Холодные гладкие коленки дрожат под одеялом. Не мои. Хватаюсь ладонью и веду ее вверх по вскрытой воском фарфоровой коже, пока не...утыкаюсь пальцем в кончик собственного носа. Легкая звенящая дрожь, аккуратный морозец. Дыхание?
//"Мне холодно" - заявляет голос не Из меня//...
Так вот ты, какая, сиамская сестра-близнец, из "потустороннего"!
//полусон//
//когда-то мой отец показывал мне песочные гравюры догласного периода – невероятные косяки в сотни миллионов хвостов разом поворачивались и пересекали границу Аи*е, чтобы больше никогда не вернуться сюда и не икриться здесь – грандиозное зрелище миллиардов направленных частиц сквозь зеркальную в каждой точке муть ворот угасающего города.//
…теперь здесь очень легко найти уголок и с кем-нибудь сблизиться для клонирования потомства, такого, что ни оно тебя, ни ты его не отличишь от всех остальных, здесь много работы для таких сапротрофов как я, здесь много места – в общем-то, всё подходит для жизни, но её самой нет. Полный шкаф одежды для мертвого и закопанного. И единственное, что напоминает о тогда, это картинки, накладывающиеся на сетчатку глаза: мимо левой стороны проносится широченный скат, оттеняя распевку хора мальков под руководством старого полосатого блина с двумя бегающими амбразурами вместо глаз, вот игольчатый шар, он все еще боится собственной тени и дрожит так, что с поросшего камня поднимается пыль и застилает его, оставляя только надутые губы... Я смеюсь, как ребенок, пока не замечаю, что это давно уже не рыба-шар, а транспортер воздуха, бесформенный, мешковидный, будто сделан из серого камня, единственный, кого пропускают стены нашего города в обе стороны. Я серьезней неизбежной смерти, а прошлое, покрывшись черным вязким налетом, умерло, не сумев продрать пленку во рту, как когда-то мой отец, братья и все самые дорогие существа-воспоминания, как почти весь город… После этой мрачной эпидемии со неподводным запахом всё и началось - чтобы выжить, мы поразительно быстро ассимилировались и подчинились, начав существовать бесСогласно за закрытыми гранями прочных стен и скал, ходы в которых знал только этот полуживой пузырь сжатого кислорода. Он приходил регулярно, но редко – его все равно не хватало…
И поэтому работал я. Задача на сегодня – съесть небольшую семью, обернувшуюся вчера в собственной резиновой норе, и сейчас я метусь именно туда, каждым движением врываясь в потяжелевшую воду. Я знаю, что каждая клеточка гнили должна быть употреблена, иначе…рано или чуть позже я не смогу открыть рот, полдня буду биться им о торчащий кусок проволоки, чтобы потом, не сумев себе помочь, перевернуться брюхом вверх и так и остаться висеть, телом ожидая «коллегу»… А он придет и вгрызется в голову, хоть глаза и мозг еще будут живыми… Обязательно.
…Я вышел, когда во мне исчез последний хвостовой плавник и захотелось воздуха, потерянный и утяжеленный. Кто знал, что образ, придуманный для романтизации собственной смерти, настолько реален?...(каннибал?)… Да, они на самом деле пищали! А я ведь раньше никогда не замечал этого, просто не задумывался над тем, что мы можем жить, еще немного, но жить, полностью всё ощущая до смерти…или моих тупых жующих зубов.
//Вырывая тухнущее на глазах мясо из еще живых детенышей прямо перед парализованными родителями, я видел и слышал этот тихий, пронзительно-острый писк, умолявший сначала убить. Не убил. Съел//
Водяная воронка, скрывавшая следы, теперь выгнулась и стала похожей на зловещую гримасу, запивающую скорость моими следами. Еще бы чуть-чуть – и догнала меня, проглотила и пережевала, начав с хвоста, а не по правилам… Но я несся вверх, сам от себя, отлично понимая, что жизнь на этом не заканчивается, а я, к несчастью, больше ничего не умею, а умеемое не могу…(каннибализм?).. В огромном удобном подводном месте, где все переселяются жить и дохнуть в центр, среди развалившихся скал, в самих кишках океана, где под каждой поросшей волосами
Не умею описывать события, но из-за тыканья пальцами со сторон просто не могу выбросить себя из головы или заменить, как всегда, эрзацем. Впрочем, в жизни так мало происходит, но так много отражается на корке, что описывать это ощущениями куда более красочное и увлекательное занятие... Да, вот об этом подробнее.
