Сидела, обвязанная шарфом, на жестяной, тронутой закатом крыше, и рассказывала чуть хриплым голосом стоящему сзади.
Сегодня за окном самой ранней электрички секла крыльями небо темно-синяя огромная птица. Ножом и пухом подрезанные куски воздуха цвета неба падали на обедневшие за зиму деревья, одевая. Но уже через минуту с шипением испарялись. Птица столько видела за эту ночь, её было тяжело, и она попеременно снижалась, но перед самой землей тянула вверх тонкую шею, кидая в небо крик, как альпинист кидает «кошку», зацепиться.
Её цель - яркий круг, восходящего из-за холмов солнца, хранилища снов. Веришь ли, она долетела. Загорелась, раскинула огненные перья; языки пламени облизали небо, пробежались по земле, которая уже принимала вызов: готовьтесь, оно идет, оно идет.
Падали сгоревшие страницы неба на жухлую траву, и, наконец, по ним зашагало босоногое утро, на ходу вырывая все и вся из сна.
- Восхищайтесь мной! Восхищайтесь! Я так ново, я так свежо, я так молодо! – так взмахом светлых ресниц утро собирало возгласы ликования. Оно знало, что его ждали.
А по солнечным лучам-проводам неслись голоса. Из города в город, из квартиры в улицу, из страны на бульвар, что за тысячу километров.
«А ты мне сегодня снился…»

«Знаешь, а мне.. Тепло до сих пор.»

«Звеню, как будильник и всех бужу. А они, представь, не злятся. Говорят: легкое утро.»

«Только что утро остановилось у моего окна. Веришь ли, я сегодня пела как никогда.»

«Мой танец у подъезда всех ввел в полуулыбку, они там до сих пор.»

«Подслушивать нехорошо»

«Тсс…»

- Как думаешь, - спросила у севшего рядом крылатого, - быть может, мне стать канатоходцем солнечной лучей?
- Ты будешь по вечерам уходить в закат…
- Нет, я умею прыгать.
- И приземляться.

К. , вглядываясь в стену дома впереди:
- О, плакаты сняли!
Я, смотря в чистое голубое небо:
- Облака сняли? Точно.

Всё было просто. Вчера я четко поняла: то, что было – плащом по земле, стирая следы; то что есть – медальон в руке, не отпущу; то что будет - паруса с ветром, уносящие дальше и дальше в улыбку, как в месяц отраженный на воде. Потому я смеюсь и всегда улыбаюсь. Не ношу ни щитов и ни лат, мне любое «задели» сродни «открыли». Вы открыли меня и болтаются кончики шарфа, как створки шкафа. В нем живет лавина чувств, недосказанность слов, неслучившихся встреч и ещё бесконечность несбывшихся мест. А ветер насквозь как веником: что ещё в тебе осталось?
Многое. Но первейшее место занимает там глупость – лукавая мордочка, почти никогда не спящая . Я её так послушно слушаю, слушаю… И совершаю новые глупости. Побольше.
И вот очередная. Все очень просто есть: я не могу остановиться, одна рука в контрольной, другая пишет это. А вся я с головой в весне и ничему не вытащить меня, я пропаду тут до того самого лета. Я буду ждать и ровно столько идти.
Этот асфальт меня буквально сводит, бросает в себя. Я хочу то ли петь, то ли лечь на него и прицелится в солнце мечтой. До чего же апрельское небо уносит все остатки, что были ума. А рисунки от мела, то в себя сохранить, то свои раскидать, пусть под ноги, но выше-то солнце!
Да, мне пятница друг, но говорить с ней получается только посредством выпечатанной души. Но я буду учиться, я буду стараться уметь без этого дневника. Когда-нибудь.
И сейчас попробую помолчать, надо ещё почти два варианта писать.
Но это солнце, это небо, этот асфальт и плюс пять…....................

