10.
Когда я открыл глаза, солнце уже стояло высоко, пробиваясь сквозь густую крону. Но почему меня не разбудили? Я приподнялся на локтях… точнее хотел приподняться, но так и свалился обратно. Сильная усталость вдруг связала моё тело, острой болью отозвалось в голове. Было очень холодно, меня трясла изнутри сильная лихорадка, болело всё тело. Поэтому странно, что я проснулся так поздно, при такой серьёзной болезни.
-Он очнулся, - это был Сириус, монах сидел у моей головы на коленях и видимо читал целебные молитвы, обнаружив, что я пришёл в себя.
-Теперь он с нами? - спросил Кай полируя один из и без того блестящих катаров.
-Да… Что со мной было? - сил на пару фраз у меня ещё оставалось, - Дайте воды…
Я сделал несколько глотков из предложенной монахом фляги. Вода показалась мне на удивление вкусной.
-Ты бредил всё утро. Я дал тебе лечебный бальзам, спасибо Каю - он около пяти часов собирал ингредиенты в лесу. Хворь отошла, но ты по прежнему слаб. В этой фляге намоленная вода, она придаёт силы… в данном случае.
-Живая что ли? - через несколько секунд, после принятия напитка, я и в самом деле почувствовал себя лучше.
-Н-нет… Живая вода - это вообще миф, так же как и философский камень. Ведь вас, магов, часто пытают этим вопросом, так же как и нас - водой. Ты как?
-Не знаю… - я снова приподнялся, чувствуя всю ту же ужасную усталость, но на этот раз не повалился обратно. Старания Сириуса приносили плоды, с каждой секундой мне становилось всё лучше: боль отступала, по телу разливалось живое тепло и я чувствовал как силы мои медленно, но верно приумножаются.
Кай стоял над нами, скрестив руки и о чём-то думая. По его каменному лицу вновь ничего нельзя было прочесть, о чём он думает, или какие чувства испытывает. Казалось даже, что не бывает у людей таких лиц. Хотя это лицо, с долей нехилой личной магической интуиции, и выдало мне, по сути, в нём убийцу, превосходного, хладнокровного убийцу.
-Нам надо торопиться, - сказал он, сосредоточено смотря в одну точку.
-Почему?
-Уверен, что то, что произошло в Пронтере не останется преследуемым исключительно в столице. Наверняка полицейская гвардия уже выслала гонца. Аль-де-Баран - это третий по величине город в королевстве, если хорошо загримироваться, то слишком сложно будет нас узнать. Притом пока наши портреты увидят все сотрудники полицейской гвардии Барана… В общем, пребывания в городе нам не избежать, и чем быстрее мы туда доберёмся, тем меньше проблем у нас будет.
Да и отсутствия на нашем пути живых существ, кроме мертвяков, или странности с порталом - это всё дело рук камня. Поэтому лучше скорее добраться до Барана, до людей, прийти в себя и, не теряя времени, двинуться в Юно, что бы разобраться во всём.
-Да… похоже ты прав, - проговорил я и встал, опираясь на плечё Сириуса, - не вовремя я слёг.
-Скорее всего, это из-за того, что ты потерял слишком много манны. Всю манну. Хотя так быстро ты мог её потерять только в одном случае…
Мы переглянулись и поняли друг друга - Тёмный Монах, монах, владеющий заклинанием Всасывание Душ. Как бы бескомпромиссно это не звучало, но только он мог сделать это.
-Мы уже неделю не встречали ни то чтобы людей - даже комаров. Так какого чёрта?!..
-Ты прав… Получается какой-то бред. Мне самому в это не верится, но это единственное объяснение. Это показывает, что враг слишком искусен…
-Да ни черта это не показывает, - резко и с какой-то злобой отозвался Кай (и я был с ним полностью согласен), - нам пора двигаться.
Сириус дал мне мой собранный рюкзак, сил самому складывать своё спальное место у меня не было, и мы снова двинулись в путь.
***
"Если хотите получить важного свидетеля в деле об убийстве, приходите сегодня на центральную площадь, перед кузницей в девять часов. Такая скрытость оправдана, поверьте.
Аноним."
Ридик несколько раз перечитал письмо, написанным аккуратным почерком на сложенном пополам клочке жёлтой бумаги.
"Дела-а", подумал офицер. Сначала секреты и недомолвки со стороны королевской гвардии, теперь странное письмо от человека, утверждающего, что он либо и есть тот самый "важный свидетель", либо знает где его найти. Но гадать было бы глупо, гораздо проще - просто проверить, потому что вряд ли это был глупый розыгрыш.
До девяти оставался час, и Ридик решил прогуляться до площади без его птицы: размяться да отдохнуть от трехдневной бумажной волокиты и безрезультатных попыток поиска преступников.
Может это и был ключ к разгадке, маловероятно, конечно, но возможно. По крайней мере Ридик надеялся, что дело хоть как-то сдвинется с мёртвой точки.
В таких размышлениях он прошёл до центральной площади, с запасом в мину двадцать. В центре площади стоял красивейший фонтан, по четырём сторонам от которого на скамейках располагалась молодёжь - все в каких-то нелепых, на взгляд Ридика, одеждах: ярких, широких, дырявых, но скорее это смотрелось красиво, нежели неряшливо или безвкусно. Мир не стоит на месте, мир меняется, меняются люди, мода, представления… Теперь молодые люди хотят выделиться, хотят быть Читать далее...

Это те же костры,
Только меньше огня,
Это те же глаза,
Только молятся пням,
Это те же слова,
Только наоборот,
Квазимодо - урод,
Квазимодо - урод.
(с) Эдмунд Шклярский.