Не уверен, связано ли все не_к_добру происходящее с летящей на копье сессией, готовить которую у меня не выходит даже полной локализацией источников желчи, может, это от переживаний, охвативших неокрепший после болезни горла мозг, вполне вероятно, что вкусы, послевкусия и предчувствия событий, к которым нужно стремиться, а если совсем упростить, то прогрессирующая лень, эрозийно очищающая мозг от извилин и разных артефаков, проблесков и вдохновений... Но сам факт - они не позволяют выудить из ближайшего(первого попавшегося) органа мысль, которой стоило бы делиться. Как результат, хватает меня на комментарий, не больше, аж страшно за распадающуюся на части картинку, которую вроде бы видел, но....
Запутанная ситуация получается - головы не хватает на запись, чтобы излить то, что в неё набилось, и из-за обилия накопившегося не удается ни сессия, ни отдых, ни планирование себя (хахаха), а это всё нужно, чтобы вылиться на бумагу.... Хочу писАть! Чувствовать ручку ножом. Это выходит из меня светом и гноем и Отчего-то я стал крайне от этого зависим. Маниакально... Сраное ленивое отродье на самом-то деле, с той лишь разницей, что сплю хуже...нужно оттолкнуться, а получается лишь ходить и надуваться ветром, вынашивать хронический насморк. Иногда что-то начинать и не заканчивать. Иногда бездумно жарить картошку. Иногда получать оплеухи морозом под жесткую любовь из одного рабочего наушника. /...Постоянно отводить глаза от доски и падать на губы. Бесцеремонно, но нереально. Почему?.../... Идиотика во мне. Желание проснуться под четкие мысли о том, что спать не придется еще часов восемнадцать. Глупый не оправдывающий надежды институт, работа - изготовление дебила на короткий срок, дом как гнездо тараканов, друзья по пиву и не больше, голова... Без которой иногда лучше.
Хочу выйти из желтого "Богдана" и оплодотворить себя идеей...
Хочу зайти в лифт и наткнуться на приступ желания...
Хочу получить приступ желания и знать, КУДА его деть...
//хрен с ними, с событиями, вы умеете - вы и описывайте//
Настроение сейчас - Визионер карманного солнца
Объединение под недвижимым флагом органической химии, неограниченной даже собственными законами... Белый Флажок - молчаливая тряпочка на голове-тоннеле,которая выплескивает из себя грузовики с навозом и кровавые стрелы поездов на максимальной скорости в не до конца задрапированное завтра. Так,что в них невозможно узнать завернутые в кожу переведённые в двоичный код некрологи из вчера,Слишком поздно упорядоченного... А центр симметрии - сегоДня - это сходящийся в точке шар из полубесконечных лучей. Солнце,специально для карманного пользования.
Ну и как,понравилось пользоваться пластиковой трубкой, по всем приличиям засунутой в два презерватива,смазанных спиртом? да и можно ли ответить,когда голова стала вырабатывать раковые Кольца вместо объемных,теперь уже слишком сложных мыслей?.. А,не стоит тратить слова - поглощенные пустышками, мы плюём на всё,кроме будильника.А когда прозвенит - бежим к ингалятору и по восьми проводам в самое нутро течёт поток на скорости сколькототам меганулей в секунду.
....А мы приторно улыбаемся и разворачиваем зрачки внутрь черепа... Вместо того,чтобы простучать рельсами туда, где могли никогда не побывать, выйти на неизвестной улице слева от проспекта и увидеть там живую реальность.....а потом пластиково сравнить, у кого родился лучший ад...
