С правдой, закрывшей глаза,
Вокруг погребального домика,
На теле погибшего комика,
Вальсировать до утра.

Ты падший
Наплыв одиночества.
Увядший
Обрывок пророчества.
Забытый,
Но все же родной…


Подумал, что создавать новую запись для маленького стишка - тратить место зазря. Поэтому дописываю его сюда. (5.07.07)

Нет места для добра и зла,
Сосуд порочности иссушен.
В углу стоит одна метла,
Поток сознания разрушен.

Ушли былые времена,
А счастье с грустью неразлучны.
Идет она ко мне одна,
Ей горести и радости сподручны.

И крепнет в сердце пустота,
Не увядают листья веры.
Когда-нибудь свернет она
В мои обьятья сизой сферы.

И вот еще один:

Безвольная рабыня отраженья,
Сейчас задумаешься ты,
Откуда у меня сие судженье.
Куда заводят нас мечты?

По водостокам труб чугунных,
За гранью реальности людской,
Бегут остатки дней разумных.
Быть может, к голове чужой.

Забыто было все на свете.
И свет не властен над тобой
Зачаровали отраженья дети,
Нам не пробить барьер людской.

Все мы, занимаясь чем-то, пытаемся сконцентрироваться на данной проблеме. Если мы смотрим, то фокусируем зрение. Когда слушаем, то стараемся распознать звук, угадать что его издает, скрипка или виолончель. Быть может неуместные примеры, но я смотрю на это именно так.
Ты берешь чью-то руку. Что ты хочешь почувствовать? На что акцентируешь внимание? Но как только рука оказывается в твоих ладонях, ты чувствуешь ее. Чувствуешь ее тепло, быть может, влажность, или наоборот сухость. Чувствуешь упругость кожи, а может, замечаешь, что каждый твой сустав подобен шарниру, но устроен сложнее. Ты отвлекаешься.
Меняешь точку приложения своего сознания. Но, изменив точку зрения, ты не меняешь глазные яблоки, которыми смотришь на проблему. Ты оставляешь те же рецепторы, просто смотришь под другим углом.
А люди вокруг восхищаются тем, что ты можешь моделировать эту проблему. Воссоздавать в голове и вращать вокруг ее собственной оси. Но ты ведь просто смотришь на предмет. Он остается неизменен. Иной раз то обостряя зрение и придвигаясь ближе, то наоборот расфокусировавшись, картинка перед тобой получает ясность. Ты приходишь к этой ясности либо сконцентрировавшись на проблеме, либо наоборот ловя все мельчайшие детали вокруг нее - на ней, под ней, с той стороны, которую ты не видишь, но можешь мысленно представить…
А проблема на самом деле не распространяется лишь на тот спектр, к которому является чувствительно твое око. Конечно, существуют и такие проблемы, которые укладываются лишь в этот спектр, но мы то не можем этого утверждать. Мы то не видим высокочастотных излучений. Но мы научились их фиксировать. Фиксировать с помощью других приборов.
Так и для рассмотрения своей проблемы ты пользуешься определенными инструментами.
Человек наделен сознанием. «Я мыслю, значит, я существую». Полет мысли не ограничивается ничем, кроме тех рамок, которые определяем мы сами. Значит ли это, что мы сами ограждаем себя от бессмертия? Еще раз прошу прощения за мои скачки через мысль. Если фразу воспринимать от обратного, то можно выстроить ее так: «Я существую, пока я мыслю». Если фантазия по сути своей безгранична, то и потолка мыслей ни ты, ни я достичь не сумеем. А не вытекает ли из этого то, что сознание бессмертно?!
Человек придумал себе основной инструмент – логику. Неоспоримое доказательство. Последовательность суждений, которые вытекают из основной мысли. Отталкиваясь от фактов мы строим логические цепочки и выстраиваем все имеющиеся у нас сведения в одну линию. Раскладываем по полочкам. Упорядочиваем. А после начинаем разбираться со всеми ними вместе и по отдельности. Мы мыслим логически и приходим к определенным заключениям.
Но что, если мы не обладаем достаточным количеством фактов? Лично я представляю себе это ниточкой, которая заканчивается где-то в темном углу. Это только я думаю, что смотрю в угол и пытаюсь сквозь тьму разглядеть нить. А для кого-нибудь другого я смотрю в смежный с моим тетраэдр (полый куб, сфера, бесконечно близкая к идеальной), в котором тоже находится переплетение нитей. А для другого нет никакого угла, там все сглажено.
Бывают случаи, когда нет даже самой нити. Конструкция вполне обходится и без нее. И нас ничто не наводит на мысль о том, что чего-то не хватает. Наша конструкция кажется нам вполне уместной и идеальной. Но если бы мы могли видеть сквозь ту тьму, которая окружает все эти переплетения нитей логики, которые мы сплели, то могли бы увидеть нечто… Но наш глаз не восприимчив напрямую к волнам УКВ диапазона.
Есть люди, способные перескочить эту темноту, распороть несколько ненужных нитей и сплести несколько конструкций. Нашу и ту, которой мы еще не знали. Их называют гениями. Но сами они признаются, что делали свои открытия интуитивно, либо же долго шли к ним, не отвлекаясь ни на что другое. Либо большой прыжок в темноту, либо много маленьких шажков в темноте с керосиновой лампой в руке. А есть ли люди, которые не нуждаются в свете?!
***
Айзек бродил по территории больницы третий вечер подряд. Медсестры начинали беспокоиться. Были случаи, когда больные вели себя не адекватно. Больные на то и больные, что им положено вести себя неадекватно и либо составлять угрозу для общества, либо быть настолько отрешенными от мира, что не воспринимать общество вовсе. Айзек был из второй группы. Но сейчас он слишком пристально вглядывался в окружающий мир. Приставал с расспросами к медсестрам. Говорил гадости медбрату. В общем, вел себя совершенно не так, как всегда. Не сидел тихо в углу и не бубнил что-то себе под нос.
Рассказывали, что был случай, когда больной с маниакально депрессивным психозом сбежал из своей палаты. Долго скрывался на территории больницы. Расчленил собаку, заточенной ложкой. Подговорил еще трех больных к некоторому подобию бунта. Его угомонил охранник Валерка. Поговорил, пригрозил. Тот присмирел, и больше таких случаев не было.
Но тот был буйным. Айзек же вел себя так впервые. Он подбегал к другим больным, что-то начинал им рассказывать, иногда бурно жестикулировал. Читать далее...

