мои мании и затерявшийся где-то вдалеке чертовски знакомый...знакомый.
Настроение сейчас - оно в ответ
Эта аллея должна бы завернуться трубочкой, залить меня промозглым дождем, обветрить и пустить по себе, закисшего, стеклянно смотрящего под перебирающие с трудом ноги, шумно нарущающие лужи в наступлении, она должна чуть ли не вырастить руки и бросать в меня лавочками и промерзшими «Москвичами» или мною в них. А я обязан идти напролом стихиям, преградам, поворотам, протаривая свой коридор со слегка ободранными процессом краями... Вместо этого висящее солнце попеременно прикрывается облачками, как опахалом, температура будто выставлена на нормальную, а асфальт, кажется, изрисован стрелочками вперед, как разметкой, специально для меня.
Они ведут к вокзалу, месту, где ожидаю встретить свой первый попавшийся поезд вглубь области и умчаться в конечную точку глядения его глаз или выброситься по дороге в понравившийся овраг, чтобы напиться в хлам или заунижать себя до смерти,.. Бах!..
С размаху ударяюсь лбом прямо в челюсть долговязой подружке перекачанного лысого, мгновенно отпускающего её наполовину удлиненные обработанными ногтями ладони и сжимающего кулаки... Да-да! Я хочу по морде и почкам, да, сломай мне ребра, ведь то, что внутри, уже заебалось набивать синяки в извечном стуке о них, да, я хочу, чтоб ты впечатал мной в асфальт, а зубы, посмеиваясь, убегали изо рта целыми семьями... Я просто мечтаю о твоем кулаке, натренированном на более крепких чем моя, рожах...
- Простите, молодой человек. – говорит он.
- Извините нас, вам плохо? – продолжает.
- Хотите, довезем вас домой, вы вот-вот свалитесь. – я стою, как раздавленный и вкопанный, губы срослись, мозг растаял и вытек под канализационный люк.
- Нет? Ну извините еще раз, мы честно ненамеренно… - понимающе кивающая лысина и поджатая накрашенная губка растворяются в компании с гитарой, играющей не «Мама», как положено, а «Coma White», и происходит это так быстро, что я даже не успеваю ощутить собственного облома, и стартую в полубег с ворохом не распутанных линий-мыслей.
«До ******* сегодня ничего нет» - вещает девушка из-под стекла напротив, так, будто благодарит, что хоть кто-то заставил ее работать. И действительно странно: я вошел в кассы первый и, казалось, единственный, но за двадцать секунд нашего диалога за спиной выросла дюжинная очередь. Значит, недолго радоваться молодой кассирше… От соседнего окошка отделяется мужская фигура в свитере и преграждает мне путь к выходу.
- Парень, - говорит дружелюбным басом, похоже, совсем нетипичным для себя тоном. – Я слышал, тебе нужно в ******* прямо сейчас? У самого поехать не получается, назад, скоты, не берут, понимаешь ли, отправление через 15 минут, так что вот билет – дарю.
Надпись в маршрутке: "Аптечка у водителя"
Я: "Водителя замочить, аптечку забрать" (с)
Это цитата сообщения Гордея Оригинальное сообщение
хочется что-то сказать, а крутятся только первые два слова.(с)
Настроение сейчас - симпатия
Ясноглазая силуэтная кошка из тонкой блестящей проволоки с вечно поднятым хвостом грустно стояла, опустив привязь метрового шнурка и, кажется, молила, как всегда, выше правой коленки - прямо в глаза. Лысеющая надутая женщина зеленовато-бледной кожи с самого верха хромированной коляски искала себе место по четырем матовым сторонам, паникуя вальяжными руками и болезненной дрожью трясущихся щек, но...дальше круга света стелилась мгла, засасывая все поиски вместо со взглядами и надеждой... Глаза уперлись в разлегшийся желейный, давно отвыкший двигаться живот, и, казалось, вытянулись в трубочки. "Я знаю!" - зрачки метнули идеей, а на пальце неизвестно откуда взялся сверкающий ноготь.
Через секунду, максимально перегнувшись за дермантиновую ручку, не обращая никакого внимания на желтовато-алую полоску, пересекавшую подол больничного халата в горошек, она уже смазывала подшипники колес чем-то жирным, бежевым и наркотическим, смеясь, а еще через миг носилась по кругу вслед за кошкой вприпрыжку, что в единой упряжке скалила стальные зубы и хохотала в бессловесный ответ...