//'на...'(с) - это космическое. Младенец из перчёной стали.//
Настроение сейчас - within
Глаза из хвостатых шаров превращаются в цилиндры, удлиняясь с каждой минутой, ухудшая и так неблагоприятный микроклимат внутри. Сквозь эти тоннели на заавтобушенный и задороженный мир смотрят два покрасневших эгоцентричка, причудливо разукрашенные краской 'хамелеон'.
...на ощупь в кружке еще остался кофе, значит, пока не время.
Как же всё-таки невероятно не отвлекаться - тут сразу и зависимость, и тупость, и интерес, и сумасшествие, и блядь_через_силу_иду_в_кухню_за_мандаринами... 'Странное я существо ночью!' - констатирует кто-то дневной внутри меня.
[400x400]
Настроение сейчас - настройкаВот один из них, зеленоглазый, взяв в руки красно-полиэтиленовый мешочек, блестяще медицинскими ножницами отрезает уголок, как на пакете с молоком и, подойдя к полупрозрачному эластичному висящему на крюке костюму, не глядя, выдавливает содержимое в глубину дырки около солнечного сплетения... Ничего не мешало ему разрезать это на кусочки и смахнуть внутрь, глупо имитируя шеф-повара. Или бросить двойную порцию - передоза от таких слабых ингредиентов не бывает. Главное – не забыть снять полиэтилен.
В то самое время за соседним столом другой, постарше, мастерит распорку из разноформенных деталей, таких же хромированных, как и инструмент, неслышно матерясь одними губами – день уже несется к концу, план не выполнил, да и когда вместо скелета получается поверхность неизвестной формы, раздражает... Глаз лижет линзу изнутри, лаская ее ресницами, выдавливая из привычной вмятины в форме морщины. Где-то внизу хочется в туалет и женщины (что, впрочем, самое обычное из желаний на работе), а сверху, закрепленная упершимся краем глаза, сидит мысль, какой же бестолковый идиот этот новый ассистент.
*А молодому нипочем – выдавливая из резинового курдюка голубоватую густость в дырку, напевая въевшийся мотивчик и подбрасывая туда же похожие на полицветы светящие пилюли, он рьяно бросался размешивать «солянку» за штанины. Казалось, почти алкогольное удовольствие приносится с мини-вспышками, отражающимися в рисунке неизвестно почему прозрачных каналов вен.*
Странное дело – получившаяся вспомогательная деталь никак не походила на распорку, какие обычно вставляют за противогазными стеклами или закрепляют к стенкам около затылка (что чаще всего) – по своей конструкции напоминала полукруглый отражатель, в форме раздавленный жабы с держаками для четырех трубочек... Не может быть! – тут его осенило. – Неужели сердца! Но…не будет ли слишком сильно? А, плевать.
- Никита! – позвал он длинноволосого ассистента. – Конденсаторы заряженные есть?
- Почти все. Еще совчера, Сильвестрыч. Какой надо?
- Килофарадный тащи. И мясной насос.
…Пока, напевая всё ту же фольклорщину, змей вился руками по полкам, седой без перчаток нащупал чуть левее разреза две щели и, как в салазки, вставил в них импровизированный рефлектор, для профилактики положив по краям пару оранжевых таблеток, тут же начавших реагировать с материалом.
…Через минуту все было настроено и готово. Разряд. Костюм вздрогнул от импульса и замер, яркой химической лампочкой засветившись в полумраке электрических точек лабораторного света. Счетчик над дверью клацнул «1», одновременно с ним сирена прогудела шабаш.
- Блядь, снова «летун», - плюнул седой и подкурил «Ватру». – Ну да хорошо, хоть успели. Что глазеешь, сворачиваемся… Давно пора.
Они повернулись, выключили свет и вышли. Поймав луч наружного света, начищенный кончик крюка, торчащего между противогазных стекол, издал блик и снова посерел. Он будет висеть еще ночь, пока не придет уборщица и, перекрестившись, не снимет и не унесет в утилизатор.…А потом в вечнобелом поле яйцевидных лабораторий начнется новый рабочий день, где змей снова будет бездумно расходовать таблетки радости и пачки веселого неведения,
Настроение сейчас - дерьмом быть просто.