Долгое время никак не мог заставить себя сесть и начать писать. Оказывается это сложно. Оказывается, нужно приучать себя. Но сколь волка не держи дома, все равно домашним не станет.
ЗА последние несколько дней столько мыслей посетило мою бренную голову, что все их я уже и не упомню. Ночами, борясь с накатывающим жаром и приближающимся холодом, в голове прокручивал три сюжета. О которых вам сейчас и буду повествовать.
Первых два будут моим сном, сном о сознательном и случайном.
***
-Эй, пацан, поди сюда. Да, ты, ножками делай.
Он сидел на спинке скамейки, бесцеремонно поставив ноги на сиденье. Сложно описать человека, глазами которого ты смотришь на мир. Тем более, зеркала под рукой не было, зачем портить повествование? Я продолжу.
-Парень, хочешь заработать?
А вот паренька, которого я подзываю, приманиваю, я вижу очень хорошо. Чумазое лицо с невероятно взрослыми, но еще не нашедшими свой путь глазами. Маленький, худой, одна кожа да кости. Какая-то прожженная пеплом от сигарет(не поверю, что исками от костра) тельняшка, рваные кеды, спортивные штаны, размера на два больше чем надо, затянутые на поясе куском бечевки. Унылое зрелище. Грязный оборванец.
-Нууу, смотря че делать надо.
Осторожничает, боится. Редко просто так на улице предлагают что-то приличное. Но еще не то время, когда ему стоит бояться даже теней.
Сегодня хмурый денек. Но сквозь тучи пробиваются лучи яркого солнца. Я перевожу взгляд на девушку, неспешно прогуливающуюся по аллее. Она мне чертовски нравится. Наверное, я провожаю ее взглядом не первый раз или же слежу за ней глазами уже долгое время. Не знаю. Она пленила все мои мысли.
А он - смышленый парень, проследил мой взгляд, оглянулся. Буркнул что-то себе под нос. Вовремя выбив меня из ступора. Еще чуток и он ушел бы.
-Дело простенькое. Видел девушку. Пробеги мимо. Выхвати сумочку…
-Ты че, казел, совсем с дуба рухнул? Белены объелся? Я на такое не подписываюсь.
Видно принял меня за кого-то из органов или за подставных, как же его убедить?
-Не дрефь, я не мусор. Ты выхвати, побеги. Я с криками догоню, рвану за плечо, ты испуг изобрази, руки разожми и наутек. Я тебе сотню дам.
Не верит. Но соблазн велик. А может по виду на мента не тяну.
-Две, согласен? Я девушку потом успокою.
-Странный ты, путей легких не ищешь… по рукам. Деньги вперед.
И протягивает свою немытую ручку. Деловой. Достаю бумажник. Старенький, тоненький, потрепанный в уголках. Но кожаный, качественный. Деньги есть. Даю ему три. Говорю что-то вроде «на мороженое» и встаю с готовностью. Опрокидываю бутылку пива, стоявшую возле ноги. Повезло – пустая.
Мой соучастник и импровизированный бандит (хотя чем еще можно прожить на улице., кроме как мелким рэкетом и карманными кражами?) сделал свое дело как нельзя лучше. Я бежал за ним не долго, в два прыжка поравнялся с ним. Хотел было, навалиться на него всем телом, но вспомнил о чем договаривались и лишь рванул сумку на себя. У маленького бандита только пятки сверкали. Хорошо, что народа было мало, никто не погнался за неудачливым воришкой дальше. А я вернулся к девушке. Ее глаза, заполненные еще не скатившимися слезами, были прекрасны. Когда я приблизился, взгляд прояснился. Она обрадовалась.
-Ваша сумочка. Меня Олегом зовут.
-Оля... Спасибо.
Она ошарашена, совершенно сбита с толку. Наверное, это все кажется романтичным.
-Извините, Оля, но я так хотел с вами познакомиться, что подговорил этого маленького бандита «напасть» на вас.
Непонимающее выражение лица, напряженный взгляд. Ее радость сменяется гневом. Пылкая, страстная. Изменчивая и неповторимая. Она бросается на меня чуть ли не с кулаками, но гнев проходит. Наверное, у меня успокаивающий голос. Я предлагаю пойти в кафе. Мы долго сидим, говорим о чем-то. А потом, потом мимо меня проносятся года. Одно событие за другим. Крепкие отношения. Свадьба…
«Меня зовут Олег», - но меня ведь звали иначе… Какая разница как я ей назвался? Тогда у меня еще не было имени. Тогда я не был собой.
***
Солнечный день. Я широкими шагами перехожу с одной лодки на другую. С носа на корму. Лодки пришвартованы к невысокой бетонной пристани. Железные цепи не дают им отплыть. А я шагаю. С кормы на нос, с носа на корму другой лодки. Солнце припекает. В сквере поют птицы. Но никого поблизости нет. Мой рост почти два метра. У меня загоревшая кожа и длинные музыкальные пальцы, наверное, я пианист, мне так кажется. Я о чем-то думаю. Стоит и мне самому узнать над чем сейчас размышляю я сам. Простите за каламбур, но это ведь мой сон и явь одновременно. Приближается последняя лодка у пристани, а я так поглощен своими мыслями, что даже не замечаю того, что она не привязана. Я делаю шаг с носа предыдущей на корму самой крайней лодочки. Замираю, наконец-то я пришел к какой-то совершенно потрясающей и неповторимой идее. Как вдруг нос лодки не выдерживает моего веса. Лодка начинает переворачиваться. Нос ее уходит из под моих ног, а корма своим тяжелым бортом припечатывает меня по затылку. Я падаю. Не знаю возможно ли такое, но от Читать далее...