Я облепил стеклянные стены аквариума присосками глаз и пальцев, думая о силе, притяжении, интересе, неверии ни одному слову и многочисленных подтверждениях того, что чувство уровней, казавшееся прогнанным, все-таки вернулось и вмазало... Я даже не представлял, что радость возможна.
Очень интересно - а будет ли когда-нибудь еще со мной дождь этой песни, или всё-таки я на него жестоко и по-скотски опоздал?
Это цитата сообщения СоНьКа-Золотая_Сучка Оригинальное сообщение
о поэтах
Позвонила мама. Сказала, что забрала в редакции журналы с моими публикациями. Сказала, что купила десять штук, и еще два ей дали. Что оставит себе четыре, а остальные пошлет мне. Сказала, что стихи мои прочитала. А потом как начала рыдать, да так горько, так громко, как ребенок. Просила прощения за то, что произвела меня на свет, сюда вот, в этот мир, который ей самой не очень-то нравился. За то, что хотела, чтобы у меня все было хорошо, но одного ее желания оказалось мало. А я ревела и говорила, мам, да ты что, ну ты чего, мам, у меня всё хорошо, это просто волшебная сила искусства. Вот так вот. Вот и поговорили. Я пишу, а мама плачет. Пиздец. Родишь ребенка, а он поэт. Ты его кормишь грудью, на руках носишь в туалет, когда у него жар, тратишь на него все деньги и всё свободное время. Мечтаешь, что будет у него школа с золотой медалью, работа интересная, красивый автомобиль, веселая свадьба, трое детишек и собака. А он, сука, вырастает поэтом, и всё у него плохо. И он пьет горькую и пишет грустные стихи, а тебе уже шестьдесят, и ты уже отдал ему всё, что у тебя было, и больше у тебя ничего нет. А он пишет и пишет, сука, а ты читаешь и плачешь.
(с)
Анна Ривелотэ
(с)
стырено у faunamen
Настроение сейчас - nocturnal
Я выжимаю из неё всё до последней капли, подстегивая себя, резко переходя в ускоренный ритм – насладиться, рвануть половину, а может, и весь кайф сразу... Я напираю и заслушиваюсь ответным стоном и ее шепотом «Мой...ммМой..», обливаюсь очередным сладким смешанным, нашим общим потом, говорю что-то невнятное в перерывах между учащенными вдохами и тут же припадаю губами к кромке любимого ушка – зацепиться...да, нужно срочно зацепиться, чтоб не улететь, или забрать её с собой в царство ароматов на основе счастья, где я иду, взаимно радуя каждую травинку, каждый...волосок на её теле дрожит сейчас, разрывая меня в неосторожных поцелуях и взглядах... И их невозможно остановить. Но это не больше, чем картинка – голова уже отлетела в самое болото страсти, единственное из всех, где рождаются цунами и по новым венам из-под ее ногтей на спине и шее возвращают кровь обратно в сердце... Насколько мы ближе...я не различаю, слившись воедино, только мокрые руки да влажная обивка, и запах, всюду её запах, который ласково стучится в рот, чтобы непременно быть съеденным.. В такт, в такт... На невесть откуда взявшейся струе меня уносит протыкать полумесяц...и вот... Возвращает, кружа мимо грозовых розовых туч и превысивших призраков, а они недоверчиво щурятся в моё довольное свечение... Пальцы указывают вниз, и тело само плывет за мнимой стрелкой... Лицо... А темно-синее небо давит прыщи звезд облачками, завидуя... Мокрые волосы... И кааак же долго настраивается фокус на каждом из глаз!..
Глаза остались раскрыты максимально широко, а губы сомкнуты , она сейчас вся такой стала и непонятно, почему... Ну ладно, очухаемся, пройдет – и по дороге в душ, я замечаю только легкий скат руки по разорванной подушке...
Вода лилась не спасительно, а холодно, так, что я буквально вылетел из душа прямо в стену напротив. Прошло четверть часа, а она лежала всё так же; всё так, что нагнетало пустую гордость. «Непорядок!» - мелькнуло в голове, и вот уже я, не теряя секунд, натягиваю на нее халат и уношу прямо к кипящему чайнику, на свет...