То,что открывается отсюда,пусто. Под ним нет ничего,никакой подоплеки,никаких распорок - каждый сам видит,что хочет,в меру своей фантазии(ведь и в белом листе... ..),а мне просто приятно сыпать наборами букв,из какого бы гнилого места души они не шли.
Блядь,да я на самом деле завидую вашим жизням,идущим по нужным направляющим лезвиям! и не нужно возражений! мне и так до вас... ...Ведь вы сами делали выбор-вот и цель...
Вы безмерно хороши.И поразительно друг другу подходите.
Удачи вам в последних днях до дветысячибесконечного года.
Ветер, родившийся где-то под Мурманском подбирал ключи к моему саморазрушению...
Сегодня такое было снова - изорванные зубами пленки губ просились в рот, молили, чтоб высосал всю кровь до остатка...металлический привкус на собственном языке отдавался дёснам, зубам, горлу, фокусирующимся зрачкам, даже коже лица над напрягшимися мышцами. Лицо,подёргиваясь, снова перемешивалось сухой руганьюи влажной нежностью, с эпицентром под кончиком носа... Я был готов изгрызть себя с затылка по пятки, но ветер...он это сделал До, улыбаясь, превратил кожу в асфальт и пустился катком, вертясь и налетая на выступы, вдавливая собой всё глубже. Я люблю ветер, но ненавижу спринт тупого холодного воздуха,который ошибочно называют ветром....
Когда-нибудь,если не совсем скоро, моё, ставшее стальным листом лицо, начнет разлагать ржавчина - результат уверенного тепла и собственной небрежности...а изподмурманского ветра уже не будет,он улетит обратно. или, Может быть, рассосется по краям других ветров, может, осядет в столичной голове, растворившись в жидкости для стёкол, может, продолжит жить в себе, играя воздухом и раздражая губы всех вокруг...до паники, коллективного экстаза...
...есть много 'может' на будущее,с хорошим концом и таким, как должен быть, в карман за ними лезть не приходится.....
ветер делает сальто через саблю и рассекает мне верхнюю губу. Затем возбуждённо слизывает с лезвия алость моих внутренностей...
моя кровавая улыбка :)
Настроение сейчас - Отыскал под... зря
...Руками разрывается ночь,холод сквозь открытое окно укутывает меня, затянутого испаряющейся водяной коркой,будто махровым полотенцем,чуть спущенным на плечах... Здороваясь, в который раз привыкая здороваться со стеной руками, чтоб не упасть (даже сидя),раскрывая на случайной странице,перечитывая по буквам своё N-давности и бросая под диван вместе с остатками воспоминаний из детства в куске брюк защитного цвета - не пылитесь... Когда-то кто-нибудь,ненароком, обязательно,убирая...может,найдет? А вдруг поймет? Может,кому откроется картинка из слов,которые я когда-то сносно рисовал даже для внтреннего очкастого критика с луковым запахом конторской гнили... Может - в крайнем случае - в это не завернут рыбу,чтобы вынести кошке.. не хочу,не для того писал... А,впрочем,без меня... Пусть всё будет без меня... У кого-то,кого я даже не мог бы знать..
Смотря на это произошедшее ВСЁ с другой стороны неба,мне можно будет тихо плакать,идиотски смеяться,реветь и посылать в истерике мир(какой бы и где бы..) на хуй,растаптывать всё живое,...чтобы в конце концов упасть к коричневым губам Доктора Мартинса с внезапно исчезнувших крыльев Джека Дэниэлса...
...жизнь по моей книге была бы чудесной, яркой, недолгой, красно-черной с вездесущей пахнущей ранней осенью зеленью. и без бичующих воспоминаний. Cгоревшей в пыль.
..моя такой никогда не будет.
Сейчас сижу на собственных свежих и никому не нужных домыслах, как на героине – подкрепляя их ощущения внутри тройной дозой при первом проблеске «попуска», да что толку? Кто из нас не ошибался? А кто не хотел ошибиться, а все равно заводил себя в задницу?.. Дерьмо, кровавое человечье дерьмо это всё, что вокруг. Глупость и грубое телячье упрямство, граничащее с непроходимой тупизной. Вот, что во мне. Чувство свежайшей ошибки а фоне затяжного прыжка на острый край сталактита неба недельной давности… До сих пор колочу ногами и локтями об экран с криками «Впустите!», «Подберите же, наконец!», потому что, чувствую, растворюсь под кислотным дождем, озверело выпавшим посредине пустыни прямо на голову.
