Я встал с дивана в 9 утра. Проснулся где-то к часу. Ужасная погода за окном и моя суперспособность не употреблять кофе в кофеинозависимом обществе даёт мне возможность подольше побыть в пограничном Лимбо между сном и явью. Это прекрасное время, когда жизнь вокруг течет сама по себе, а ты просто сидишь, как наблюдатель у реки, и ждёшь, когда же по ней начнут плыть трупы твоих врагов. Но рано или поздно организм просыпается и трупы спускать по реке приходится самостоятельно.

Туман на завтрак доедал остатки выпавшего снега и город обретал привычные серо-грязные краски. Закаты красиво рисовать мы научились, а вот вакансия маляра улиц в красивое давно вакантна. То ли талантов не осталось, то ли так специально задумано, чтоб напоминать, что жизнь не сказка и прекрасное нужно искать внутри, а не снаружи. Вполне нормальная мотивация. Тонизирует.

В дверь позвонил курьер, которого я давно ждал. Молодой мальчонок на мопеде сунул мне серый пакет и попросил расписаться на электронном табло его планшета. Рисовать своим кривым пальцем подпись по экрану то ещё удовольствие. Для чего я долго и усердно выводил каллиграфию, чтоб в один момент вместо нее поставить ужасную закорючку? У почтовых сервисов точно нет чувства прекрасного. Невежды.

В пакете лежал мозговой имплант и пульт к нему. Такой же, как в телевизоре. Их явно делают универсальными. Хочешь канал переключи, хочешь кондиционер на холод, хочешь уровень серотонина повысь. Удобно. Раньше о таких вещах можно было только почитать в футуристических научных журналах, теперь же эту штуковину можно легко купить на АлиЭкспресс. Будущее прошло вчера.

Имплант крепился под правым ухом и удаленно, без дополнительных операций, влиял на определенные участки мозга по желанию заказчика. На рынке было несколько видов подобных девайсов. Я выбрал тот, что управляет памятью. Есть еще те, что управляют моторикой и движением, есть те, что управляют чувствами, но поскольку чувства хранятся глубоко в мозгу, для такого импланта необходимо сверлить череп. Это уже для отчаянных. Дорого, но сердито.

Я выбрал вариант попроще. Особенность человеческого мозга в его быстрой обучаемости и большом объеме памяти. Если однажды научился говорить, держать ложку, переставлять ноги и т.п. то знаешь это навсегда. Также и с пережитыми ощущениями. Ты навсегда помнишь пережитые ощущения от событий, людей, еды, запахов и т.д. И пережитое однажды уже не сможешь пережить еще раз, как в первый раз. Злоебучая память сотрет эффект. Вот для того, чтоб стирать память о пережитых событиях и придумали китайские умельцы с виду нехитрую, но глубоко технологичную штуковину, в народе прозванную, как «Протез счастья». Верите или нет, но я снова могу поверить в Деда Мороза, просто стерев память о том, что его не существует. Или снова впервые закурить сигарету и наконец-то понять, какая же это все-таки гадость. Или радость. До сих пор не пойму.

В общем, этот имплант давал возможность переродиться заново не умирая. И колесо Сансары можно было самостоятельно крутить, тыкая кнопки на пульте. А главное, стирать память о своих ошибках, думая, что все делаешь правильно, пока жизнь в очередной раз не тыкнет лицом в грязь, напоминая, что ты ни в чем не разбираешься, особенно в людях. Но это будет потом, а сейчас, высоко подняв подбородок, можно лелеять лучшую версию себя, смотреть, как туман доедает снег и ждать, когда срок гарантии на эту иллюзию закончится.

Я проснулся в лесу, весь грязный и залитый золотыми дождями. В голове шумело не хуже, чем на лесопилке. Это было даже не похмелье, а что-то более серьезное. В испуге я начал щупать спину в районе правой почки, но к счастью там все было на месте. Приснилось. Я начал вспоминать сон, который грозился в ближайшие минуты быть стёртым из памяти. Вот с явью бы так. Мне приснилось, как гуляя по полям, я встретил Мишку, соседского мальчика. Милый мальчонок решил отомстить мне за то, что я отменил новый год и вставил мне нож в спину. Не шути с детьми, намекало подсознание. И будь аккуратнее со своими желаниями. Всему есть последствия. Сон был жуткий и как только я его вспомнил, сразу же захотелось забыть. Захотелось пожить.

И все же вопросов было больше, чем ответов. Почему я здесь? Что вообще произошло? Ох, точно! Чен! Неподалеку и вправду лежал Чен в заблёванном пальто и почему-то с эрегированным членом. С далека казалось, что это в него вставили копьё, но нет. Это он всем угрожал своей физиологией. Таким можно бетонные стены сверлить. Я с трудом подполз к нему и простонал:

- Чен, очнись! Что произошло?
- Ооо, бл..., живой. Ну, слава конюшне. Что у тебя с памятью? Вечно все забываешь.
- Не знаю, что мы вчера пили, но точно достаточно много, чтоб отключить способность помнить у моего и без того забывчивого мозга.
- Ну как обычно, в общем. Вчера мы с тобой пили кровь деревьев. Вон этих. У них внутри вены полные красной пьянящей крови. Считай вино на максималках. Увлеклись мы немного.

Это сразу объяснило странный вкус железа во рту. Эти редкие деревья Чен выращивает, для употребления в личных целях. Эко-самогон с привкусом каннибализма высшей пробы. Вокруг было изуродовано порядка двадцати таких деревьев. Вот это мы конченные, конечно. Ведь давно уже зарекался пить кровь и вынюхивать одуванчики.

- Что хоть за повод такой был, не помнишь?
- День Пережитых Эмоций. Ты то ли влюбился снова, то ли разлюбил, то ли просто заскучал. Хер тебя поймёшь. Легче в лотерею выиграть, чем понять, что там у тебя на уме.

И то верно. Порой сам знать не хочу. Было так паршиво, что хотелось вернуться в сон и полежать там мёртвеньким в майской пыли на солнышке, а не вот это вот всё. Но радовало одно – я всё ещё жив, я всё ещё способен творить ужасное, а значит всё не зря. Мы срубили еще одно дерево и я жадно впился сухими губами в его вену. Кровь стекала по всему телу. Ладно Чен, он животное, но я. Хотя чего греха таить, все люди тоже животные, только что двуногие. Ничто животное нам не чуждо.