Мир был погружён в вечные воды беспросветной тьмы, окутывающей густым, едким туманом серые, унылые, изъеденные временем и сыростью стены мрачных, удушливых туннелей, руин разрушенных временем и войной строений. Разбросанный мусор встречался на каждом шагу, грозя поранить тело: ржавые детали и остовы машин, некогда больших и грозных, рассыпающиеся от старости, как картон, наполовину сгнившая макулатура, хрустящие кости с перегнивающей плотью крыс, кошек и собак, которых было до омерзения много, битое стекло, балки, давно в прошлом державшие на себе дома, а теперь подло торчащие из стен домов, грозя убить слепых обитателей города. В городе стоял удушливый смрад, несущий в себе смертельные болезни.
Ржавые, скрученные бочки, в которых слабо билось несколько языков пламени, ежесекундно грозящие затухнуть, оставив после себя несколько красноватых угольков, были разбросаны по городу и представляли собой оставшиеся оплоты жизни. Несмотря на стойкий смрад, именно у этих бочек можно было встретить малочисленных обитателей города, погребённого в землю и окутанного вечным, гнилым туманом.
Так и сейчас, возле одной из бочек скрючилось пять худых тел, облачённых в рваные, грязные и вонючие одежды. Лица их были иссушены и отдавали нездоровой бледностью. А глаза, глаза были мутные. Слепые глаза детей мертвого города, в котором зрение обитателей само собой отмерло за ненадобностью.
Бочка напоминала мангал. Над слабым биением огня которого расположилось пять импровизированных шампуров - ржавых прутьев, с насажанными на каждый тельцами неочищенных, целых крыс. Шерсть опалялась на огне, и в воздухе стоял ещё более нестерпимый запах, но, казалось, что бывшие люди его не замечали, о чём-то резко, но тихо переговариваясь. Их речь была скорее похожа на рычание животного.
Внезапно их разговор оборвался, и они стали яростно принюхиваться, вздёрнув носы кверху, в этот же миг из-за поворота показалась фигура мальчика, лет шести на вид, неестественно чистого и здорового для этих мест.
-Что это?!
-Кто тут?!
-Что за… смрад он за собой… привёл?!
Нелюди заверещали на получеловеческом языке, запрыгали на месте, и все обратили свои носы в сторону мальчика.
-Успокойтесь. Я не сделаю вам дурного. Я сбежал из дома, я никогда тут не был… Почему тут так страшно и нестерпимо воняет? – мальчик щурил прослезившиеся от едкого дыма глаза.
Одно из существ приблизилось к ребёнку, но тот даже не отшатнулся.
-Воняет? Ты проговорил… воняет? Воняешь ты, я не могу… дышать рядом… с тобой, мой нос болит! Но… пока я слушаю. "Страшно"… что это? Как это?
-Здесь темно, здесь стоит страшный туман, в котором таятся тысячи незримых опасностей. Даже вы страшны! Я боюсь, но я пока смотрю.
-Что ты… смеешь говорить?! Ты чужак! Мы люди, мы счастье… мы Бога сыны! А ты проклят, ты умеешь видеть – это проклятье… мы счастливы… но иногда рождаются… с глазами, подрастая… в них вселяется бес… приходиться убивать, или сами уходят… Тебе наверное не объяснили. Но ты проклят! Мы находимся в раю. Да, это рай – у нас есть еда, есть дом, уют. Нас бережёт Бог. Мы высшие.
-Что вы такое говорите?! Как вы можете так жить? Вы не живёте, а выживаете, даже не пытаясь искать выход! Эти коридоры… Они темны и грязны, этот гниющий мусор, эти крысы которых вы едите, - мальчик недоумевающе смотрел детскими ясными глазами на нелюдей, на стены вокруг, на бочку с огнём. – Как же так можно? Почему вы не боритесь!!
-Что-о-о??!!!! Да как ты смеешь!! Ты дьявол! Сатана! Ты не с наших земель пришёл, как ты смеешь раскрывать рот?!! Это рай! Мы живём в раю!! Здесь светло, чисто… Это рай!! Золото! Свет! Как ты смеешь осквернять это место?!! Братья – изгнать невежду!!
-Вы слепы! Вы же слепы!!
-Разорва-а-ать неве-е-ежу!!!
-Уби-и-ить!!!
-А-а-а!!!
Яростный рёв зверей, чью берлогу потревожили, издали нелюди и бросились на мальчика, который ничего не смог сообразить, только повторял:
-Вы слепы! Вы же все слепы… Это не рай…
***
-Как же так случилось…
-Не усмотрели… Мне искренне жаль, ты знаешь.
-Да…
-И поделать ничего нельзя…
-Почему мы? Почему мы прячемся от этих слепых зверей?
-Потому что их большинство, они правят. А нам остаётся только видеть, как тьма всё теснее сжимает нас в кулак. Нас, их, всё живое, что осталось.
-Они не люди! Они слепы, они живут в нечистотах, они не знают, что такое жизнь, они забыли вкус жизни! Они не знают ничего о ней, в них не осталось ничего человеческого! Они убивают тех, кто от них отличается, только по этой причине! Тех, кто чище. Живут в своём ничтожном мирке фантазий о Рае...
-Для них всё совсем наоборот. Они считают свою жизнь раем, и, может быть, они правы. Глаза их не видят того, что их окружает, нос реагирует только на то, что отличается от их среды… Они считаю, что они в Раю, мы считаем наоборот - что они в Аду, но они счастливы, а мы – нет. Читать далее...

9.
Леденящий душу ветер гулял по бескрайнему царству вечной зимы и вечной смерти. Здесь ничто и никогда не могло существовать. Только смерть и лёд. Тот, кто посмел забрести в мёртвое царство, имени которому не существовало – не возвращался никогда. Ледяные пики тянулись вверх огромной и нескончаемой гирляндой, в них отражались далёкие и звёзды. Такие же холодные и мёртвые, как и всё вокруг. Ветер пробирался под одежду, сковывал тело, кости.. душу. Душа замерзала, превращалась в лёд. А вместе с этим и утихала боль, замерзала, умирала.
Рыцарь был готов перенести любую боль. Но только не эту – разрывающего его изнутри. С каждым днём боль становилась всё ужаснее, и не было спасения, не было иного выхода, кроме как умереть. Заставить боль замолчать, отпустить.
Они любили друг друга. Любили. Рыцарь никогда ранее не испытывал такой лёгкости, такого стремления жить. Для него появилась цель, ради которой стоило жить. Не приказы командиров, а – цель. Его единственная. Но это же его и убило. Всему прекрасному в этом мире суждено погибнуть, так случилось и с ним. Теперь не осталось ни цели.. ни смысла жизни. Не было будущего – была только не утихающая боль. Боль, которою он победит, что бы ему этого не стоило. Он потерял то, ради чего стоило жить и за что бороться.. а значит, рыцарь не терял ничего.
С каждым шагом становилось всё труднее идти, холод сковал всё тело. С каждым шагом рыцарь чувствовал, как жизнь его покидает. Замерзающая душа очищалась. Становилось хорошо, легко. Рыцарь улыбался. Он радовался, что пришёл конец мучениям. Ещё шаг! Ещё один, и всё будет кончено!..
Ещё немного.. Ещё шаг.. Душа.. Боль.. Любовь…
С чёрного звёздного неба отделился сгусток тьмы и стремительно понёсся к рыцарю, который этого даже не заметил. Тьма приближалась, и становилось всё более отчётливо видно, что это было. Посланник тьмы – Иллюзия.
Посланник сделал круг над рыцарем, который лишь на мгновение отрешённо взглянул на него и продолжил свой путь к смерти. Иллюзия прошелестела крыльями и ступила на ледяную поверхность.
-Рыцарь..
Рыцарь ничего не ответил – его силы были на исходе, но он не хотел тратить последние мгновения жизни на разговор с тьмой. Рыцарь упал на колени и, оперившись о щит, обессилено склонил голову.
-Рыцарь, твоя боль столь сильна, что не умрёт, даже после смерти. Ты будешь вечно мучиться. Вечно! Ты хочешь этого?
Рыцарь находился на грани сознания, ещё мгновение – и он уже мог провалиться за границу жизни.. Но как бы он не пытался забыть о боли – лёд перестал на неё действовать. Она стала нарастать, разрывать ледяную оболочку.. Из глаз рыцаря потекли слёзы, которые тут же леденели. Он думал, что после смерти, боль уйдёт.. Но она не уходит. Она продолжает его мучить. Это бесполезно.. но нет пути назад..
Что же он наделал..
-У меня есть к тебе предложение, рыцарь. Я отпущу боль, ты её забудешь. Но взамен ты будешь служить мне. Ты согласен? Никакой боли больше не будет. Только скажи.
Рыцарь из последних сил поднял глаза на Иллюзию и одними губами прошептал:
-Да…
-Отлично, - Посланник выпрямился и рассмеялся, - ты поступил правильно, Рыцарь!
Через день возле портового города Излюд нашли истерзанное каким-то чудовищем тело девушки. Девушки, которую любил рыцарь, и о смерти которой он так и никогда не узнает.

