Животные более настоящие, чем люди. Они не хотят тебе льстить, не хотят производить на тебя какое-то впечатление. Ничего показного. Какие они есть, такие и есть, как камни и цветы или как звезды на небе.
Герман Гессе.
Надо бы нам всем, да и мне в первую очередь, научиться говорить себе «нет».
Я всю семью раскидал. Всех товарищей обидел, все группы разогнал. И вроде я прав. Так вот: где ты прав, старичок, там и ищи. Там самая гнилуха и находится.
Было время, когда я работал в Литфонде. Сторожил сутки через трое. И вот спускаюсь я в восемь утра в метро, чтобы со смены поехать домой — а жил я тогда в спальном районе — спускаюсь и еду в пустом вагоне. А вся толпа едет навстречу. Вот это был для меня самый кайф. Все хорошие, а я плохой; все плохие, а я, наоборот, хороший.
Я очень образованный человек — был. У меня мама — литератор, отец — ученый. Стартовые позиции у меня очень хорошие. Я с детских лет общался с писателями, поэтами, учился на редактора, работал в журнале «Пионер». Я много где был и много чего видел, но все это не принесло мне никакой пользы. Только навык — как авторучку держать.
Все, что знал, я забыл, и слава тебе господи. Все, от чего мы потели на уроках физики или химии, — ничего не помню.
Матерная брань ушла из моих мыслей постепенно. Сейчас я бью себе по пальцу и кричу «ой», а не другое слово. Это значит — Господь прощает.
Что мне нравится в церкви, так это то, что там нет никакого «с понедельника». Десять лет вообще считается за ничего: новоначальный еще — считай, и не преступал. Я раньше думал: как же так. И вот в действительности вижу, что у меня только-только начинает получаться обиду прощать. И то не сразу, а через два дня. А раньше чуть что не так — по лбу. Всё, на всю жизнь враг. Здоровый я был, сильный. Как дам — все как снопы валятся.
Законы духовной жизни очень строгие — это как в физике. Или как в математике.
Если человек из своего творчества начинает делать иллюстрацию своей веры, это, как правило, становится халтурой. Не надо думать, что Петр Николаевич в Бога поверил и стал про Бога песни петь. Ничего подобного. Я пою все о том же: что у меня и какой я.
Самое главное, чтобы был зазор — между тем, кто ты есть, и тем, кем мог бы стать, если бы ничего не делал.
Есть у меня один монах знакомый. Я его спрашиваю: «Отец, а ты раньше кем был?» — «Кинорежиссером». — «Да? И чего же здесь?» А здесь, говорит, интересней.
Чем больше кайф, тем больше и труды. Чтобы гашиш хороший достать, сам знаешь, как надо по всему городу пошарить. Ну, тем, кто увлекается.
Пить достойно — это редко у кого получается. А если кто и может, то великого уважения заслуживает. Потому что пить — это очень серьезный труд.
Если я и возвращаюсь на какую-то прежнюю стезю, то тут я, как пес, который возвращается на свою блевотину.
Не важно, существует группа «Звуки Му» или не существует, извлекает она какие-то звуки или нет. Я ценю ее только за то, что это было честно: так мы жили, так мы думали и так мы считали нужным. Тогда все было проще. Тогда нужно было разрушить, а теперь надо созидать. Только это очень сложная штука. Потому что для созидания нужно любить, а любить сердце не научено. Вернее, может, у кого и научено, а вот у меня — нет.
Сын говорит: «Я — Мамонов». — «Нет, — отвечаю. — Ты еще не Мамонов». Поработать надо.
Посмотрим, что бы было, если бы все женщины нашей страны сказали мужикам: «Хочешь — женись». Сейчас мой сын женился уже, вот и внук у меня есть. А когда он в шестнадцать привел девочку в дом и решил спать с ней ложиться — вылетел на улицу, как пробка, тут же.
Можно построить тысячу «Буранов», но в мире все равно нет ничего важнее человеческих отношений. Два бюджета страны ушло, чтобы он один раз взлетел, а теперь в ЦПКиО стоит, и дети по нему лазают.
Не вписываюсь я что-то в правовое государство, не попадаю. Не чувствую, что я вместе со всеми. Как будто приходится идти вверх по эскалатору, который движется вниз.