Впрочем ,это только сопоставление, как реальность с нереальным, и, естественно в пользу второго, отметая любую возможность настоящего. Просто не надо мне оно, ваше гребаное существующее! Нужно больше, до треска и разрыва! Нужно исполосование лица изнутри и снаружи. Нужен взрыв в голове. Постоянно действующий…
Мой мозг – генератор всего вокруг. Кроме…вида из дверного проема последнего вагона поезда, несущегося сквозь ночной лес навстречу абсолютно неинтересному ближайшему и рождающемуся в муках далекому будущему. Вида, в котором хочется быть разорванным ветками. Хочется, делая…
//..провожу лезвием ножа около локтя. Микрокапельки крови проступают сквозь нарушенный эпителий. Слизываю и опускаю рукава. Становится легче. Спасибо, тело..//
Стук шагов и вздохи усталости, которые, судя по звуку, уже почти настигает гроб… Так и есть – отдавливая ноги собственной синеющей тени, согнувшись в горб, плетется девушка, волоча за собой стеклянный ящик со странной оживленностью внутри, длиною в собственный рост. Морщины съели глаза, сальные длинные растрепанные по краям волосы с заметной залысиной на макушке, потрескавшиеся сиреневые губы – полный тон полутона лица, и только тихим звонким (звенящим?) голосом, озираясь на счесанное плечо, шепчет или просто захватывает воздух… Похоже на «Белоснежка? Принц? Яблоко? Раз, Два, Три, Четыре, Пять, Шесть, Семь… Куда бы?».
Её голое тело блестит костями сквозь пыльную кожу, грудь висит собачками на расстегнутой молнии ребер, колени изрезаны стеклами и фиолетово-желтыми пятнами выдают гниение… «Белоснежка? Три, Семь? Принц?», хотя уже прошло слишком_много_лет для красивых сказок, Он уже стал бородатым королем-пьяницей, ему уже не нужны наложницы или жена, под короной зияет мертвой кожей лысина… «Куда бы? Шесть... Один, четыре?». Яблоко свалилось на землю и пустило ядовитые корни, старуха сдохла, и… НО «Два, пять!», она все еще готова при любой подходящей возможности лечь в этот гроб! Лишь бы спросили, узнали, лишь бы разбили и поцеловали. И с Тех Самых пор была готова, но... «Иди вдоль реки» - сказали добрые люди – «И нечего больше думать»…
…Пусть в этой бетонной бесконечности, что за пределами любой ограниченной нереальности, река скорее напоминает канал для нечистот…
«Мое время… Просто не может быть, чтобы Я его пропустила, ведь с самого начала должно, просто Обязано было кончится Иначе! – она откашлялась и сплюнула сгусток бордовой крови. – Я же читала концовку в зеркале!.. Эй, как думаешь?» …Стекло молчало, только аритмично издавая утробные постукивания**…
Все дальше вперед…уже вытерев до зеркальной чистоты внутреннюю сторону бедер, лишь ближе к коленкам можно было заметить ярко-алые след(з)ы от потеков… Обвисшая по бокам кожа тонкими желейными складками стучала под ритм порывов ветра, поседевшие брови кустились торчком, будто на гусиной коже, а случайная капля розовой слюны слизала с кончика губ выцветший кусочек древней помады…
Вид изменился, и теперь, продолжая двигаться вдоль канализации, она все глубже уходила в идеально ровный горизонт, превращаясь в еще одну бестолковую точку, пока не исчезла из виду…
…Тишина, бетон и глушь. За пределами сказок ничего не происходит, потому что все равно, что у них за пределами.
** - ..сквозь стенки стеклянного гроба внутри был виден давний спутник-гриф, доедавший маленькую детскую голову… Принцы не всегда так поступают, но…если поцеловать можно и потом??...