***

Офицер Ридик сидел в своём тёплом и уютном офисе, в мягком кресле, но он чувствовал только непонятную тревогу. Прошло уже три дня с того момента, как он получил это дело, дело о пропавшем свитке, но продвинуться ему не удалось ни на шаг. Он только послал полицейских гонцов в северном направлении - в Альт-де-Баран и сёла его окрестностей и отдал приказ о транспортировки единственного арестованного по этому делу человека в темницу Юно. Мудрецы там – мастера своего дела, и они смогли бы вытащить любую информацию даже из немого камня. А рисковать в деле, которым интересуется королевская гвардия – лучше не стоит. Но для этого нужно время, много времени, которого, как казалось Ридику, у него нет.
В принципе он мог бы плюнуть на это дело и сделать всё, как советует ему королевская гвардия в лице майора Андера по средству бумаг, обнаруженных Ридиком на следующий день после разговора с майором в своём офисе. В отчёте складывалось все, как ни наесть просто и понятно: банда, во главе которой стоят маг и убийца, устроили настоящий разбой в столице Рун Мидгарда. Убийство, кража из государственного хранилища, нападение на стражу, не повиновение полицейской гвардии и ещё очень приличный список, из-за которого разбойников могли бы повесить без суда.
Однако приказ об отправке убийцы в Юно, а не о публичной казни, был отдан Ридиком не без «просьбы» Андера, и это усиливало сомнения офицера.
Маг убил торговца… Есть огромное количество людей, которые подтверждают, что торговец в диком ужасе уносился прочь от некого мага. И есть показания, что маг выходил из переулка, где было совершено преступление. Но не было достоверно известно, проследовал ли маг за торговцем, и был ли это тот же маг.
Ридик Читать далее...

***:
Думаешь люди подсознательно делают себя несчастными? Как считаешь, мы просто сами придумываем себе беды, верим в них, а потом бьемся, отчего же над нами все время только черные тучи?

Dark Vampire:
Уверен в этом.

Бля. У Балабанова реально крышу снесло, шизофреник-некрофил херов. Ладно, "жмурки" - это хотя бы комедия, хоть и чёрная, и это передаётся хорошо, и даже море крови не режет глаз. Но его недавний шедевр - "груз 200" это пизде-ец. Такая чернуха, такая гадость, бля, фильм нихира не сильный - просто кадры ужасающие, а смысла там - ноль. СССР 80-ых: страх, ненависть, безысходность - да херь. Суки-менты-ебучие под предвадительтсвом манька-некрофила. Это говорит только о том, что система кадров была в то время на нуле, но не о система. Такие мудаки на голову больные не были отличительной особенностью того времени. Маньяки и сейчас существуют, ещё страшнее.
Мысль о том, что интеллигенты трусливы, хотя всё понимают, а те кто против творившегося тогда беззакония и анархии - не образованные люди, но знающие весь срам власти, не желающие подчинятся ему всегда получали пулю в затылок, можно было передать иным, более гуманным путём. Конечно, фильм не может не тронуть, когда так извращённо затрагиваются нравственные идеалы людей, но это заслуга отнюдь не идеи, а - извращения, бескультурья и отсутствия какой либо капли морали. Вот оно - отсутствие цензуры в современном мире. Я не удивлюсь, если его пропустят на телевидение.

Научное определение.
"Любовь - это психическое заболевание, наркотический психоз параноидального типа на сексуальной почве. В острой фазе (влюбленность) вызывается амфетаминовой наркоманией, в хронической - эндорфиновой. Параноидальные симптомы ярче всего проявляются в острой фазе: бред сверхценной идеи, потеря адекватности восприятия, неспособность критически оценивать объект любви (часто сопряженная с агресией против попыток дать такую оценку) при сохранении возможности здраво рассуждать на отвлеченные темы, эмоциональная нестабильность и т.п. Как и другие параноидальные расстройства, возникает чаще в молодом возрасте и протекает с весенне-осенними обострениями.
Тот факт, что любовь - форма сумасшествия, признавал еще Гиппократ, да и современная медицина, в общем, тоже признает, хотя и с всевозможными реверансами и оговорками, являющимися данью социальным стереотипам."