Лучший способ борьбы с реальностью – уходить из реальности. Тем способом, каким умеешь. Но в такой trip, уносишь одни секреты, а выносишь оттуда другие. Не менее мрачные. Хорошо, что я давно уже научился себя прощать за всё.

- Эй, Чен. Идём стирать вещи. Негоже таким красивым созданиям так некрасиво выглядеть.

1.
[700x371]

Между пшеничным и кукурузным полями пролегала проселочная дорога. Она вела из маленького города в большое село или, как выражались местные, из будущего в прошлое. На дворе стоял теплый сладкий май. Все вокруг жужжало, пело и цвело. Третья симфония природного оркестра без скрипки. Дождевые черви собирались на работу.

У обочины дороги лежало мёртвое тело. Из его правой почки торчал нож, залитый засохшей кровью. Определенно собеседники не нашли консенсуса. Процесс гниения был в самом соку и даже местные собаки предпочитали это место обходить стороной. Воняло. Некогда живой растущий организм перешёл в иную форму жизни. Не менее увлекательную хоть и недолгую. Все мышцы окоченели, у клеток наступило кислородное голодание, и по мере накопления токсических побочных продуктов химических реакций в клетках повышалась кислотность. Ферменты начали поглощать клеточные мембраны и вытекли наружу. Поврежденные клетки крови начали вытекать из разрушенных сосудов и под действием силы тяжести перемещались в капилляры и мелкие вены, в результате чего кожа потеряла свой цвет. Температура тела то подымалась до +27 то падала до +15 в зависимости от времени суток.

По телу обильно ползали опарыши. Голодные, но с добрыми глазами. Что опарышу хорошо, то человеку смерть, шутили они в своем кругу. У височной доли у двух из них завязался короткий разговор:

- Бонжур, любезнейший. Какое вкусное сегодня нам досталось тело, не находите?
- Ну не скажите, сударь. От него веет краской и дешёвым алкоголем. Меня уже измучила изжога. Определенно интеллигент.
- Ну не знаю. Все они после смерти одинаковые, сколько б не кичились своей разносторонностью. Наш кишечник их всех уровняет. И богатых и бедных, и тупых и не очень.
- Верно говорите. Мы ангелы вселенского равенства для всего живого.
- Вообще удачный год выдался для нас. После того как в 2027м вспыхнул Омега-штамм коронавируса, выкосивший почти все человечество, тела стало некому хоронить и вся эта вкуснятина лежит на каждом углу. Боюсь так поправиться. Ещё немного и пойду в зал. Но как ни крути, прекрасные времена.
- Ага. А мне вот интересно, милейший, кем был этот человек?
- Он очень похож на городского сумасшедшего Евгения Банько, тот, что закаты рисовал. Вон и краски при нём. Даю 9 из 10 что это он.
- Эх, какой венец карьеры. Умереть от ножа в тот час, когда все мрут от вируса. Поэтично то как.
- Ну да и Бог с ним. Приятного аппетита, любезнейший.
- Эх, сейчас бы белого винца. Но да, и Вам не подавиться.

Опарыши поползли далее, занимаясь своей рутиной помогая Евгению обратиться в вечность. Он часто думал о своем конце, но было не известно, думал ли он о чем-то в этот момент. Чувствовал ли, как постепенно растворяется в воздухе и сливается с землёй. Ясно было одно. Эти строки писал уже не он.

말 첸

Наступила зима. В город завезли снег. Очень много снега. Прикрутили отопление улиц до минусовых значений и вокруг города включили мощные вентиляторы, чтоб вся эта хуйня была ещё и с ветром. Все для любителей спать и не просыпаться. Чтоб пережить зимы человечество придумало Sigur Rós. Каждый год с наступлением холодов наступает время слушать их. Почему-то сразу становится внутри теплее, добрее. Линии становятся мягче, а действительность красивее. Не знаю в чем магия их музыки. Видимо в том, что холодные люди играют теплое. В общем Hoppípolla в уши и вперёд.

Поселок был густо засыпан снегом, что вызывало во мне икоту, представляя, как нужно будет расчищать свой дом. Близился Новый Год, а это значит, что по углам то тут, то там начинало зарождаться оливье. К нему я и спешил, как вдруг услышал детский плач. Возле соседнего дома на лавочке сидел зарёванный ребенок. Это был Мишка. Лет ему было 7-10, а может и все 70, хрен пойми. Он работал в агентстве "Ребенок на прокат". Таких как он сдавали в аренду молодым и не очень парам, чтоб переубедить партнера заводить своего. Мишка хорошо давал понять замечтавшимся о материнстве, что ребенок не такая уж и ахуенная идея. Впрочем, вел себя как самый обычный ребенок - пожирал время и пространство, словно лангольер, только с милым личиком.

- Мишка, что случилось? Снова расстался со своей Королевой Абьюза?
- Неа - захлюпал малыш - с ней мы расстались уже давно на почве религии. Она возомнила себя Богиней, а я атеист в этих делах.
- Да уж, никогда не доверяй людям, только если не планируешь стать собакой когда вырастешь. Так что случилось то?
- Мне пришло письмо от Деда Мороза. Он пишет, что ничего не будет. Ни Нового Года, ни подарков, ни селёдки под шубой. Министерство Добрых Дел решило, что вместо января наступит май месяц и этот старый маразматик взял себе отпуск.

Глупый мальчишка, это ж и есть подарок. Коллективный, для всех. Видимо моё письмо дошло до Деда и в этом году пришла очередь исполняться моему желанию. Зима в нашем городе, она как мачеха – просто разрешает тебе рядом жить, но не уделяет никакого внимания.