Пол ступни правее, всего пол ступни правее… Я лежу на песке арены. Облака бороздят просторы неба. Они плывут по небу так же, как я мог бы сейчас плыть под парусом. Одно, второе… Дьявол, сбился. Рука зажимает рану в боку. Боль еще не пришла. Левый бок пульсирует, а вместе с кровью, вытекающей из раны, уходит и частичка… Облака, как все-таки важно сосчитать их все!.. Двенадцать, тринадцать… а где первое? Оно проплыло много вечностей назад. Я пытаюсь считать мгновения? Тогда для этого лучше подойдут песчинки… Тигры, выпущенные из клетки, а вот и еще одна песчинка. Еще одно маленькое зернышко мироздания… Одна, две, три, четы…ре… Левый бок весь горит. Агонизирующая пульсация, хочется сжаться всем телом. Песок попадает в неглубокие царапины. Как хорошо, что это всего лишь песок, как хорошо, что соляные копи далеко… Зерна, зерна сознания. Всего лишь песчинки. Еще одна песчинка. Вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая… сбился. Говорят, если у тебя хватит фантазии, чтобы придумать что-то с маленьким зернышком, то ты способен перевернуть мир. Маленькое зернышко – точка опоры, которой так просил древнегреческий философ. «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир» - у меня есть точка опоры. Но я ничего не хочу, кроме… Перед глазами все плывет. Всего пол ступни правее… Пальцы теряют чувствительность. Я уже не чувствую горячую кровь, вырывающуюся из продырявленного тела. Тело – всего лишь скорлупа. Или скорлупой является сознание… Я считал что-то. Песчинки. Песчинки похожи на облака? Облака плывут по небу, но я не вижу их из-за высоких стен арены. Я вижу зрителей, который начинают садиться. На что они все так внимательно смотрят? Они не похожи на облака. А облака безмятежно плывут по небу, но я их не вижу. Неужели я никогда не увижу облаков? Неужели в моей жизни никогда больше не будет неба? А я так хотел пройтись под парусом… Причем здесь парус и песчинки? Я должен считать песчинки. Они ведь так важны… Одна, две, три, четыре, вот уже четыре стены для маленького домика на лазурном берегу, пять, шесть… детишки бегают и смеются. А может это лишь ведения? Может, я на самом деле лежу сейчас в двухстах шагах от своего дома, у меня сердечный приступ, а мои дети в ужасе с криками бегут звать на помощь? Может, я прожил жизнь и мне больше нечего терять… Песчинки… Я лежу на арене под палящим солнцем и считаю песчинки, я думаю, что это сейчас так важно. А ведь всего пол ступни правее…
***
Приглушенный свет. Игра теней на стене, прохлада южной ночи. Простыни мокрые от пота. Стоны. Мои собственные стоны. Боль. Кто-то сидит рядом. Сидеть с больным, какое это обременяющее занятие. На балкончике появилась чья-то фигура. Мужчина стоял ко мне спиной.
- Лорд Ливиан, ваш друг идет на поправку.
Что за мелодичный голос. Я слышу его не впервые. Как много в нем непознанного: теплота, ласка, смех. Задорный добрый голос женщины, которую я всегда буду помнить. Как бы я хотел услышать ее голос еще раз. Моя сестра пела мне колыбельные, когда я был совсем ребенком. Я не могу различить голос этой девушки и голос сестры, они будто сливаются в моих воспоминаниях. Лорд Ливиан, друг. Мы с Сидоровым придумали ему такое имя, соединили live – жить с английского, так как аборигены разговаривали на очень похожем наречии, и Иван, имя Сидорова. Получилось Ливиан, имя было легко запомнить, Иван, не задумываясь, откликался на это имя, оно было очень созвучным с его настоящим, данным ему родителями два с лишним десятка лет назад. Сложнее с языком и именами было мне. Я не привык к различным Лордам и вообще плохо знал английский. Меня немного раздражала вычурность всех этих вельмож. Поэтому по части переговоров выступал Иван. То есть Лорд Ливиан.
- Да-да, он силен духом, там, откуда он родом людей учили не сдаваться.
Девушка, моя сиделка, оставила компресс у меня на лбу, встала и подошла к Лорду Ливиану. Несколько секунд в нерешительности она стояла, придерживаясь за шторку, в нерешительности выйти на балкон. Иван был неподвижен. Широкие плечи были распрямлены, красивая осанка. Иван смотрел на звезды, а его мысли, кто знает, какими дорогами сейчас скитались его мысли.
- Вы смотрите на звезды?
- Да, там, откуда я родом все другое. И небо и люди.
- Я думала, что небо везде одинаковое. В академии говорят, что меняется лишь положение звезд, а двойная луна всегда имеет три основных фазы. Слияние, разлученные и одиночество. Луны так похожи на жизни влюбленных…
- Вы не поверите, но в том мире, где я родился, есть лишь одна луна, быть может, именно поэтому люди там обречены на вечное одиночество.
- Поверьте, вы не одиноки…
Мои веки закрылись. Я моргнул, но мне показалось, будто это был продолжительный сон. Когда я открыл правый глаз, то увидел, что девушка стоит за спиной Ливиана, она обвила его плечи руками, поцеловала его чуть ниже затылка и уложила свою голову ему на плечо. Две тени на балконе застыли перед моим взором.
***
- Поворот должен быть завершенным. Всегда завершай то, что начал.
- Но…
- Никаких но, никаких не уверен. Читать далее...