8.
В следующие мгновение синяя пелена, окутавшая меня, раскололась миллионом искр, и в глаза резко ударила непроглядная тьма. Ноги коснулись земли, и от неожиданности я потерял равновесие, взмахнул руками и свалился на жесткую землю. В воздухе в этот миг что-то просвистело, и сзади послышался глухой стук.
Я ничего не успел сообразить, как в том месте, где только что появился я, ослепительно вспыхнуло, и я увидел Кая, который тут же отпрыгнул в сторону. Но третий вспышки не последовало, у Сириуса оставалось немного времени до того, как закроется портал. Я и убийца, затаив дыхание, всматривались в точку выхода из Варпа Сириуса. Монах всё не появлялся и не появлялся. Время безвозвратно утекало, с каждой секундой отнимая шансы Сириуса на выживание. В той рубке он вряд ли смог бы уцелеть. А, может, его настигла следующая стрела, после той, что была послана в меня, но по воле Богов не достигшей цели? Это вполне вероятно, монах должен был ждать, когда все мы войдём Портал, потому что после того как в него шагнёт создатель – он закроется. А любая задержка, любая заминка – сестра смерти в бою, особенно от стрелы.
В лёгких загорело, и я судорожно вдохнул, во время ожидания я и не заметил, как затаил дыхание. И тут вспыхнула долгожданная вспышка, но вместо монаха появился Упырь. И не какой-то, а наш знакомый - Клавиус. Дальнейшее случилось очень быстро и я не уверен, что смог углядеть каждую деталь, того что произошло. Убийца неуловимой тенью кинулся на Упыря – у него была секунда на то, что бы Клавиус адаптировался после прыжка. Выход снова вспыхнул – это был Сириус. Упырь пришёл в себя, но было уже поздно – Кай атаковал. Катары в его руках замелькали, и лучи утреннего солнца, отражённые в лезвиях, превратили их в светящийся шар, между Каем и Клавиусом. Но и у монстра было оружие – какие-то кинжалы или стилеты, я не разглядел. Послышался звонкий лязг разъяренного оружия. Сколько могла продолжаться дуэль, сказать было сложно, но дубинка, опустившаяся на голову Упыря – стала жирной точкой в секундной, но самой опасной из схваток, видимых мной.
Оружие Кая звякнуло в последний раз, повиснув на поясе. Он повернулся ко мне и усмехнувшись произнёс:
-Ты как?
-Я… Я нормально, прости, я даже не успел понять то, что случилось, как всё кончилось.
-Ничего, всё нормально, ты же не боевой маг, что бы принимать бой. У тебя какие заклинания висят то в активе?
-По большей части бытовые, ну и для обороны против монстров найдутся: Стены, Фаерболл, Заморозка.. Но на этих тварей, по-моему ничего не действует.
-Да уж, я то же заметил, что они неправильные какие-то, Упыри эти, - снова усмехнулся Кай и посмотрел на Сириуса, - а ты чего задержался?
-Я так понимаю, то, что находится в сумке, нужно и тебе и мне, а так же - и им. Я решил вернуть вещь, украденную монстрами, да и свиток, думаю, тебе не хотелось бы потерять.
-Разумно, а зачем было вместе с сумкой хватать и этого? – Кай наклонился к сумке, одиноко лежащей между им и монахом – тело Упыря уже исчезло, поглощённое землёй.
Монах не ответил – и так было понятно, что времени было мало, а сумка без боя не досталась бы. Так что проще, хотя это тоже вопрос, было толкнуть Клавиуса с сумкой в Портал, чем рисковать и жизнью, и временем, что в данном случае – почти одинаково.
-Так… А куда мы попали? – недоумённо спросил Сириус, оглядываясь.
-Как это… Это же твой Варп, и ты не знаешь куда мы прилетели?!
-Мой то мой, только вот настроен он на Поляну Порингов, под Пронтерой… А это далеко не Поляна. Зато что-то знакомое..
-Не удивительно – смотрите, - я указал в сторону.
Между деревьями вилась хорошо утоптанная дорога, ведущая в маленькую деревушку с белыми домами. Деревушку, где мы попали в засаду.
-Ого… А как это возможно? Я не перенастраивал выход.
-Кажется я знаю, что произошло, - я подошёл к одному из деревьев и сунул руку в небольшое дупло.
Через мгновение у меня на ладони лежал синий камешек с продетой в нём цепью. Я быстро повесил его на шею и посмотрел на недоуменные лица моих компаньонов. Пришлось объясняться.
-Это тот камень, о котором спрашивали Упыри. Я что-то почувствовал, опасность что ли, я не совсем понял, это было на самой границе чувств. И на всякий случай я спрятал камень.
-А что это за камень? Это из-за него сбился Портал? Как это возможно?!
-Я не знаю, что это за камень… Я его не могу понять, он скрыт от меня. И попал он ко мне случайно. Я направляюсь.. направлялся в Юно, и заодно хотел, чтобы там посмотрели, что это за камень.
-А это что? – послышался голос отошедшего Кая.
Мы оглянулись – убийца стоял перед деревом, в которую угадила стрела, выпущенная в меня при перемещении, и не достигшая цели.
-Это стрела, её выпустил монстр, но промазал.
-Да нет…, - задумчиво произнёс Кай, - Её выпустили не убить.
-Что ты имеешь виду, - я встал рядом с убийцей и понял, о чём он говорил.
Кай отвязал от стрелы лист пергамента и осторожно растянул, боясь повредить.
На шероховатой бумаге было что-то написано на очень древнем языке. К счастью я его знал: многие Читать далее...

7.
Война Богов - легендарное событие прошлого, покрытое многочисленными легендами, мифами и сказками. Но в действительности, то, что происходило более тысячи лет назад в Мире, не знал никто. Война уничтожила многое и многих. Лишь руины гигантских мёртвых городов, давно утонувших в зелени лесов, всё ещё помнят ужас минувших дней, но вот уже тысячу лет безмолвно хранят в себе эту тайну.
Не было известно ни кто начал эту войну, ни как она закончилась. Имена героев бесследно растворились в песках времени, не оставив после себя даже упоминания. Знают лишь одно – была Война, слепая и беспощадная, пропитанная кровью и страданием. Её ужас был настолько велик, что память о ней, несмотря ни на что, дошла до нас через бездну веков.
Война, где сами Боги были пешками. Где Боги погибали наравне со смертными. А вместе с Богами умирала и память.
В королевстве Рун-Миндгард было несколько мёртвых городов, которые выдержали испытания времени и их руины дошли до наших дней, практически в том же виде, в котором их оставила Война. Одними из знаменитых городов-мертвецов являются Гласт Хейм и Нифльхейм. Некоторые города, такие как Геффен были отстроены буквально заново - Война просто стёрла их с лица земли.
Гласт Хейм – был самым крупным из всех мёртвых городов Рун-Мидгарда, по легенде на него и обрушился самый первый удар Тьмы. По сей день, он хранил секреты и загадки, он был оплетён сотнями легенд и мифов. Секретные комнаты с бесчисленными богатствами, потайные лазы, подземелья, полные всяческих древних артефактов, заброшенные склепы героев, которые по слухам тоже были доверху заполнены сокровищами, и ещё куча всяческих сказаний ходило об этом месте, что до сих пор привлекало смельчаков, которые, плюя на опасность, шли в мёртвый город, в надежде разбогатеть.
Никто из таких безумцев, правда, не возвращался оттуда живым, не говоря уже – здоровым, ведь город был испещрён всевозможными магическими и не магическими ловушками, оставшиеся после Войны. В лабиринтах подземелий, кишащих монстрами, так же не было шансов выжить - никаких планов или схем не сохранилось. Так что, если тебя не сжирали монстры, то ты мог бродить по бесчисленным запутанным туннелям и рано или поздно умирал, так и не выбравшись наружу.
Однако смельчаки постоянно находились, хотя ни один из них доселе не возвращался из мёртвого города.

Бесчисленные туннели, были похожи на путаный гигантский клубок, сплетённым умалишённым пауком, который, наверняка, и сам сдох, не выпутавшись из своего творения. Лабиринт был наполнен застоявшимся духом смерти.
Вот в начале одного из бесконечных коридоров заиграли слабые блики жёлтого огня. Через секунду в коридоре появилась сутулая фигура в чёрном плаще до земли, лицо было покрыто капюшоном. Скрученные бледные пальцы человека, держащие рукоять факела, были испещрены морщинами и царапинами. Старик что-то неразборчиво бормотал себе под нос, кряхтел и громко шаркал, ничуть не таясь – казалось, он нисколько не боится монстров.
Пройдя коридор, он остановился перед вставшей на пути стеной тупика. Туннель оброс влаголюбивым грибком, свисающим с потолка, доставая чуть ли не до пола, скрывающим за собой обшарпанные стены. Блики факела играли на влажной белёсой поверхности мерзкого паразита.
На стене, перед которой остановился старик, была изображена голова демона с разверзнутой зубастой пастью в виде углубления.
Старик снова что-то пробормотал, и вытащил из недр шелестевшего балахона алый рубин, величиной с кулак. Он в последний раз видел бесценный камень, и в его алчных глазах, озарённых красноватым светом, отражались всполохи переливающейся силы, частой рябью бегающей по поверхности камня. Пытался насладиться его силой, пока ещё была возможность.
Но время не ждало, и старик, оторвавшись от созерцания камня, резко вставил его в пасть монстра. Проём был специально предназначен для камня, и алый рубин вошёл без особых усилий.
Сумасшедший колдун увидел, как сила начала лениво растекаться от камня, тугими красными волнами просачиваться по магическим каналам, проведенных в стенах, и уходить далеко в глубины подземелий.
Тихий гул робко начал своё движение откуда-то снизу и стал неумолимо приближаться, становясь всё громче и громче. Мелкой дрожью завибрировали стены, с потолка посыпался мелкий мусор, вековая пыль вперемешку с гроздями влажных водорослей.
Спустя короткое время гул начал медленно спадать, а тряска ослабевать. Вскоре лязг и шум раздавались где-то сверху, удаляясь, а затем и вовсе смолкли, оставив старика наедине со звенящей тишиной.
Камень во рту демона исчез, теперь проём был снова пуст, высосав всю силу, вместе с самим носителем. Глаза вспыхнули двумя алыми огоньками и стершийся временем и сыростью монстр начал медленно проявляться на стене, становиться всё более чётким и объёмным. Затем силуэт дрогнул и стал выходить из стены. Сначала выдалась зубастая пасть, затем голова с двумя разгоревшимися огнями вместо глаз, руки с огромными когтями, шипастые ноги, перепончатые крылья, чешуйчатый хвост с заострённым Читать далее...