посвящается циклам экономического роста и соседке по парте))

Маленький Бумпик читает все вслух, он про себя не умеет.
Маленький Бумпик открытый для всех, он не боится ботинок.
Маленький Бумпик - экономист,
Он сосчитает мгновенно,
Сколько горшков надо стукнуть об пол,
Чтобы был дом – подоконник.
Маленький Бумпик обжора большой:
Булочки с сыром в столовой он все съедает на счет:
Раз, два, три!
И так любит стихи… Пишет он их на ладошках,
А на тетрадях, поверх уравнений,
Чертит фигуры сложнейших строений.

Маленький Бумпик само совершенство,
Мир весь смеется, трясется от смеха:
Бумпик с утра уж бежит из подъезда
В тапочках разных, в кофте нашиворот,
Губы в варенье, руки все в красках.
Ах, до чего же, малыш, ты прекрасен!

Маленький Бумпик – улыбка с удачей,
Он на ЕГЭ нам поможет со сдачей.

Запусти в меня солнечных зайчиков.
Посиди со мной на балконе,
Напиши мне письма с рисунками,
Подхвати, когда сил нет бежать.
Прочитаю мою сказку последнюю,
Я хотела, хочу до сих пор.
Но, наверное, цепь очень крепкую
Я сплела за пролившийся год.

Говорят, нам осталось так мало,
Меньше месяцев двух и пойму
Будет в тему ли песня "Скандал",
И на кухне что папа сказал.

А пока очень яркое солнце,
И зеленая ручка, тетрадь...
Только город пока не зеленый,
Но нам можно уже ожидать.

Но я снова свернула с пути.
И учебники нудно бормочут,
На диване лежа, как цари.
А я прячусь на спинке кровати
И пишу, хоть решила: напрасно.
Но, наверное, крепка рука дня.
Вот видишь, как калейдоскоп
Встряхнула и меня.

Моя сестра в слезах приходит в наш скромный, легкий дом. Она устала от непонимания, от разговоров и молчанья мертвых душ. И я без лишних слов бросаю новых дров в камин. Да, нам пора. Наш дом как в песне, наш дом ковер и вертолет. И дым из труб как в пароходе. Но мы не по воде плывем, мы по небу несемся. Отражает яркость огня золотистый закатный глаз. И разводится полу-улыбка, обведенная самолетным полетом. Небо ставит очередные летящие галочки на щеках: список его целовавших возрос. И отбрасывя рыжую челку - полосы,пишет звездами новое созвездие зонт. А по нему скользит, светясь, планета - дом, ковер-вертолет.

Тэли, как тебе в Праге живется,
Какой вид вырывает с губ краткое "ах!"
Когда утро в твой дом светом льется?
Скольким улицам кланялся робко,
В чьих глаза читал ворох историй,
И какие картины рисует
Карандаш в твоей твердой руке?
Ты наверно нашел уж подругу
И не помнишь, что значит грустить.
Вы играет музыку жизни
И бросаете мост за мостом...
Милый Тэли, меня
На ближайшей стене
Нарисуй с синеглазым вальтом.

«Мы лишены возможности представлять себе наглядно в полной мере процессы в микромире, так как они совершенно отличны от тех макроскопических явлений, которые люди наблюдали на протяжении миллионов лет…» - из учебника физики.

