[400x300]она часто наводит скуку или причиняет нечто скорбное, ибо она непостоянна: не думай, что каждый смеющийся – тот только истинно весел и доволен, у кого весело на сердце, у кого сердце мужественно, неустрашимо и возвышается над всем земным. Пусть стремится сердце каждого из нас, стремится выше всего земного к Богу (высочайшему вечному добру), живя согласно велениям и воле Божией до такой степени, чтобы ничто случившееся с нами не возгордило бы нас, равно и не повергло в печаль и не сокрушало бы нас, и тогда истинным для нас веселием будет собственное внутреннее сознание, что мы стоим выше утех мира сего.
И если с помощью Божией достигнем мы такой степени духовного восхождения нашего к Богу, то милостью Божия ниспосылать будет нам, в горькие минуты искушения нашего, свою непреодолимую силу для попрания их и породит в сердце нашем истинную и неизменную радость и веселие, пред которыми мирские утехи и греховные сладости обнаружатся пред нами во всей своей ничтожности, бессилии и мерзости, как недостойные внимания человека разумного и христианина истинного. Ибо одна добродетель доставляет радость постоянную, вечную, безбедную; если же случится нечто и печальное добродетельному, то оно находит на него не иначе, как туча или облака, носящиеся ниже солнца, но сияния солнечного и света дневного не помрачающие вполне. Это верный образ сердца чистого, сокрушенного и смиренно преданного воле Божественной.
Свт.Иоанна (Максимович) «О том, возможно ли, чтобы кто-либо не подвергался никогда скорбям»
Достоин еси, во вся времена...

Каждая исповедь может быть последней исповедью человека; каждую исповедь человек должен приносить Богу, словно это его предсмертный час. Каждую исповедь должен принимать священник с таким же благоговением, с таким же сознанием ответственности, с таким же трепетным ужасом и трепетной любовью, с какими он препровождал бы на суд, шел бы на суд Божий вместе с человеком, который у него исповедуется. И так же должны понимать исповедь те люди, которые толпятся и ждут своей очереди. Человек стоит на Страшном суде: уйдет ли он оправданным, или я увижу воочию вечную гибель брата или сестры? Если бы только мы это понимали, разве мы с нетерпением относились бы к долгой исповеди, когда человек предсмертно, наконец, напоследок старается спастись от вечного осуждения?
митр. Антоний Сурожский. Пастырство.
[500x487]
[361x570]