Уже третьи сутки пропитан идеей тройственности. Атлас мозолит сознание. Прочел "Алеф" Борхеса. Я видел Алеф лишь во сне. Но знаю где может находиться его двойник. Безумно?
Никогда не пробовали открыть книгу на случайной странице и прочесть те строку на которую упадет взгляд? Если да, то вы понимаете меня.
Роюсь в лептопе, нужен какой-то знак. Безрезультатны поиски старенького атласа мира. Безрезультатны звонки. Не хватает встряски? Знака.
Видения. Невозможность обряда. Почему? Нет однозначного ответа. Во мне до сих пор есть какое-то зерно, а может и целая часть меня. Зеркальная гладь озера. А ведь зеркало Мерлина - точка входа - Алеф.
Почему же Алеф? Вымысел? Ни в БЭС, ни в "Мифах народов мира" нет ни слова упоминания об этом. Всего лишь выдумка писателя? Тогда он восхищался бы своим творением, но он пишет о том, что видел лишь подделку, но верит. Коэльо - "Алхимик". Разве нет схожести? Поиски истины. "Единственная" Ричарда Баха.
"Правоверные же мусульмане, приходящие в мечеть Амра в Каире, прекрасно знают, что вся Вселенная заключена в одной из каменных колонн, окаймляющих центральный двор..."
Мое же мнение несколько иное. В древности считалось что по реке можно добраться куда угодно. Река жизни приведет путника к цели. Река может провести к Алефу, провести сквозь него.
Вспомните синтез антиматерии и последующую аннигиляцию...