Вам никогда не приходило в голову заклеить оконное стекло огромными фотографиями, скажем, Барселоны, Рима или Праги?
Думаю нет. Значит, вы не тосковали, так как это делал Тэли и не обладаете тем сумасшествием, которое играло в нем. Свои окна он собственноручно заклеил Прагой. Он был художником, рисовал исключительно улочки Праги и временами странных необычайно красивых людей. На незначительные деньги, полученные от продажи этих картин он и жил. Но городок был небольшой и вскоре комнаты жителей перестали нуждаться в работах «чудака Тэли», как называли его горожане. Понимаете, на Тэли порой находило чудно болтливое настроение, и он рассказывал обо всех своих мечтах и мыслях, не замечая непонимание и даже презрение окружающих. Не так уж и часто случалось это настроение с художником, но тех случаев, что были, хватило.
Вскоре все жители знали о его вере-секрете. Тэли верил, что однажды, выйдя в окно своего одноэтажного аккуратного домика, он окажется в самой настоящей Праге, потому что картина – это ключ к двери, за которой соединяются все-все города, а прямо по маршруту Прага.
«Надо лишь дождаться, когда из картины подует ветер…» - мечтательно поговаривал Тэли.
А люди с недоумением косились на его окна, которые с наружной стороны были изрисованы разными: старинными, с замками, приоткрытыми, деревянных, железными дверями. А художник верил и завешивал свою комнату все новыми и новыми выдуманными видами Праги и изредка портретами нереальных людей.
Однажды Тэли нарисовал мальчика, почти обыкновенного на первый взгляд. Но, присмотревшись, наблюдательный человек мог заметить странное сходство ребенка с предыдущими портретами. Но в чем оно заключалось, вряд ли кто мог сказать.
Тэли вешал картину на последнее свободное место, когда главное окно комнаты распахнулось. Стоявший к нему спиной художник, боялся обернуться. Он никогда не раскрывал стенных окон, (для проветривания у него было специальное окошечко в крыше), не желая постоянного разочарования. Но ворвавшийся в комнату ветер, обхватил его за плечи и развернул.
Из раскрытого окна в лицо Тэли дышала Прага.
________________________________
Интуиция заставила Роу поспешно броситься в комнату №325.
Женщина замерла на пороге.
Так и есть: её собственный сын играет с макетами домиков недавно построенного городка.
-Дени! – сердито заговорила она, - мы же с папой тебе запретили притрагиваться к макетам.
-Ну, мама, - обиженно надулся мальчик, - я ж только чуть-чуть поиграть.
- Дени, ты не понимаешь насколько это серьезно…- вздохнула мать, - надеюсь, ты их не поменял местами? Все на месте?
-Конечно, - кивнул ребенок, осторожно ощупывая крышу дома, спрятанного в кармане.
- Тебя бы следовало наказать, но ладно уж, - махнула рукой женщина и вышла из комнаты с ощущением, что поступила п р а в и л ь н о.
А мальчик бегом припустился в смежную комнату. В ней располагался самый его любимый город. Дени достал из кармана домик с окнами дверьми.
-Тут для тебя, малыш, будет более подходящее место, - ласково сказал ребенок, заглянув с улыбкой в окошечко крыши, и поставил дом в Праге.

Я самое счастливое существо во Вселенной.
Письма всегда приходят во время.
Всегда.
А ко мне ещё и Ангел прилетел =Р
Да здравствует, весна!
та-да-да!
*молчу)))*
Если бы мне письма приходили каждый день я бы пожалуй не приземлялась))
А ещё, а ещё...
Не, не скажу =Р

Я опять с козинаки и с чаем,
Ты наверно давно уже спишь,
А меня кто-то тронул за плечи.
Может быть твоя сонная тень?

Ты проснувшись, забудешь,
побежишь на праздник мыльных пузырей,
но я все-таки скажу:
Малахитница, я раньше не встречала таких солнечных людей.
))

Это цитата сообщения О_себе_-_Молчу Оригинальное сообщение

Румянцев Алексей (чудеса шариковой ручки)



РУМЯНЦЕВ Алексей
[показать]

-= волшебство шариковой ручки =-

Настроение сейчас - уже уехала

Чужие мысли, чужие строчки,
Свивают гнезда на ветках мозга.
На снежных воротах у апреля
Встречала в масках героев чьих-то.
Они мне руки поспешно жали,
А маски их я в карманы крала.
К тому привыкшие не замечали.