...Уже неделю август метает ветрами и необыкновенным зноем так, что от порыва из открытого окна она упала, как только я усадил её, отвлекшись на кофе... Я поднял её снова, но от налитого она отказалась молчанием, разбив кружку, даже когда я вставил её между полусогнутых пальцев, уговаривая взбодриться... Шелест, жара и свист, она ест меня огромными, как блюдца зрачками, а я емся, пристыжено улыбаясь и глотая, искренне силясь наконец-то прийти в себя.
Окно трещит. Снова порыв и снова падение прямиком в кофейно-молочную лужу. «Обиделась?»... Вне себя от смущения, я подымаю её и вдруг неистово прорываюсь... Я начинаю с того, как люблю её стоны – слепые отголоски игривого голоса, меня волнует выбившаяся прядь разлегшаяся прямо перпендикулярно линии упёртого взгляда, что она наделена магией порабощать без слов и движений, как огонь или течение, что божественна, даже когда сидит здесь, на грязной узкой кухне панельного дома с отполированной временем мебелью, но трон ей пошел бы куда лучше... Я веду мизинцем по застывшей капельке пота от виска до острого подбородка и всё твержу, не уставая, о космическом удовольствии, красоте и ничтожестве, которое случайно возникло на её широком шоссе. Говорю, что небо ревнует, что я это видел лично, и о какой-то дурацкой статистике, смеясь прямо в широкий взгляд на меня всего... Я вспоминаю детали из прошлых месяцев, истекая росой от накативших ностальгий – и почти вижу её согласный кивок и шоколадный взгляд изнутри серых радужек – оболочек чего-то...
Шо-ко-лад, шо-ко-лад...поднимая её на стул после очередного прерывающего падения, не выпускаю этого слова из головы, а её лицо устремленное ко мне, как бы подталкивает мысли вперед... «Ах, да! У нас совсем не осталось шоколада!.. Конечно, схожу. Я мигом. - Встаю, одеваюсь за пять секунд и выскакиваю на лестницу. – Не заскучаешь,
…Теперь я уже сам качусь вниз, без пинка, по инерции, для боли оставшихся мышц и несломанных еще костей… Стена, удар, упор. Затекший кровью глаз видит как сквозь разбитые очки: тельняшка, черные волосы сеткой и серая муть на месте глаз, парящих со всех сторон, кажется. Разбрасываюсь зубами, упершись в начищенную звезду на бляхе, пальцы шевелятся через один – настораживает… Вдруг что-то бледно-розовое дергается и заполняет весь обзор, разрастаясь, и резко начинает тащить к потолку, отрывая из мути две устремленных глубоких точки.
- Кстати, если ты вдруг обнадежился, убивать тебя сейчас я не собираюсь.
- Шшшшфф…тьфу!..
- Может, сейчас и сам умрешь, но пока ты не один….эээ…не хотелось бы…
- Шшшшфф…А.
Из глубин утробы вырвался, было, рёв, но оступился перед самым выходом из горла. Это было так глубоко и неожиданно, что я ощутил удар, только когда лезвие ускользнуло из брюха, оставив легкий холодок на взрыв кипящей крови…
./……//..
Слепящий свет следящей вспышки… И вонь, невыносимая вонь мяса, забивающая не то что окружающие гнилые поползновения, но даже стук днища о мостовую. Кажется, моя... В оторванную дверь, как в водосток, кружась убегает улица с единственным уцелевшим фонарем, палящим, как ядерный взрыв, до кости; в раздраженных лужах отчеканиваются облезлые силуэты крошащихся многоэтажек с коричневым небом в синих язвах – именно то, чего не увидишь сверху… Попутно разрывающемуся телу обступает желание остаться здесь, примёрзнуть головой к асфальту и тихо себе разлагаться, как тот олень у кирпича, «доросший» так до самых рогов. Но я знаю эту дорогу, она – домой, и если до него гниль не съест-таки мозги, то…
…и разрушающий спазм сломавшегося отрицания боли вновь каменит раной об самый неудачный момент…
./……//..