- Ну не расстраивайся ты так, кто тебе мешает устроить праздник когда угодно? Ведь новый год это просто условность летоисчисления. Да и Дед Мороз из старого доброго волшебника давно уже превратился в коммерса, работающего только по предоплате. Капитализм проник даже в сказки. Хочешь я тебе оливьешки нарубаю? Шубу не обещаю. Давно считаю, что блюдо, в котором есть селёдка должно сразу подаваться в мусорном ведре. Может шашлычка пожарим? Ведь в шашлыке самое вкусное - человечина, которая его жарит рядом с тобой. Подарю тебе что-нибудь ненужное. У меня есть хороший набор воспоминаний или конструктор летней грозы, выбирай.
- Нет, Евгений Вильгельмович, это все не то. Вы же знаете, что на Новый Год происходит чудо. Сбываются все загаданные желания, все старое уходит и открывается дверь к новому. Как бы перезагрузка Вселенной. Короткий спринт от плохого к новому – захлебываясь тараторил Мишка, растирая сопли о своё пальто.
- Ахахахах – неконтролируемо засмеялся я, да так, что даже сопля вылетела из носа в неведомом направлении – прекращай! В эту чушь не верят даже дети из утробы. Все давно уже совсем не так. Точнее всегда было не так. Чудо – это когда в отражении грязной лужи ты видишь прекрасное светлое лицо, способное любить, желания сбываются только если ты хорошенько повъебывал для этого ибо само собой происходит только разложение тела под действием окисления клеток тела, лишенных кислорода, ну а то, что в новом году будет лучше, чем в старом – это старое плацебо, которое теряет свое действие из года в год. Ох, малыш-малыш, вот увидишь, наступит май и желания исполнятся еще до того, как ты успеешь их загадать.
- Да пошел ты нахер, Е.Банько. То же мне Гринч – Мишка выругался на правду да пошел восвояси распихивая по карманам свои пустые надежды на чудо.

С того времени как мы с Ченом посетили "Свингершную" прошло десять лет. Никаких вестей о нём за все это время не было. Я думал, его угнали цыгане и почти простил ему такое внезапное исчезновение. Хотя на деле не нужно никому ничего прощать. Нужно просто научиться прощаться. Я сидел на крыше дома, мечтал о приземленном и периодически, как мотыльков, ловил де жа вю. Внезапно ко мне подсел конь в красивом сером пальто. Это был Чен. Чен Ый. Мой старый почти забытый друг.

- Чен! Ты где пропадал столько времени, старая ты дряхлая лошадь?
- Я ушел, потому что больше не мог находиться рядом после того, что я увидел внутри тебя. Твоя голова имеет семь лиц, и нет в них согласия. То что с карими глазами питается птицами, то что с серыми глазами шепчет проклятья, то что с зелёными бесконечно влюбляется, а руководит ими слепое, у которого глаза ты выцарапал своими длинными как мачете ногтями. А самое страшное, что одно из твоих лиц - моё. Внутри тебя темно, накурено, и пусто, как в сыром подвале. Где ты нашел это чудовище, которое спрятано в твоём человеческом теле? Ты как песня, у которой после мажорного До идут следом минорные Ми и Ля. Я настолько познал тебя, каждый сантиметр твоих страхов, что мне понадобилось время, чтоб полностью забыть тебя и познать заново. Не стереть память, а стереть свое отношение к этой памяти. Именно поэтому я купил туристическую путевку в самого себя, сейчас продают такие. Внутри тепло, снаружи страшно. Я ждал момента, когда я снова смогу смотреть в твои глаза, когда все закончится. Ты же знаешь, всё заканчивается не тогда, когда ты решил, а когда то, что имело значение перестает его иметь.
- Ну, знаешь ли, внутри тебя ни сколько не лучше. Ты же рыба в теле коня. И твое Я никак не может определиться, кем оно хочет быть, бравым жеребцом или самим собой.
- Знаю, я решил остаться конём, а рыбу эту я утопил.
- Жаль.
- Себя пожалей - фыркнул Чен.
- Зачем ты вернулся, дорогой мой друг?
- Я хочу с тобой путешествовать во времени, ночевать в орбитальных гостиницах, терять и не находить вещи в черных дырах, как ты это обычно любишь делать. Я скучал, мой друг.
- У тебя нет ощущения, что мы уже когда-то были на этой крыше?
- Были, Женя, были. И ещё будем.
- Идём. Холодает. Сейчас с неба посыплются звёзды, нужно успеть их собрать.
- Вот жешь дурачек. Идём!

Финальная сцена. В кадре громко играет песня «Друг» группы Черная речка. Двое достают белые полиэтиленовые мешки и сачки. С неба, как снег, сыплются звезды.

Вчера была моя смена рисовать закат. Это был мой лучший закат за последнее время. Морозные фиолетово-оранжевые сгустки и голубые полутона. Люблю такое. Мне не жалко дарить красивое тем, кто это не заслужил. Одно плохо - надышался краски: голова квадратная, глаза круглые, все вокруг странное.

В городе пахло серой и шухером, а это значило, что скоро намечается ежегодный дружественный визит Сатаны. Все готовились, как могли. Комунальщики разбрасывали мусор, мамаши на детских площадках били своих детей, молодые девчонки гоняли на красный на своих мётлах, а их парни невозмутимо бухали - эти всегда на готове. Я же спиздил шоколадку в магазине, ну так, на всякий случай. А случай был вовсе не всякий. Согласно давней традиции на муниципальной лотерее разыгрывали, к кому Сатана зайдет в гости во время своего визита и, как вы уже догадались, это право выиграл я. Не то чтобы хвастаюсь, но да, я счастливчик.

Визит его в этот раз был стандартным и вполне протокольным. Сначала он проинспектировал притоны, затем выписал награды чиновникам, посетил с проверкой гей-бары, но пресса умалчивает что он там делал. Скорее всего, лично вручал чиновникам награды. Не забыл зайти даже на облэнерго и потискать своих любимых бездушных суккубов. И вот он уже стоял у меня на пороге.

- Проходите гости дорогие, я вас задержу лишь на пару вопросов - вежливости моей не было предела.
Сатана сел за стол на кухне. Это был старый мужичек в сером костюме и светло голубыми глазами. На его лбу по краям висели две большие родинки, настолько мерзкие, что лучше б это были рога и в своих роговых очках он был похож на старого советского академика.