А дома перед зеркалом крутясь,
Я выбирала, кем мне быть сейчас.
Кому, чему похвалы воспевать,
Чем день под вечер запивать,
Чьим именем кормить слов шепот,
Кому послать себя, в конвертной груде букв

Но скоро все обычно:
Распахнуты двери, распахнуты окна,
И я одна дома, читаю стихи,
Они мне как звезды, упавшие с неба,
Как факелы, жгущие изнутри.
Такая же резкость, такая же яркость,
Но им и упавшим гореть до зари.

К утру вдруг затихнут, чужак не услышит,
Никто не ворвется, все двери закрыты.
Стихи на рояле, и солнечный зайчик
В их строчки вплетает восходные ленты.
А голос чуть слышный, взметнув занавески:
И сколько таких поселилось по душам,
И скольким писатель вручил детей музы?

Апрель серьезно подошел к исполнении моих наидурацких желаний.
Начать следует, пожалуй, с четверга. Урок информатики. Слышу: наша учительница с другой болтает и все мою фамилию упоминает. Подозвали меня, говорят: будешь завтра участвовать в научной конференции с сайтом и презентацией про Город 312. Я было запротестовала. Одно дело сделать, другое - рассказывать. Но завуч говорит: сайт твой родной, значит и расскажешь легко.
Уже позже я поняла, что это просто исполнилось мое давнее желание. Когда я делала презентацию о Городе 312, то сопровождала её музыкой и видео, но на флешку все это не перенесла. Поэтому мое желание показать презентацию музыкальной и с видео не исполнилось. Тогда же появилась пустяшное, смешное желание: я хотела эту презентацию посмотреть на «большом экране».
А сайт я делала тогда практически весь в классе и все хотела его на флешку скинуть, чтоб и дома был. Но то забывала, то ещё что. Также хотелось ещё его по-всяческому доработать. В этот раз мне повезло: флешку одолжила одноклассница.
В результате весь вечер пятницы я занималась сайтом, чего только там не пробовала. Получилось весело, мне понравилось) Речь подготовила. В моей категории выступал ещё только один человек. Первое место дали ей. Не знаю почему. У меня все вроде как более интересно сделано, да и рассказывала я неплохо. Единственное: презентация у неё научная, о Excel. Сказали всем участникам обязательно приходить в актовый зал, за награждениями, в10 утра, сегодняшнего дня. Я тогда в полголоса сказала «не получится». У меня же курсы. Но сходить очень даже хотелось (всю ночь это НК прокручивала в голове). И вот сегодня стою на вокзале, людей почему-то никого. Смотрю время уже 6-47 – время отправки электрички. Оказалось её отменили, а следующая только в 12-12. Пошла смотреть расписание на автобусы (вспомнив, что мне оче-ень понравилось в прошлый раз ехать в нем)) Спрашиваю на 9-00, все раскуплены, а на10-30 остался последний билет. Я отошла, а дяденька за мной его как раз купил. Уже по дороге домой мне подумалось. Что можно было на 10-30, я б хоть на последние часы курсов успела. Но поздно.
И ворох чепухы: когда вставляла утром батарейки в фотик, было странное предчувствие. что брать его не следует; шишку, решившую ещё осенью стать моим талисманом, я оставила в зимнем пальто; килограммы мелочи там же, они в карманах по-моему прям-таки плодятся, а мне спокойно: на катастрофический случай деньги есть всегда.
В общем, я решила все к лучшему) Хотя деньги жалко, их за пропущенные занятия не возвращают, да и дают мне эти занятия действительно много. Но ладно. Мало ли что могло быть, если бы я поехала.

*сейчас нашла, улыбнуло)*
(За окном моей пятиэтажки
Ночь вальяжно разлеглась.
Ночь украсилась огнями,
Вся мигает фонарями,
Я пишу тебе рассказ.)


Я наверно очень одинока,
Как и ты и как они,
Но когда бывает слишком горько
Вспоминаю выдумки свои,
Их немало родилось во мне,
Наделенных компасом внутри.
Может через месяц, может через год
Кто-нибудь из них до меня дойдет.