Испытывать сострадание — это мы еще умеем. Можем посочувствовать тому, кто безрукий. А вот попробуйте сорадоваться. У меня сосед дом построил. Была халупа, а он туда труды вложил, башенки сделал. У нас обычно как: да чтоб у тебя все обвалилось. А я радуюсь. Местность-то украсилась. И хорошо, пусть. Говорю: «Герман, какой у тебя дом прекрасный!» А человеку же
В стиле открытки - вообще идеально смотрится...
1.
[500x667]
2.
[500x667]
3.
[500x667]
[показать]
[показать]
[показать]
Больше всего на свете мы хотим, чтобы нас обняли... и сказали... что всё.... что всё будет хорошо.
Трумен Капоте \"Завтрак у Тиффани\"
Посмотрите, что делается вокруг: сколько хороших людей, чистых, удивительных, веселых лиц. Если мы видим гадость — значит, она в нас. Подобное соединяется с подобным. Если я говорю: вот пошел ворюга — значит, я сам стырил если не тысячу долларов, то гвоздь. Не осуждайте людей, взгляните на себя.
Петр Мамонов
Дверь в душу, как и дверь в дом, нужно держать закрытой. В открытую дверь дует холодный ветер, заносит всякую грязь и лезут люди с недобрыми намерениями. А тот, кто действительно хочет войти — вежливо постучит.
Монашеский скит св. Анастасии Узорешительницы
Нашла замечательный блок мастерицы Татьяны Кислицыной.http://kislitsyna.blogspot.com/
Она делится своей авторской выкройкой овечки.
Я люблю этот дождь, это серое небо,
Даже хмурые лица прохожих людей.
И в порыве души закричать могу смело:
Я люблю этот город душевных огней!
В нём история свято живёт и хранится,
В нём мерцают яркие судьбы и дни.
И, конечно, лишь здесь так искрится
Гладь чуть сонной, холодной Невы.
Этот город всегда помогает проснуться,
И понять все ошибки прочитанных дней.
И кому-то опять он поможет очнуться,
Ну а кто-то вновь тонет в потоке людей.
Я люблю эти песни далёких бульваров
И заманчивый запах весны по утрам.
Ну и большего мне и не надо,
Ведь от этого города дрожь по ногам.
(Евгения Федечко)
— Странная ты.
— Не странная. Просто делаю что хочу. И говорю что хочу.
— Непросто, наверное, приходится.
— Не сложнее, чем другим. Они тратят время и силы, чтобы быть такими, как все, а я — на то, чтобы быть собой.
Затраты одинаковые.
Результат разный.
© Мацуо Монро. Научи меня умирать
Самая тяжелая болезнь на свете - это привычка думать. Она неизлечима.
@ Эрих Мария Ремарк
[показать]
[показать]
[537x700]
Все люди, посланные нам – это наше отражение. И посланы они для того, чтобы мы, смотря на этих людей, исправляли свои ошибки, и когда мы их исправляем, эти люди либо тоже меняются, либо уходят из нашей жизни.
@ Борис Пастернак
"Я никогда не относилась к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины."
Маргарет Митчелл "Унесенные ветром"
"Не надо бояться октября... октябрь прекрасен, быть может, прекраснее всех месяцев года, даже мая. Май мучает надеждой, обещаниями, которые никогда не сбываются, октябрь ничего не обещает, не дает и тени надежды, он весь в себе. А за ним – тьма, холод, слякоть, мокрый снег, огромная ночь, конец. Но как красиво сейчас! Какое золото! Какая медь! И как чудесна зелень елей в лесу и лоз над рекой! И до чего же зелена совсем не увядшая трава. А над всем – чистое голубое небо. Тверда под ногой, будто кованая дорога, лужи подернуты уже не сахаристым, тающим ледком, а темным, непрозрачным и твердым. И великая пустота тихого, просквоженного от опушки к опушке леса: ни птицы, ни зверька, ни насекомого, ни шороха, ни писка, ни свиста\"
Юрий Нагибин. Дневники. 1975 год
Петербургская сказка
Дождь по асфальту на лапках кошачьих
чуть слышно крадётся, а я под зонтом,
лужи - озёра смеются искряще,
лето, Нева, Белой Ночи восторг!
Ты в белом платье воздушном и лёгком,
как Фрези Грант над Невою плывёшь,
невские волны, как гордые кошки
ластятся там , где ты скромно идёшь.
Белая Ночь сквозь мосты уплывает,
бледные звёзды искрятся вдали,
странно...Но всё же такое бывает,
Питер, мост Охтинский, Смольный и ты...
(с) Игорь Арефьев