Всего один шаг. Шаг в бездну. На встречу судьбе. Ведь все когда-либо придут к концу. Так почему же сразу не сделать это? Самоубийство – грех? А жить с такой болью? Терзать и кромсать свою душу? Уж лучше быстро, чем мучиться всю жизнь с этой болью. Болью, с которой есть только один способ справиться.
Ночь сгущалась. За густыми тучами не видно луны. Нет того света, который даже во мраке ночи освещает путь. Так и душа. У неё нет будущего. Рана не заживёт, а только сильнее будет ныть при воспоминание. В конечном итоге рана разорвётся. Конец предвещён.
«Мы должны расстаться.» Нож в сердце. Удар в душу. Удар насквозь. Тварь? Нет. Её не за что ненавидеть. Она свободна, ни кто её не может держать насильно. Сколько их было до меня? Сколько будет? Я не первый. Но я не такой, как все. Моя рана не заживёт.
Шаг. Всего один. Он закончит все страдания. Снизу доносились звуки волн, ударяющихся об прибрежные скалы. Будто звали. Пели. Отпевали.
А что можно сделать? Её не вернёшь. Рану не залечишь. Она смеялась в лицо. Это была игра. Для неё. Увидеть её ещё раз… Нет. Нельзя. Не возможно. Это будет сразу смертью. Душа разорвётся. Останется только оболочка. Бездушная. Как и она. Бездушная.
Ветер дул в спину. Боялся, что передумаю. Подгонял. Торопил.
Бездушие посадило семя в душу. Настоящую. Душу. Постепенно душа начала отмирать. Превратиться в такого же человека, как и она? Как все они? Нет. Лучше так. Шаг. И нет ни души, ни боли.
Недалеко хрустнула ветка под чьей-то поступью.
Сквозь слёзы вижу фигуру. Бледный фантом в тумане. Там где должны быть глаза, горят два красных огонька.
За мной. За моей душой. Не получит. Нет.
Мало времени. Фигура приближается.
Одни шаг. Душа начинает ныть. Гореть. Фигура приближается. Тьма. Тьма вокруг. Не слышно волн, ветер стих.
Глаза. Два шара огня. Уже совсем близко. Душа начинает рваться. Разламываться. Всего шаг. Не могу. Надо. Надо…
Через силу. Шаг. Делаю.
Лечу. Летит жизнь. Душа осталась. Рад. Не отдал. Не получила. Я не вернусь сюда. Прощаю всех. Прощаю. Душу не отдал. Сохранил. Умру с ней. Хоть и раненой. Но настоящей. Душой.
Шаг.

Любовь. Что это? Есть ли она? Многие говорят, что это чистовое и светлое чувство, возвышающие тебя, придающее сил и окрыляющее. Великие творцы искусства на протяжении веков воспевали её в своих произведениях, скульптурах, картинах. Это слово ассоциируется с чем-то добрым, светлым. Это состояние эйфории. Находясь с любимым человеком, ты счастлив. Ты забываешь о своих проблемах, трудностях. Мир замирает, кажется, что он у твоих ног. Всё тебе доступно, ты всё можешь преодолеть.
Когда с тобой нет этого человека – тебе плохо. Ты страдаешь. Думаешь только о нём. Мир тускнеет, проблемы наваливаются горой, а решать их ты не в состоянии. Думаешь о встрече. О нескольких часах счастья, которые проведёте вместе в этот день. Или следующий. Или через неделю. Жаждешь повторного испытания этой эйфории, этого чувства. Светлого чувства.
Вы встречаетесь с год. Первые чувства, застлавшие глаза, проходят. Проходит отупение. Ты осознаёшь, что за этот год вся твоя карьера, жизнь катятся ко всем чертям. Начинаешь метаться, пытаться исправить положение. Но понимаешь, что слишком много упущено. Звонит она, предлагает встретиться. Какие-то отголоски прошлого всплывают, ты соглашаешься. Но по дороге, думаешь о том, что это время можно было провести с большей пользой для себя. Начинаешь злиться. Видя её снова, понимаешь, как это всё глупо. Разговаривая с ней, раздражаешься, не знаешь о чём говорить. Понимаешь, говорить больше и не о чем. Разговор переходит в спор, скандал. Едешь домой с ещё большей злобой на неё, на себя. На жизнь.
На следующий день идёшь на работу. Ты совсем протрезвел от светлого чувства, от любви. Ты осознаёшь, в какой яме оказался. Начинаешь с головой погружаться в работу, но теперь раздражение и злоба не дают покоя. Мешают сосредоточиться. Работа продолжает катиться. А с ней и жизнь. Чудом удерживаешься, не тонешь.
Едешь в метро. На одной из станций видишь её. С ним. Они разговаривают, смеются. В руках у неё пышный букет. Цветы. Интересно от кого? – глупый вопрос. Проходишь мимо, нет желания связываться. Видеть её, слушать.
Садишься за стойку бара. Приятное тепло хмеля, разливающееся по всему телу, не даёт той спасительной забывчивости. Ты пьёшь. Много пьёшь. К тебе подсаживается человек. Заказывает себе выпивки. Вы разговариваетесь. Открываешь ему свою душу. Говорите о них. Какие они твари. Он ведает свою историю. Понимаешь, что весь этот год тебя водили за нос. Выкачивали деньги. А теперь ты сидишь в дешёвом баре, практически без работы, без денег. Твоя жизнь разваливается, а она уже с другим.
Заказываете себе ещё выпивки. Всё говорите, говорите. В тебе накапливается гнёв и жажда справедливости. Ненавидишь её. Всех их.
На улице полночь. Идёт дождь, оглушительные раскаты грома сокрушают небо. Все люди отсиживаются дома. Им спокойно. Они в тепле, благополучии. А ты год не замечал, что происходит. Очнулся, да поздно. Кому ты теперь нужен?
Никому.
Теперь ты стоишь в её квартире. В руках нож. Окровавленный. Перед тобой тело. Это она. Облегчение. Опускаешься на колени. Слёзы вырываются из глаз. Рыдаешь. Через дурман хмель понимаешь, что натворил.
Надо уходить. Нет. Не поможет. Всё равно найдут. И ты лишишься всего. Даже свободы. Смотришь на нож, выпавший из рук.
Вот он выход. Единственный и верный. Ты поднимаешь нож. Приставляешь его на напротив груди и резко надавливаешь. И нет боли. Ни душевной, ни физической. Ты потерял всё. А теперь и жизнь..
В мутнеющем сознании перед тобой всплывает лицо. Её лицо. То, которое ты увидел впервые. Перед глазами проносятся мгновения счастья. Мгновения, когда вы были вместе.
Сознание медленно угасает, и в последний миг перед тобой опять возникает её светящееся лицо. Улыбающееся. Но это не злорадство, это прощение. Прекрасное и милое лицо. Оно постепенно гаснет..
Проваливаешься во Тьму. Навсегда. Ты сумел убежать.