Над выбеленной избой встает солнце, заливая кипятком лапшу перистых облаков, и под разбросанным по округе ярко-голубым в салатовых зарослях объявляется ухмылка на хитрющей чернобровой голове... Остатки спора с самим собой таят в родном запахе плавящегося посреди двора навоза и стекают прямо в желоб, отводящий воду за свежеокрашенный забор, прямо под синим квадратиком «Почта». Вдоооох!.. Красный экран.
./……//..
Это цитата сообщения ZnichKa Оригинальное сообщение
Просто козлы
Обожаю это животное, замечательное оно такое... И сказочно-загадочное, и мифическое... от упряжки Перуна до жертвы и победы над смертью...и Аленушкин братец, и с козла молока, и злая любовь, и зодиакальный козерог, и чего еще только нет..
Но при этом всем вот такие милые живые
Настроение сейчас - принятНое
Лестничье. Меня встречает чернь из блеска рваного квадратного конвертика, прибитого и изуродованного молнией в порыве удара об стену. Мышцы, да, у него более трех сотен мышц, разорванные в клочья беспорядочной энергией, похожей на взболтанное Светило, уже не лежат, - растворились - но за дух всё равно хватает и отшатывает к ограде между девятым этажом и его высотой. Почудилось? Поиудилось...
Часы на календарном листке отстучали еще 24 часа - и до двенадцати ударов полуночи улетают в камин, запряженные рыжим конем потерянного на день больше белого света, который я разлагаю пятном на лбу, как у Горбачева... Всё больше видно голову, всё ломаней прямые, всё глазастее осторожный затылок, а за совсем свежим наследием - более ранние, резкие, юные следы туда, где уже ничего не будет. Аккуратно, как старый бабочник, щурюсь в лупу: где-то тут коды той молодости, которую я хотел и теперь могу оценить, побросаться "да/нетами"... Вот они, те самые припаленные краешки от горящих ног, которых и не счесть было, ясно только, что все. А вот и я, полиэтиленовый, воздушный, прозрачный, как памятник самому себе тогда, когда не должно было быть. Вот доказательства мозгу, или что там вместо него меня унижает: что и как, что было возможно, почему бы и нет, почему не да... Вот новый стимул пореветь душой и еще раз, до глубокого белого поседеть Там, где никто не увидит.
Ступени. Поддаются как масло подошве - легко и обязательно упадешь, свернув шею. Эта лестница - талантливый стих: я не по пролетам, а между ними бегу, обламывая ноги, роняя голову, разрываясь о перила, но не могу остановиться, люблю отдаваться... В экране аккурат по центру ладони мысли творят буквенные ряды, сыпят буквами, смазывая, как опытный зэк, канал восприятия... Ну как, уже Восприятно?
Вскоре мертвые люди указательными пальцами крушат города (сегодня - Калининград) под натиском, как обычно, силы и стали. Неизвестно, откуда, из каких гидрантов откупориваются маринованные накануне водолазы, однако они нахуй не нужны, хоть и не докажешь никому, кроме крошащихся на клавиатуру желаний.. Совсем близкие погремушки на радость власти ожившим всем известным трупам не волнуют, может быть, только в такие моменты поэтому их так много и часто, которые, как чайки - проорут над ухом, или, того хуже, нагадят на голову, после чего вознесутся к солнцу и небесному морю. И это будет потрясающе красиво.
А за всеми вечерними глупостями, эдак, около 11.30 дня приходит рассвет сыном весны и Деда Мороза, собирая в мешок прошлое, но тыкая носом в нынешнее дерьмо. Потом, утомившись, крадет мою подушку, засыпает и растворяется в ней. Одни лишь электризующие воздух мысли, как в воду камешки: прыг-прыг - сделал/не сделал это - прыг-прыг - если сделаю, то получится - прыг - нет, так нет - прыг - но горевать не стану - бульк. Хах, теперь уже и день с моей подачи стал шлюхой. Наверное, это мой талант. Или какая-то похожая болезнь.
Настроение сейчас - sweet surgeon
//А так просто кажется: Fall in Love, завалился с разбегу в постель - и люби :)// "Щёлк" - и мысли больше не догоняют...
