В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте.

... Хорошо воспитанный человек может читать все.

Бывало, наверное, и так: вдруг ваш собутыльник хватается за голову, вскакивает и кричит: «Иисус Мария! В восемь часов я должен был быть на службе!» Это так называемый приступ осознания служебного долга, который наступает у человека в результате расщепления угрызений совести.

От стен полицейского управления веяло духом чуждой народу власти.

Генерал уделял отхожим местам столько внимания, будто от них зависела победа Австро-Венгерской монархии.

А ядовитые газы для нашего брата — дело привычное еще с казарм — после солдатского хлеба да гороха с крупой.

Без жульничества тоже нельзя. Если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой.

В атмосфере продажной любви, никотина и алкоголя незримо витал старый девиз: «После нас — хоть потоп».

Не всем же быть умными. В виде исключения должны быть также и глупые, потому что если бы все были умными, то на свете было бы столько ума, что от этого каждый второй человек стал бы совершеннейшим идиотом.

Швейк заметил, что в трактире он никогда о политике не говорит, да вообще вся политика — занятие для детей младшего возраста.

Великой эпохе нужны великие люди. Но на свете существуют и непризнанные, скромные герои, не завоевавшие себе славы Наполеона. История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского.

...Был у нас лейтенант Прохазка, так тот сильно не ругался. Так только скажет, бывало, своему денщику: «Эх ты, очаровательная корова!»

— Ничего не поделаешь, — серьезно ответил Швейк. — Меня за идиотизм освободили от военной службы. Особой комиссией я официально признан идиотом. Я — официальный идиот.

Его глупость была настолько ослепительна, что были все основания надеяться — через, несколько десятилетий он попадёт в Терезианскую военную академию или в военное министерство.

Все-таки надо признать, — не все люди такие мерзавцы, как о них можно подумать.

Иной роман слишком плох, чтобы стоило печатать его. Но бывает, что иной роман слишком хорош, чтобы печатать его.

Я стал литератором потому, что автор редко встречается со своими клиентами и не должен прилично одеваться.

В результате демократических выборов из большого числа несведущих получается малое число подкупленных.

Женщины как-то сразу угадывают с кем мы готовы им изменить. Иногда даже до того, как это придет нам в голову.

Животные — мои друзья, а своих друзей я не ем.

Каждый человек имеет право на собственное мнение — при условии, что оно совпадает с нашим.

Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.

Свой вклад в общество делают как оптимисты, так и пессимисты. Оптимист придумал самолёт, пессимист — парашют.

Легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.

Миром правят молодые — когда состарятся.

Не делай другим то, что ты хотел бы, чтобы они делали для тебя. У вас могут быть разные вкусы.

Ненависть — месть труса за испытанный им страх.

Постарайтесь получить то, что любите, иначе придется полюбить то, что получили.

Репутация врача зависит от числа выдающихся личностей, которых он отправил на тот свет.

Цензура в конце концов приходит к тому, что запрещены все книги, кроме тех, которых никто не читает.

Человек — как кирпич: обжигаясь, он твердеет.

Я не люблю чувствовать себя как дома, когда я за границей.

Я служу публике, но не поклоняюсь ей.

Непристойность можно отыскать в любой книге, за исключением телефонной.

Слишком слабый, чтобы работать, я писал книги и пьесы.

Сидели вчера с подругой. Хорошо посидели. Между делом она рассказала,
как слетала на Ямайку под прошлый новый год.

Начать с того, что при пересадке на Кубе она опоздала на местный
самолет. Следующий через 4 дня. Денег в кошельке (она с собой
принципиально много не берет) на 100 баксов меньше, чем надо, чтоб
купить билет на следующий самолет. Турагент сказал "момент! щас я все
устрою!" и трубку больше не брал.
Сутки она просидела в порту в ожидании телодвижений турагента, попивая
водичку из фонтанчика в целях жесточайшей экономии.
Через день к ней прикопалась местная тетенька на тему, чего она тут
делает. Ритка не говорит ни по испански, ни по английски, но по жизни
очень эмоциональна (первоклассный риэлтор, который продаст что угодно
кому угодно). Уже через 2 минуты тетка махала руками и кудахтала на весь
порт. Еще через минуту вокруг сто человек махали руками и орали на всю
округу.
Ей накидали эти 100 баксов по мелочи и чуть не порвали на части, таща
каждый в свою сторону на предмет пожить у них до самолета.
Победила маленькая старушка лет 60-ти, разогнавшая звонкими воплями
молодых и здоровых.
Нянчились с ней ужасно! Жила она у старушки, но с утра ее выдергивала из
дома толпа аборигенов, которая протащила ее по всем туристическим и не
туристическим, но злачным местам и надавала таких впечатлений, что ни
одному турагенству и не снилось. Попутно научили плохому и уголовно
наказуемому.
текст здесь

Дураки вообще, а отечественные — в особенности, очень любят управлять чем-нибудь.