Мотор мотоцикла громко рявкнул, изрыгнул выхлоп огня. Раздался визг резины по асфальту. Мотоцикл резко поднялся на дыбы и рванул в глубь ночи по светлому туннелю, вырезанной фарой в сгустившейся тьме. Темп ускорялся. Мотор задыхался под натиском тяги. Скорость ежесекундно росла на десятки километров в секунду.
Позади раздался оглушительный взрыв. Звуковая волна чуть не перевернула мотоцикл. Но тот лишь взвизгнул шинами и выровнялся. Огненная волна стала быстро настигать. Мотор ревел. Температура поднималась. Волна неслась с ошеломительной скоростью. Уже стали плавиться шины. Мотор начал задыхаться чёрным дымом.
Триста километров в час.., триста двадцать.., триста пятьдесят.., четыреста..
Волна всё приближаясь, сжирая всё вокруг, уже плавился асфальт трассы. Огонь настигал. Он окружил мотоцикл. Началась гонка на выживание. Кто кого? Мотоцикл то вырывался из огненной пучины, то вновь скрывался в ней. Возникла опасность взрыва озона.
Впереди показался крутой обрыв, окаймлённый низким бортом. Мотоциклист нажал на руле кнопку выхлопа озона. Мотор взревел, и даже в густом облаке огня проявился белый след сгорающего озона. Мотоцикл рывком вырвался их прожорливой пасти огня.
Шестьсот километров..
Оставалось несколько десятков метров до борта. Мотоциклист встал на сидение и резко оттолкнулся. Встречный поток воздуха чуть не разорвал его, заставив сделать эффектное сальто. Мотоцикл под ним прошиб борт и полетел вниз. Уже в полете, он взорвался тяжёлым, жидким огнём и миллионом дымящихся осколков. Мотоциклист попал в лапы огня, но через пару мгновений покинул их, летя вниз. Дернул кольцо парашюта. Сверху что-то резко зашелестело, и резкий толчок остановил падение.
Чёрная тень стала плавно, но быстро спускаться вниз, развернувшись на девяносто градусов, и плыл точно над трассой, лежавшей далеко внизу. Через пять минут полёта, до земли оставалось пара метров метров. Как где-то недалеко взревел мотор мощного кара, и трассу осветило два мощных луча. Тень резко отрезала лямки, и парашют отцепился от рюкзака. А сам человек упал в удобное кресло кара с откинувшимся верхом.
Крыша встала на место, а кар резко свернул с главной магистрали на неровную, глухую трассу. А потом и вовсе скрылся из виду.

Фонарь, светивший тёмно-жёлтым светом, померцал пару секунд, издав электрический скрежет, и вовсе потух. Подворотню охватила тьма. Лёгкий порыв ветра прошелестел обрывками газет, опавших и уже начинающих перегнивать листьев. Затем ветер усилился, одиноко завыв, и его сила стала нарастать. Газеты и листья поднялись в воздух, пустые банки и бутылки, глухо звеня, стали перекатываться, прибиваясь к грязным стенам. С грохотом и скрипом захлопнулась открытая крышка давным-давно переполнившегося помойного бака. Воздух будто дёрнулся, стал сворачиваться в тёмный клубок, ещё темнее самой подворотни. Шар выплюнул молнию, которая вонзилась в стену. Послышался шум дробившихся, падающих камней. Из шара выскочила вторая молния. На сей раз, она ударила в мусорный бак, взорвавшийся синим пламенем и огромной кучей мусора, сразу же начавшего метаться в лапах безжалостного, сильного ветра, который уже не выл – ревел. За ней выскочила ещё одна, четвёртая.. Десятки электрических разрядов ежесекундно выплёвывала Тьма, опаляя и разрушая всё вокруг, озаряя ослепительным светом окрестность. Из-за яркого, белого света в шаре Тьмы стала проявляться размытый силуэт, настолько он был чёрен. Мираж дрогнул, растягиваясь, выпрямляясь. И теперь среди урагана, электрического шторма, в центре шаре Тьмы стала отчётливо видна фигура человекообразного существа. И тут окрестность окатил безумный вопль, заставивший стёкла домов трескаться и лопаться, стены крошиться. Асфальт разламывался, дома ходили ходуном, воздух затянула едкая каменная пыль. Взрыв, последовавший через пару мгновений, завершил начатое. На многие километры вокруг не осталось ни одного целого здания, ни одного устоявшего дерева.. После оглушительного взрыва всё закончилось. Утих ветер, над городом установилась мёртвая тишина. Заморосил неприятный, холодный дождь, очищая воздух от ядовитой пыли.
В центре всего этого Хаоса стояла тёмная фигура, порождение Тьмы, заточённая за великие грехи на многие тысячелетия.
-Вот я и вернулся… - тихо произнесло существо. Но в оглушающей тишине это пронеслось над руинами города ужасающим рыком.