- Шо, как дела? Шо там с Богом? Давно не слышно о нем - включил я внутреннего Дудя.
- Молодой человек, почему вас это так интересует? Мы может и родители человечества, но уже давно, как разведенные, умотали каждый по своим делам, оставив детей на бабушек и дедушек. И нет нам дела до вас от слова совсем.
- Ну да, только вы забыли, что дедушки и бабушки давно мертвы и детвора неприкаянно шароебится по миру без присмотра. А у людей только и Надежда, что на Бога.
- Голубчик, легче всего все спихнуть на Бога. Опоздал на самолет - на то воля божья, а не ты мудак с хуевым тайменеджментом, врачи подняли пациента на ноги - на то воля божья, да, а вы врачи идите нахуй со своим профессионализмом. Человек настолько не знает себе цены, что готов делегировать не только поражения, но и даже собственные победы в божьи руки. Знали бы вы как ему похуй на вас, уже б давно все церкви в бордели переделали. У него уже другая семья, другие заботы. Только я о вас и забочусь. Совесть у меня. Я ж совсем не такой страшный, как меня рисуют. Я работаю с психологом, проработал все детские травмы, даже этот мой визит - это часть терапии. Я теперь хороший. Так что если на кого вам сейчас и надеяться, то это на меня.

Смотрел я на Сатану с досадой. Люди, конечно, не меняются, но меняются их роли. Вот так жил себе человек-Солнце, яркий, как пылающий гелий, а потом повстречал Луну и стал лишь тенью, отбрасываемой ею. Внутри думает, что поменялся к лучшему, на деле же мимикрировал да перестал быть собой. Так и он. Ни что человеческое всевышнему не чуждо.

- Да, кстати, и город ваш - говно. - вдруг добавил мой гость.
- Город у нас хороший. Люди просто говно, а так город вообще норм. Но есть одно «но». Город - это и есть люди.

На этом мы пожали друг другу руки, Сатана откланялся и ушел, а я сидел, задумчиво смотрел в окно и думал, что после покраски нужно хорошо проветривать помещение, а то...

Разбудил меня звонок в дверь. На пороге стоял Чен.
- Одевайся, нам пора.
- Куда? - удивился я.
- Мы же договаривались. Сегодня мы идём на свингер-пати. Наконец-то нашлась подходящая парочка. Нельзя упускать такой шанс.

И правда. Договаривались. Давно хотелось испытать на себе старинный средневековый свингер-обычай по обмену сознанием. В отличии от традиционных секс-обычаев, пары обменивались не жидкостями, а мировосприятием. На такой вечеринке можно было залезть в чужую голову и увидеть мир чужими глазами, понять, как работает и движется мысль и вырабатываются знакомые эмоции другим телом. Такие мансы практиковали ещё в средние века, но прогрессивные мужи поблуждав в женских головах решили в срочном порядке сжечь на кострах всех причастных и лавочку прикрыть. Данная практика была под полным запретом, т.к. была признана самым нездоровым и небезопасным извращением, но отнедавна, в ходе глобальной революции внутренних свобод вновь была разрешена.

Я быстро привел себя в порядок и мы отправились верхом на Чене. Экономить на такси - приятный бонус дружбы с конем. Я был по осеннему счастлив и выглядел, как любимое пальто, дождавшееся своего часа. Чен был в красном пиджаке и золотых подковах. Дань 90м. Пальто он носить не любил по известным причинам. Скоро мы уже были в "Свингершной". Это была небольшая комната с небольшим столом, на котором лежали четыре шлема, как у викингов и ничего лишнего. Напротив сидела уже парочка. Разговаривать до сеанса между собой не рекомендовалось, дабы не испортить впечатление.

Мы надели шлемы и первой, к кому я залез в голову немытыми своими руками, была начинающая милфа. Она была то ли ребенком, возомнившей себя бывалой бабой, то ли теряющей красоту бабой, имитирующей в себе ребенка. Такое, женское пограничное. В ее голове жили птицы. Черные вороны, готовые напасть на тебя в любую секунду. Перья их крыльев заменяли ей волосы. Их клювы были ее зубами и смотрели они наружу сквозь её большие глаза. Я ощущал, как они клюют ее изнутри и вся ее жизненная сила уходила на то, как бы не подать виду, зачитывая мантру "всё хорошо". Она мечтала вскрыть клетку и выпустить птиц наружу, хоть и говорила всем, что ее мечта попасть в тибетские горы. Ха-ха. Безумно интересная особа.

Следующим был седовласый енот. Внутри он позиционировал себя как певец ртом, филантроп-фрилансер. Он был слишком известным в слишком узком кругу, поэтому довольствовался малым, полагая, что этого вполне достаточно. Если синички регулярно дают, зачем мечтать выебать какого-то там занощивого журавля. К тому же для того, чтоб стать действительно выдающимся ему не хватило ебанутости, а без этого скила в великие не берут. Он питал симпатию к своей спутнице, но страшно не любил птиц, потому что в детстве ворона выклевала ему глаз и с тех пор к его шарму добавилась пиратская повязка. Флибустьер-полоскун. Поэтому спутницу свою он любил платонически и, как правило, на большом расстоянии.

Не упустил я возможность заглянуть и в голову Чена. Внутри его представления о себе плавала рыба в небольшом аквариуме на весельной лодке. Её то и дело укачивало на волнах, отчего его страхи на счет головокружения становились вполне ясны. Да уж, конь, который в душе рыба. Вот уж кто родился не по специальности.

Сеанс закончился. В голове было натоптано. Было мерзкое ощущение, как все трое капались в моих закаулках, пытаясь разглядеть что я такое. Лучше б меня выебали. Это крайне странный и любопытный фетиш - побывать в чужой голове. Фрейд бы наверное подавился бы слюной, узнав, что такое возможно. Но все же мне было интересно узнать у Чена, что он увидел внутри меня, на что он мне ответил коротко: «Ебанько ты конченный».

Таблетки кончались. Действительность наступала неумолимо и реальный мир возвращался в мою голову. Это как выйти в яркий день на пляж, забыв свои розовые очки где-то на полочке в прошлом. За любой пеленой наступает ясность. Куда менее кошерная и приятная ясность. Нужно было срочно раздобыть ещё, чтоб продолжить конфетно-букетный с повседневностью, но дерево, на котором росли мои таблетки засохло. Засыхает даже самое влажное, если о нем беспечно забыть, а с моей то памятью...