Скажешь уйти - уйду,
Скажешь, прости - прощу.
Я не игрушка и не раб,
Я лишь с тобою слаб.

Тебе понравится - люблю?
А не по нраву я - сбегу.
Марионетка? - Нет, не раб.
Назад не пячусь словно краб.

Ты счастье спросишь что такое?
Ненастье вечное, больное
Или величие вершин,
Где нет ни мрака, ни сардин?

А кто-то скажет счастье - это
С подругой гулять до рассвета,
В полете в любви признаться
И никогда не расставаться.

Но это, прости, мои мысли.
Они как опавшие листья.
То осенью все увядают,
Но летом опять расцветают.
11.06.07
***
Вдогонку к свежему листку
Я приложу уже давнишний,
Но не подумайте, не лишний,
Стишок, отправленный с мобилки,
Но не наколотый на вилки,
Лишь другу одному...
(Стих писался в качестве смс знакомой, которую я никогда не видел, и навряд ли увижу. Надеюсь, этот стих принес ей то, чего ей не хватало в те темные зимние северные ночи, когда люди сидят в одиночестве дома. Посвящается «Муренку».)

Смотри вперед, а не назад -
Узнаешь кто твой друг.
Шагни и обернись назад -
Услышишь сердца стук.

А снимешь маску, смоешь грим -
Узришь надежды лик,
В чужих глазах увидишь блик,
Способный к чудесам.

Надеюсь я, ты все поймешь
И не забудешь строф,
В которых я раскрыл любовь,
И смехом их зальешь.
19.11.06
***
Окончен бал, понурив плечи,
Ты возвращаешься уставшая домой.
В домах повсюду гаснут свечи,
А ты идешь от них долой.

Вот дверь открытая, порожек.
Заходишь, голову склоня.
Напротив демон, но без рожек.
И ты идешь к нему, моля.

Весенний вечер, чистый воздух,
Уходят с неба облака.
Взмывают птицы с земли в воздух,
А ты сегодня так робка…

Вот осень, дует ветер.
И желтая везде листва.
Сам лик Земли как будто бледен
И ты летишь, забыв про небеса…
11.10.06

Скажи мне, друг, Кого послали лесом?
Тебя, что силой поражал и страстью,
Или меня, шута, что лапки свесил?

И чем заманен был ты? - властью?
Не потому ль сейчас ты весел?
Какой еще пленили сластью?

Чего же, друг, ты нос повесил,
Али открыл ты путь ненастью?
Слова не обладают весом...

Бременем тела зажато сознание.
Серая миля в окне угнетения
Вот остановка, минуты томления.
Жизнь или смерть - лишь души ожидание.