Бездарные люди — обыкновенно самые требовательные критики: не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного, и не зная, что и как делать, они требуют от других совсем невозможного.

Абсолютная монархия есть самая совершенная форма правления, если бы не случайности рождения.

Науку часто смешивают со знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть уменье пользоваться знанием как следует.

Чтобы уметь быть злым, нужно уметь быть добрым, иначе будешь просто гадким.

В жизни ученого и писателя главные биографические факты — книги, важнейшие события — мысли.

В чем не знаешь толку, чего не понимаешь, то брани: это общее правило посредственности.

Время от времени бедные собираются вместе, конфискуют имущество богатых и начинают драться за раздел добычи, чтобы разбогатеть самим.

Жить своим умом не значит игнорировать чужой ум, а уметь и им пользоваться для понимания вещей.

Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.

История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.

Крупные писатели — фонари, которые в мирное время освещают путь толковым прохожим, которые разбивают негодяи и на которых в революции вешают бестолковых.

Множество мелких успехов не являются гарантией большой победы.

Посеешь заботу — пожнешь инициативу.

Память Рюрика, как первого Самодержца Российского, осталась бессмертною в нашей Истории и главным действием его княжения было твердое присоединение некоторых Финских племен к народу Славянскому в России, так что Весь, Меря, Мурома наконец обратились в Славян, приняв их обычаи, язык и Веру.

Игорь в войне с Греками не имел успехов Олега; не имел, кажется, и великих свойств его: но сохранил целость Российской Державы, устроенной Олегом; сохранил честь и выгоды ее в договорах с Империею; был язычником, но позволял новообращенным Россиянам славить торжественно Бога Христианского и вместе с Олегом оставил наследникам своим пример благоразумной терпимости, достойный самых просвещенных времен.

Предание нарекло Ольгу Хитрою, Церковь Святою, История Мудрою. Отмстив Древлянам, она умела соблюсти тишину в стране своей и мир с чуждыми до совершенного возраста Святославова; с деятельностию великого мужа учреждала порядок в Государстве обширном и новом; не писала, может быть, законов, но давала уставы, самые простые и самые нужнейшие для людей в юности гражданских обществ.

Владимир мог бы креститься и в собственной столице своей, где уже давно находились церкви и Священники Христианские; но Князь пышный хотел блеска и величия при сем важном действии: одни Цари Греческие и Патриарх казались ему достойными сообщить целому его народу уставы нового богослужения. Гордость могущества и славы не позволяла также Владимиру унизиться, в рассуждении Греков, искренним признанием своих языческих заблуждений и смиренно просить крещения: он вздумал, так сказать, завоевать Веру Христианскую и принять ее святыню рукою победителя.
текст здесь

Под панцирем безразличия всегда можно найти безобразную глубокую незаживающую рану. («Тропик Рака»)

Бывают моменты, когда человеку необходимо порвать с друзьями, чтобы понять смысл дружбы. («Тропик Козерога»)

С момента поступления в школу человек становится несчастным: у него возникает ощущение петли вокруг шеи. И хлеб, и жизнь лишаются вкуса. Добывать хлеб становится более важным занятием, чем его есть. Все подсчитано, и на всем проставлена цена. («Тропик Козерога»)

Во время войны все мечтают о мире, но ни у кого не хватает мужества сложить оружие и сказать: «Довольно! Хватит с меня!» («Тропик Рака»)

Если вы решили прилепиться к стаду — вы защищены. Чтобы вас приняли и оценили, вам надо обнулить самого себя, стать неотличимым от стада. Можно мечтать, коль ваши мечты такие же, как у всех. («Тропик Козерога»)

Человек может полюбить навоз, относиться к нему с нежностью, если от этого зависят его благополучие и счастье. («Тропик Рака»)

Существует лишь одно великое приключение — и это путешествие внутрь себя, и тут не имеют значения ни время, ни пространство, ни даже поступки. («Тропик Козерога»)

Из книги, даже самой плохой, всегда можно что-нибудь почерпнуть. («Тропик Рака»)

Мы получаем наслаждение от чего угодно, только не от жизни. («Тропик Рака»)

Некоторые люди готовы жертвовать собой и другими людьми ради своих целей, которые часто бывают иллюзорны. Это качество, по сути, — антиинстинкт; я назвал его новым термином — пассионарность (от латинского passio — страсть). («Этносфера: история людей и история природы. Этногенез и биосфера земли»)