Помочь мне мог только Чен, который выращивал эти деревья у себя в лесу, густо удобряя их свои лошадиным навозом. Старый корейский жеребец имел толк в садоводстве и химии. Но Чен в лесу, лес далеко, а я тут лежу в объятиях смирения с мыслью о том, что ничто не вечно, даже Вселенная, чего уж говорить о простых людских радостях.

В комнате играла музыка. Это был Rammstein. Was ich liebe горланил Тилль. Наверное лучший текст, который можно было бы ожидать от такой группы. "Я могу отказаться от счастья, потому что оно несёт в себе несчастье". Согласен, мой арийский дружище, в твоей поэзии растут зерна здравомыслия. В погоне за счастьем люди зачастую сметают все и всех на своем пути и каждый раз не находят его. Точнее находят. Но лишь его приятный запах. Это как зайти в лифт, в котором только что ехал кто-то очень приятно пахнущий, но кабина уже пуста и ты останешься лишь один на один с этим запахом. Так и с счастьем. А потом разбираются в себе, ну почему я снова в этом сраном лифте один. Психологией занимаются несчастные люди, которые не способны самостоятельно устроить свою жизнь. Капаясь в себе они находят проблему в ком угодно лишь бы не в самом себе, забывая, что они и есть тот приятно пахнущий человек. Но такой человек способен в лифту различить лишь запах чьей-то мочи. Вот и мечутся.

Женя, тебе бы мемуары писать – подумал я – да сотрясать ими пустоту. Стать фабрикой по производству никому не нужного. И бороться в конкурентной среде писак за всеобщее безразличие. Давно пора ввести в соц сети кроме лайков кнопку «Похуй». И потом посмотрим, чего больше наберешь. «Уважаемый пользователь, за эту неделю на вас было похуй 6530 раз. Поздравляем, это на 15% больше, чем на прошлой неделе». Вот тут то я бы преуспел.

Становилось все хуже. Сегодня я решил совсем никуда не выходить из дома. Думаю, мир не заметит моего отсутствия, также как обычно не замечает и моего присутствия. По стенам проявлялись отпечатки подошв прошлого. В окно светил луч будущего, я же бредил в настоящем, единственно существующем. Я не стал более терпеть и выпил последнюю таблетку. По моему телу прошел теплый летний дождь, я стал лучшей версией самого себя. Из лысеющего запущенного бомжа превратился в голубоглазого милого бородача. Нужно срочно запостить его в Instagram, пусть все знают, как я еще хорош и светел. На него посмотрят такие же сиюминутные успешные и счастливые притворщики, закрашивающие фильтрами внутреннюю пустоту и однообразие, наставят сердец и коллективное бессознательное улыбнется и скажет «Все именно так, как и должно быть». Аминь.

Я проснулся от странного шума, как будто в доме находились ещё люди, которые издавали громкие шорохи и всхлипы. Чего только по утрам не привидится, не прислышится. Помню, даже как-то проснулся в обнимку с кенгуру, и она была без одежды. Стыд и срам. Но то был лишь отголосок bad trip, а тут что-то более реальное.

Почесав яйца и убедившись, что за ночь я никому не был нужен, о чем свидетельствовал пустой от сообщений телефон, я лениво поднял таки свой зад и вышел в коридор. К моему удивлению там стоял небольшой деревянный ящик, явно украденный на складах Новой почты. Я приподнял крышку и несколько раз подряд ахуел. В нем лежали тушки недавно убитых поросят, одна к одной. Далее на стенах коридора под потолком были развешены тушки разных животных от котов и собак до кроликов. "Подозрительно" - промелькнуло в моей ахуевшем мозгу и я вышел на кухню. Там за столом сидела парочка неандертальцев. Нет, не бомжи, а вполне себе древние неандертальцы с большими лбами и губами. Они виновато смотрели на меня и молчали как нашкодившие дети.

- Ребята, вы не ахуели часом? - максимально корректно поинтересовался я у заблудших граждан - это что за мясной склад вы мне тут устроили?
- Не злись, бро - ответил мне крупный самец - мы одни из немногих выживших Homo neanderthalensis, которые, мимикрировав под бомжеватых Homo sapiens, дожили до этих времён. На дворе зима, бро, а нам надо где-то запасти провизии и немного согреться. На вокзалах воняет сильно. Мы так больше не можем.

За окном и вправду пошел первый снег. Такой ещё несмелый, редкий и сразу поглощаемый почвой, но уже было понятно, что ещё через час-два все будет завалено твердой хрустящей мерзкой водой. Мне стало их жаль.

- Меня зовут Женя. Я - художник. Рисую закаты и инвестирую в сновидения. Но почему вы пришли именно ко мне? Неужели слава о Е.Банько пошла по всему миру, что вы решили узреть такой талант воочию?
- Меня зовут Касс. А это моя ирландская подруга О’Пея. Нам рассказал о тебе конь Чен Ый – мой старый приятель. Он так и сказал: "Этот ебанько никогда не закрывает двери на ключ, так что вломиться к нему нет никаких проблем". Вот мы и тут.
- Ясненько - промямлил я, выбросив свое самомнение в мусорный бак - сейчас чайник поставлю.