6.
Мы шли весь день, небо стало окрашиваться в алые краски заката, но селения, упомянутого Сириусом, не было видно.
-Ну и где твоя деревня, монах? – спросил Кай
-Скоро придём, - без лишних слов ответил Сириус.
Все порядком устали от монотонной дневной ходьбы. Ни зверей, ни птиц не было слышно – только слабый гул ветра в шелестевшей листве, да шорох наших шагов рассекали звенящую тишину.
-Вон тропа. По ней должны дойти до деревни.
Монах указал на довольно широкую и утоптанную тропу, показавшуюся между деревьями. Деревня была обитаема, иначе тропа бы давно и очень быстро заросла. Пробираться сквозь густые заросли, всё время цепляясь за ветки, путаясь в высокой траве было весьма не удобным занятием, и все вздохнули свободнее, как только вышли на обхоженную широкую дорогу. Темп наш ускорился и вскоре вдалеке показался просвет, а значит, мы уже подходили к деревне, затерянной в лесу.
Кай, шедший впереди замер, вглядываясь в даль, и медленно поднял руку. Мы остановились и пытались увидеть то, что привлекло убийцу. Я (не знаю как Сириус) ничего особенного не увидел.
-Что…, - начал было я, но Кай меня прервал.
-Чщ! Что-то не так…
Мы медленно двинулись за убийцей. Через десяток шагов я смог понять, что насторожило Кая.
Деревня была вполне ухожена и обжита. Опрятные домики с белыми стенами и деревянными крышами. Мягкие жёлтые огни горели в окнах и рассекали наступающие сумерки. Несмотря на тёплую погоду, из труб двух из домиков шёл слабый дымок. В курятнике кудахтали курицы, кричал питух. Около одного из домов расположились гогочущие гуси. Огороды, обнесенные плетёным забором, сараи, амбары…
В общем то милая и уютная деревушка. Только для полного счастья не хватало людей.
Мы вышли из леса и осторожно подошли к первому дому. Дверь была прикрыта. Кай толкнул скрипящую дверь, и та медленно ушла в сторону, впуская нас.
Дом был пуст, только горело три свечи на столу, что говорило о том, что здесь кто-то был, и был не давно.
-Что за дьявольщина?… - прошептал я.
-Не знаю. Но что бы здесь не происходило – мне это не нравится, - произнёс Кай.
Мы вышли на улицу. Деревушка медленно, но верно погружалась в ночь. Мы прошли к следующему дому. Там нас постигла та же не удача. Проверив ещё пару домов, мы окончательно убедились, что деревушка не обитаема. И это было очень странно, потому что следов запустенья не было и в помине. Такое ощущение, что деревню покинули за минут двадцать до того как мы пришли сюда. Только зачем? В одном из домов мы обнаружили ещё тёплый ужин,съеденный на половину.
Очень странно.
-Ну, и что делать? Что эта за деревня, Сириус? – спросил Кай.
-Я так же как ты не понимаю, что происходит. Сам видишь – это обжитая деревня, но куда делись жители – ещё тот вопрос.
-Ты нас сюда затащил! А может это ловушка?! – Кай медленно потянулся за катарами, висящими на ремне.
-Никуда я не заводил вас! Я должен был посетить эту деревушку, и набрать припасов до Барана. Я сам не понимаю, что происходит! – Сириус сжал кулаки
-Эй! - я встал между ними, пытаясь охладить их пыл, - У нас проблемы.
-Что? – в один голос спросили мои спутники.
У меня в руке появился фаерболл и я пустил его вперёд и вверх. Он взмыл в небо и стал кружить над нами, озаряя окрестности. Неярко, но достаточно, чтобы мои спутники смогли увидеть то, что я назвал «проблемами».
Со всех сторон к нам направлялись люди. Они медленно передвигали ногами. Конечно, трудно управлять своими мышцами, когда ты мёртв. Людьми существ можно назвать только, потому что они когда-то ими были. С час назад.
Синяя кожа, белые глаза без радужной оболочки и хрусталика поблескивали в свете луны. Это были упыри.
Чёрт! Опять нежить. Не некромант ли наш противник?
Я набрал в руку огня и швырнул в идущего впереди монстра. Фаерболл попал в цель, не причинив значительного вреда. Мертвяк только пошатнулся и посмотрел на сгоревшую одежду и почерневшую кожу, в том месте, куда попало заклинание. Затем монстр снова поднял глаза на нас.
Мне показалось, или мертвяк усмехнулся?
Монстры продолжали весьма бодро приближаться. Самое опасное было то, что они были свежими, а значит не то что бы не превратились в полусгнивших зомби, но даже сохранили полноценную моторику обычного человека. Прибавить сюда нечеловеческую силу и выносливость. А таких монстров к нам приближалось – целая деревня.
Мы стояли между двух домов, находящихся по разные стороны неширокой улицы, и прижались друг к другу спинами. Не знаю, как это смогло бы помочь, но это единственное, что в нашей ситуации можно предпринять. Хотя мы против этой оравы упырей как Поринг против Минотавра.
Я плеснул огнём, отсекая двумя стенами нас от мертвяков. Теперь мы действительно в ловушке, но это опять же лучше чем ничего.
Хорошо же нас поймали! Заманили на середину деревни и окружили со всех сторон, чтобы не было пути отступления. Но кто же мог предположить, что так всё обернётся?
Монстры, неожиданно для меня остановились перед стеной. Мертвецы, у которых остановилось сердце, кровь, а отсюда и мозг перестал Читать далее...

5.
В горах было как никогда красиво. Кроваво алый закат распростёрся по всему ломаному горизонту, расплывался в тумане горных облаков, искрил в заснеженных долинах. Внизу лежало тёмное укатанное ущелье – в горах не было большого выбора передвижения обозов.
Сокол одиноко кружил над ущельем, и его громкие крики разносились горным эхом. Хозяина птицы не было видно снизу – он засел на самом краю разлома у большого валуна и, не мигая, смотрел вниз.
Из-за поворота показался спешенный крестоносец и Пеко-Пеко впряжённая в повозку. Снайпер навострился и тихо вынул из колчана две стрелы с бронебойными болтами, для верности. Приставив их к тетиве, он медленно потянул её на себя.
Повозка тем временем уже полностью выехала в ущелье и громыхала, наезжая на камни и валуны. За ней показались два рыцаря на птицах, к одной из которых был привязан Пеко-Пеко спешенного крестоносца.
Щёлкнула тетива, ударившись о защитную перчатку, в воздухе что-то засвистело. Один рыцарь свалился замертво – стрела угодила ему в глаз, пробив голову насквозь. Второму же рыцарю повезло больше – стрела попала ему в правое плечо, разбив щиток. Но этого было достаточно, что бы вывести его из строя. Второй залп стрел свалил пешего человека, пробив двумя стрелами нагрудную броню и ушедших в тело по оперенье.
Возница слез с повозки и поднял руки, озираясь. Он был не опасен. Снайпе окинл взглядом проделанную им внизу работу, резко развернулся и пошёл прочь – его работа была сделана.
С противоположной по отношению к расстрелянному отряду стороны ущелья вышло три человека – священнослужитель, разбойник и крестоносец. Пройдя мимо молчаливого человека с округлёнными от ужаса глазами, они подошли к повозке. Священник с грустью оглядел двух трупов и облокотившегося о скалу рыцаря, побелевшего от потери крови.
-Эй! Олегард! Подъём! А мы за тобой! – весело крикнул разбойник и, ловко забравшись на повозку, стал гулко отбивать неритмичную чечётку по крыше.
-Я сейчас кому-то по голове постучу.. – ворчливо отозвался из повозки заключённый, однако скрыть нотки радости ему не удавалось.
Крестоносец ударом меча снёс чугунный замок, и тот упал, лязгнув о камни. Дверца со скрипом отворилась, и разбойник, зацепившись руками за крышу, ловко нырнул в тёмный проём – кто лучше него мог вскрыть замки на цепях, сковывающие узника?
Через несколько минут раненый воин был закован в цепи и вылечен молитвой священника (иначе было нельзя – крестоносец на службе не знает ни жалости, ни чувства благодарности, и пока он был в состоянии убивать врагов – он будет это делать), а трупы были завалены камнями недалеко от места убийства. Вознице приказали сесть и довести обоз до Юно, куда он изначально и направлялся. После того как скрип телеги растворился в горах, людей отпустило какое-то сковывающее напряжение.
-Не скучал? – поинтересовался разбойник.
-Что-то вы не очень то торопились, - всё так же ворчливо отозвался убийца.
-Пойдём что ли, мстители? – грустно глядя на братскую могилу, произнёс священник и, тяжело вздохнув, направился в сторону временного лагеря, где у костра уже поджидал снайпер – пятый член странной банды. Странной, ибо редко где можно было встретить разбойника, крестоносца, убийцу, священника и снайпера – в одной сплаченой команде.
Подойдя к временному лагерю, где уже ожидал костёр и горячая еда, священник осуждающе посмотрел на снайпера, сидевшего, прислонившись к дереву. Его сокол примостился на защитном наруче руки, положенной на согнутое колено.
-Мы же договорились без убийств, - убито сказал он.
-Это рыцари, Аполо, пока они живы они будут сражаться, и если вы бы не справились и с одним из них, то что говорить о троих? Притом там был крестоносец – тот вообще мог положить и вас и обоих рыцарей в придачу. Прости – это была необходимость. Тем более один остался таки в живых, а с павшими вы поступили, как и полагается.
Священник всё это понимал и так, но всё же ему было больно принимать в этом участие, он так и не смирился с этим. Аполо только тяжело вздохнул, прислонил длинный и гладкий боевой посох к дереву и присел на корточки у костра, глядя в его завораживающие игривые языки, лижущие наступившую ночь.
Над костром были протянуты пять стрел. На самодельные шампуры были насажены сочные куски мяса. Жир обильно выделялся и аппетитно шипел. В воздухе стоял приятный аромат шашлыка, который затмевал собой дурные мысли и заставлял думать только об одном.
Разбойник, устроившийся на ветвистом суку над костром, ловко схватил стрелу-шампур, удерживаясь ногами за ветку, и так же ловко юркнул обратно в тёмную листву.
-А пивко? – послышался сверху довольный голос Рога.
-В ручье, остывает, - отозвался снайпер, и сразу же пожалел о сказанном.
В тот же миг послышался громкий треск сучьев, как будто там находился не худой мальчишечьего телосложения парень, а стадо Минотавров, на головы собравшихся посыпались мелкие ветки, листья и частицы коры.
-РОГ!! – в один голос взвыли убийца, снайпер и крестоносец.
Но выражать недовольство было некому, ибо Рог уже был у Читать далее...

