Настроение сейчас - лучше б сдохнуть!Вечер был точно таким же как и вчера. Вообще, последнее время, дни и вечера стали напоминать липкий кисель, нет скорее клейстер, или коварное болотце, где, вытягивая одну ногу ты с ужасом видишь, как вторая начинает погружаться в топкую жижу. И так до бесконечности. Попытки вырваться из этого положения были никчёмными, они таяли и пропадали в этом временном клейстере. Страшнее всего было безденежье. Вернее деньги были, но только на еду. И всё… Ещё недавно, Она, сосчитав мятые купюры, тихо сидела, поджав ноги, и думала какую дырку в их нехитром бюджете можно залатать. Глаза, когда-то светящиеся радостью, стали чужими, осторожно- внимательными. И грустными….
Он помнил, как Она обнимала дочку, смеясь и зацеловывая её светлую макушку, радовалась её первым самостоятельным шагам и словам, первым каракулям и первым победам. Маленьким, крохотным победам маленького человечка, как по вечерам , сидя на кухне восемнадцати метровой однокомнатной квартиры они мечтали о будущем… А ещё Он вспомнил тяжелые коробки со стиральным порошком, погруженные на выцветшую детскую коляску, и базар, где он их продавал. В то время весь туалет, до потолка, был забит этими проклятыми коробками, а он всё носил и носил их, ведь тогда это был хоть какой-то заработок. Потом был лоток с книгами…
Двухкомнатная квартира на первом этаже, с вечным холодом полов и постоянными сквозняками, часто сырая от развешенного по комнатам белья была своего рода символом беспросветной нищеты.
Год назад дела в фирме шли хорошо, были премии и "прощенные" авансы, телевизор в рассрочку и просто ежемесячная зарплата. Потом количество банкетов, бань с "нужными людьми" стало неумолимо расти, а зарплата стала "худеть". Когда сгорел холодильник, Он попросил новый "под зарплату". Начальник отдал ему свой старый, а себе взял новый. Как обноски с чужого плеча… И что-то заныло под сердцем, будто червячок маленький завёлся…
Сейчас в затёртом бумажнике лежало около тридцати долларов. Не бог весть какая сумма, но на большее рассчитывать до конца месяца не приходилось.
Инфляция никак не сказывалась на зарплате, и в последнее время он стал брать деньги из кассы магазина, завышая в отчётах суммы выплат; иногда удачно договаривался с поставщиками, принимая, за мзду, у них заранее невыгодный товар, делал переоценки товара, а выплачивал по старой цене, уменьшал в ведомостях суммы товара, взятого в кредит. Может быть, исчезло то, что всегда называлось порядочностью, профессиональной честностью, это чувство было напрочь съедено жаждой выбиться из нужды, желанием просто жить; не боясь, проходя мимо магазина просьбы дочери купить ей мороженое, а мечты о приличной обуви для Неё не были из мира грёз…
Год назад в их дом постучалась беда. Беда выбрала то самое дорогое, самое любимое что у них было – дочь. Теперь болезнь изматывала ребёнка, рвала её сознание на части, превращая жизнь малышки в порванную картинку, а Их жизнь– в кошмар. Болезнь отняла возможность общения с детьми в детском саде, оставив от этого лишь смутные воспоминания, перечеркнула жирной чертой инвалидности будущее, подарив, как издевку, нищенскую пенсию, которой не хватало и на половину месячного запаса лекарств, она сковала память малышки, и теперь упивалась своей победой.
Раньше они хватались, как утопающие, за каждую соломинку, за каждую возможность вырвать малышку из её лап, но …
Последняя соломинка – и они оплачивают дорогу врача в столицу, где идёт семинар по этой болезни, есть ещё самое сильное лекарство и неизвестность его последствий.
Последняя соломинка подарила маленькую, но надежду. Болезнь наткнулась на стену, которая ей стала пока не по зубам.
Вечер обволакивал город, теперь комнату освещала лампочка, одиноко свисающая с потолка. Уже давно они привыкли что старый цоколь оплавился и перестал держать плафон.
Он лёг на диван и прикрыл глаза. И мысли вдруг выстроились в ровную цепочку. Очень тонкую, со многими иксами и вопросами, но почти без пробелов и тупичков. Но на это надо было решится. Стало страшно, червяк внутри стал расти и Он почувствовал, что он, и только он, и никто кроме него не сможет победить его.
Когда-то в детстве, Он провалился на мосту. Плача от страха он чувствовал, как ослабевают руки, как близки объятья ледяного потока. Тогда его спас старик, вытянув за шиворот пальто, а теперь нет того доброго старика, нет никого на которого он мог переложить свою боль и страх.
Обдумай стезю для ноги своей , и все пути твои да будут тверды . Выбор был сделан, и он, как змея, пополз к цели.
Она только плакала, но Он, может быть первый раз в жизни, шел напролом, ни на йоту не отступая от плана. Теперь Он не надеялся "на авось", не на " куда кривая вынесет" - каждый шаг, с болью, с отвращением к себе, но совершался.
Одинокая, богатая, и, желательно, больная женщина. Ищущий да обрыщет…
[522x698]Читать далее...