Было немного неловко. Пришли, насрали, не восхитились, сидят бублики мои жуют. Хрен выгонишь. «Люблю» таких гостей. Как дальний родственник, свалившийся на голову прям с верхней полки плацкарта. Неловкую тишину нарушила О’Пея:

- Знаешь, Женя, почему Луна всегда к нам одной стороной повернута? Она обиделась. Развернулась к нам жопой и отражает свое недовольство. Поэтому, когда она полная, то всех шизофреников и причастных кроет, сны странные снятся и происходит всякая херня, бро. Короче Полная Жопа. Вот. И уже давно никто не помнит, за что она так обиделась и на кого. Женские обиды дело серьезное, теперь все человечество мучается.
- Да уж. Представляю каким гондоном надо быть, чтоб обидеть целую Луну.
- Есть предположение, что она обиделась на людей за то, что те всегда восхищаются звёздами, рассматривая небо, а на неё внимания особого не обращают. Созвездия выдумывают, гороскопы составляют, телескопы орбитальные для них строят, а она вот тут рядом, такая красивая, вся в веснушках, а интереса к ней ноль. Слетали пару раз, потоптали да забыли. Покосмотросили и бросили.
- Хм. Гороскопы. Как пел наш дворовой Виталик Цой: «Однажды Овен подойдя к Тельцу сказал: - Давай дадим пизды Стрельцу». Чушь, конечно.
- Вот именно, Женя. Звезды - это просто пузыри газа, до которых никогда-никогда не дотянутся рукой. В этом то и трагедия Луны. Ваш вид сапиенсов всегда мечтает о недостижимом, не обращая внимания на то, что рядом.

Спорить было глупо. Она права. Настоящие мечты всегда находятся за пределами вселенной. Доступны только цели. Так мы и сидели втроем, Е.Банько, Касс и О’Пея, целый день за кухонными разговорами сменяя чай на коньяк, а бублики на апельсины, пока не выглянула из-за облаков Луна и не показала нам свой обиженный зад.

Утро не задалось. Город был затянут плотным холодным туманом, и единственным противоядием от него было теплое мягкое одеяло, которое так и кричало глядя в глаза: "Останься во мне!". Прости, одеялко, но я тебе обязательно перезвоню. Утренний кофе я презираю уже очень давно, равно как и дневной и вечерний. Ещё в детстве мама мне говорила: "Женя, от кофе зубы пожелтеют и сердце болеть будет". Зубы пожелтели и без кофе, а сердца у меня как не было, так и нет. Вполне достаточно сигареты натощак, чтоб организм обрёл необходимую бодрость и включился в режим ожидания опасности, пока кружится голова.
День был выходной. Тучи затянули плотно и надолго все небо, а значит рисовать закат просто незачем. Сегодня работает осенняя тучная бригада, а значит самое время прогуляться в лес. Лес во время тумана примерно также настораживает, как и прогулка по кладбищу. Все время ждёшь, что кто-то подойдёт сзади, а помощи не допросишься ни у белок, ни у памятников. Рай для неврастеников. Точнее ад.

Разгребая ногами опавшие мертвые листья, я представил будто я ёжик, блуждающий в тумане в поисках медведя, чтоб попить с ним чаю с малиной да считать всю ночь звезды, прям как в старом стремном мультике. Фантомное такое. И вдруг непроизвольно мною выкрикнулось: «Лошадкаааа». И не успели иголки на спине съёжиться, как за моей спиной почувствовалось дыхание. «Привет». Вы не поверите, но там стояла лошадь. Огромная, зубастая, напуганная лошадь.

- Ты кто?
- Меня зовут Чен. Чен Ый если полностью. Моя бабка рысачила с корейским жеребцом, да так что тот вместе со своим семенем передал ей свою фамилию и умение разбираться в сортах собачьего мяса. Мутная история.
- Ахуеть, конечно. Я – Женя. Женя Банько. А ты чего здесь делаешь, еще и такой запуганный словно у смерти косарь занял и не хочешь отдавать?
- Как я могу жить спокойно с тех, пор как осознал, что Земля летит и кружит в мертвом космосе на бешеной скорости, а я вместе с ней? Ну как? Все это мнимое спокойствие просто самообман. Даже наколовшись транквилизаторов и упёршись твердо копытами в пол, я чувствую, как меня заносит на поворотах. Да я ссусь от того, что я куда-то несусь. Мне бы тихо, спокойно лечь на сеновале в вакууме в скафандре. Пусть Солнце с Землёй несутся себе дальше к хуям, а я на месте побыть хочу. Но увы. Вот и кроет. Я завидую тем, кто не задумывается об этом и пролетает над вечностью, успевая разглядеть лишь грязь на своих ботинках.
- Не завидуй, Чен, ибо не знаешь никогда, чему завидуешь - подумалось мне, но я тактично решил промолчать. Доверять лошадям в хмуром осеннем лесу это дурной тон, как ни крути. Но Чен не умолкал:
- Ты же понимаешь, Женя, что вылетев из утробы матери, мы так и продолжаем лететь в прекрасное далёко, сталкиваясь на пути с такими же самыми путешественниками из ниоткуда в никуда, оставляя вмятины на их боках и нервной системе? Но кто сказал, что это далёко таки прекрасное? Что оно вообще такое? Это просто путь из темноты в темноту, на мгновение подсвеченный солнечным светом. И я хочу, чтоб этот свет запомнил меня. Я хочу оставить отпечаток своего копыта на нем, иначе, зачем это все? Понимаешь?
- Знаешь, Чен, я как звездная пыль звездной пыли могу сказать тебе на это одно – время стирает все оставленные следы. Если не сегодня, то через тысячу лет о нас никто не вспомнит, как ни следи. Новые следы сотрут старые. Но кое-что мы все-таки с тобой можем сделать. Я взял нож и выцарапал на коре дерева: «Здесь были Е.Банько и конь Чен Ый».

Туман сгущался. Постепенно пропадали силуэты деревьев, исчезала из видимости листва под ногами, лес закончился и перед нами появилось бескрайнее пустынное поле. Я взял Чена за гриву и мы не спеша потопали в пустоту напевая: «Выйду я в поле с конем…»

Запихнув в уши трансляторы музыки из гитарных усилителей прямо в сердце, я отправился в недолгое путешествие по пыльному тёплому городу. Стая бродячих собак бережно контролировала свой участок территории, презрительно скалясь в мою сторону. Я скалился им в ответ. Я тоже могу укусить, щенки, спросите любого, кто меня знает. По-пьяни, правда.