Пассионарии стремятся изменить окружающее и способны на это. Это они организуют далекие походы, из которых возвращаются немногие. Это они борются за покорение народов, окружающих их собственный этнос, или, наоборот, сражаются против захватчиков. Для такой деятельности требуется повышенная способность к напряжениям, а любые усилия живого организма связаны с затратами некоего вида энергии. («От Руси до России»)

Алчность — такой же модус пассионарности, как и фанатизм. («Древняя Русь и Великая степь»)

Не стоит думать, что пассионарный человек обязательно стоит на высоких ступенях социальной иерархии и его имя остается в истории. Те же выборные люди, которые поддерживали Козьму Минина, были пассионариями. Но имен многих из них мы не знаем, поскольку они были не «вождями масс», а частью народа; не возглавляли, а скорее «раскачивали» людей, толкая их к действию. Именно такие безымянные пассионарии представляют собой самый важный элемент в этногенезе. Действуя не столько силой, сколько личным примером, воодушевлением, а не подчинением, они являют окружающим новые стереотипы поведения, понуждают массу людей выполнять совершенно необходимую, насущную работу. Именно эти «безымянные» пассионарии, заставляя соотечественников забывать лень и трусость, обеспечивали жизнь им, их семьям и потомству. Действовали они часто не столько жестоко, сколько жестко, но ведь каждому не объяснишь, что ему выгодно, чтобы Россия существовала независимо и не превращалась в колонию Польши и Швеции. («От Руси до России»)
текст здесь

В июле на РенТВ - 7-й сезон.

Слишком много написано про великих людей, и совсем мало про идиотов. Как-то неправильно.

Тот факт, что я плачу за услуги, не делает дружбу хуже.

Бог Света хочет, чтобы его врагов жгли. Утонувший бог хочет, чтобы его врагов топили. Почему все боги такие мудаки? Где же бог сисек и вина?Настоящая история мира — история хороших разговоров.

Нелегко быть постоянно пьяным. Все бы это делали, если было бы легко.

Тяжело надеть намордник на собаку, если уже надел ей корону.

Если быть калекой, то лучше уж быть богатым калекой.

Единственная разница между нами и дикарями — что когда стену строили, наши предки оказались с правильной стороны.

Не воюйте за короля. Не воюйте за его королевства. Не воюйте за честь, не воюйте за доблесть, не воюйте за богатства, потому что вы их не получите. Нападут на ваш город. Ударят в ваши ворота. Если эти люди пройдут внутрь, то сожгут ваш дом. Ваше золото украдут, ваших женщин изнасилуют.

Никогда не забывай свои слабые стороны. Остальной мир точно не забудет. Если используешь слабости вместо доспехов, никто не сможет тебе навредить.

Это моя работа. Я пью и я знаю всякие штуки.

Убийства и политика — не всегда одно и то же.

О России

Иногда кажется, что Россия предназначена только к тому, чтобы показать всему миру, как не надо жить и чего не надо делать.

Наше могущество держит в трепете мир, наша держава занимает пятую часть земного шара, но всем этим, надо сознаться, мы обязаны только энергичной воле наших государей, которой содействовали физические условия страны, обитаемой нами. Обделанные, отлитые, созданные нашими властителями и нашим климатом, только в силу покорности стали мы великим народом. Просмотрите от начала до конца наши летописи, — вы найдете в них на каждой странице глубокое воздействие власти, непрестанное влияние почвы, и почти никогда не встретите проявлений общественной воли.

Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, — вот печальная история нашей юности.


О патриотизме

Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине.

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, — только бы ее не обманывать.

Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю мое отечество, как Петр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями. Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их.


О народе

В крови у нас есть нечто, отвергающее всякий настоящий прогресс. Одним словом, мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его; пока, что бы там ни говорили, мы составляем пробел в интеллектуальном порядке.

Родители учат детей ценностям своей жизни, как военные готовят войска к вчерашним войнам. («Филология как нравственность»)

Вырастили, дали всё, что могли, и внушили отвращение ко всему, что дали. («Филология как нравственность»)

...Такой, как ты есть, ты никому не нужен, поэтому не навязывайся, прячься, а в разговорах будь улыбающимся, понимающим и ободряющим — пока хватит сил; и помни, что всем другим так же плохо и от того же самого. («Ваш М. Г. Из писем М. Л. Гаспарова»)

«Читай книги», — говорил Птолемею старый Деметрий Фалерский, ученик Аристотеля, — они скажут тебе то, чего не посмеют друзья«, и Птолемей собирал великую Александрийскую библиотеку. («Занимательная Греция»)

При Пушкине писать для себя и печатать для денег можно было одни и те же вещи, теперь только разные. («Филология как нравственность»)