По привычке, словно выходя на давно осточертевшую работу, мимо меня стелился забор, поедая пейзажи и первые этажи домов, отдавая солнцу расправленную грудь в обмен на бетонное благоухание. Черт, тридцать секунд на воздухе, и мир уже неприемлем без плеера! Где-то говорили двое, где-то совсем недалеко читали вслух, вопреки им монотонно рычал вечный перфоратор, изредка гудя машиной с трассы, что как в воронку, вливалась в глубокий басс колонок за голубой занавеской. Остановиться, прислушаться - сотня звуков с трудом, стараясь, варганит фоновую мелодичную гармонию, но какое-то дерьмо всё обязательно портит, привлекая и тормозя слизью в горне. Как сладкая вата или запутавшаяся в собственных перьях птица, своеобразный летающий ёж... Я стараюсь не выделяться, я закрываю себя в папочку "Дело" и завязываю на шнурок, идя так, чтобы никакому снайперу поневоле не пришло в голову нажимать на курок, наблюдая. Толкаю пыль - мнется. На закате садящегося за горизонт лета я - лишь оранжевая пустота между картинно подсвеченными перистыми облаками, в которые кто-нибудь сейчас обязательно ткнет пальцем - "Как красиииво!" - и поцелует в уголок губ.. Ну и что, что меня только-только выплюнул дом?
Похоже, всю прохладу украли, не тронув только мятные конфеты. "Привет, как дела?" - "Норм." - "Ладно, я на работу/гулять/спать/есть..." - "До встречи." - "Не теряйся."... Сердца звезд падки на зрачки, но это в будущем, а сейчас просто для массовки сказано. Или я давно не был рад свободе? "Три года уж..." - "Ого!" ...Разучившись пользоваться вниманием, остается только идти и спать...
Кто знал, что механизм, надутый за десять минут из конца пальца-спасителя, взорвать не удастся, а разбирать по частям так долго, да еще с помощью сложных кранов?.. Фотографии? Чертежи? Весь конструкторский отдел в той части мозга, что отвечает за глупость? Теперь, да, только они. Но почему же с тех пор и по сейчас вот эти мизерные пятьдесят метров - вечная стартующая казнь меня, колонной вооруженных боевых товарищей стоящая в два ряда, пропускает меня, но не жалеет костей...
...Шум отдаляющейся "семерки" и приближающейся иномарки, желтый автобус распахнут для всех, испугавшись, встрепенулась ворона, закоротило трамвай, дети мелом чертят линии, скулит обиженный на черноту пёс, а в барабан перепонки, помимо них, стучатся все, кому не лень... Нет, без музыки в ушах этот город просто живой мусорник. Или слишком тихий ад.
Отскребаю растаявшие ступни и теку на соседнюю конфорку, завинчивая обратно сошедшее, было, с ума.
Настроение сейчас - времеед
Не удивлюсь, если в скором времени от меня отделится человек. Просто вылезет из-под кожи такой себе новорожденный взрослый, отряхнется, вздохнув, оглянется по сторонам и уйдет успешно проповедовать истины, а я останусь лежать на диване в праздной вечно регенерирующейся болезни даже не заметив, что произошло... Хочется, чтоб он был похож на бенедиктинца, может, тогда он не будет прощать даже приснившиеся грехи, искупая стаканами крови...а вдруг ему удастся такая глупость. Хочется больше не разбивать голову котенку, чтоб он не умер любимым потом, а еще больше - вырвать из головы ноющий netpiece и выбросить под моросящий холодеющий дождь, а не на асфальтовую печку, чтоб он там лежал и мок, как мокрый IDE-кабель, только из мяса. Показательно будет... Да всё это возможно. Для него. Пока я буду беспрестанно кормить себя стимуляторами безоблачности, упорно забывая в пользу уравновешенности, что романтика - это когда без_будущего.
Счастливого ему пути.
Настроение сейчас - спам-N, да?
В кустах слева зычно прочищает горло притаившийся дикий кабан, как бы вызывая на дуэль, выбирая из секунд наиболее удачный момент. Выстреливаешь в самую темную сторону ночи целую обойму - и пули возвращаются обратно в глаза, поседевшие, умудренные, обросшие бородами... Ноль семь от жизни съеживает; возврашение - плохая примета; точность - вежливость, черт с ним, кого.