Может, стану взрослой,
Не замечу, мимо пробегу,
Но на фразу « здравствуй»
Взглядом любопытным обхвачу.

Дзынь! И стены разлетятся,
Я нашлась, меня нашли.
Руки в раз соединяться,
В сердце счастье навсегда,
Бьем в луну, как в барабаны,
Звездный свет нам вместо струн,
А огни внизу – букеты
Вместо тысяч ярких слов.

Настроение сейчас - вывели

Можно я выревусь хоть бы словами?
Пусть платком побудет молчанье.
Черт, возьми! Как же надоели
Люди-манекены, люди-манекены.
Ах, какая блестящая шляпа!
На лице дорогие очки,
Каблуки золотые сапог протыкают кожу земли.
Постойте, я сказку для вас расскажу,
Послушайте, как поют в небе…
Куда ж вы?
Хватаю рукав, и шляпа сползает,
Очки летят в грязь.
И вижу:
У них ни ушей и ни глаз.
Вглядываюсь в мимо проходящих.
Ну, хоть бы взгляд осмысленный, горящий.
Но все пусты, холодны, из пластмассы.
И руки бледные решают особо сложные задачи.
Мне их, конечно, не понять.
Ребенку со смешной душой
В безмолвие со сказками играть
Осталось на задворках
И правило одно лишь соблюдать –
Не трогать взрослых,
Опасаясь их сломать.

тысячи дождинок поселились разом
в розовых ладонях, обнимавших воздух.
и усталость-дура хвост поджав, бежала.
вслед смешинок ворох серой посылала.
и смеялись стекла, тихим нежным звоном,
я шептала небу взглядом:
ты со мною.

Снилась школьная встреча с первой учительницей. Я была отчаянно болтлива и общительна, рисовала на доске белку, красиво, кстати, вышло. А она у меня с заботой спрашивала: тебе не холодно?
А я отвечала: ничуть, куртка теплая-теплая. Выходила из школы, а женщина в строгом костюме вслед твердила что-то о вкусе жизни. А на улице был дождь. Самый первый дождь. Я запрокинула голову и думала: "Мне кажется я тебя забываю. Напоминай о себе почаще, дружок, напоминай".
И совсем не дождю. Отчего-то хотелось расплакаться. Наверное словами.
А совсем рядом еле передвигая ноги шла старушка с двумя тяжеленными сумками и охрипшем голосом пела нечто очень бравое и смелое.

Посвящается гному, чей башмак лежит на подоконнике подъезда, моим попутчикам в позапрошлую субботу и тем, кто замечал в небе сиреневый дом.