Русская идея - это пережиток гегельянства. Гегель считал, что носителем тезиса мировой идеи был Восток, носителем антитезиса - античность, а носителем синтеза - германство; а все остальные народы, не причастные к этой идее, были мусором, этнографическим материалом. Кто думает, что в истории и вправду есть мусорные народы, пусть продолжает из самолюбия искать «русскую идею». Я не могу. («Филология как нравственность»)

Горький писал сыну: «Нет злых людей, есть только обозлённые». За эту фразу можно многое ему простить. («Филология как нравственность»)

Что такое совесть и что такое честь? И то и другое определяет выбор поступка, но честь — с мыслью «что подумали бы обо мне отцы», совесть — с мыслью «что подумали бы обо мне дети». («Филология как нравственность»)

Цель всякой морали в том, чтобы каждый человек выжил как существо и все человечество выжило как вид. («Филология как нравственность»)

Культивировать совесть, нравственность, не опирающуюся на разум, а движущую человеком непроизвольно — опасное стремление. Что такое нравственность? Умение различать, что такое хорошо и что такое плохо. Но для кого хорошо и для кого плохо? Здесь моральному инстинкту легко ошибиться. («Филология как нравственность»)

Можно взять дамский роман или эстрадную песню, и окажется, что в них те же моральные основы, что и в высокой классике: нужно делать хорошо и не делать плохо. Даже если певец кричит, что хотел бы взорвать и растоптать весь мир, — право, и у Лермонтова такое бывало. А результат один и тот же: агрессивные чувства, пройдя сквозь стиль и ритм, гармонизуются и становятся общественно безвредными. («Филология как нравственность»)

Если перечитывать биографии великих писателей и художников, то обычно чувствуешь, что при всем преклонении перед таким человеком ты все-таки не хотел бы быть соседом с ним в коммунальной квартире. Ничего не поделаешь, такова экология культуры: если мы пользуемся продукцией завода, то должны терпеть, что он дымит и лязгает. («Филология как нравственность»)

Массовая культура — это всё-таки лучше, чем массовое бескультурье. («Филология как нравственность»)

По-моему, история ушла очень далеко, но по очень однообразной местности. («Филология как нравственность»)

Детей мы не научили жить, но я думаю, что это невозможно. Им придётся учиться на своих пробах и ошибках, как и нам. Видеть это будет больно, а помочь нельзя. («Ваш М. Г. Из писем М. Л. Гаспарова»)

Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.
***
Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые.
***
Трудный народ эти женщины!
***
Человек без сюрприза внутри, в своём ящике, неинтересен.
***
Все будет правильно, на этом построен мир.
***
Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
***
Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
***
Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.
***
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.
***
Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут.
***
Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
***
Помилуйте... Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
***
Правду говорить легко и приятно.
***
Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
***
— Достоевский умер.
— Протестую, Достоевский бессмертен!
***
А факт — самая упрямая в мире вещь.
***
Все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!
***
Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?
***
Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным.
***
— Трусость — один из самых страшных человеческих пороков.
— Нет, я осмелюсь вам возразить. Трусость — самый страшный человеческий порок.
***
Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно.
***
Самый страшный гнев — гнев бессилия.
***
Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?
***
Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда!
***
Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... Квартирный вопрос только испортил их.
***
Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.

«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например - не читать их».
«451 градус по Фаренгейту»

«Когда человеку семнадцать, он знает все. Если ему двадцать семь и он по-прежнему знает все - значит, ему все еще семнадцать». «Вино из одуванчиков»

«Первое, что узнаешь в жизни, - это то что ты дурак. Последнее, что узнаешь, - это что ты все тот же дурак». «Вино из одуванчиков»

«Не пытайтесь судить о книгах по обложкам». «451° по Фаренгейту»

«Человек в наше время – как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают…». «451° по Фаренгейту»

«Жизнь – это одиночество».«Вино из одуванчиков»

«Да. Свободного времени у нас достаточно. Но есть ли у нас время подумать?» «451° по Фаренгейту»

«Нужно опьяняться и насыщаться творчеством, и реальность не сможет тебя уничтожить». «Дзен в искусстве написания книг»

«Покажи мне хоть что-нибудь хорошее, чему не приходит конец, и у меня на радостях крыша съедет». «Лето, прощай»

«Любовь – это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года». «Вино из одуванчиков»

«У людей теперь нет времени друг для друга». «451° по Фаренгейту»

«Когда меня спрашивают, где я беру идеи, я смеюсь. Это так странно: мы так заняты тем, что рыщем снаружи в поисках способов и путей, что нам некогда заглянуть внутрь». «Дзен в искусстве написания книг»

1. Информация перешла в другое поле, все переходит на электронные носители. Но дело не в носителе — это принципиально не так уж важно. Какая разница: читать обычную книгу или электронную? Важно, что мы стали использовать другой способ чтения. Это нелинейное чтение, это гипертексты, которые отсылают к другим текстам. Конечно, гипертексты появились до изобретения компьютера и интернета. Но электронная организация этой среды — она сама является гипертекстовой по сути.