Поры превращают тело в утюг, на раз паром решающий все проблемы с неровностями. Прямая дорога стелется без вертикальных примесей в плюс и минус, глаза видят 15% от положенного, каждая травинка золотой гирей подчинилась земле, часы стучатся в ноль, пусть из кармана, неслышно; чужой сон ходит по головам и лысинам, высматривая и примеряясь к дыркам в ушах... Надоело? Перейти на следующую локацию?
Настроение сейчас - бонус: Спящий
Я стоял обеими ногами на льду и плазме. Ноги - мое лицо. Треугольная ранка над глазом нехотя поделилась сухой и холодной каплей, гудя в порыве всей крови тела к полусмятой голове... От земли исходил пар, оны прыгал сотней кузнечиков, второй раз отталкивался уже от красной вмятины, той, что вместо лица, и уносился петлей еще выше, где смех и, неверное, кубометр слюны... Адреналиновый я уже согнул воздух пополам. Стоя. Спящий я свернул голову с закрытыми глазами. Идя по дороге к краю крыши. Лежащий же абсолютно реальный я мог над их нереальностями только хныкать, раскрывая на темени третий глаз специально для взглядов вверх, раз все остальные впились в пол... Взгляд поймал подошву, остановил ее на миг, разглядел с четырех сторон и, вздохнув мной, принял...
От земли струился ветер, куполами вздымая юбки и трубя брюки с шортами, надувая прохожий город, приветствовавший асфальт почти без скорости и времени... Волосы Этой девушки плелись вертикально вверх, как змеи на голове Горгоны, прядями впиваясь друг в дружку, освещая лицо золотисто-каштановым блеском. Её маленькие аккуратные уши едва дрожали, вторя губам, верхняя пуговица деловой рубашки отлетела и сейчас, устремившись вперед и вверх, висела рядом с зеленым глазом и его летчицким прищуром - заранее известным "Все будет как надо" в авангарде нападения из-под ресниц... Казалось, в нее сейчас ударит молния. Казалось, она немедленно разразится пламенем посреди дороги, где стоп-кадр из дождевых и ветряных капель, летящих обратно к небу. Казалось, я люблю то, что вижу глазами ненавистного тела...
Левая щека дала трещину алым. Огонь, извергнувший изнутри, вполне мог бы согреть юрту ненцев хоть на секунду, а если мало, так мне сейчас еще всыпят... В странные странствия дурной мозг пускает болящее тело: я могу проиграть в голове полторы сотни песен без плеера, так, что подключи колонки - и слушай, умею говорить правду так, что она не воспринимается, умею писать посты в дневник, я обладаю целой тысячей абсолютно бесполезных умений, и владею ими мастерски... Против меня же - простая защита нападением, и тут - большая буква "У" в "увы"... Миллион невидимых искусственных камней поднимаются прямо на лицо, покалывают отбитое и продавленное, запутываясь в прямых висках и склеенных бровях в пыли, крови и немощи... Блеск носка.
Казалось, подымается песчаная буря, когда от ее зрачков откололись две изумрудные кисти, мгновенно, одним скачком, долетели до меня и, по самую лобную долю проткнув колышками мои глаза, накинули на них красные нити её многозначительного взгляда. В усиливающемся потоке чего-то намного более плотного и важного, чем я, мое тело несло вверх, разбрасывая конечности звездочкой... А, нет, земля всё же еще держит, хоть и готова катапультировать прямо к богу, на его голубые линзы.. Девушка-ракета с поводками от моей головы устремилась прямо прямо внутрь - читать иероглифы на корке мозга, а я, зачищая непристойности, похоть и естественность в думах, уверенно скатывался к мысленному аду, только из них и состоящему, пытаясь не щуриться от жгучего свечения огненных крыльев за её спиной...
Многомегаваттное божество вырвалось из трещины в асфальте (или моем глазу) и, ударив кулаком об воздух, тут же распалось на миллиард божков с убойной скоростью и силой стремящихся к небесам. Обязательно сквозь мою рубашку, насквозь промокшую и уже почти ничего не скрывающую. Нервная слабость спазмами скрутила пальцы, от которых внезапно стало мало проку и неестественно вогнула позвоночник. Да, конечно, в ненависти к хозяину слабость сильнее всех, заклятые враги сдаются, её завидев, и, подчинившись, помогают ей... Я хочу стать распластанным, как больная земля в осколках стекла и меня, ровным, как бордюр под онемевшей шеей, твердым, как раскатанный по груди новый удар и таким же незаметным, как его причина. Теперь. Хочу быть воздухом или хотя бы залезть по нему всего на три метра выше.. "Почему я ничего не делаю?" - говорю в микрофон, хоть на самом деле это подлетающий начищенный носок ботинка....
