В те моменты когда поволока сна спадала с ночи, обнажая всю прелесть заспанного еще утра, Он любил сидеть на подоконнике. С непременной чашкой черного кофе. Встречая рассвет... В эти моменты Он вспоминал Ее нежные, заботливые руки. Он вспоминал момент их знакомства, случившегося по форумной оказии год назад...

Он любил Дали и Queen, а Она любила его. Он восторгался гравюрами Доре и китайской культурой, а Она цветом его глаз. Он мог часами говорить о восточных обычаях и котировках валют, а Она просто улыбалась и варила ему борщ.

Подчас, забавно было наблюдать за тем, как Он придирчиво оглядывал идеально выглажнный Ею белый медицинский халат, а Она просящим ласки котенком глядит в его глаза.

Утром, как обычно, Он мягко спрыгнул с подоконника, еда не пролив остатки кофе на пол, и двинулся в ванную. Однако, вопреки ожиданиям, (а, точнее - привычке), ванная была заперта. Изнутри. Оттуда раздавался шум воды и звуки мелодичного голоса, напевающего что-то из Dire straits. "Странно", подумал Он и внезапно осекся. Солнечный луч, наконец-то прорвавший девственную дымку рассвета, заставил блеснуть небольшой кусочек желтого металла, украшавшего Его палец. Кольцо. Обручальное. Словно флэш-бэк плохого голливудского фильма, пронеслись воспоминания. ЗАГС, где молодых поздравляли родители, а Его папаня даже всплакнул - то ли от счастья, то ли от шампанского с устатку. Потом автоматной очередью пронеслись соседи, норовившие поесть "на шару", друзья, с прибаутками готовящие шашлык в лесу...странное событие "первая брачная ночь" в палатке...

В этот момент двери ванной распахнулись и оттуда выпорхнула (а Она действительно не ходила, а порхала) - Она. Ее голову, подобно восточной чалме венчало полотенце, а тело, еле прикрытое халатиком источало божественный аромат жасмина. Казалось, Она немного смущена...а на Ее пальце было точно такое же кольцо, как и у него. Он догадался обо всем...

Непривычно выбиваясь из своего обычного графика, Он пришел на работу в половине восьмого, на полтора часа раньше. По привыке заполнил журнал, по привычке начал прием. Он даже исхитрялся шутить. По привычке... Полы Его белого халата точно так же, подобно крыльям жаворонка мелькали в коридорах больницы, а в мыслях Он все так же возвращался к кусочку металла на безымянном пальце правой руки. То ли украшению, то ли символу.

В тот же день Он и домой пришел очень рано. Немного раньше четырех пополудни, несмотря на то, что рабочий день оканчивался в шесть. Да, дома ничего не поменялось. Ничего, кроме... Дома царил непривычный порядок, под кроватью не было гор пыли, перемежающейся с носками, а стопка CD-дисков была аккуратно сложена. Чейнджер мягко зашипел, проглатывая компакт. Комнату заполнили звуки R.E.M. - Lost in my religion. Внезапно накатившая ярость подбросила Его с кресла. Кнопка мягко утопилась. Диск в проигрывателе, тупо щелкнув, остановился. Еще одно нажатие и секундная пауза, а затем мягкую мелодию сменили жесткие рифы и гроулинг, когда-то Его любимых Cannibal Corpse.

Он открыл ящик стола и вытащил общую тетрадь в обложке темного цвета. Сверху ее украшали монграмма и Дракон. Поставив на пол металлическую коробку из-под каких-то деталей, Он улыбнулся и поджег тетрадь тонкой зажигалкой (той самой, что подарила Она). Дневник начал гореть, при чем так ярко, что, казалось, огонь сотни веков ждал только этого мига. Воспоминания горят жарко... Вот сгорела пьянка на третьем курсе университета... А вот - поезкда в Крым автостопом. Теперь - первая девушка (кстати, сейчас у нее муж-пьяница и двое деток, но этому Воспоминанию гореть позже)... Странные слезы прощания бисером покатились у него из глаз. Он прикурил от костерка...

В тот момент, Он был настолько погружен в себя, что так и не заметил Ее, прислонившуюся к косяку двери. Она молча смотрела на пожар души, яростно поглощающий самое ценное, что было в его жизни. Таинственное жертвоприношение уже подходило к концу (горело байк шоу, проходившее в начале лета в Каменце-Подольском), когда Он, обернувшись на шорох, увидел Ее руку, которая положила в Его костер воспоминаний какую-то тетрадь, на обложке которой красовалась куколка по имени Барби. Ярко горят воспоминания, их не затушить слезами....

Через час они сидели в глубоком кресле гостинной и пили чай. Нежные звуки голоса Фредди Меркьюри заполняли комнату. Первый и последний концерт маэстро, исполненный после смерти и всего для двоих слушателей, которые даже не аплодировали. Они просто сидели.

- Выхода нет,- думал он, и дымок его сигареты свивался причудливым образом, прежде чем растаять в воздухе.

- Какое счастье, - думала Она, как всегда, восторженно глядя в Его глаза. И мысли и х, подобно искуссно сотворенному Природой лотосу, сливались воедино, образуя вместе причудливый букет: "Какое счастье, что выхода нет!"...

Утром следующего дня редкие прохожие (если таковые вообще были в