Яркий лучик солнце пробился ко мне в окно. На улице стало жарко и свежо. Дуновение ветра, шелест листьев. Птицы поют уже не такие громкие гимны, серенады сменились томными минутами ожидания близости. Шаг за шагом, вздох за вздохом. Грудь вздымается и медленно, надрывно опускается.

Мысли как бесы порочные ужаса.
Тихо сознание в бездну уносится.
Думы в пути одиночества толпятся,
Лучше скажи, все когда-нибудь кончится?

Вечер, я не жду свиданья. Есть думы важнее? Нет. Ночь. Я не рождаюсь заново. Новые стремления?...

Годы пророка, земли угнетения
Чувствую, вздохи и спады волнения.
Листья как волны на море вздымаются,
В мир окунаются...

Пепел к пеплу, прах к праху. Жизнь к смерти. Счастье есть путь. В пути нет кирпичной стены на дороге. Почему да? Короче писать. Почему нет? Нет силы плясать.

Ребенок рожденный в пыли одиночества.
Камень и дерево - древнее зодчество.
Много ли, мало ли миру пророчества -
Глас одиночества...

-Давай поиграем в игру?
-Давай, а какую?
-Ты будешь маленьким и слабым, а я буду злым и сильным.
-Тебе кажется это справедливым?
-Да, ты можешь быть добрым и честным.
-Я говорил о тебе...

С годами песок пересыпается из одной половинки песочных часов в другую.

Грузовик остановился у заставы. Голоса, знакомые слова. Кварк проснулся и, весело виляя хвостом, оставил меня одного в душном кузове. Пора бы и мне размять ноги, пройтись что ли?
Нет, не успел. Тяжелые шаги, гулкие удары и приземления на всю стопу. Военные. Проверка. Интересно, сколько вопросов они смогут задать мне, если увидят в грузовике? Нет, ни в коем случае я не беглец, и, возможно, Сидоров упомянул, что у него в кузове есть люди. И документы в порядке полном. Вы не подумайте, что у меня проблемы с законом. Просто я не люблю лишних вопросов, тем более на блокпостах. Зарыться бы поглубже, а еще лучше – провалиться сквозь землю. «Меня никто не заметит в полумраке, я невидим. Тень скроет меня от чужих глаз,» - начал проговаривать про себя я старую, придуманную еще в детстве, считалочку-стишок. Однажды меня действительно не заметила банда хулиганов, когда я стоял в полумраке здания вечером, они прошли в двух метрах от меня. Тогда за одни только длинные волосы и клипсу в левом ухе меня ждала бы смерть. Нравы недавно освобожденных из подростковых колоний строги. А таковых было едва ли не добрая половина подростков в том городе, где я жил.
- Сидоров Иван Федорович… вы утверждаете, что едите один. Собака ваша?! Уберите пса!
Солдат прямо таки взорвался криками.
- Спокойней Кварк, иди ко мне. Сидеть Кварк! Все в порядке сержант?
- Да, в кузове точно никого нет? А что везете?
- Ничего не везу. Разве ж там, откуда я еду, есть что-то хоть мало-мальски ценное?
Тон Сидорова был спокойным, плавным, несколько нежным – женственным, я бы даже сказал, будто бы мать, отвечающая на расспросы сынишки-озорника.
- Отвечайте на поставленный вопрос! Что в кузове?
- Гражданин начальник, в кузове шуба, палатка, лодка. Рюкзак и матрац. Старый такой. Для пса взял. Я геолог. Камни, порода. Вы понимаете?