1.
Я открыл глаза. Сквозь неплотно занавешенные шторы в комнату, снятую в недорогой таверне на окраине города, проникал яркий солнечный свет. Время подходило к полудню, но есть не хотелось. Ничего вообще не хотелось – вот так валяться бы в тёплой постели, щурясь от ярких солнечных лучей, слушать радостные возгласы детей за окном, воркование голубей на крыше, тихий гомон далёкого столичного базара – самого большого и оживлённого базара в королевстве Рун Мидгарда.
Как только я подумал об этом, настроение поднялось ещё больше. Я встал, ощущая дрожь во всём теле - дрожь предвкушения новых впечатлений и открытий. В столицу я прибыл вчера поздно вечером, жутко усталым после двух недель путешествия до Пронтеры. И понятное дело, что сил хватило только на то, чтобы снять комнату в первом попавшемся постоялом дворе, подняться в комнату, скинуть вещи на пол и, зарывшись в пушистое одеяло, забыться живительным сном.
Но теперь я был бодрым и полным сил. Только голодным. Что я начал отчётливо понимать, после того, как встал. Первым делом я разделся и, забравшись в пожелтевшую, но довольно чистую коморку душа, крутанул кольцо и ощутил первые капли слегка тёплой воды. После ночи, студёная вода успела прогреться под летним солнцем в чёрном баке водонапорной башни, примостившейся на крыше здания.
Минут через десять я, обтеревшись чистым пуховым полотенцем, оделся в чистую одежду, накинул плащ и взял короткий посох, с красноватым кристаллом на конце.
Спустившись на первый этаж и сев за свободный столик, я заказал мяса и пива – отдыхать, так отдыхать. Посмотрел вслед уходившей девушки, принявший заказ. Наверное, дочь владельца заведения. Зачастую постоялые дворы, вроде этого, маленького и дешевенького, – дело семейное, передающееся по наследству и ведущееся всей семьёй. Даже тут, в столице.
Я обвёл взглядом помещение, что вчера был не в состоянии сделать. Да, типичный «семейный» постоялый двор. Только немного непривычный глазу: другой город – другая культура. Тем более, если этот город – столица, самый крупный и многолюдный. Я перевёл взгляд за окно: слева от ворот стояло три Пеко-Пеко – больших и гордых птиц, с мощными и сильными лапами, из-за которых природа их не наделила умением летать. Но, глядя на их проворство, с которым они передвигались по земле, понимаешь, они не очень-то и жалеют. В стороне от них стояло два крестоносца и рыцарь. По одежде не скажешь, что они жили в достатке. Да и гильдии, гербы которой были нашиты на плащах воинов – я не знал. А знавал я их немало – от грозных, сильных гильдий и их альянсов, до маленьких, дружеских компаний, не имеющих даже замка. Но всего и за всю жизнь не узнаешь.
Воины между тем, потолковав с парнишкой лет семнадцати, дали ему небольшой мешочек с деньгами, взобрались на могучих птиц и скрылись за воротами. Парнишка посмотрел им в след, спрятал мешочек и, закрыв ворота, скрылся из вида.
Услышав шаги, я обернулся и увидел девушку, что приняла мой заказ, только теперь она несла поднос, с сочным ломтём мяса, дымящимся и источающим ни с чем не сравнимый аромат, от которого живот схватило в приятной судороге, и запотевшим бокалом свежего пива, от взгляда на который, заслезились глаза.
Да, моё настроение было превосходно. Если не сказать больше.
-А в какой гильдии состоят те рыцари, что только что отъехали? – спросил я девушку, расплачиваясь.
Девушка с сомнением посмотрела за окно, видимо вспоминая, про кого я говорю, и через миг ответила:
-А… Да, это гильдия Чёрный Крест. Молодая и маленькая, согильдийцы часто у нас останавливаются…
Да... И такое бывает – вроде бы взрослые дядьки, а как дети, честное слово. Они, наверное, и в войнах-то не участвуют. Так, для себя, не имея за спиной ни капитала, ни планов. Теперь я вспомнил чёрные расписные кресты, примостившиеся на плащах у воинов. «Чёрный Крест»… Детство.
Взглянув на поднос с едой, я тут же забыл обо всём на свете, и взялся за мясо, отпив большой глоток продирающего пива.
Через какое-то время, отдохнувший, бодрый, а теперь ещё и сытый, я стоял за воротами постоялого двора, и, не долго думая, направился в сторону базара, где собирался пропасть до позднего вечера, а может быть, и до утра, ведь Пронтера она не знала сна.
Чем ближе к базару я подходил, тем улицы становились шире и многолюднее. И вот через минут десять я остановился у главной площади. Это было что-то! Огромная площадь, вымощенная камнем, была вся заполнена людьми. Такой толпы я не видел нигде: торговцы представляли свой товар - кто выкладывал на переносных тележках – прилавках, кто прямо на камне площади, разложив на полотенце чудные всевозможные украшения, сувениры и безделушки. Такие торговцы приходили сюда скорее не на работу – им нравилось общаться с новыми людьми, жить в этом вечно гомонящем и веселящемся мире, быть его частью. Конечно, словить немного лёгких денег они были не прочь, но не это было целью.
Были здесь и торговцы посерьёзней, и товар выкладывали подороже: от могучих мечей и доспехов, до магических карт и артефактов. В большинстве своём Читать далее...