2. Я консерватор. Кроме того, я сноб. Я люблю читать книги в старом варианте, чтобы они пахли, чтобы листы можно было переворачивать. У меня есть электронная книга. Я согласна с тем, что это удобно. Не буду же я, отправляясь в отпуск, брать с собой чемодан книг? А читаю я быстро и много! Но удовольствия от использования электронной книги я не получаю. Если мы вернемся к тому, влияет ли этот гаджет на процессы, происходящие в мозге – да, определенно. Это совсем другие процессы, это цивилизационный слом. Особенно в ситуации гипертекстовой: невозможно прочесть весь текст целиком, вы что-то щелкаете, пролистываете. Вы не читаете, а просматриваете.

3. Мы все более полагаемся на внешние носители информации. То есть мне незачем помнить ту или иную информацию, проще залезть в карман и посмотреть в интернете. Все это связано с тем, что сейчас называется распределенным сознанием — сознание и все ментальные процедуры распределены между мной как человеком и разными устройствами, которым я передаю часть своих когнитивных функций. Тут возникает интересный вопрос: где, собственно, я как личность заканчиваюсь? Ведь получается, что в моих ментальных процессах задействовано очень много участников.

4. Мы ищем информацию не внутри себя, а вовне. Вместо того чтобы порыться у себя в мозгу и попытаться вспомнить саму информацию, я пытаюсь вспомнить адрес, где она находится. А если, например, рядом нет компьютера, мы пытаемся виртуально вспоминать этот компьютер, где она находится в компьютере, в какой папке она лежит. То есть это принципиально другая вещь.

5. Не буду врать, поисковые системы меня не восхищают, но для быстрого получения не столь ценной информации – это колоссальная вещь. А серьезная информация всегда дорого стоит. Говоря о цене, я имею в виду и временные, и интеллектуальные затраты. Поэтому никто в здравом уме, особенно из тех, кто занимается наукой, не будет пользоваться информацией, взятой из того же гугла.

6. Человек должен решить для себя, он жизнь прожигает для того, чтобы жить от дискотеки до дискотеки, или, еще лучше «залить глаза», чтобы вообще не знать, что время прошло. Это одна картина мира. Если ты хочешь познавать, то это другое поведение. Тогда не доверяй примитивным поисковикам, задай вопрос миру.

7. В современном, электронном мире размывается понятие авторства. Мы все время купаемся в информации разного рода, и она так легко вырезается, склеивается, компануется, что непонятно, кто является автором текстов, которые мы читаем в интернете.

8. Читатель ведь не просто читатель, он еще и соавтор — об этом еще Цветаева писала. И глубина его интерпретации зависит от того, что он читает, что он читал до этого, как он настроен и так далее. То есть текст — это не застывшее каменное образование. Текст всегда живой, он наращивает информацию, о чем говорил еще Лотман и многие другие. И текст меняется в зависимости от того, кто его читает. И тот, кто пишет книги, должен учитывать то, что в англоязычной литературе называется theory of mind. Речь идет о картине мира другого человека, потенциального читателя. То есть следует ответить на вопрос: для кого предназначается эта книга?

9. Мы столкнулись с ситуацией, когда нужно быстро, без остановки, перерабатывать большие блоки информации. Для этого просто необходимо поверхностное чтение — сканирование по ключевым словам, умение читать по диагонали, определять, надо ли мне это вообще читать. Это такая система фильтров, без которой теперь не обойдешься. Другое дело, когда ты сидишь в имении и долго, медленно читаешь сонеты Шекспира — совершенно другая работа, для которой действительно нужно время, нужно медленное, многослойное чтение. Это разные процессы. Вспомним Умберто Эко, предлагавшего в романе «Имя розы» пускать в Библиотеку только тех, кто умеет, кто готов воспринимать сложные знания.

10. Будут книги, написанные для узкого круга людей, которые просто не будут восприниматься остальными. И будет литературный хлам, который будет все менее литературным. Так что элитарная литература (и образование) будет становиться все более элитарной и закрытой. То есть она будет открытой в плане доступа, но ее просто никто не сможет читать.

11. Человек потеряет интерес к чтению. Гораздо проще посмотреть смешные картинки. Тут опять происходит то самое расслоение. Почему некоторым интересно нагружать свой мозг сложными задачами, почему некоторым людям интересно эстетствовать? Смотреть, например, сложное кино не для всех и, может быть, даже не понять это кино, но потом искать Читать далее...