Я зашёл на местный стихийный рынок. Его стихией видимо был штиль, иначе не понимаю, почему их так называют. Пожилые люди не спеша продавали все, от чего можно было безболезненно избавиться в своей жизни в обмен на вполне необходимый кэш, а избавляться было от чего. За годы жизни на балконах души было накоплено огромное множество хлама: базальтовые горы обещаний, настенные часы ожиданий, фарфоровые несбывшиеся мечты, свёртки напрасных надежд и сумки неношеных одежд. На одном из прилавков были даже человеческие глаза, жёлтые, потускневшие, утратившие свою привлекательность ещё при жизни, но вполне годные в качестве брелока на ключи. Вот так, копишь всю жизнь бережно внутри, чтоб потом задешево продать. Но так у всех, как ни старайся делать вид, что счастлив.

Покупать я ничего не стал. Денег с собой было мало, да и на моем балконе уже места едва хватало, чтоб выйти покурить. Всё и так завалено подобным хламом. В отличии от внутреннего балкона, мозг мой был чист и светел. Я периодически ощущал, как под коробкой шевелятся витиеватые извилины, требуя от меня новые порции эмоций. "Вперёд, навстречу приключениям!" - транспарант с таким лозунгом был вывешен на внутренней стороне моего лба. И периодически под ним митинговали мысли во время сезонных обострений. Ну, вперёд так вперёд.

На перекрестке под колесами машины лежало уже мертвое тело. Ещё один безумец проиграл в красно-зеленую рулетку поставив на красное. Какой хитрый способ уйти от житейских проблем наградив ими своих близких. Эгоистичненько. Рядом курили медики, смеялись полицейские, в небе кружили стервятники. Скоро машину опишут, отвезут на штраф площадку, а тело оставят птицам. Такие нормы нового закона защиты хищных птиц. Борьба с голодом у пернатых. Как человечно то!
В рюкзаке у меня лежал сегодняшний свежевыкрашенный закат. Теплый, грейпфрутовый и невероятно красивый. Я спешил отнести его в западную часть города аккурат к 18-10, чтоб каждый, кто уставший спешил домой с работы смог хотя бы на полчаса остановить свой взгляд на этом произведении искусства, ошибочно полагая, что такую красоту сотворила природа. Ага, конечно. Всю ночь мне пришлось разливать по полотну лиловые, розовые и оранжевые краски то там то сям размазывая остатки облаков. Работа такая.

В назначенное время я растянул пейзаж аккуратно за Хортицей. Самый лучший вид на него открывался с плотины. Зелёный остров пылал в закате, как в огне, и ни один пожарный мира не смог бы это все потушить. Как и огни, зажжённые в сердцах наблюдателей. Каждый должен знать, что день был прожит не зря и нет ничего проще, чем прикоснуться к прекрасному просто посмотрев на небо. Только там красота и осталась. Закат - как лучшая фотография смерти. А я как Бременский музыкант напевал: "Смерть и радость мы приносим людям". И лишь в левом углу пейзажа маленьким шрифтом едва можно было разглядеть подпись автора: "Е.Банько".

По поводу возникновения Большой Медведицы существует множество легенд.

Древние греки связывают Большую Медведицу с жертвой любовной истории нимфы Каллисто — дочери Аркадского царя Ликаона, которая влюбилась в Зевса и подарила ему сына Аркада, чем накликала на себя гнев ревнивой супруги Зевса богини Геры. Она решила отомстить ненавистной разлучнице, превратив в медведицу. Обескураженный Аркад, увидев в своем доме медведицу, вмиг попытался запустить в нее стрелу, даже не подозревая, что хочет убить свою родную мать. Но влюбленный Зевс воспрепятствовал этому и спас возлюбленную, вознеся ее на небо. Однако, как и в любой любовной истории все довольно запутано, поскольку согласно другой легенде вовсе не Гера обрушила проклятие на Каллисто. Дескать, сам Зевс, пытаясь скрыть свои похождения, поместил любовницу на небо.

Малая Медведица по легенде это собака нимфы Каллисто.

Там, где проходит разлом между любой и тобой
Там, где зияет дыра между губой и губой
Не размыкая губ как бы не поцелуй
Пение горных труб. Там, где болит — подуй
Не открывая глаз будто бы невзначай
Чмокни в последний раз и головой покачай

Они прямо к горлу, они за аорту
Они идиоты, они пошляки
И выкину к черту, и выкину к черту
И выкину к черту две глупых строки

Привет, моя хорошая, ну как ты там живешь?
Ты стала там святошей, уж замуж невтерпеж
Ну все, горшочек не вари, я столько раз просил
Глаза, ключицы, фонари, но столько нет ведь сил
Ямочки на пояснице, колено, нет, это плечо
Бывает же право приснится. Здесь холодно, нет, горячо

И ты улыбалась и самую малость
Дрожала морщинка на верхней губе
И я сделал все, чтоб ты не догадалась
Что эта песня тебе

Гитлер сидел в своем бункере. Громко тикали часы под гул вентиляции. На столе были разбросанные карты и какие-то бумаги. Взгляд его был грустен. Что-то подсказывало ему, что многие планы на ближайшее будущее накроются медным тазом и поездка на средиземное море под большим вопросом. А ведь дома лежала новехонькая маска для подводного плавания, рискуя остаться невостребованной.

Там, взаперти, он пропускал прекрасный месяц май, зеленые цветущие сады, теплое берлинское Солнце и пение птиц. «Вынужденная самоизоляция, как в 2020м» - футуристично шутил про себя Гитлер. Рядом не было никого. Телефон больше не трезвонил и не сообщал восторженным голосом об успехах на фронтах. Не звонила даже Ева, со своим обычным «Как дела?». В углу бункера стоял патефон, но слушать заезженные пластинки не было никаких сил. Хотелось чего-то нового. Свежего. Он вспомнил как в юности добывал новые пластинки Марлен Дитрих и тонул в красивых обертонах немецкой песни забывая обо всем на свете. Как же сейчас этого не хватало. Но звук разрезало только четкое тик-так, на универсальном языке часовых механизмов.

Гитлера разморило к вечеру и он уже было собирался прилечь, как в бункер ворвался советский солдат и наставил на него винтовку. Их взгляды пересеклись. Грусть смотрела на злость. Во рту уже растворялась припасенная на такой случай таблетка с ядом. Адольф, едва сдерживая слезы, прошептал на ломанном русском солдату:

- Пожалуйста, обними меня.

У него нет друзей
И сегодня он нашел большую палку.
На этот вечер палка стала его лучшим другом.
И на палку эту была целая очередь.