Залаял Кварк. Настоящий волчий вой вторил ему. Волки, я вам скажу, не давали спать ночами. Они будто провожали нас. Следили за нами, а может, их что-то гнало из леса, гнало то же, что и нас. Смерть.
- Ладно, бог с тобой. Езжай. Утром уже в Семеновке будешь. Лучше не останавливайся… Зверье здесь… Сам понимаешь, ты же… оттуда едешь.
- Доедем. Справимся.
- Оптимист ты, я вижу, геолог. Ну, Бог в помощь!
Дверца хлопнула. Зарычал мотор. Кварк запрыгнул в кузов. Поездка продолжилась. Кочка, ямка – говорят, в России есть два недуга - дураки и дороги. Покрапывал дождик. Было свежо. Не знаю почему, но меня охватило непонятное чувство эйфории. Смотреть на постепенно удаляющиеся деревья леса, окрашенное синими всполохами – грозами – небо. Я в тепле. Но холод постоянно пытается проникнуть под материю. Я вижу слякоть и вдыхаю свежий воздух, мягкий и чистый во время дождя. Сознание постепенно затухает. Сетчатка глаза выхватывает одно за другим изображения окружающего мира. Все замедляется. Даже мысли, непрерывный поток которых постоянно штурмует мою голову, постепенно замедляются. Они будто река, пошедшая в другое русло. Больше меня ничего не беспокоит. Я снова проваливаюсь в сон.
Вот она Семеновка. Большая деревушка. Нет, постойте, да это ведь сложно назвать деревней. Я возле какого-то бара. Я, кажется, проспал тот момент когда мы остановились. Машина стоит. Ключей нет, значит, сидоров куда-то отошел. Может быть выпить?
За стойкой стоит типичный бармен из фильмов. Жилетка, белая рубашка, шейкер в руке. Странно, никогда не видел таких барменов, только на экране телевизора. Спокойная мелодичная музыка. Танцующие в середине зала. Девушка с молодым человеком. Оба весьма симпатичной наружности. Между ними играет какое-то незаметное чувство. Любовь? Нежная симпатия. Медленный танец, взгляд только в глаза. Да, думаю, они любят друг друга. Бокал пива предо мной, я делаю глоток. Странное ощущение отстраненности, двойственности. Будто со стороны и в тоже время внутри.
Вот я вышел через черный ход на улицу, закурил. Небо заволокло. Но дождем даже не пахнет. Вспомнились слова из какой-то книги «Ливерпульское свинцовое небо».
Стою, прислонившись к стенке из красного кирпича. Рядом мусорный бак. Через черный ход выходят трое. Это та парочка, молодой мужчина и девушка, и, вероятнее всего, владелец этой забегаловки. Когда-то в детстве у меня было хорошее зрение. Я был зорок как орел. Потом с годами оно немного ухудшилось. Но здесь и сейчас оно было просто отличным. Что это в руках у этого человека? Конверт. Что в конверте?
- А в конверте деньги. Что за деньги? Заработанные честным трудом. Видишь? Вот второй конверт для девушки. Они давно уже играют любовь. Почти каждый вечер. Тебе ведь было приятно смотреть на эту парочку, на их любовь. Прости, что открываю тебе глаза. Это всего лишь фарс. Вся жизнь – фарс.
Иллюзорный голос. Я верно сплю. Пейзажи сменяются с неимоверной быстротой, вот я скачу на коне. А вот встречаю закат солнца. Затекла рука. Темнота.
Это был сон. Всего лишь сон. Но мы действительно приехали. Кварк весело лаял на улице, играя с детьми. Сидоров сидел на скамеечке и уминал пирожок, запивая чем-то из фляги. Не думаю, что Читать далее...