Кто, имея знания, делает вид, что не знает, тот выше всех. Кто, не имея знаний, делает вид, что знает, тот болен. («Искусство любить»)

Современный человек думает, что он теряет время, когда не действует быстро, однако он не знает, что делать с выигранным временем, кроме как убить его. («Искусство любить»)

Незрелая любовь говорит: «Я люблю тебя, потому что я нуждаюсь в тебе». Зрелая любовь говорит: «Я нуждаюсь в тебе, потому что я люблю тебя». («Искусство любить»)

Любовь — это активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим. Где нет активной заинтересованности, там нет любви. («Искусство любить»)

Именно недостаток любви к себе и порождает эгоизм. Кто себя не любит, кто себя не одобряет, тот находится в постоянной тревоге за себя. В нем никогда не зародится некая внутренняя уверенность, которая может существовать лишь на основе подлинной любви и самоодобрения. Эгоист просто вынужден заниматься только собой, тратя свои усилия и способности на то, чтобы достать что-нибудь, что есть уже у других. Так как в душе у него нет ни внутренней удовлетворенности, ни уверенности, он постоянно должен доказывать самому себе и окружающим, что он не хуже остальных. («Бегство от свободы»)

Как ни странно, но умение быть одному является условием способности любить. («Искусство любить»)

Человек нуждается в драматизме жизни и переживаниях; и если на высшем уровне своих достижений он не находит удовлетворения, то сам создает себе драму разрушения. («Анатомия человеческой деструктивности»)

Современный человек — это реалист, придумавший отдельное слово для каждого типа автомобиля, но лишь одно слово «любовь», чтобы выразить самые разнообразные душевные переживания. («Иметь или быть?»)

Каждый новый шаг может окончиться неудачей — вот одна из причин, заставляющих людей бояться свободы. («Иметь или быть?»)

В любви имеет место парадокс: два существа становятся одним и остаются при этом двумя. («Искусство любить»)

Сознаем мы это или нет, но мы ничего так не стыдимся, как отказа от себя, а наивысшую гордость, наивысшее счастье испытываем тогда, когда думаем, говорим и чувствуем подлинно самостоятельно. («Бегство от свободы»)

Человек может играть множество ролей и быть субъективно уверенным, что каждая из них — это он. На самом же деле человек разыгрывает каждую роль в соответствии со своими представлениями о том, чего от него ждут окружающие; и у многих людей, если не у большинства, подлинная личность полностью задушена псевдоличностью. («Бегство от свободы»)

Забота и ответственность — составные элементы любви, но без уважения и знания любимого человека любовь вырождается в господство и собственничество. («Человек для себя»)

Выбор между жизнью и смертью скорее мнимый, чем реальный; реальный же человеческий выбор — между хорошей жизнью и плохой. («Человек для себя»)

Знать свои подлинные желания гораздо труднее, чем кажется большинству из нас; это одна из труднейших проблем человеческого бытия. Мы отчаянно стараемся уйти от этой проблемы, принимая стандартные цели за свои собственные. («Бегство от свободы»)

Право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы способны иметь собственные мысли. («Бегство от свободы»)

Любовь начинает проявляться, только когда мы любим тех, кого не можем использовать в своих целях. («Искусство любить»)

Наше общество — это общество хронически несчастных людей, мучимых одиночеством и страхами, зависимых и униженных, склонных к разрушению и испытывающих радость уже от того, что им удалось «убить время», которое они постоянно пытаются сэкономить. («Иметь или быть?»)

Насколько важно избегать пустых разговоров, настолько же важно избегать плохого общества. Под «плохим обществом» я понимаю не только порочных людей — их общества следует избегать потому, что их влияние гнетуще и пагубно. Я имею в виду также общество «зомби», чья душа мертва, хотя тело живо; людей с пустыми мыслями и словами, людей, которые не разговаривают, а болтают, не думают, а высказывают расхожие мнения. («Искусство любить»)

В жизни нет иного смысла, кроме того, какой человек сам придает ей. («Человек для себя»)

Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я, по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически учение церкви: теоретически — я перечитал все, что мог, об учении церкви, изучил и критически разобрал догматическое богословие; практически же — строго следовал, в продолжение более года, всем предписаниям церкви, соблюдая все посты и посещая все церковные службы. И я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения. Стоит только прочитать требник и проследить за теми обрядами, которые не переставая совершаются православным духовенством и считаются христианским богослужением, чтобы увидать, что все эти обряды не что иное как различные приемы колдовства, приспособленные ко всем возможным случаям жизни. Для того, чтобы ребенок, если умрет, пошел в рай, нужно успеть помазать его маслом и выкупать с произнесением известных слов; для того, чтобы родильница перестала быть нечистою, нужно произнести известные заклинания; чтобы был успех в деле или спокойное житье в новом доме, для того, чтобы хорошо родился хлеб, прекратилась засуха, для того, чтобы путешествие было благополучно, для того, чтобы излечиться от болезни, для того, чтобы облегчилось положение умершего на том свете, для всего этого и тысячи других обстоятельств есть известные заклинания, которые в известном месте и за известные приношения произносит священник.