Так и я ношусь с палками-людьми
Туда-сюда, обратно и в душу.
Возможно завтра это будет бутылка, пакет или лыжи.
Им все-равно, а мне нужно.

Моя сила таится под кепкой
Она же мое слабое место
Мое тело дано мне для передвижения
И для того, чтоб извлекать звуки.

Сила людей в черепной коробке.
Их внешность - обёртка на выброс.
Бывают души с ликером,
Обёртки бывают пустыми.

Я сижу на качели катаясь
А он ищет кому бы все выдать.
Мы с ним очень безумно похожи.
Ему пять, а мне очень за тридцать.

І жінка з чорним, як земля, волоссям,
яку я знаю вже стільки років,
живе собі, не переймаючись зовсім,
поміж ранкового світла й вечірніх мороків.

Поміж заліза й гарячого листя,
поміж стін і пташиних криків,
поміж підземних русел, що переплелися,
поміж усіх своїх снів і фріків.

Вона ходить собі на стадіони й ринки,
ховаючи в куртці телефон і флягу.
І я готовий палити сусідські будинки,
щоби вона звернула на мене увагу.

Я готовий позбавити міста керування
і на портвейн перетворювати озерну воду,
лише б вона, згадуючи про моє існування,
писала мені листи про життя і погоду.

Я готовий влаштовувати на її вулиці страйки,
лише б бути ближче до її ніжності й люті
і слухати її постійні байки
про те, з ким вона спить і кого вона любить.

Я вигадаю нові літери та розділові знаки,
я вб’ю всіх старих поетів, які ще щось пишуть,
щоби вона забувала про те, що могла знати,
щоби вона дивилася в темряву й слухала тишу.

Небо за її вікнами буде холодне й зелене.
Дощ буде заливати пам’ять її невичерпну.
Хай забуває про все.
Хай забуває навіть про мене.

Лише про мене хай забуває в останню чергу.

Он умирал. Забившись в угол кровати прислонился лбом к холодной стене, стонал призывая смерть. Смерть всё не шла. Его тело выгорало, как глянцевый журнал на солнечной витрине. Из большого мужика он превратился в жилистую струну боли и ненависти к самому себе. Ненавидеть было за что. Жизнь не была сахаром да и он постоянно подсыпал в неё ложки соли, а иногда и жгучего перца. По другому не получалось. Кто на что учился.
Он ненавидел себя за то, что дотянул до того, что сил покончить с собой уже не осталось, а терпеть боль становилось невыносимо совершенно.
В противоположном углу комнаты на полу сидела маленькая девочка в белом платьице. Она играла в куклы. Куклы пили чай и неловко молчали. Говорить особо было не о чем. Все всё прекрасно понимали. Да и пить чай, в комнате, где пахло гниющим телом было для них то ещё удовольствие.
Из его тела тянулся шнур, подсоединенный к компьютеру. На мониторе большими красными буквами горело предупреждение: "Ваши внутренние органы больше не поддерживается системой. Обновите драйверы!" Периодически девочка делала ему внутривенную инъекцию и вместо надписи начинали показывать его любимый фильм с Высоцким. "Вот только досмотрю кино и поеду на рыбалку. Хорошо, что удочки вчера забрал." - думал он, поворачиваясь к экрану. Но вопреки ожиданиям Высоцкий, слегка высунувшись с экрана, прокричал: "Умри, мразь!" и волчьи его глаза вновь сменились на предупреждение о смене драйверов. Надежда снимала последние одежды и паковала чемоданы. Куклы безутешно вздыхали в углу.
Ночью тело заиндевело. Кровь загустела и никаких ангелов и никакой посмертной романтики. Он превратился в никому ненужный биомусор. Монитор просигнализировал об извлечении устройства. Стало тихо. "Ты никому нахуй не нужен" - прошептала девочка, забрала своих кукол и ушла.

За день до моей смерти
Ко мне приходили черти.
Мы играли в карты, пили ром, разбили окно.

В разбитом окне я заметил
Как на улице играли дети.
Били кого-то толпою. Ему было все равно.

Потом поднялся ветер
Разбежались по домам дети.
Гремели молнии, начался дождь.

У моей кожи был соленый привкус,
А твоя на запах, как цитрус.
Мы лежали молча, ощущая на коже дрожь.

Ты нежно меня обнимала
Неспешно тихо читала
Те письма, что не отправил до точки.

Укутавшись в два одеяла
Мое тело неслышно стонало
Я в руках держал свои теплые почки.

Проблемы с чувствами. Чувствуешь?
Единственная вещь, которая не поддается контролю – это чувства. Ты не контролируешь свои переживания на тему нравится-не нравится, любишь-не любишь, ненавидишь-безразличен. Оно приходит и уходит само по себе. Как бы силен ты не был в самообмане. Наебать можно кого угодно и как угодно, кроме самого себя. Разве только у тебя раздвоение личности и тогда одна из них может убедительно наебать другую, но из под кожи вылезет правда и больно ударит палкой, по обеим личностям. Дело времени. Даже джинн Алладина не мог заставить никого в него влюбиться, это было одним из немногих табу. Потому что даже ебучая магия здесь неподвластна. Джинн шарит.

Именно поэтому многие продолжают жить без чувств. Потребляя не отдавая. Нечего отдавать, но брать приятно. Удобно. Другие же распыляют то, что никак не заглушишь в пустоту. Но разлюбив уже никогда не полюбишь, не возненавидишь, пока не разлюбишь.

Так сложилось, что я всегда жил на окраинах города, на верхних этажах, чем привил в себе любовь к горизонтам. Жизненно необходимо смотреть вдаль и видеть край горизонта, так чтоб в самом конце Земля полями уходила в небо. Край Земли, за которым ничего нет и не надо. Я думаю, для многих любовь к морю связана именно с этим. Когда взгляд упирается не в привычные стены, а в невидимую линию горизонта в этот момент и происходит то самое волшебство, называемое морем. Человек любит, когда его взгляду не на что опереться, не на чем остановиться. Как когда смотришь в бездонные глаза напротив и не находишь в них края. И это ощущение не поддается контролю.