ПИТОЗЪ
или один день Еремея Панфиловича
Когда то я был битником
Теперь я стал питозником
(кавер версия хита группы «Кино»
придумано алкоголиком по кличке Зюзя,
и нацарапано на обоссаной лавочке)
Ночной город был похож на пьяную проблядь, которая выставляла на показ свои сиськи и сверкала дешевой бижутерией. У подъезда новой высотки, которая стояла где-то в центре Москвы остановился сверкающий серый «Понтиак», из него вышел симпатичный молодой человек одетый в строгий деловой костюм. Галстук идеальным узлом лежал на ослепительно белой рубашке, на брюках четко выделялись идеально выглаженные стрелочки, на ботинках идеально отражались лучи фонарей. Парня звали Еремей, он вытащил из кармана пачку «Парламента» и закурил, одновременно щелкнув пультом управления сигнализации. Он возвращался домой от любовницы, которую жестоко отодрал во все отверстия, сегодня он мог себе это позволить, ведь сделка, которую он готовил уже три месяца, была удачно заключена. Дома ждали жена и двое пацанов, не то чтобы он не любил жену, нет свою жену он обожал, но иметь любовницу было модно, а за модой надо следить. Так размышляя и докуривая сигарету Еремей зашел в подъезд, подъезд был образцового содержания, везде висели цветы и репродукции картин, было чисто и приятно пахло чем то цитрусовым и экзотичным. Консьержка мило улыбнулась и поздоровалась, Еремей кивнул и начал подниматься по ступенькам к лифту и неожиданно в его голову ворвался безумный крик, а в ладонь левой руки как будто выстрелили, от дикой боли на глаза навернулись слезы…
- А, это ты ёбаный в рот, Ерёма, хули ты тут в темноте разлегся, а кстати где лампочка, вчера ведь еще горела, было светло и пиздато, а сейчас как у твоей жены в жопе, небось опять смедитировал, я уже заебался их вкручивать, я тебе блядь чего, ёбаный монтёр?! А? Сука! Отвечай чмо!
- Да я ее решил отремонтировать чего-то тускло как-то светила! – ответил пьяный мозг Еремея, не сумев придумать версию поинтереснее. Оклемавшись от благостного сна Еремей оказался в гнилостной реальности. Рука начала сильно болеть, а в это время, его сосед – Вован, по кличке Грыжа, наступил на вторую руку. Грыжа был местным авторитетом, он держал три пивных палатки возле станции метро «Текстильщики» и был по местным меркам сказочно богат. Лампочку Еремей на самом деле нагло спиздил и вкрутил у себя дома в большой комнате так как жена Любаша не могла спать в темноте из-за того что ей все время казалось что в темноте по комнате бродит огромный член на ножках и хочет ее изнасиловать. Еремей устал просыпаться под бешеный вопли Любаши – «Хуй, хуй, хуй! Хуй хочет меня выебать! Он уже почти в меня вошел! Неееет!» и рискуя собственными желтыми обрубками, котрые некогда назывались зубами, Ерёма выкрутил эту лампочку на 40 ватт и вот сейчас предстоял серьезный разговор.
- Починить!!! Ты чего меня за ебанько держишь! Это как, бля, лампочку можно починить? Ты мне расскажи и я бля никогда их покупать не буду! – покраснев толи от злости, толи от удивления сказал Грыжа и резко изменившись в лице ударил остроносым лакированным ботинком в зубы неудачливому страннику в мире алкогольных паров.
Последний целый зуб остался на пятой ступеньке старой грязной подъездной лестницы. Тут Вован Грыжа мерзко улыбнулся и сказал:
- Да ладно хуй с ней с лампочкой, как бы без света твоя жена у меня отсосала? Правда? Ладно, забили, я еще одну вкручу, но если ты и её выкрутишь, я приду к тебе домой, подключу тебя к розетке и выставлю на лестничную клетку, ты будешь гореть и кричать «Я торшер! Я торшер!», только смотри ночью не кричи, а то я при свете спать не могу.
И Грыжа виляя жопой ушел давать пизды своим продавщицам и снимать выручку.
Ерёма пополз домой, в предвкушении дармовой выпивки. Обычно если его жена отсасывала у соседа у них дома появлялась пара тройка бутылок дешевой синьки с черной этикеткой и жутким названием «Привет», от кого привет можно было только домысливать уж больно этикетка была похожа на надгобную плиту. Зайдя в квартиру, обклееную вместо обоев бесплатной газетой «Экстра-М», Еремей увидел жену которая, раскинув грязные жирные ноги валялась на полу и смрадно храпела, на столе сварганеном из каких старых помойных досок стояла бутылка «Привета» на четверть недопитая, на полу валялась вторая, высосанная начисто на горлышке виднелись следы старой советской губной помады какого-то сизого цвета, эта помада был его последний презент Любаше на восьмое марта 1992 года. Еремей подлетел к столу и опрокинул содержимое бутылки в свою бездонную глотку, потом занюхал рукавом старого разноцветного пуховика некогда знаменитой фирмы «Beer», из которого уже второй год сыпались перья, а в рваных прорехах можно было хранить все содержимое российского сбербанка. Неожиданно перышко из рукава влетело в дыхательные пути Еремея и он ощитил страшное желание проблеваться, чего тут же и сделал вывалив небогатое содержимое своего желудка на грязный усыпанный бычками пол и упал в забытии в теплую вонючую
Читать далее...