«Ответ на постановление Синода от 20–22 февраля и на полученные мною по этому поводу письма». 1901

Чтобы два раза не писать - еще одна цитата известного и уважаемого философа 19-го века.

Многие <…> думают, что это гордость мешает верить. Но отчего гордость не мешает учиться? Что может быть смиреннее работы мыслителя, наблюдающего природу? Он исчезает как личность и делается одним страдательным сосудом для обличения, для привлечения к сознанию какого-нибудь закона. Он знает, как он далёк от полного ведения, и говорит это. Сознание о том, чего мы не знаем, своего рода начало премудрости. <…> Перед высокомерным уничижением верующего не только гордость труженика науки ничего не значит, но гордость царей и полководцев теряется и исчезает. Да и как же ему не гордиться — он знает безусловную, несомненную истину о боге и о мире; он знает не только этот, но и тот свет <…> он смиренен, даже застенчив от избытка богатства, от уверенности. <…> Это странное сочетание неестественной гордости с неестественным смирением принадлежит вообще христианскому воззрению. Оттого-то и папа римский, «царь царей», всегда называет себя рабом рабов. <…> Религиозному воззрению любовь к истине, к делу, потребность обнаруживания себя, потребность борьбы с ложью и неправдой, словом, деятельность бескорыстная, непонятна. Религиозный человек свечки грошовой даром богу не поставит, это ему все векселя на будущую болезнь, на будущий урожай, наконец, на будущую жизнь.

А.И.Герцен «Ответ русской даме» (10 февраля 1859)

Как жаль, я Вам теперь не по карману…
* Ты шкаф большой, но антресоль пустая.
* Вы с этим умным видом даже спите?
* Гляжу, Вы лирик с матерным уклоном…

* А в письмах Вы казались мне стройнее…
* “Нахал!”- совсем не значит “Прекратите!»
* Нет, не любил… Но как совокуплялся!
* Да, ты по-крупному умеешь мелочиться…

* Наш кот не гадит в туфли – он брезгливый.
* Да, невесёлым получился некролог.
* Быть честным хочется… Но меньше, чем богатым.
* Честь девичью блюла. Но не со всеми.

* И жить не хочется, и застрелиться лень…
* К чему Вам в вашем возрасте здоровье?
* Как говорится, победителей не садят…
* Не надо инсценировать раздумья.
текст здесь

Люди часто бывают безосновательны, нелогичны и эгоистичны.
В любом случае, прощай их.

Если ты добр, люди могут обвинить тебя в эгоизме и скрытых намерениях.
Но в любом случае, оставайся добрым.

Если ты успешен, ты завоюешь не настоящих друзей и настоящих врагов.
Но лучше будь успешным.

Если то, что ты долго строил, кто-то может разрушить за одну ночь.
По любому, продолжай строить.

Если ты обрел покой и счастье, тебе могут завидовать.
Но в любом случае, будь счастливым.

То хорошее, что ты делаешь сегодня, завтра забудется людьми.
Но в любом случае, делай добро.

Отдавай миру лучшее, что у тебя есть, но этого будет всегда недостаточно.
В любом случае, отдавай миру лучшее, что имеешь.

И, в конечном счёте, ты поймёшь, что все Это происходило между тобой и Богом.
И никогда это не были отношения между тобой и Ими.

Однажды к Мастеру Вану пришли трое его детей, и каждый желал странного.
— Отец, — жеманясь и краснея, сказал старший сын. — Мне кажется, я люблю мужчин больше, чем женщин. А среди мужчин я больше всех люблю Сунь Ахуя из соседней деревни. Я понимаю, ты хотел видеть во мне опору в будущем, продолжателя рода и наследника своего мастерства, но… извини, я хочу иначе. Ничего, если я приведу в дом Сунь Ахуя, и мы будем спать в одной кровати и сидеть у огня, держась за руки?