Наверное, этот дом вместе с его жителями был чьим-то сном, миражом, призраком. А то, как бы он мог спокойно, как кабинка канатной дороги, перемещаться по тонкой серебристой нитке? Это понятно даже мне – крохотной, отливающей всеми оттенками синего, горе.
По-правде говоря, мне было до ужаса скучно (всюду лишь золотые пески и никого), а потом прямо-таки перед моим, если можно так выразиться, носом протянулась нитка, исчезающая вдали, а затем по ней, не спеша, полетел сиреневый уютный домик, с длинным крыльцом и широченными подоконниками. Это очень важно, так как именно благодаря этим подробностям я смогла наблюдать за жильцами. Самым первым я увидела гнома, удобно развалившегося на подоконнике. Гном как гном, лохматый, седой, с диким взглядом, удивительно белым ртом. Только на голове не колпак, а ковбойская шляпа. В толстых пальцах он сжимал удочку и, насвистывая ему одному известную мелодию, закидывал её в никуда. По крайней мере поплавок исчезал из поля видимости. Но гном вглядывался в том направлении с таким интересом, словно видел то самое никуда.
- Хопа! – восторженно вскликнул лохматый, дернул удочку и с любовью схватил уловку – коричневый башмак.
Только тут я заметила такой же на левой ноге гнома.
- Лохматыч, тебя можно поздравить с отличным уловом? – смеясь, поинтересовалась, выходя на крыльцо, кудрявая брюнетка.
- Да вот, Нэли, вернул свой башмак. Я ж от сожителей человеческих в спешке удирал, вот его и потерял, - пояснил гном, вытряхивая из возвращенного башмака окурки, - видишь, уже для пепельницы приспособили.
-Безобразники, - покачала головой девушка и уселась на крыльцо.
Чуть погодя из дома вышла ещё одна, невысокая, русоволосая, жительница и тут же улегшись на крыльце, улыбнулась в небо.
- Ого, какая красивая гора, - заметила Нэли, взглянув на меня, - синя-я.
- Синяя? – русоволосая с любопытством приподнялась, - здорово…Дотронуться бы. Мне кажется она исполняет желания. Или что-то в этом роде.
Девушка подбежала к перилам, но до меня ей было не дотянуться.
- Блин, не получится, но я сюда ещё вернусь. Во сне.
- Ник, не забудь меня захватить, - сказал только что усевшийся слева от гнома рыжий парень с улыбчивым ртом.
- Конечно, - пообещала, оглянувшись, девушка и, сбежав по ступенькам, села на краю, свесив ноги.
- А сегодня мне снился незнакомый город. Аллеи и дожди, дожди. Люди, бегущие с зонтами. Я все фотографировала, как обычно. Потом в объектив попал памятник, не помню какой, и девушка в кедах. Я сделала фото с ними. А она меня после долго благодарила, будто я её от какого-то проклятия спасла…
- Да, Ник, дожди это здорово, особенно если ждёшь всю зиму, - мечтательно заметила Нэли.
- Будут вам дожди, будут, - прокашлял гном и скрылся в доме.
- А как я в эту субботу во Владимир съездила, - засмеялась Ника, - захожу в электричку, своё любимое место у окна, на самой первой лавке занимаю. Тут старичок рядом садится. А у меня в голове сразу же вопрос завертелся. Смешной: вы знаете сказки?
Захотела сказку с утра послушать. Сдерживалась, сдерживалась, а потом все же спросила. А он и говорит:
- Ещё как знаю. Даже сочиняю сам.
Так я его и заставила сказки мне сказывать. Но скоро он вышел, так и не успев дорассказать.
Но скучать мне не пришлось. Зашел некий мужичок, место рядом со мной занял. Сидел, сидел, потом достал термос, налил себе чая. А мне смешно, вспоминаю свой термос, что в сумке. Мужичок на меня посмотрел и предложил чаю.
Я рассмеялась вслух, свой термос достала, чая налила.
- Что ж, выпьем за безумные чаепития, – видно «Алису в стране чудес» вспомнил.
Только чай допили, как ему выходить. А я открыла пьесы Бернарда Шоу, начала «Пигмалион» читать и не заметила, как рядом со мной оказался очередной представитель мужского населения. Не знаю долго ли он за мной наблюдал, но в какой-то момент ему это видно надоело, он предложил почитать пьесу по ролям.
Я сделала вид, что ничуть не удивилась, книгу поудобней разместила и начали мы читать –играть. Соседи явно получали удовольствие. Но и этот чудак оказался недолговечным.
Вышел, а через пару минут я уже встречала нового. Тот оказался с гитарой. К нему сразу прониклась уважением и симпатией. Но такого, что он сотворил, честно, не ожидала. Лишь усевшись, он устроил гитару поудобней и как заиграет, запоет:
- Пой же, пой на проклятой гитаре, мой последний единственный друг!
Я – немой восторг и аплодисменты совпадениям.

Неужели это все правда, - подумала я, слушая рассказчицу.
- Ник, неужели это все правда? – спросили мне в тон жильцы сиреневого дома.
А в ответ я услышала лишь смех, и в тоже мгновение дом исчез за горизонтом.

2n.03.09