Из-за бесчисленных подымающихся букв её лица уже не видно... Они искрятся, переливаясь незнакомыми, забытыми памятью цветами, водоворотом затягивая две алых нити Ариадны и дергая вверх, как рыбак, за самые нервы. Я стараюсь сделать шаг, но земля не дается, на миг глаза видят в потоке только "Не сможешь, не-А", а потом снова восставшую стремящуюся жидкость из близких и далеких, запутанных и точных слов и солянок из букв, бьющих до крови в молниеносном своем подъеме... Внезапно нити уходят вверх, я чувствую, натягиваются до предела, будто зовя за собой на полное красок небо или на американские горки до него. Они все больше утоньшаются, так,
Настроение сейчас - che
Вот сидишь cебе взаперти вместе с надтронутой банкой дикого меда и поплевываешь сквозь решетку. Промах - слюна стекает, сталь преображается блеском-сиянием, сердечная мышца в левом верхнем углу подрагивает чаще, а из легких пробирается к крыше концентрированная желтая жижа, цепляясь за всё особо гладкое... Голова рывком рождает гирю, и та падает на пол вместе с слизкой цепью, что без задней мысли прокусывает кожу и замирает. Пусть так. Им вмногером веселее будет, хоть в ногах больше нет свободного места, ..но, наверное, я для того и из мяса весь, чтобы вешаться на крюк полностью.
Прости, если что не так, рука, прости и не фокусничай больше, как тогда...
С тех пор и по сейчас она - канат, сплетает из себя желанный силуэт и бросает прямо на бумажные разукрашенные для забавы губы в застывшей циничной усмешке, что меняется только на безвольность и глупость, по ситуации. Даже если эти ситуации выдуманы... Рот трескается, веревочный образ тает, обрушившись, и мрет на глазах (вздыхая?).
Когда-то давно я пытался описать эту комнату, точно пытался, - вижу слова на бегущей строке - и получил две пятых, причем совершенно не для себя. Наверное, квадратные глаза без ресниц и крови не так завлекающи, быть может, потому их так искусно скрывают...
А сейчас двигатель выпил всё топливо наперед, пообещав первое место, и скрылся, как говорят в столичных новостях, кружочком отмечая растерянные лица. Стою стоя. И совсем скоро начну жить взаперти все время, к несчастью, я морально к этому готов; совсем скоро включится пониженная - и уползет меня, зацепившись за время, по грязи на встречу маячащим финишам...простите, единице, покрашенной в разные цвета. А когда скажу слова "не хватает", даже и сослаться-то будет не на кого.
Вот сидишь взаперти и ждешь, что кто-то постучит, и тогда сделаешь всё, чтоб открыть дверь, которой нет, нальешь воды из не прикрученного крана, разведешь костер без спичек, дров и воздуха, наберешь на мобильном смешной номер или общую любимую песню...а, да, стоп, что такое "мобильный"?.. Почему-то здесь ты уверен в себе как ни в ком, даже знаешь (!), что делать...
Подступает вечер, сквозь щель в небрежно накинутой занавеске чувствую стихание ветра, умиротворение, отдаленный запах гари, шлепание легковых покрышек... А над всем этим - стон выедающего бублик одиночества клеточных и запертых, не умеющих и нелепых, в полифонии которого, к удивлению, различаю свой собственный голос...
Настроение сейчас - топор?
Больное ухо смеется, затыкаясь. Слева изнутри черепа бьют волны, а ночное глядениие *тебе* в черный потолок спряталось за свет, чтобы прийти снова. Сегодня? Завтра? без разницы, только момент выберет.
Я погряз в желаниях решать проблемы, в разы, сотни раз более высокие и стремительные, чем могу даже представить. Где сковородка или весы, на которые можно положить часть себя? ..нету, просто не может этого быть ... *дайте топор!*
//ухо смеется стуком об мозг. горло заливается заразительным кашлем - смехом враждующих легких. глаза видят только солнце, в ответ на которое кожа противно ржет, слезая.//