— Папа, — потупясь, сказал средний сын. — Мне кажется, я пацифист и не могу даже смотреть на оружие, мясную пищу и чужие страдания. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне сильного воина, победителя и защитника, который прославится на всю Поднебесную, но… извини, яхочу иначе. Ничего, если ты отмажешь меня от армии, и мы возьмем в дом нашего поросенка, которого мы откармливаем на Праздник Фонарей? Я назову его Пикачу, буду купать в теплой воде, повяжу на шею синий бантик, и мы с Пикачу будем кушать только растительную пищу!

— Папа! — сказала любимая дочь Мастера Вана, Ма Сянь, водя изящной ножкой по глиняному полу. — Ты знаешь, я ведь молодая, красивая и умная девушка. Поэтому я хочу самореализоваться и пожить для себя. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне любящую жену своего мужа, умелую хозяйку и заботливую мать многочисленных внуков, но… извини, этого не будет. Ничего, если я уеду в город, стану там офисным работником, сделаю карьеру и стану чайлдфри? А по выходным я буду приезжать к тебе в дом престарелых на своем «Матисе» и куплю тебе замечательное кресло-качалку…

Мастер Ван уже открыл было рот, чтобы громко высказать детям все, что он о них думает, но таки не издал ни звука.
«А нужно ли? — подумал он вдруг. — Да какое же я имею право решать за своих детей, как им жить, с кем спать, что есть, во что верить? Они же самостоятельные личности! Ну и что, что старшему всего семнадцать? Подумаешь, мне не нравится! Ничего, потерплю, зато дети мои будут счастливы! В конце концов, чем цивилизованнее человек, тем он толерантнее, так неужели я буду вести себя как дикарь?!»
— Хорошо, — устало сказал он, — живите как хотите…

Прошло десять лет. Дети жили как хотели. Старший после долгих хворей и мучений умер от СПИДа. Средний все больше времени проводил в свинарнике, пристрастившись к паленому эрготоу и всех хряков научив выпивать вместе с ним; время от времени он просыпался, некоторое время философствовал с Пикачу о том, что наш мир — это не более, чем скопище зловонных нечистот, и снова засыпал. Дочь поначалу разбогатела в городе. Но в один прекрасный день она пресытилась партнерами по бизнесу, и все они показались ей чересчур стары и немощны для ее ложа. А молодой любовник, которого она за справедливую цену наняла для оказания сексуальных услуг, ловко подделал ее подпись, перевел на себя все ее активы и оставил без гроша; дочь вернулась к мастеру Вану, душой устремилась к самосовершенствованию и проводила дни под засыхающим утуном, неустанно читая мантру «Все сволочи… все подонки». Мастер Ван исправно выносил за нею горшок и с ужасом думал о том, кто же будет это делать, когда сам он вконец одряхлеет: ведь Небо не послало ему ни внука, ни даже внучки.

Как-то он пришел к соседу поделиться своим несчастьем и увидел, что Мастер Чжан сидит в беседке перед садом камней, пьет сливовое вино и курит свою любимую кривую трубочку.
— Как поживаешь, сосед? — спросил Мастер Ван. — Все ли в порядке? Что детишки?
Мастер Чжан неторопливо отпил из чашки и ответил:
— Старший сын увлекся расшифровкой эпитафий на древних надгробиях, познает величие прошлого и хорошо зарабатывает. Он женился на дочери уездного судьи, они живут душа в душу, у них в городе большой дом. Средний сын служит в императорской коннице на южной границе. Он начальник «длинной сотни» конников. Враги боятся его, как огня, друзья любят, подчиненные уважают, а начальники ценят. А дочь — что ж, вон моя красавица-дочь, ее любимый муж и пять моих внуков…

— Невероятно! — вскричал Мастер Ван. — Но разве десять лет назад твои дети, будучи молодыми, горячими и глупыми, не приходили к тебе, желая странного?!
Мастер Чжан степенно кивнул.
— Как же тебе удалось воспитать таких славных детей?!
— Я просто сказал им, что если они не перестанут валять дурака, я прибью их лопатой.…

С тех пор учение Свободной Личности в Поднебесной пошло на убыль, а учение Просветляющей Лопаты расцвело.

— Доктор, скажите, а вот медсестра только что голой на столе танцевала, а теперь в халате рядом стоит… Почему?
— Так, отлично… Наркоз проходит…

Есть такая национальная русская особенность:
учили французский- напал Наполеон, победу праздновали в Париже,
учили немецкий- напал Гитлер, праздновали победу в Берлине.
В последнее время английский в приоритете- ох зря Америка дурит, ох зря....

ПС. Хмелел солдат, слеза катилась,
Играл трофейный саксофон,
И на груди его светилась
Медаль за город Вашингтон.
Допил солдат, поправил каску,
затвором в ствол загнал патрон.
«Ещё освобождать Аляску…»
И раздавил ногой айфон...