Её золотистые волосы с белым,
Как солнце луны возвращает лучи,
Спасают мой разум, раскрашенный мелом,
Втыкая мне в сердце святые мечи.

Пройдя осторожно по лезвию бритвы,
Своял лучезарной и нежной мечты
Мазком осторожным любимой черты.

Восстала внутри в потаенном кармане
Пылающим сердцем весенняя блажь.
За добрым советом схожу я к Моргане,
Колдунье, чьи чары - всего лишь мираж.

Истомою знойной пускаюсь в молитвы,
Назвал Белокурую бестию битвы
Своею судьбой.
Прими эти строки в разгаре той битвы
Меж мной и мечтой.

Чудный хвойный лесок показался на горизонте. В этом мире, сдвинувшемся с места, я привык не удивляться тому, как может уживаться две противоположности. Пустыня и Хвойные леса. Будто у них есть нерушимый договор. Будто когда-то давно была проведена граница, и они не переступают ее с тех самых пор.
Моя спутница, Зенара, хоть и была южанкой, но однообразие засушливой пустыни ей надоело. Не стоит говорить о том, как не по нраву была эта жара нам с псом, родом он был, как и я, с северных земель.
Прохлада леса, маленький ручеек с озерцом. Чтобы не смущать свою спутницу - а вода в озере была согрета подземными ключами и едва пробивающимися нежными лучами солнца - я решил удалиться в лес. Пройтись и подумать, собрать топлива для костра и поискать грибов да ягод.
Я уже шел обратно, вязанку хвороста нес на плече, ни одного съедобного грибка я так и не встретил, что уж и говорить о ягодах. Нужные мысли так и не шли мне в голову. Меня заинтересовал сон, поведанный мне Зенарой однажды вечером. Постоянно крутились в голове образы и цепочки жизненных ситуаций. Безусловно, ей снился возлюбленный, с которым она не могла быть вместе. Однажды девушка обмолвилась мне, что ее до сих пор тяготит их с ним последняя встреча. Что могла предложить простая девушка принцу наследующей крови? «Он был молод и не думал о политики, - с грустью в голосе сказала тогда она, - а я не умела даже читать... я наскучила ему». Сказав, Зенара отвернулась, я не знаю, что беспокоило ее тогда. Но теперь я явственно представляю ее сон. Девушка видит своего возлюбленного, радостная улыбка появляется у нее на лице. Она бросается к нему в объятья, смотрит ему в глаза. «Последний усталый взгляд зеленых глаз,»- все южане мечтатели, этот описанный Зенарой взгляд я все силюсь представить. Глаза, в которых отражался бы малахит. Он отвернулся от нее и шагнул во тьме в ее сне. А наяву взлетел на своего коня и ускакал на запад, туда, где солнце закатывается за горизонт.
Земляника! Я не сразу поверил своим глазам. Собрав чашку земляники. К слову сказать, железную чашку с собой я взял именно для чего-нибудь вкусненького. Уж очень хотелось порадовать свою спутницу. Побаловать ее, и выслушать благодарности в свой адрес. Иногда так не хватает доброго слова. А от похвалы пока никто еще в душе не отказывался.
Зенара сидела на берегу и с грустью смотрела на свое отражение. Составить ей компанию или сразу заняться костром? Что-то же ее опять тревожит. Я посмотрел на ее отражение: прекрасное лицо, нежная грусть придавала ее облику еще больше шарма. Я перевел взгляд на кружку с земляникой у себя в руке, и вот какая преинтереснейшая история:
«…Я знаю это,- сказала королевна, - но не знаю, люблю ли я его. Однако вчера…
- Ваше величество, - перебила королевну Нанси, камеристка ее высочества, - я прошу у вас позволения рассказать вам аполог.
- Рассказывай.
- Некогда, - начала Нанси, - в стране Чудес и Волшебства жил десятилетний принц, любивший цветы и деревья. Король, отец его, поощрял эту страсть в том убеждении, что монах-садовник лучше короля-завоевателя.
- Король был прав, - заметила королевна.
-Однажды утром молодой принц, прогуливаясь в чудном саду, где он проводил все дни, заметил около красивого дерева с золотистыми вкусными плодами, которое он особенно любил и каждое утро собственноручно поливал, другое дерево, столь же красивое, плоды которого показались еще лучше. Молодость непостоянна и, как говорят, проходит в этом отношении на женщин…
- Дерзкая! – заметила молодая королева.
Нанси продолжала:
- Новое дерево так понравилось принцу, что он разлюбил прежнее. Он позвал садовника, приказал ему срубить бедное деревце и бросить его. Садовник повиновался. Тогда принц, под влиянием второго увлечения, поспешил сорвать плод со своего нового любимца. Но плод оказался горьким, и принц с гневом отбросил его от себя. Раскаявшись, он захотел поднять срубленное дерево и приставить его к стволу, но бедное дерево, лишенное корней, тяжело упало на землю.
- Вот вам мой маленький аполог, - заключила Нанси.
- Иначе говоря, - заметила королевна, задумавшись,- срубленное дерево…герцог…
- Увы, да!
- А дерево с горькими плодами король.
- Совершенно верно.
- Какое же отсюда можно вывести заключение?
- Ах, ваше величество, - сказала Нанси, - если вы хотите вывести заключение из моего аполога, то спросите только саму себя.
И Нанси, с хитрой улыбкой, лукаво посмотрела на королеву.
- По моему мнению, - сказала она после минутной задумчивости, - это обманчивой внешности дерево, которое, не взирая на свою красоту, приносит только горькие плоды, заслуживало наказания.
- Оно и получило его. Молодой принц, пройдя несколько шагов, заметил зеленый кустик, на котором скромно красновато-белая ягодка – земляничка.
- И он съел ее?
- С наслаждением…»
Я был бы не искренен, если сказал бы, что мне эту историю поведал один из придворных пажей. Надеюсь, никто не будет в обиде, если я утаю место моего пребывания при этом разговоре и свою роль в нем, иначе в том замке не останется Читать далее...